Увидев Мак-Лауда, он отложила свой инструмент и, подняв пластик защитной маски с удивленного лица, спросила:
— Что-то случилось, Мак?
— Да, — беззвучным шепотом ответил он и, на мгновение еще замедлив свои осторожные шаги, словно проверяя направление движения, приблизился к входной двери, ведущей из мастерской в небольшой задний двор, расположенный за домом.
— Ты чувствуешь чье-то присутствие? — осторожно поинтересовалась Тесса.
— Здесь кто-то с очень длинной линией жизни.
Остановившись возле двери и бесшумно открыв замок, Дункан наклонился к стеклу, занавешенному прозрачной тканью, и выглянул наружу, пытаясь рассмотреть пришельца до того, как открыть дверь и оказаться с ним лицом к лицу. Прямо напротив своего лица Мак-Лауд увидел лицо Конана, улыбающееся вечной ироничной улыбкой. Дункан опустил меч и широко распахнул дверь.
— Привет.
— Привет, — улыбаясь, произнес Конан и вошел в дом.
Тесса тоже заулыбалась, наконец узнав вчерашнего ночного гостя.
— Дорогая, — хозяин дома галантно представил вошедшего, — это Конан. Ты, кажется, его уже видела. Конан Мак-Лауд.
— Да, — гость кивнул, — я старый друг Дункана. Мы с ним когда-то жили по соседству. Дружище, я тут проезжал мимо и подумал: может, нам прогуляться, а?
За окном «кадиллака» мелькали дома, становясь все менее респектабельными, потом показались промышленные здания.
— Куда мы все-таки едем? — поинтересовался Дункан, который уже порядком устал от безмолвной езды по городу.
— Я тебе уже сказал. Ко мне, — невозмутимо ответил Конан, продолжая неотрывно следить за дорогой, что было, впрочем, совершенно не нужно, так как на трассе больше не было ни одной машины.
Через несколько минут «кадиллак» остановился возле огромного заброшенного ангара с разбитыми стеклами небольших окон и проваленными перекрытиями ветхой крыши. Конан вышел из машины и размял затекшие после долгой езды плечи.
— Ну что? По-моему, это совсем неплохое место.
— Отличное, — кивнул в ответ Дункан.
Они зашли внутрь. Огромный полутемный зал, пустоту которого лишь кое-где прорезали золотые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь дыры в потолке и стенах, был завален кучами мусора.
— Хорошо здесь, правда, брат? — сказал Конан, снимая плащ и пристраивая его на пыльный гвоздик, торчавший из грязной стены ангара.
Он отстегнул меч и сделал приглашающее движение. Усмехнувшись, Дункан снял куртку и, бросив ее на кучу щебня, взмахнул в воздухе своей, блеснувшей в ярком луче, катаной.
Два одинаковых меча со свистом сошлись в пыльном темном пространстве, и прозрачный звон разнесся по ангару, усиливаясь и переливаясь, отраженный бетонными балками и перекрытиями. Первый же удар Конана был настолько мощен, что заставил Дункана отступить на шаг.
— Ну-у, — протянул нападавший, — ты, наверное, давно не тренировался, брат. Простой удар сразит тебя наповал.
— А по-моему, ты ошибаешься.
Дункан сменил позицию и сделал серию сногсшибательно красивых пируэтов, при этом бешено работая мечом. Замешкавшийся Конан, уворачиваясь от клинка, не удержал равновесия и рухнул на кучу строительного мусора.
— Ну что? — победно произнес Дункан, пытаясь настичь соперника колющим ударом и пригвоздить к полу.
Но Конан словно взорвался. Метнувшись под ногами противника, он внезапно взлетел вверх и нанес хлесткий удар клинком плашмя по ягодицам Дункана. Тот, хохоча, отскочил в сторону, потирая ушибленное место и подпрыгивая на одной ноге.
— Не зазнавайся, — Конан пригрозил ему пальцем. — Акробатика хороша в постели, а не в бою, — быстро перехватив катану двумя руками, Конан бросился в наступление. — А первое для тебя сейчас гораздо важнее, чем второе.
