Ничего, научишься щелкать протезами, - Суров выпрямился, оглянулся. Ему показалось, что Деснос смеется. - Спятил?
- Ты дурак, Мик. Нам не дожить даже до утра... И Глаузеру тоже... Он прикончит всех.
До дома оставалось не более ста метров. Суров наклонился, вновь взвалил грека на плечи. Исподлобья глянул вперед.
На втором этаже, в комнате Дианы, сквозь черные стекла маячил огонь.
Деснос, словно мешок с глиной, рухнул на низкий диван в холле, мелькнула мысль связать его, но, глянув еще раз на размозженные ступни, Суров нашел, что это лишнее. Как грек умудряется терпеть боль? Суров наскоро обыскал его. Ничего.
Вот это странно. Почему он заявился безоружным?
Или приготовил какую-то изощренную подлость? С ним можно разделаться немедленно, однако перед тем он должен рассказать все. Это займет некоторое время.
Но сейчас медлить нельзя. Огонек наверху был сигналом опасности.
Крадучись Суров двинулся наверх. Осторожно прошел короткий коридор до угла и замер, подняв оружие.
За поворотом была комната Дианы. Оттуда не доносилось ни звука.
Он оставался спокоен. После происшествия с Десносом пришла уверенность, что все закончится благополучно.
Суров свернул за угол. Дверь в комнату Дианы была прикрыта, но не на замке. Ударом ноги он распахнул ее.
Комната едва освещалась карманным фонарем со снятым рефлектором. Раскрытый чемодан валялся на полу, наполовину забитый тряпьем. Перед ним на корточках сидела Диана, вокруг веером рассыпались десятки листов с рисунками. Она подняла голову. В глазах ее был страх.
- Когда ты приехала? - Он прислонился к косяку.
- Час назад. Я думала, ты спишь.
- Нет. Что-то не было слышно машины. На чем ты приехала?
- Въездные ворота не открываются. Пришлось идти к дому пешком.
Суров молча разглядывал ее. Чувствовалась напряженность, которую Диана старалась скрыть. Что-то было не так, однако пока Суров не мог уловить, в чем дело.
- Ну ладно. Как в банке?
- Я сделала все.
- Возникли какие-то осложнения?
Она пожала плечами:
- Да нет. С чего ты взял?
- Ты здорово задержалась.
- Меня задержал ураган. Ты не представляешь, что делается на дорогах. Черт побери, зачем этот допрос?
Помедлив, он усмехнулся:
- Не заводись. Ты голодна?
Диана покачала головой.
- У нас гость, - Суров заметил, что она ищет сигареты. - Вон там, сзади.
- Спасибо. - Она закурила. - Кто?
- Деснос. Попал в катастрофу. На его колымагу свалилось дерево... - Он замолчал. Он вдруг сообразил, что Деснос въехал на территорию беспрепятственно. А значит, ворота были открыты, потому что иного пути для машин не существовало.
Суров отвел взгляд, опасаясь выдать охватившее его подозрение. Для чего ей понадобилось лгать?
- И что с ним? Он пострадал? - Она ничего не замечала.
- Можно сказать, да. Скорее всего, лишится ног.
Диана вскочила:
- Боже мой! Ты оказал ему помощь?
Лицо Сурова окаменело.
- Конечно. Успокойся.
Она опустилась на кровать, зажав ладони между коленями.
- Это ужасно! Как бы ты к нему ни относился... Может, ты наконец спрячешь свое железо?
Суров посмотрел на пистолет, который все еще держал в руке.
- Пожалуй. С тобой он вроде как ни к чему. Кстати, покажи мне банковские бумаги.
- Да, сейчас. Я убрала их в сейф. Ключи... -Диана принялась рыться в сумочке.
Он сунул "веблей" в карман.
- А что означает весь этот разгром?
В глазах Дианы заблестели слезы.
- Я так не могу, Мик! Нам нужно сменить обстановку! В самом деле, давай уедем. Хотя бы на время. Я больше не могу, меня... я больше не хочу здесь!
Она вдруг расплакалась. Нервы. Проклятый грек, да еще ураган...
Она устала.
- Хорошо. Хорошо, мы уедем. Ты ведь знаешь, я и сам собирался.
Она подняла мокрое от слез лицо: - Правда? Когда?
- Скоро. Как только кончится этот ад, - Суров кивнул на окно, - и как только я завершу дела с Десносом.
- Он все еще не унялся?
- Унялся? - Суров хохотнул. - Он пытался меня убить!
- Как?! Каким образом?
Суров осекся. Собственно, то были лишь его подозрения.
- Неважно, - сказал он уклончиво.
- Но у тебя есть доказательства?
- Конечно.
- Тогда пускай этим занимается полиция. Пусть его судят!
Суров поморщился: - Доказательства годятся лишь для меня. Они для внутреннего, так сказать, употребления. К тому же Деснос -грек, а грек на суде станет отрицать все, даже факт собственного рождения.
