- Да, - опередила меня Бритни. - Пора отправляться в путь. Ты идешь, а я указываю приметы и направление. - Она снова заговорила быстро - наверное, очередное адреналиновое возбуждение в варианте для искинов. - Как только мы опустились достаточно низко, чтобы разглядеть местность, я постаралась запомнить ее как можно точнее. Главные твои проблемы - каньоны и боковое отклонение. Ну, когда идешь по прямой, выдерживая направление по компасу, то всегда отклоняешься в одном направлении, обходя деревья. Конечно, у нас нет компаса, как нет и деревьев, но каньоны создадут ту же проблему…
Тридцать минут спустя я все еще тащился через дюны. Ну, не совсем уж тащился: сейчас я был силен примерно как обитатель планеты с половинной гравитацией, что на планете с силой тяжести в одну седьмую от земной примерно равнялось возможности тащить на себе около сотни килограммов на Земле.
Давным-давно, когда я был планетной крысой, мне доводилось тягать весомые грузы на большие расстояния. Здесь же, к счастью, мне предстояло нести лишь собственный уменьшенный вес и костюм весом в несколько килограммов. Но мягкий сыпучий песок есть мягкий сыпучий песок. Если пытаться по нему бежать, он просто высасывает из тебя энергию.
Сперва я пытался изобразить нечто вроде «лунного бега», но этот фокус попросту не сработал. Всякий раз, когда мне удавалось набрать приличную скорость и отыскать подходящий ритм, я обязательно попадал на участок особо мягкого песка и падал. Даже при низкой гравитации инерция сохраняется полностью, и в результате я несколько раз плюхался на живот и пропахивал в песке борозду щитком шлема.
После десятка таких акробатических упражнений я сдался и принялся вспоминать, что мне известно о мягких поверхностях после туристического опыта на Земле. Если кратко, то суть сводилась к тому, что применение чрезмерных усилий лишь измотает тебя окончательно. Но мне еще никогда не доводилось оказываться в ситуации, когда каждый шаг становится метрономом, отсчитывающим недолгое время оставшейся жизни.
Терпение тоже никогда не было сильной чертой Бритни. Наверное, это как-то связано с различием в скорости наших внутренних часов. Я мыслю категориями секунд, а она способна работать на уровне фемтосекунд
, а может, и еще быстрее.
Обычно ей удается неплохо приспосабливаться. Например, разговаривая со мной, она очень хорошо имитирует, будто мыслит в реальном времени. Весьма вероятно, что это действительно так - даже у искинов, не являющихся личностями, интерфейсы внешнего общения требуют гигантского количества процессорного времени. Она также обладает способностью использовать вычисления с переменной скоростью, чтобы сделать разговоры более естественными. Но если она чем-то одержима… короче, достаточно лишь напомнить, что в одной секунде больше фемтосекунд, чем секунд в жизни большинства людей.
- При таком темпе мы добраться не успеем, - заявила она, как только мы наконец-то достигли границы песков.
- Надеюсь, сейчас мы прибавим скорость.
- Меня не скорость тревожит.
- А что тогда?
- Жизнеобеспечение. Насколько я могу судить, ты преодолел около четырех километров. Но истратил намного больше четырех процентов воздуха. А воду ты расходуешь еще быстрее.
- Я пить хотел, черт побери! - Показания счетчиков я мог видеть не хуже нее. В костюме двухлитровый запас воды, и я уже выпил одну десятую часть. В герметичном скафандре это не стало бы проблемой - вода в нем улавливается и возвращается в оборот. В моей же «шкуре» я дышу сухим кислородом и сбрасываю избыток водяных паров вместе с углекислотой через мембрану с избирательной проницаемостью. Но тут я ничего поделать не могу.
- Послушай, хоть я и не умею решать в уме уравнения сферической тригонометрии, зато я кое-что знаю о пустынях. - Пусть даже вокруг меня леденящий холод, эта местность очень напоминала пустыню. - Экономить воду нет смысла. Из-за этого только быстрее устанешь, уж поверь мне. Наилучшее решение - пить, сколько надо, пока вода не кончится.
Потом, разумеется, не останется иного варианта, кроме как мучиться от жажды, поэтому все так отчаянно и пытаются сохранить последние капли воды. Но психологически это дает лишь обратный результат.
- Поверь мне, - повторил я, в основном стремясь ободрить самого себя.
- Откуда ты все это знаешь?
- Неважно. Знаю, и все.
Она удивила меня, приняв мои слова на веру.