— Я стараюсь успеть везде, — Дункан говорил, с легкостью отражая удары, и в финале сделал молниеносный выпад, заставивший Конана отлететь в сторону, после чего ехидно произнес. — Да, кстати, ты ведь, наверное, уже понял, что Слэна я беру на себя.
— А ты справишься с ним? — не переставая плести узор боя, продолжал разговор Конан.
— Я чувствую в себе силу. Так что без проблем.
— Да? И все-таки Слэн — мой.
— А защищать Тессу — это мой долг.
— Не будем спорить, — Конан опустил меч и кивнул. — Я рад видеть тебя, Мак-Лауд.
Они обнялись, как два человека, давно не видевшие друг друга. Оба были довольны встречей и поединком и, собрав свою верхнюю одежду, пошли к машине.
— Ты по-прежнему воюешь, Конан?
— Да. А ты, как всегда, нет?
Открывая дверцу автомобиля, Дункан сделал вид, что не расслышал вопроса и задал следующий, оставив прошлый без ответа:
— Где ты теперь, брат? Мы с тобой уже не виделись…
— Лет сто двадцать или сто тридцать, по-моему?
— Сто четырнадцать лет и два с половиной месяца.
— У тебя хорошая память, Дункан.
— Ты знаешь, почему?
— Знаю, — согласился Конан. — Но сейчас разговор не об этом. У тебя, как я видел, антикварный магазинчик?
— Да. Но почему ты об этом заговорил? — удивленно спросил Дункан.
— Пожалуй, традиция. Понимаешь ли, у меня сейчас тоже небольшой магазинчик в Нью-Йорке. Но я хочу с тобой все же поговорить совсем о других традициях.
— Я все прекрасно понимаю…
— Ты ничего не понимаешь. Ты всегда хотел остаться в стороне. Так?
— Да, так. Но никак не возьму в толк…
— Вот уже много лет ты не дерешься.
— Да. После того, как двадцать семь лет назад ты убил моего противника.
Обратная дорога заняла не очень много времени. Поэтому, подъехав к двухэтажному дому, они продолжали разговор, не выходя из машины.
— Неужели именно сейчас ты хочешь снова начать воевать?
— Нет. Но это мое личное дело.
— Если ты сразишься со Слэном и победишь, то тебе придется сражаться дальше. Отдай его мне.
— Послушай, — Дункан открыл дверцу, — пойдем лучше, я познакомлю тебя с Тессой поближе.
Конан тяжело вздохнул и тоже вышел из машины.
Тесса поставила огромный медный кофейник на плиту и, зарядив тостер очередной порцией хлеба, отошла к столу. Взяв в руки нож, она принялась резать сыр и ветчину. Спокойно смотревший на все это Конан, наконец, не выдержал и, забрав из рук Тессы нож, произнес с улыбкой:
— Наверное, это дело я не доверю никому.
Она улыбнулась в ответ и попыталась взять другую доску, чтобы нарезать салат, но он вновь остановил ее:
— Это я тоже не доверю никому. Если ты не возражаешь, то сегодня готовлю я.
Острие ножа с монотонным цокотом плясало по доске, а с противоположной стороны от куска ветчины постепенно образовывалась стопка одинаковых не слишком толстых, но и не слишком тонких ломтиков. Оставшись не у дел, Тесса отошла к соседнему столику и, сложив руки на груди, ехидно заметила:
— А может, тебе больше подходит работать мечом или шпагой?
Но Конан не ответил на колкость, а просто перевел разговор на другую, более интересующую его тему:
— Я думаю, то, что ты видела вчера, было для тебя в новинку?
Тесса хотела ответить ему, но в разговор вмешался Дункан, до сих пор молча пивший вино и читавший какие-то бумаги:
— Да. Что и говорить, для Тессы это было внове.
Он явно нервничал, а она никак не могла понять, с чем это связано, и, чтобы поддержать разговор, поинтересовалась:
— А как давно вы знаете друг друга?
— У-у-у, — Конан расплылся в своей привычной улыбке, давая понять, что так давно, что и не вспомнить.