- Что же ты собираешься делать?
- Устроить ему допрос с пристрастием. Не забывай, он мог быть не один.
- Боже... -Диана поежилась.
Суров шагнул к двери:
- Не хочу оставлять его одного надолго. Закрой за мной.
- Нет! - Она вскочила. - Нет, не уходи! Мне страшно!
- Ну, ну, - Суров потрепал ее по плечу. - Закройся и постарайся заснуть.
- Я не останусь одна!
Суров заглянул ей в глаза:
- Хорошо. Я позову Цкато. Он побудет с тобой. Так?
Она вздрогнула, опустила голову:
- Да...
- Я вернусь через десять минут. Не открывай, пока не убедишься, что это я. Или Цкато.
- Хорошо.
Щелкнул замок за спиной. Поспешно, насколько позволяла темнота, Суров спустился вниз. Деснос был на месте, слышалось его тяжелое дыхание. Суров нашарил свечу на столике перед диваном.
- Ты еще жив? - Лицо грека лоснилось от пота. - Не ожидал.
- Я жив, чего не скажешь о тебе, - одной ногой ты уже там!
- Ты слепец, Мик! - Грек дышал с присвистом. - Ты совсем спятил. Ты все еще уверен, что я во всем виноват.
Деснос с усилием поднес руку ко рту. Суров ухмыльнулся, заметив в его пальцах костяной флакончик. Наркотик. Вот почему он еще держится.
- Ладно. Мы потом побеседуем.
- Уходишь?
Суров обернулся у двери:
- Ненадолго.
- Тогда прощай. Я не уверен, что мы увидимся...
- А я уверен, дерьмо. Жди.
Он натянул плащ и вышел. Ураган и не думал стихать. До флигеля было не более пятидесяти шагов, но и того хватило. Пошатываясь, Суров толкнул дверь.
Цкато уже спал. На столике перед кроватью теплился керосиновый фонарь. Услышав шаги, садовник мгновенно проснулся и сел, напряженно вглядываясь перед собой. Потом он узнал хозяина.
- Цкато, ночь тебе придется провести не здесь. Одевайся.
- Да, хозяин, - слуга не задавал вопросов. Он принялся быстро натягивать одежду. Суров ждал, привалившись плечом к косяку.
Садовник двигался, как автомат. Он провел долгие часы, лихорадочно ища выход. Его не было. Ничего нельзя было поделать! Ему не верили.
Теперь Цкато чувствовал, что неимоверно устал.
Мысли его притупились. Теперь он и сам не знал, верит ли рассказам, ребенком слышанным от старших.
О роще на побережье, возле которой нельзя хоронить мертвых. О деревьях, которые вмещают в себя отошедшую душу. Медленно, год за годом она прорастает в них, пока не наберет силу, достаточную, чтобы подчинить растения, гораздо более удаленные.
Корни, корни...
Ушедший человек возвращается в мир. Если только это можно назвать человеком. Скорее уже чудовище.
Оно явилось в их дом.
Его еще можно победить. Наверное, месяц. Цкато замер, как... Но одному не справиться.
Цкато остановился, облизнул тонкие бескровные губы.
- Хозяин... Может прийти большая беда....
Суров нетерпеливо дернулся:
- Она обязательно придет, если ты не пошевелишься!
- Хозяин, это страшно... я видел...
- Заткнись и одевайся!
Садовник вздрогнул. Уже одетый, он молча принялся разогревать на газовом пламени какой-то отвар.
Суров сжал зубы. Трижды в день садовник обязательно пил свой особый настой, который приготовлял из сложного набора корней, ведомого лишь ему. Употребление настоя было актом священным, и помешать тому ничто не могло ни даже хозяин, ни тем более ураган.
Суров выглянул наружу. Кажется, в шторме наметился перелом. Пока садовник возится со своим пойлом, можно успеть сходить к воротам. Они не давали покоя.
Он вышел. Новое путешествие по парку показалось менее ужасным. Суров подошел к ограде. Ворота имели ручной привод, кроме электрического, но он требовал значительных усилий. Могла ли Диана с ним справиться?
Решетка оказалась открытой. Это ни о чем еще не говорило - Деснос тоже знал, как это делается. Суров вышел за ворота. Он прошелся вдоль подъездной аллеи.
Машины Дианы не было.
Подозрения вновь всколыхнулись в нем. Он поспешно вернулся к флигелю. На этот раз ему досталось: он вымок насквозь, один раз ураган даже свалил его с ног.
Ощущая себя словно скрученным судорогой, Суров толкнул дверь.
- Ты готов?
Ни звука. Суров вошел. Садовник ничком лежал на кровати. Отдыхал. Вот мерзавец.
- Вставай! - Он рванул его за плечо и увидел открытые мертвые глаза, рот, измазанный пеной.
Суров попятился.
Ты слепец!
