Редко навсегда, но часто - на весь срок лечения. Проблема в том, что они почти никогда не выздоравливают.
Врач оторвался от компьютера, ничего подозрительного не обнаружив (интересно, что он вообще там надеялся найти?) и лишь озадаченно пожав плечами.
- Где он работает?
- Диптаунская Служба Надзора. Отдел надзора за рекламой. - Я отбарабанил адрес нашего заведения, телефон, факс, e-mail и все прочее, а позже подтвердил опасения врача насчет того, чем Солома конкретно занимается. - Конечно, бывает в Диптауне. Каждый день, по несколько часов. У нас работа такая, что сделаешь?
- И много нынче работы?
- Выше крыши, - я проиллюстрировал свое утверждение жестом. - Ее у нас и так немало, но сами знаете - скоро выборы, так что теперь работаем, как проклятые.
- Так... Ну чего же вы хотите? Нельзя так насиловать собственный организм, как вы этого понять не в состоянии? У него, скорее всего, переутомление. Я выпишу кое-что, в основном витамины и общеукрепляющие. Постарайтесь, чтобы он не подходил к компьютеру хотя бы несколько дней, лучше пару недель. Ему нужен хороший отдых, да и вам самому не помешал бы... Нет? Как хотите. - Врач с сомнением посмотрел на Солому. - Может быть, устроить вашего друга в стационар? Если он согласится.
- Он не согласится, - сказал я.
- Я так и думал, - ничуть не удивился доктор, выписывая рецепты. - Вы все - упертые психи.
Я не стал спрашивать кто такие "мы все". Нетрудно догадаться.
4
Кто же это ему говорил? Димка, Димка, его однокурсник, как же его фамилия была? Нет, фамилию Толик не помнил, а Димку вот помнил отлично, Димку со зло прищуренными глазами, пулей вылетевшего из главного корпуса университета, притормозившего у печального каменного льва возле входа, стрельнувшего у кого-то сигарету, нервно, быстро курившего, нахохлившись под промозглым, мелким дождем.
- Что случилось?
- Да придурок этот Румянцев. Козел он, вот кто!
- Ты чего это?
Их ректор Румянцев был, конечно, человеком с определенными прибабахами, с непомерными амбициями и гипертрофированным, как и у большинства университетских преподавателей, самомнением, но отношения со студентами поддерживал ровные и особой придирчивостью не отличался.
- Завалил.
- Курсовую? Что, правда?! Румянцев?!
Димка отрывисто кивнул.
- Ты что там написал-то?
- Что-что... То и написал! Про глубину, написал, понял?
- Понял. Про глубину, а дальше?
- В том-то и дело, что дальше. Этапы развития виртуального пространства и все в таком духе. Типа экстраполяция, - Димка сплюнул, махнул проходящим мимо однокурсникам и глубоко затянулся. - На том и погорел.
Анатолий медленно кивнул, начиная понимать.
- Ты про перенос реальных политических и экономических институтов в глубину написал что ли?
- И про перенос, и про трансформацию. А маразматик этот, знаешь, что мне говорит? Вы, мол, юноша, не учитываете, что человек всегда стремился, на хрен, к прекрасному и совершенному обществу. И, мол, виртуальная реальность, глубина, дает ему прекрасную возможность реализовать его самые возвышенные мечты и устремления. Дерьмо какое-то!.. А я ему говорю, что с глубиной, люди поступят так же как и со всем прочим. Сначала одиночки натащат туда разной дряни, а потом придет время коммерческих и криминальных структур, органов власти и тогда вообще никому мало не покажется. Румянцев, пень старый, ясное дело слушает, кивает, но только все свое талдычит: настанет время, и в виртуальной реальности люди будут заниматься исключительно искусствами и наукой... Вот, Толь, ты мне скажи, может нормальный шестидесятилетний мужик верить в такую ерунду?
- Идеалист - может.
- Кретин он, а не идеалист! Дай-ка еще сигаретку...
- Он не кретин, а вот ты... На, держи.
- Кто? Кто я?!
- Не заводись. Сам, небось, знаешь, лекции слушал. Молодежь резка и склонна к категоричным суждениям. А кто у нас молодежь? Ты, Дим, у нас эта молодежь и есть. Румянцев просто не хочет , чтобы все было так, как ты описал. Потому и курсовую твою на корню зарубил, понял? Перепиши и всего делов!
Когда все это было? Тысячу лет назад? Да нет. Четыре года. Пять. Тогда, хоть и не сказав этого, Толик был согласен с Румянцевым - ну не могло быть все так плохо, как Димка описывал. Зато сейчас он наблюдал, как воздушные замки былых фантазий истлевают, рассыпаясь пылью.