— Вы родственники? — не унималась женщина.
— Мы из одного клана, — пояснил гость, откладывая ветчину и принимаясь за ювелирную нарезку сыра.
Напряженное выражение лица у Дункана не исчезло и он попытался разрядить обстановку:
— Когда я был совсем мальчишкой, у нас существовала одна легенда об удивительном человеке, жившем много-много лет назад, которого убили в бою.
— Все думали, что он умер, а он не умер, — влез с объяснениями старший Мак-Лауд, снова заправляя тостер. — Тогда все просто считали, что это колдовство.
— Правильно, а в мое время это считали сказками. Я тоже считал, что это легенды, как о короле Артуре. Но потом…
— Да, — радостно подхватила Тесса, — знаю. Однажды тебя убили, но ты не умер.
От этих слов Дункан побледнел и, сделав большой глоток из стакана, отошел к окну. Он ждал их и очень надеялся, что Тесса промолчит, но этого не произошло. Разговор катился все дальше и дальше, и он уже смутно догадывался, чем закончится этот биографический экскурс. Но тем не менее ему ничего не оставалось, кроме как продолжать рассказ:
— А потом Конан нашел меня.
— Да, — подтвердил тот, — точно так же, как когда-то кто-то нашел меня.
— И он сказал мне все, что необходимо знать для того, чтобы жить дальше, обретя бессмертие.
— Точно так же, как другой рассказал мне, что делать, чтобы одержать победу и выиграть в этой игре, — Конан сказал это так нежно, что Тессу вдруг затрясло, ноги отказались ей служить, и она неожиданно поняла, что эта игра совсем не та игра, о которой ей рассказывал Дункан.
Она резко повернулась к нему, но увидела, что он все так же стоит возле окна и смотрит на улицу. Лишь напряженные мышцы спины подрагивают — и это заметно, несмотря на рубашку. Истерика захватила ее и она быстро и нервно заговорила:
— Конан, где тот, который тебя учил? Победить кого? Выиграть что, Конан? Я ничего не понимаю! Почему этот Слэн хочет убить Дункана?
Конан поднял глаза и посмотрел на Дункана, который тоже, развернувшись, смотрел ему в глаза. Потом они оба поглядели на Тессу и опустили глаза.
— Нет, нет, — засуетилась она, — я понимаю. Не надо говорить в присутствии дамы ничего серьезного, — ее голос дрожал и она делала огромные усилия, чтобы не разрыдаться. — Сейчас я выйду в другую комнату и там притаюсь. Хорошо? А вы тут закурите сигареты, нальете себе бренди и будете говорить о том, как обезглавить противника. Словно ветчину нарезать…
Конана будто отбросило от стола. Он сел на табурет и впился в Дункана холодным взглядом.
— Я Тессе… — принялся оправдываться тот, как напроказивший школьник, — кое-что рассказал. Я считал… Я думал, что уже давно выбыл из этой игры и что ей не обязательно знать все правила…
— Из этой игры не выбывают, — жестко и четко заговорил Конан. — И ты прекрасно знаешь, что продолжаешь в ней участвовать. И еще ты знаешь, что в конце концов останется только один. Хоть это правило ты еще помнишь?
Взгляд Тессы забегал, переходя с одного Мак-Лауда на другого. И, совершенно ошалев от услышанного, она очень серьезно спросила:
— Один — это кто? Один из вас? Так? Что, в результате останется всего один бессмертный? Тогда получается, что остальные на самом деле не такие уж бессмертные, а скорее наоборот, смертники?
Конан лишь развел руками: мол, сама понимаешь.
— Ну и что же получает победитель?
Сочувственно глядя на нее, он как можно спокойнее принялся объяснять:
— В последнем бессмертном сольется сила всех бессмертных, которые существовали на свете. Она вся перейдет к нему одному. И этой силы будет достаточно, чтобы решить судьбу целой планеты. Если в этом бою победит Слэн или такие, как он, то человечество будет вечно страдать от зла и пребывать в темноте бессмысленной борьбы и невежества, из которой ему не выбраться никогда. Во всяком случае, этому меня учили.