- Ладно. Но главная проблема не в воде.
- Ты это серьезно?
- Послушай…
Проклятье. Я опять ее задел. Черт, она же не виновата в том, что корабль наткнулся на булыжник. Виноват я, потому что не установил более чувствительные локаторы. Но такие булыжники попадаются невероятно редко, а оборотных денег вечно не хватает, вот я и купил вместо него «шкуру». В принципе, правильно сделал, если учесть, что мы реально наткнулись на булыжник, но еще лучше было бы на него не натыкаться.
Если начинаешь размышлять обо всех этих «а что если», то можно ходить кругами бесконечно. Какие бы психологические отклонения, по мнению психиатров из комиссии по выдаче лицензий, у меня ни отыскались - а я еще не встречал пилота-одиночку без парочки таких отклонений, - зацикливание на игре в «что если» в их число не входило. Если бы я оказался к нему склонен, то отыскал бы тысячу причин обвинить себя в смерти родителей и наверняка не пережил бы детства. Я и так подошел достаточно близко к этой незримой черте.
Я знал, что именно должен сказать, но не мог подобрать слов.
- Ладно, - наконец выдавил я, признавая, что был не прав. - Расскажи о воздухе.
Когда мы покидали корабль, я полностью заправил «шкуру» сжатым кислородом. Костюм у меня действительно самый современный, а это означает, что запас газа хранится в мономембранных пузырях на спине, голенях, бедрах и так далее. Это позволяет рукам и ногам двигаться свободно, зато со стороны я кажусь генетически модифицированным бодибилдером. Даже думать не хочу о том, что случится, если один из этих пузырей лопнет. Наверное, я взлечу, как проткнутый воздушный шарик, оставив своим наследникам крупный судебный иск против фирмы-изготовителя. Конечно, если бы у меня имелись наследники, которые заметили бы, что меня не стало.
Бритни не торопилась с ответом, и я сообразил: она борется с совершенно новым для нее уровнем чувств.
- Ты тратишь его весьма быстро, - сказала она наконец.
Я уже в который раз взглянул на манометр, но он все еще показывал почти полный заряд.
- А если точнее, ты истратил 7,3 процента кислорода на преодоление всего пяти процентов минимально возможного расстояния.
Я снова уставился на манометр:
- Ты можешь считывать показания с такой точностью? - Это была обычная шкала с делениями. Есть приборчики и покруче, но слишком уж много астронавтов погибло из-за избытка цифр. Хорошо - порядок; не очень хорошо - скорее домой. В большинстве случаев этого вполне достаточно.
- Нет, в «шкуре» есть телеметрия. У меня ушло какое-то время, чтобы подобрать нужную длину волны, и было бы замечательно, если бы у тебя нашлось время налепить медицинские датчики, но я все же получаю разную техническую информацию, включая удельный расход воздуха. Поэтому спасибо тебе за то, что обзавелся этим костюмчиком. При других обстоятельствах он доставил бы мне массу удовольствия.
Я продолжал шагать, но ее последняя фраза едва не заставила меня сбиться с ритма. Я впервые поймал себя на том, что всерьез пытаюсь понять, как Бритни воспринимает и ощущает жизнь. Возможно, меня в свое время сбили с толку ее высказывания в духе «я маленькая девочка». Я знал, что она жива в том смысле, какого достигают лишь считанные компьютеры, но не скажу точно, насколько сильно я когда-либо это ощущал.
Черт, у меня до сих пор не было нужды надевать «шкуру», и я не ведал, что в ней такая хорошая телеметрия. А мысль о том, что для Бритни это может иметь какое-то значение, мне даже в голову не приходила.
- Не за что, - буркнул я в ответ, надеясь, что мои слова не прозвучат как запоздалая вежливость.
Мы шагали молча. Я размышлял о Бритни и кислороде и пытался не думать о смерти.
Холм-аллигатор постепенно приближался, становясь все больше похожим на гору, чем на холм. Впрочем, когда поблизости нет деревьев или людей для сравнения, все начинает казаться большим.
- Хорошо, - сказала Бритни, когда я сделал последние шаги по песку и под ногами оказались круглые камешки, по которым шагать оказалось ненамного легче. - Нам вовсе не обязательно взбираться на этот холм. Сверни влево и иди вверх по оврагу. - Снова пауза. - Надеюсь, я не ошиблась. - Еще одна пауза. - Моя карта не очень-то точна.