- Глубина меняется, Вика, - выдавил он. В горле словно застрял, мешая говорить, колючий ком. - Она меняется у нас на глазах. Глубина, та глубина какую мы знали и любили, умирает. Вспомни, когда ты впервые сюда пришла. Вспомни.
- Сюда? Двенадцать... Нет, тринадцать лет назад. Мне было тогда пятнадцать, десятый, кажется, класс школы. До этого я год гуляла по глубине, но понемногу, было очень дорого, а потом папа, он тогда еще был жив, устроился работать в крупный банк и нам домой провели выделенную линию - бесплатное подключение. И я, - Вика чему-то улыбнулась, вспоминая. - Я однажды наткнулась на это место.
Кафе "Гинза". В центре столика, застеленного тонкой белой скатертью, стояла пепельница погребенная под трупиками умерших окурков. Короткие, темно-оранжевые фильтры, пепел и грязь. Табачный дым клубившийся в воздухе настолько реален, что слезились глаза. Толик курил одну сигарету за другой, желтыми от никотина пальцами вытряхивая их из бело-красной пачки с надписью "Malboro".
Это заведение, крохотное и неприметное, знал и Толик. И ему здесь нравилось. В глубине так легко потеряться, что когда у двух людей находится что-то общее, то это сразу сближает.
- Хорошо здесь, правда? - Анатолий огляделся. - Кажется, что таких заведений в Диптауне - сколько угодно, разве что бесплатное пиво здесь получше, чем в большинстве других, но ты часто сюда заходишь... Можешь мне сказать почему?
- Здесь уютно.
- Здесь привычно . Я прихожу сюда уже четыре года и почти ничего не изменилось. Обстановка все та же, почти всех посетителей знаешь в лицо, никаких тебе галдящих туристов, сующих куда не надо свои носы в поисках развлечений, никаких тебе унылых белых воротничков, треплющихся о налогах и прибылях, никаких тебе рекламных баннеров.
- А вот тут ты ошибаешься! Вон там, посмотри.
Анатолий даже не повернул головы. Он и без того уже заметил плоский черный прямоугольник на стене, словно намеренно копирующий старые интернетовские баннеры. Вспыхивающая неоновым светом надпись "DeepRunner" - название рекламируемого фильма, хита сезона, снятого Люком Бессоном. Название да несколько полуразмытых образов - лица голливудских кинозвезд, одетых в нечто нелепо-футуристическое, по мнению режиссера - в типичную одежду таинственных дайверов.
- Да. Об этом я и говорю. Даже здесь, это дерьмо! - Дипзайнер скрипнул зубами. - Они выживают нас, они меняют глубину по своему усмотрению, перекраивают ее на свой лад.
- И ты с ними не согласен? Тебе не нравится реклама и ты из-за этого так психуешь?
- Не в рекламе дело. Реклама - это только симптом. Глубина больна и она умирает, Вика.
Девушка задумчиво барабанила пальцами по столешнице, отстукивая какой-то, не узнанный Толиком, ритм.
- Многие с тобой не согласятся. Реклама - это лишь внешний атрибут. Что плохого в коммерции? Диптаун вырос только потому, что кто-то делает здесь деньги. Не будет денег - не будет и Диптауна. Не будет глубины, вообще ничего. Не лучше ли смирится?
- Вначале глубина была не более чем сплоченным братством энтузиастов, - сказал Толик. - Люди рисовали дома и улицы, собирали виртуальность по кусочкам, как мозаику, и никто из них не требовал за это денег. Появились маленькие магазинчики, потом питейные заведения, притоны, публичные дома, казино. Сюда, в глубину, начали переносить офисы крупные софтверные компании, пришли страховые компании, банки, юридические фирмы - сначала крупные, потом те, что помельче и вот сюда уже переселяются государственные органы, представительства общественных организаций, движений, партий.
- Ты забыл сказать еще про фанатов кино- и рокзвезд, болельщиков футбольных команд. Видел, кто-то написал "Спартак - чемпион!" рядом со входом в кафе? Вон уже и копы трудятся, надпись оттирают, - девушка кивнула в сторону окна. - Да, глубина становится все больше и больше похожа на реальный мир, но это естественный процесс, с этим ничего не поделаешь. Да и места здесь хватит всем.
- Правда? Свободная глубина умирает, Вика, потому что люди, не понимающие ее, не любящие ее, люди для которых глубина - лишь еще одно приложение для реализации своих амбиций, пришли в нее. Эти люди губят глубину и в конце концов убьют ее. Нашими с тобой руками в том числе. Ты знаешь, что было на месте игрового центра РЗР, который я разрабатывал? Один из бесплатных клубов, основанных энтузиастами в первый год появления глубины. Контракт истек, "Русская Зона" предложила за этот участок больше...