Тесса отошла от стола, возле которого стояла все это время, и повернулась к Дункану.
— И ты считал все это недостаточно важным? Настолько несущественным, чтобы обо всем рассказать мне? — спокойно спросила она.
— В этом нет ничего нового, — попытался оправдаться Дункан.
— Для меня есть.
— Именно поэтому нельзя остаться в стороне от этой игры, — продолжал Конан. — Ты все равно не сможешь этого сделать. Никогда. Ты ведь уже попробовал однажды.
Крепко сжав кулаки, Дункан сделал шаг по направлению к Конану и сквозь плотно стиснутые зубы прошипел:
— Будь ты проклят! То, что было тогда, не имело никакого отношения к нашей игре. И ты это прекрасно знаешь!
— Брат, все имеет отношение к нашей игре. Все, где есть жизнь и смерть, добро и зло. Все играет в эту бесконечную игру.
4
Все это произошло ранним утром. Бледный диск солнца лениво выползал из-за поросших вековыми кедрами гор. И первые лучи проснувшегося светила, коснувшись плотной пены густого тумана, окутывающего еще спящую деревню, заиграли в рассеянной влаге мириадами разноцветных искорок.
Конница вынырнула из-за холма, как разъяренный демон. Человеческое многоголосье, конское ржание и топот тяжелых копыт, крик походных рожков,
— все предвещало хороший и интересный день. Вместе с этой массой вооруженных до зубов людей в племя прилетела птица смерти.
Через мгновение воздух наполнился грохотом выстрелов, визгом и стонами умирающих людей, не успевших даже окончательно проснуться. Вспыхнули и затрещали расшитые узорами шкуры хижин, умирающие в жарком оранжевом вихре: они вздымали к голубым небесам уродливые руки ядовитого черного дыма, обвивающие горизонт и утреннее солнце. Из пылающих построек выбегали обезумевшие от страха женщины. С воплями бросались они прочь к деревьям, прижимая к груди еще сонных, даже не кричащих детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— Что-то случилось, Мак?
— Да, — беззвучным шепотом ответил он и, на мгновение еще замедлив свои осторожные шаги, словно проверяя направление движения, приблизился к входной двери, ведущей из мастерской в небольшой задний двор, расположенный за домом.
— Ты чувствуешь чье-то присутствие? — осторожно поинтересовалась Тесса.
— Здесь кто-то с очень длинной линией жизни.
Остановившись возле двери и бесшумно открыв замок, Дункан наклонился к стеклу, занавешенному прозрачной тканью, и выглянул наружу, пытаясь рассмотреть пришельца до того, как открыть дверь и оказаться с ним лицом к лицу. Прямо напротив своего лица Мак-Лауд увидел лицо Конана, улыбающееся вечной ироничной улыбкой. Дункан опустил меч и широко распахнул дверь.
— Привет.
— Привет, — улыбаясь, произнес Конан и вошел в дом.
Тесса тоже заулыбалась, наконец узнав вчерашнего ночного гостя.
— Дорогая, — хозяин дома галантно представил вошедшего, — это Конан. Ты, кажется, его уже видела. Конан Мак-Лауд.
— Да, — гость кивнул, — я старый друг Дункана. Мы с ним когда-то жили по соседству. Дружище, я тут проезжал мимо и подумал: может, нам прогуляться, а?
За окном «кадиллака» мелькали дома, становясь все менее респектабельными, потом показались промышленные здания.
— Куда мы все-таки едем? — поинтересовался Дункан, который уже порядком устал от безмолвной езды по городу.
— Я тебе уже сказал. Ко мне, — невозмутимо ответил Конан, продолжая неотрывно следить за дорогой, что было, впрочем, совершенно не нужно, так как на трассе больше не было ни одной машины.
Через несколько минут «кадиллак» остановился возле огромного заброшенного ангара с разбитыми стеклами небольших окон и проваленными перекрытиями ветхой крыши. Конан вышел из машины и размял затекшие после долгой езды плечи.