- В том, что я не смог увидеть больше, твоей вины нет, - отозвался я. Или в том, что я не успел подключить для нее какой-нибудь нормальный прибор вроде радара. Ей все приходится делать по навигационному счислению. И если мы выживем, то лишь благодаря ее умению. А если умрем, то по моей вине, потому что я приобрел «шкуру», а не обновил оборудование корабля. А она-то думает, будто я обзавелся «шкурой», решив купить ей игрушку. Вот ведь гадство. - Делай, что можешь, - добавил я. - Это все, о чем тебя можно просить.
Она молчала, пока я прошел шагов десять.
- Спасибо. - Еще несколько шагов. - Я тоже так думаю.
Если бы я находился на Земле, то описал бы эти камни как речную гальку. Овраг, куда меня направила Бритни, выглядел метров тридцати шириной, с многочисленными боковыми ответвлениями и кучей той самой окатанной гальки под ногами. В пустыне Мохава я назвал бы эту яму «промоиной».
Когда ты в пустыне, промоина может стать и благословением, и проклятием. Иногда они подобны шоссе, но всегда коварны, потому что требуется поразительно мало, чтобы преградить тебе путь. Бритни упоминала глухие каньоны, но вполне хватает и валуна или двухметрового обрыва. Ну, при местной силе тяжести, пожалуй, и чуть больше двух метров. Но мне вовсе не хочется проверять, насколько высоко я смогу подпрыгнуть.
Да и передвигаться по промоинам не так уж легко, хотя на Земле по мере углубления в промоину ходить становится легче. К счастью, тот же принцип сработал и здесь. У входа камешки были мелкие, напрягавшие лодыжки при ходьбе. Чем дальше я шел, тем крупнее и тверже они становились. Но и теперь я не смог шагать быстрее, перейдя на своеобразную подпрыгивающую походку.
Как и в дюнах, я не мог поверить, насколько знакомым выглядит ландшафт.
- Похоже, здесь бывают ливневые паводки или внезапные наводнения, - заметил я. - Причем часто.
- Я бы на этот счет не беспокоилась. На Марсе тоже есть речные русла. Но там очень давно не было дождей.
- Хороший довод. - Если честно, я не очень-то и тревожился, но Бритни стала необычно молчаливой, и если дать ей немного поговорить, никому от этого хуже не будет. - А местный дождь, наверное, штука весьма неприятная.
- Жидкий метан. Видишь те утесы, похожие на гранит?
- И что?
- Скорее всего, они изо льда. Многие из этих возвышенностей - криовулканы. - Она опять меня удивила тем, что ничего не добавила к сказанному. Прежде - господи, неужели это было всего лишь сегодня утром? - она прочла бы мне лекцию о криовулканах минут на двадцать, прекрасно при этом зная, что суть этого явления мне понятна. Они очень похожи на земные вулканы, только вместо лавы из них вытекает водно-аммиачная жижа - единственная горячая жидкость при таком климате.
Я заметил, что стал дышать тяжелее, и оглянулся. Трудно сказать, но, судя по далеким дюнам, все еще заметным в V-образном желобе каньона, похоже, что мы поднялись на довольно приличную высоту.
- Как там дела с воздухом?
Должно быть, Бритни ожидала этого вопроса:
- Лучше, но все еще неприемлемо. Первоначально ты делал шесть километров в час, с максимальной дальностью шестьдесят - при условии, что без отдыха, но это маловероятно. Затем прибавил до восьми или девяти километров в час, но ты тратишь воздух в той же пропорции, так что дальность все равно остается менее ста километров. А овраг довольно извилистый, поэтому не все эти километры пройдены в нужном направлении.
- Другими словами, у нас ничего не получится.
- Я этого не говорила.
- Это сказал я. - Я остановился и присел на валун. Или на большую глыбу льда. Господи, ну как такая знакомая на вид местность может быть настолько мерзкой?
Я знал, что должен сделать, но сперва хотел решить другую проблему.
Большую часть жизни я был одинок. Теперь у меня есть некто, кто от меня зависит, хочется мне этого или нет. Некто, кто мыслит фемто-секундами, и у кого этих фемтосекунд слишком много, чтобы тратить на тревоги. Но этот же некто синхронизировал темп своей жизни с темпом моей жизни, а это означает: когда Бритни думает, что воздух кончается, то до этого события не просто базиллион фемтосекунд, а… завтра. Как для нее, так и для меня.
Ей требовалось нечто большее, чем отслеживать путь по примитивной карте, наблюдать за расходом воздуха и тревожиться о том, что она, возможно, ведет нас к смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9