- Переедут в другое место.
- Из центра русского квартала? Знаешь, это все-таки не одно и то же. Я сам бывал в том клубе не раз и не два. Мне там нравилось, по-настоящему нравилось и меня там принимали, как своего, а теперь я чувствую себя предателем, последней падалью, потому что помог разработать этот сраный игровой центр!
- Ты просто делал свою работу.
- Очень многие люди просто делают свою работу. В том-то и беда.
- Я и не думала, что твои взгляды столь радикальны.
- Ага, как же! - Анатолий криво усмехнулся. - А зачем же тогда затеяла этот разговор? Ты ведь хотела все услышать. Хотела что-то решить для себя. И как? Решила?
- Пожалуй, что да. - Она ответила ему зеркальной усмешкой. - Я решила, что тебе можно доверять. Я люблю глубину, Толик, не меньше, чем ты. И я сделаю все, чтобы сделать ее такой, какой она должна быть. Кроме того, - Вика бросила взгляд в сторону баннера. - Мне никогда не нравились фильмы Бессона. Я хотела бы, чтобы эту дрянь отсюда убрали.
- И у тебя есть предложения?
Девушка улыбнулась.
5
Здесь крутили новый альбом "Garbage". Звуковые колонки футуристической формы, каждая размером с трейлер, надрываясь пульсировали в такт музыке. Какой-то доморощенный дипзайнер постарался на славу. Любители порой работают более профессионально, чем сами профессионалы - это факт.
Я не спеша допил пиво и попрощался со своей новой знакомой. Она обиженно надула пухлые, подведенные ярко-пурпурной помадой губки.
Очередная искательница приключений. Готов поспорить - в реале ей не больше пятнадцати и она не ходит в ночные клубы: во-первых, потому что еще не научилась самостоятельно зарабатывать необходимые для этого деньги, а во-вторых, потому что папа с мамой решительно против подобных развлечений. Это слишком опасно. В глубине, конечно, совсем иное дело. Физически девственности здесь не лишишься, на маньяка-убийцу не нарвешься, не забеременеешь, да и болезней специфических не подцепишь, а что еще для спокойствия родителей надо?
- Ты извини, но у меня время кончается, - беззастенчиво соврал я. - Как-нибудь еще увидимся, а?
Она огорчилась, даже не став изображать обычное в таких случаях показное равнодушие. Точно - лет пятнадцать, никак не больше.
- Вот мой пейджер.
Я записал ее номер и дал ей свой, который выдумал на ходу.
В реальности она и не посмотрела бы на меня дважды, но глубина совсем другое дело, правда? Нет, я не страдаю комплексом неполноценности, а просто адекватно оцениваю свою внешность и финансовые возможности. Да, черт возьми, в реальности я и сам вряд ли ей заинтересовался бы. Зачем мне этот геморрой? Перепихнулись, разбежались и все дела. Это глубина. Люди стараются не подпускать других слишком близко. Простое знакомство может перерасти в нечто более, породить чувства более глубокие, чем это допустимо с точки зрения благоразумия. Жители Диптауна знают, что следует за этим: разочарование, горечь и боль. Здесь мы чувствуем страдания других людей более остро и не желаем стать причиной всего этого. По крайней мере некоторые из нас поступают именно так.
Я задумался, отвлекся, грустно улыбнулся своим мыслям и махнул на прощание рукой.
- Ладно, до встречи.
- Пока...
Я покинул это милое заведение, сделав пометку в записной книжке. Дома Солома спал как убитый, а я последовательно повторял его маршрут.
Где моего приятеля "прихватило"? Что именно вызвало такой эффект? Я не мог выдать ни одной более-менее правдоподобной версии, только сходил с ума от злости. Ведь как, черт возьми, это не вовремя! Завтра воскресенье и мы должны были наведаться в пресловутый клуб. Кто теперь будет меня там страховать?
По плану Солома должен был войти в Диптаун из дома, а я - со своей служебной машины. Мне пришлось потратить почти час на разные бюрократические процедуры, чтобы оформить пропуск выходного дня, но дело того стоило, потому что таким образом у нас будут две разные системы защиты, которые так просто не сломать. Вернее - были бы, а теперь, если даже Солома к утру оклемается, я не разрешу ему лезть со мной в глубину. Его состояние вряд ли сильно улучшится, а он, признаться, сегодня очень сильно меня напугал.
Выйдя из музыкального кафе, я, как и Солома несколькими часами ранее, дошел пешком до крохотного магазинчика, где доля пиратской продукции явно превышала долю лицензионного товара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38