— Ну что? По-моему, это совсем неплохое место.
— Отличное, — кивнул в ответ Дункан.
Они зашли внутрь. Огромный полутемный зал, пустоту которого лишь кое-где прорезали золотые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь дыры в потолке и стенах, был завален кучами мусора.
— Хорошо здесь, правда, брат? — сказал Конан, снимая плащ и пристраивая его на пыльный гвоздик, торчавший из грязной стены ангара.
Он отстегнул меч и сделал приглашающее движение. Усмехнувшись, Дункан снял куртку и, бросив ее на кучу щебня, взмахнул в воздухе своей, блеснувшей в ярком луче, катаной.
Два одинаковых меча со свистом сошлись в пыльном темном пространстве, и прозрачный звон разнесся по ангару, усиливаясь и переливаясь, отраженный бетонными балками и перекрытиями. Первый же удар Конана был настолько мощен, что заставил Дункана отступить на шаг.
— Ну-у, — протянул нападавший, — ты, наверное, давно не тренировался, брат. Простой удар сразит тебя наповал.
— А по-моему, ты ошибаешься.
Дункан сменил позицию и сделал серию сногсшибательно красивых пируэтов, при этом бешено работая мечом. Замешкавшийся Конан, уворачиваясь от клинка, не удержал равновесия и рухнул на кучу строительного мусора.
— Ну что? — победно произнес Дункан, пытаясь настичь соперника колющим ударом и пригвоздить к полу.
Но Конан словно взорвался. Метнувшись под ногами противника, он внезапно взлетел вверх и нанес хлесткий удар клинком плашмя по ягодицам Дункана. Тот, хохоча, отскочил в сторону, потирая ушибленное место и подпрыгивая на одной ноге.
— Не зазнавайся, — Конан пригрозил ему пальцем. — Акробатика хороша в постели, а не в бою, — быстро перехватив катану двумя руками, Конан бросился в наступление. — А первое для тебя сейчас гораздо важнее, чем второе.
— Я стараюсь успеть везде, — Дункан говорил, с легкостью отражая удары, и в финале сделал молниеносный выпад, заставивший Конана отлететь в сторону, после чего ехидно произнес. — Да, кстати, ты ведь, наверное, уже понял, что Слэна я беру на себя.
— А ты справишься с ним? — не переставая плести узор боя, продолжал разговор Конан.
— Я чувствую в себе силу. Так что без проблем.
— Да? И все-таки Слэн — мой.
— А защищать Тессу — это мой долг.
— Не будем спорить, — Конан опустил меч и кивнул. — Я рад видеть тебя, Мак-Лауд.
Они обнялись, как два человека, давно не видевшие друг друга. Оба были довольны встречей и поединком и, собрав свою верхнюю одежду, пошли к машине.
— Ты по-прежнему воюешь, Конан?
— Да. А ты, как всегда, нет?
Открывая дверцу автомобиля, Дункан сделал вид, что не расслышал вопроса и задал следующий, оставив прошлый без ответа:
— Где ты теперь, брат? Мы с тобой уже не виделись…
— Лет сто двадцать или сто тридцать, по-моему?
— Сто четырнадцать лет и два с половиной месяца.
— У тебя хорошая память, Дункан.
— Ты знаешь, почему?
— Знаю, — согласился Конан. — Но сейчас разговор не об этом. У тебя, как я видел, антикварный магазинчик?
— Да. Но почему ты об этом заговорил? — удивленно спросил Дункан.
— Пожалуй, традиция. Понимаешь ли, у меня сейчас тоже небольшой магазинчик в Нью-Йорке. Но я хочу с тобой все же поговорить совсем о других традициях.
— Я все прекрасно понимаю…
— Ты ничего не понимаешь. Ты всегда хотел остаться в стороне. Так?
— Да, так. Но никак не возьму в толк…
— Вот уже много лет ты не дерешься.
— Да. После того, как двадцать семь лет назад ты убил моего противника.
Обратная дорога заняла не очень много времени. Поэтому, подъехав к двухэтажному дому, они продолжали разговор, не выходя из машины.
