- И роздан людям, - спокойно закончил Саварин.
- Как... - казалось, у мужичонки отобрали дар речи, - Как
это, роздан людям?
- Обыкновенно. В качестве зарплаты.
Ноги у мужичонки подкосились, и только лейтенанты спасли его
от падения на пол.
- Вы понимаете, что вы говорите?
- Я - да, а вы?
Мужичка посадили на стул. Он падал и с него. Стул пришлось
держать. Мужичонок отхлебнул кофе, задергал шеей, затем невидящим
взглядом уставился на Романа Петровича и медленно по слогам
произнес:
- Это - стратегическое оружие.
- Кто это?
- Изделие-112. "Разрушающий зверь". Предназначен для
выбрасывания на города противника с целью уничтожения абсолютно
всех материальных ценностей. Всеяден, ненасытен. И вы... вы
раздали его людям?!!
- Что вы намерены делать? Мужичонок вскочил.
- Что делать, что делать. Эвакуироваться!
x x x
- Купите зверя, - голос Назара звучал глухо. Кричать он уже
устал.
- А что это такое?
Молодая женщина не была оригинальна, этот вопрос задавали
все. Им с Александром он уже порядком надоел.
- Тунгусский медвежонок. Выжил после падения корабля
пришельцев!
- А он кусается? - вежливо поинтересовался молодой человек в
кожанке.
- Еще как!
- Да?!!
x x x
Домой Александр возвращался с сумкой, приятно отягощенной
покупками. У порога его встретили яростные глаза Алинки.
- Продал?!!
- Продал, - в горле Александра Васильевича застрял ком.
Ничего он не боялся так сильно, как этого укоризненного взгляда.
- Как ты мог? Он был мой друг. Ты... Ты...
Она уселась на пол и растерла по лицу слезы. Больше она не
хотела ничего говорить, и от этого ему стало еще хуже...
x x x
Алинка ушла к себе, упала на кровать. Ее громкие рыдания
были слышны даже в прихожей. Потом она поднялась, сгребла в жменю
ядовито-белые таблетки. Встала на колени и заглянула под кровать.
Там горели два круглых ярко-голубых глаза. Алинка выложила
перед зверем таблетки, погладила шерсть мокрой от слез рукой.
Подмигнула и улыбнулась.
- Ну, как мы их обманули?
x x x
Майор нервно прогуливался по залу, заложив руки за спину. Он
был похож на маленького Пиночета. Роман Петрович медленно
поднялся. Лицо его, неподвижное, непривычно бледное, было
печально.
- Зверей необходимо сдать, - глухо сказал он. Зал, до этого
не нарушавший строгую тишину, взревел.
- Это почему же?
- Зачем?..
- Так мы не договаривались!
- Звери обмену и возврату не подлежат.
- Молчать!!! - выкрикнул майор.
В зале опять установилась столь же непонятная тишина.
- Ну, зачем ты так, Семенов, - вздохнул мужичок-полковник,
стоящий рядом с Романом Петровичем.- Это же тоже люди. Граждане,
Министерство обороны в моем лице просит прощения за причиненные
вам неудобства и обязуется изолировать вас от этих зверей в
кратчайшие сроки.
- Никому я не отдам своего Совенка! - вскочила с места
гражданка Синюкова. - Никогда...
- Знаем, знаем, вашего Совенка, - отозвался Роман Петрович.
- Нам уже жаловались, гражданка Синюкова! Вы своего Совенка
шестьдесят раз продавали. Как вы это объясните?
- А что тут объяснять? - краска гордости озарила лицо
Синюковой. - Нравится ему у меня!
- Между прочим, - встрял Семенов, - вас никто не спрашивает,
хотите вы отдавать аль не хотите. Отдать все равно придется. Дело
это государственной важности и не подлежит обсуждению.
Роман Петрович посмотрел на него, и в его глазах было
столько злости, что майор в этот момент готов был выпрыгнуть из
своих сапог, лишь бы куда-нибудь скрыться.
x x x
Со зверями прощались всем заводом. Было ужасно холодно. При
каждом выдохе возникало облако пара. Александр Хлумин тоже
провожал своего Мурзилу.
- Ну, как, дочка не убила? - спросили его.
- Нет. Она ведь все понимает!
- Моя жена тоже. Но ночью, ей-богу, плакала. Неужели они так
опасны?
- Не знаю, - Хлумин пожал плечами, - Рассказывали, что за
день уничтожили целый военный полигон.
- Да ну?!! Наверно, сказки? Не может такого быть.
- А черт их знает. Зверей все равно жалко.
Хлумин посмотрел в угол двора. Там, выкрашенный новой
зелено-коричневой краской, стоял военный грузовик. Двое
автоматчиков курили у задней стенки кузова. Кузов, отделанный
толстой листовой сталью, был наглухо заперт.
- Нет, оттуда им не выбраться, - сказал Назар. - Саша, а
может, накинемся все? Зверей освободим...
- Ничего не выйдет. Уже не успеем. Да и все это детские
игры. Пулю под ребро хочешь схлопотать?..
- Да... - Назар сплюнул. - Сволочи.
x x x
Возле подъезда, в последний раз затянувшись, Назар выбросил
сигарету. Посмотрел на Хлумина.
- Пятьсот штук да на пять - это сколько будет?
- Две с половиной тысячи.
- Неплохо, если за полгода.
- Да, дело выгорит. И гораздо быстрее... Они вошли в
квартиру.
- Отдали? - поинтересовалась Алинка.
- Отдали, - мрачно бросил Хлумин.
- Жаль, - сказала Алинка, - Как им теперь без папы с мамой.
Она сидела на полу. Рядом с ней расположились пять мохнатых
зверят, с круглыми как тарелки глазами. Раздавалось равномерное
пыхтенье, напоминающее работу пятицилиндрового двигателя.
x x x
Ну кто не знает сейчас мусорных зверей? У меня их два. Один
сидит на кухне, и Ольга Ивановна специально пришла, чтобы
пообщаться с ним. Мусорные звери - молодцы: они молчаливы,
всеядны и утилизируют мусор раз и навсегда. Исчезнув в их пасти,
мусор больше не появляется. Ни в каком виде. Они чистоплотны, и,
в отличие от мусорных ведер, их не надо выносить. Компания
Хлумина сумела в короткие сроки распространить их в огромных
количествах. Хлумин до сих пор знаменит. Так же, как и его звери.
Они пожаробезопасны и охотно едят даже горящую спичку. Их можно
увидеть в парламенте. Они стоят вдоль коридоров и, забавно мигая,
дерутся за окурки.
Сейчас я печатаю, а мой комнатный мусорный зверь сидит под
столом и время от времени ссорится с кошкой за место у моих ног.
Он совершенно безобиден и ест только мусор.
Оглядываясь назад, я могу смело назвать изобретение
мусорного зверя одним из самых гуманных изобретений человечества.
Они по-настоящему милые. Я подчас думаю о военных и о том, как
они испытывали это оружие массового поражения. О том, как
мусорные звери уничтожили целую базу, набитую современным военным
оборудованием.
Что-то в этом есть. Я думаю, они лучше всех нас научились
разбираться, кто тут у нас на планете мусор!.. И их количество
растет...
Я иногда предлагаю ему рукописи - он их не ест. И я продолжаю
писать.

1 2