Он вспомнил эти слова. Он вновь вдруг ощутил присутствие злобной непреодолимой силы, равнодушно следящей за его тщетными попытками изменить неизбежный конец. Но он не сдастся так просто!
Оставалось единственное. Такой выход почетным не назовешь, но по крайней мере это позволит ему выиграть время. После он еще разберется со всем случившимся. А сейчас остается лишь бегство.
Сжав кулаки в карманах плаща, он бросил последний взгляд на садовника и вышел. Нельзя сказать, что смерть Цкато его напугала. Сама по себе - нет, но Суров явственно ощутил, что невидимый топор прошелестел совсем рядом.
Он снова проник в свой дом через окно, как злоумышленник. Закрывая за собой ставни, Суров поскользнулся. Мокрый подоконник едва не покалечил его. Пол кухни дрогнул, когда он грохнулся на него всеми своими девяносто пятью килограммами.
Проклятье! Суров ощупал грудь. Ему показалось, что сломано ребро. Скорее убираться из этого проклятого места!
Он чиркнул спичкой. Над окном свешивался декоративный вьюнок. Его стебель, раздавленный ботинком, выглядел буро-красным, словно кровяной сгусток.
Спичка обожгла пальцы.
На ощупь он выбрался в коридор, в конце его начиналась винтовая лестница, ведущая в гараж. Поравнявшись с ней, Суров отчетливо услышал внизу лязг металла.
Кто?
Суров вытащил пистолет, ощущая острое желание убить. Дверь распахнулась бесшумно. Он стал спускаться.
Гараж был погружен во мрак. Слабый электрический лучик освещал ворота. Темная фигура суетилась возле них, стараясь раздвинуть створки. Человек был виден достаточно, чтобы прицелиться. Суров сдвинул предохранитель, и этот звук неожиданно громко прозвучал в тесном подземном пространстве. Человек дернулся и схватил фонарь. Желтое пятно метнулось по стенам, уперлось в глаза. Суров моргнул и нажал спуск.
- Мик! - Вопль Дианы прозвучал одновременно с выстрелом.
Суров выругался:
- Ты жива?
- Господи, зачем ты это сделал?!
Вот дура!
Он не видел ее. Фонарь был неподвижен. Суров торопливо миновал последние ступени.
- Я спрашиваю, с тобой порядок?
Он услышал, что она плачет.
- Да...
Суров добрался до фонаря, поднял, посветил вокруг.
Диана скрючилась у металлической створки.
- Тебя не задело? - Он рывком поднял ее, встряхнул за плечи.
Она мотнула головой, отстранилась и отошла. Суров повернулся и вдруг увидел, что рядом с его "турбо" стоит автомобиль Дианы.
- Откуда здесь твоя машина? И вообще, какого черта ты здесь делаешь? Я где велел меня ждать?
Она распахнула дверцу и уселась на переднее сиденье, выставив ноги наружу.
- Я тебя спрашиваю!
- Ты ушел надолго, а я больше не могла находиться одна! Я хотела уговорить тебя уехать немедленно! Да в машине остались некоторые вещи, пришлось идти. В парке я увидела, что ворота открыты, и загнала машину сюда.
Суров подошел и положил ладонь на капот. Кажется, он был еще теплым.
- Не сердись, - она взяла его за руку. - В конце концов, это даже забавно.
- Да, это очень смешно -едва тебя не убил.
Диана погладила его ладонь, Прикоснулась губами.
Суров легонько взял ее за подбородок, приподнял, готовясь поцеловать. И замер.
В глазах Дианы он снова увидел явный и необъяснимый страх.
- Что с тобой?
- Ничего. - Суров отвернулся. - Мы уезжаем. Мне нужно забрать кое-что.
- Я подожду здесь.
- Нет, - на скулах его перекатились желваки. Он был уверен, что нельзя ее оставлять больше одну. - Мы поднимемся вместе. Это не займет много времени.
Через пятнадцать минут он вывел "турбо" из гаража.
Диана сидела сзади. Суров обогнул дом и притормозил возле крыльца. Дождь заливал стекла. Ветер ударил с новой силой, и тяжелый "турбо" качнулся на рессорах.
- Что ты хочешь? - Ее голос прозвучал безжизненно.
- Деснос. Придется его забрать с собой.
- Господи, зачем? Цкато позаботится о нем утром.
Суров промолчал. Он не стал рассказывать Диане о садовнике. Раскрыв дверцу, сказал:
- Тебе лучше перебраться вперед. Он ранен, я положу его сзади.
Она вздохнула:
- Хорошо.
Диана нашарила сумочку, перекинула ее на переднее сиденье. Следом бросила большой альбом с эскизами.
Это было сделано небрежно.
Завязки альбома разошлись, часть листков сползла на пол. Суров нагнулся.
- Оставь, я сама! - Голос вдруг изменил ей.
Он пожал плечами, выпрямляясь. И тут один рисунок привлек его внимание. Изображенный на нем мужчина показался знакомым.
1 2 3 4 5 6