— Неужели именно сейчас ты хочешь снова начать воевать?
— Нет. Но это мое личное дело.
— Если ты сразишься со Слэном и победишь, то тебе придется сражаться дальше. Отдай его мне.
— Послушай, — Дункан открыл дверцу, — пойдем лучше, я познакомлю тебя с Тессой поближе.
Конан тяжело вздохнул и тоже вышел из машины.
Тесса поставила огромный медный кофейник на плиту и, зарядив тостер очередной порцией хлеба, отошла к столу. Взяв в руки нож, она принялась резать сыр и ветчину. Спокойно смотревший на все это Конан, наконец, не выдержал и, забрав из рук Тессы нож, произнес с улыбкой:
— Наверное, это дело я не доверю никому.
Она улыбнулась в ответ и попыталась взять другую доску, чтобы нарезать салат, но он вновь остановил ее:
— Это я тоже не доверю никому. Если ты не возражаешь, то сегодня готовлю я.
Острие ножа с монотонным цокотом плясало по доске, а с противоположной стороны от куска ветчины постепенно образовывалась стопка одинаковых не слишком толстых, но и не слишком тонких ломтиков. Оставшись не у дел, Тесса отошла к соседнему столику и, сложив руки на груди, ехидно заметила:
— А может, тебе больше подходит работать мечом или шпагой?
Но Конан не ответил на колкость, а просто перевел разговор на другую, более интересующую его тему:
— Я думаю, то, что ты видела вчера, было для тебя в новинку?
Тесса хотела ответить ему, но в разговор вмешался Дункан, до сих пор молча пивший вино и читавший какие-то бумаги:
— Да. Что и говорить, для Тессы это было внове.
Он явно нервничал, а она никак не могла понять, с чем это связано, и, чтобы поддержать разговор, поинтересовалась:
— А как давно вы знаете друг друга?
— У-у-у, — Конан расплылся в своей привычной улыбке, давая понять, что так давно, что и не вспомнить.
— Вы родственники? — не унималась женщина.
— Мы из одного клана, — пояснил гость, откладывая ветчину и принимаясь за ювелирную нарезку сыра.
Напряженное выражение лица у Дункана не исчезло и он попытался разрядить обстановку:
— Когда я был совсем мальчишкой, у нас существовала одна легенда об удивительном человеке, жившем много-много лет назад, которого убили в бою.
— Все думали, что он умер, а он не умер, — влез с объяснениями старший Мак-Лауд, снова заправляя тостер. — Тогда все просто считали, что это колдовство.
— Правильно, а в мое время это считали сказками. Я тоже считал, что это легенды, как о короле Артуре. Но потом…
— Да, — радостно подхватила Тесса, — знаю. Однажды тебя убили, но ты не умер.
От этих слов Дункан побледнел и, сделав большой глоток из стакана, отошел к окну. Он ждал их и очень надеялся, что Тесса промолчит, но этого не произошло. Разговор катился все дальше и дальше, и он уже смутно догадывался, чем закончится этот биографический экскурс. Но тем не менее ему ничего не оставалось, кроме как продолжать рассказ:
— А потом Конан нашел меня.
— Да, — подтвердил тот, — точно так же, как когда-то кто-то нашел меня.
— И он сказал мне все, что необходимо знать для того, чтобы жить дальше, обретя бессмертие.
— Точно так же, как другой рассказал мне, что делать, чтобы одержать победу и выиграть в этой игре, — Конан сказал это так нежно, что Тессу вдруг затрясло, ноги отказались ей служить, и она неожиданно поняла, что эта игра совсем не та игра, о которой ей рассказывал Дункан.
Она резко повернулась к нему, но увидела, что он все так же стоит возле окна и смотрит на улицу. Лишь напряженные мышцы спины подрагивают — и это заметно, несмотря на рубашку. Истерика захватила ее и она быстро и нервно заговорила:
— Конан, где тот, который тебя учил? Победить кого? Выиграть что, Конан? Я ничего не понимаю! Почему этот Слэн хочет убить Дункана?
Конан поднял глаза и посмотрел на Дункана, который тоже, развернувшись, смотрел ему в глаза. Потом они оба поглядели на Тессу и опустили глаза.
— Нет, нет, — засуетилась она, — я понимаю. Не надо говорить в присутствии дамы ничего серьезного, — ее голос дрожал и она делала огромные усилия, чтобы не разрыдаться. — Сейчас я выйду в другую комнату и там притаюсь. Хорошо? А вы тут закурите сигареты, нальете себе бренди и будете говорить о том, как обезглавить противника. Словно ветчину нарезать…
Конана будто отбросило от стола. Он сел на табурет и впился в Дункана холодным взглядом.
— Я Тессе… — принялся оправдываться тот, как напроказивший школьник, — кое-что рассказал. Я считал… Я думал, что уже давно выбыл из этой игры и что ей не обязательно знать все правила…
— Из этой игры не выбывают, — жестко и четко заговорил Конан. — И ты прекрасно знаешь, что продолжаешь в ней участвовать. И еще ты знаешь, что в конце концов останется только один. Хоть это правило ты еще помнишь?
Взгляд Тессы забегал, переходя с одного Мак-Лауда на другого. И, совершенно ошалев от услышанного, она очень серьезно спросила:
— Один — это кто? Один из вас? Так? Что, в результате останется всего один бессмертный? Тогда получается, что остальные на самом деле не такие уж бессмертные, а скорее наоборот, смертники?
Конан лишь развел руками: мол, сама понимаешь.
— Ну и что же получает победитель?
Сочувственно глядя на нее, он как можно спокойнее принялся объяснять:
— В последнем бессмертном сольется сила всех бессмертных, которые существовали на свете. Она вся перейдет к нему одному. И этой силы будет достаточно, чтобы решить судьбу целой планеты. Если в этом бою победит Слэн или такие, как он, то человечество будет вечно страдать от зла и пребывать в темноте бессмысленной борьбы и невежества, из которой ему не выбраться никогда. Во всяком случае, этому меня учили.
Тесса отошла от стола, возле которого стояла все это время, и повернулась к Дункану.
— И ты считал все это недостаточно важным? Настолько несущественным, чтобы обо всем рассказать мне? — спокойно спросила она.
— В этом нет ничего нового, — попытался оправдаться Дункан.
— Для меня есть.
— Именно поэтому нельзя остаться в стороне от этой игры, — продолжал Конан. — Ты все равно не сможешь этого сделать. Никогда. Ты ведь уже попробовал однажды.
Крепко сжав кулаки, Дункан сделал шаг по направлению к Конану и сквозь плотно стиснутые зубы прошипел:
— Будь ты проклят! То, что было тогда, не имело никакого отношения к нашей игре. И ты это прекрасно знаешь!
— Брат, все имеет отношение к нашей игре. Все, где есть жизнь и смерть, добро и зло. Все играет в эту бесконечную игру.
4
Все это произошло ранним утром. Бледный диск солнца лениво выползал из-за поросших вековыми кедрами гор. И первые лучи проснувшегося светила, коснувшись плотной пены густого тумана, окутывающего еще спящую деревню, заиграли в рассеянной влаге мириадами разноцветных искорок.
Конница вынырнула из-за холма, как разъяренный демон. Человеческое многоголосье, конское ржание и топот тяжелых копыт, крик походных рожков,
— все предвещало хороший и интересный день. Вместе с этой массой вооруженных до зубов людей в племя прилетела птица смерти.
Через мгновение воздух наполнился грохотом выстрелов, визгом и стонами умирающих людей, не успевших даже окончательно проснуться. Вспыхнули и затрещали расшитые узорами шкуры хижин, умирающие в жарком оранжевом вихре: они вздымали к голубым небесам уродливые руки ядовитого черного дыма, обвивающие горизонт и утреннее солнце. Из пылающих построек выбегали обезумевшие от страха женщины. С воплями бросались они прочь к деревьям, прижимая к груди еще сонных, даже не кричащих детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20