Да и того совсем мало.
Асахина допил и вернул фляжку.
– Спасибо.
Он уже сожалел о своем поступке. От усилия открылись раны, и он выбил безымянный палец на правой руке. А до бывшего волка из Мибу, кажется, так ничего и не дошло.
Инспектор взял фляжку, встряхнул. Тоже сел, прислонившись к стене. Протянул руку.
– Вы позволите?
Инженер разжал кулак, которым бил. Крестик так и лежал на ладони. Не найдя привычных уже карманов на хаори, снятом с кого-то из убитых охранников, инженер спрятал крестик под бинты на груди и подал руку полицейскому.
– Да, - кивнул Сайто, вправляя палец.- Я никому ничего не сказал о том, с чем мы на самом деле столкнулись. Ни здесь, ни в столице. Я, понимаете ли, когда разобрался, что происходит, сразу очень испугался. До одури. Не того, что мне не поверят, не того, что они победят, и даже не того, что они успели бы наворотить… А того, что наверху раньше времени узнают, чей это был заговор. Там ведь сидят практичные люди, наверху. Когда они видят оружие или силу, они думают, к чему ее приспособить - и сколько выиграет тот, кто будет первым.
Он достал мятый закопченный портсигар, выщелкнул сигарету.
– Взятка, видите ли, это такое дело - вся хитрость в том, как предложить. Наш стратег, там, в старом отряде, Такэда Канрюсай, начал с того, что взял из казны деньги на покупку книг. Не простых, а по военному делу. Нужных книг. Просто не было у нас на то средств в тот момент, а он считал, что без них не обойтись. Пропажа обнаружилась, погиб человек. Кончилось это все очень плохо - вымогательством, опиумом, в конце концов, изменой, - а потом я встретил его на неосвещенной улице. Но он бы не украл для себя, ни при каких обстоятельствах. И взятку бы не взял просто так.
Спичка сломалась, Сайто подобрал обломок и, сжав пальцами у самой головки, чиркнул о каблук второй раз. Закурил, отбросил.
– Я знаю, о чем вы думаете, Асахина-сан. Да, ваш командир, Кацура, не продался бы за вечную жизнь… вернее, только за вечную жизнь. А за возможность отволочь нас от края? Мы ведь пошли по очень опасной дорожке, Асахина-сан.
– Вы об этом? - инженер чуть качнул головой в сторону разгромленной лесопилки.
– И об этом, но больше о Корее. Мы вряд ли станем делать это,- инспектор повел сигаретой вправо, - со своими. Даже с эта. Вернее, станем, конечно, но это не продлится долго. А вот с чужаками, да еще с чужаками, у которых дома и без нас ад ножей, с чужаками, которые не умеют с собой обойтись и просто просят, чтобы их поместили на подобающее место… Не сейчас, так через десять лет мы начнем прибирать их к рукам. И тогда нас сможет выручить только чудо. Понимаете, Асахина-сан? А тут есть возможность получить и рычаг, и точку опоры. Силу и время. Это очень большая взятка, - он покачал головой. - Хороших людей в правительстве можно купить на это. Не таких хороших… Это наше счастье, что господину Уэмуре или как его там нужно было торжество. Триумф. Если бы он хотел не сломать, а привлечь на свою сторону, нам бы ничего не помогло. Но он упустил время. Сегодня, - усмехнулся инспектор, - его предложение уже будет выглядеть не так привлекательно. Это что ж за божественная сила такая, если два болвана с прошлой войны вломились в хитроумный план, как к себе домой, и все там развалили, а главное божество едва ноги унесло?
Инженер повернул голову и посмотрел на инспектора прямо.
– Когда я пришел ночью к отцу Мюррею из посольства и попросил освятить меч, он спросил, для чего. И очень удивился, когда я сказал ему правду. Выговорил мне за суеверие, назвал читателем дешевых романов… Он просвещенный человек, отец Мюррей… Но меч освятил, - инженер помотал головой. - Так все-таки нельзя жить.
– Как именно?- спросил полицейский. - У меня жена, двое детей. Друзья - в основном среди мертвых, но есть и среди живых. У меня есть дом - вы его сильно подпортили в шестьдесят восьмом, но мы потихоньку отстраиваемся. Что именно из этого вы считаете невозможным?
– Ничего. Но раз в два года, а то и через год вот такое… - Инженер обвел здоровой рукой окрестный пейзаж с покойниками. Попробовал подняться, да так и остался сидеть. - Вместо того, чтобы закупать паровозы, строить дорогу и учить людей, я должен опять хватать меч и револьвер! И главное - я чувствую себя идиотом. Если уж надо мной посмеялся человек, освятивший меч, - что скажут другие? А ведь он вернется. Ему сотни лет, он умеет выживать, этот господин Уэмура… Он проговорился. Он из старых Фудзивара. Может быть, даже можно узнать, кто, если покопаться в летописях, но я уже не стану.
– Может быть, - инспектор выпустил кольцо дыма. - Это действительно очень большая взятка, господин инженер. Жить долго, иметь возможность вмешиваться. Предотвращать. Цена есть, но можно ведь так устроиться, чтобы пить кровь тех, кого убил бы и так… не правда ли? Я думаю, с господином Уэмурой оно так и вышло. У них тогда рухнул мир, рухнул потому, что один человек пощадил троих детей. Он пощадил, а они вернулись и не совершили его ошибки.
– Мир тогда рухнул не оттого, что пощадили тех троих детей. А оттого, что не пощадили остальных. Так мы и пошли по пути, на котором не щадят никого. И едва я начал думать, что мы с этого пути свернули… Но я, кажется, объясняю вам то, что вы и сами знаете.
– Асахина-сэнсээээй! - донесся тревожный голос. Сёта разволновался, потеряв начальство из виду.
– Все в порядке, Сёта-кун, - отозвался инженер. - Мы тут на травке сидим. Сейчас придем.
– Я приду. А потом мы вас принесем, - инспектор встал и погасил сигарету. - Как я уже сказал, очень соблазнительно. Сделать так, чтобы навсегда. Наверняка. Уничтожить опасность, - он фыркнул, - И если получится, остаться единственным свободным человеком в стране марионеток. Вероятно, господина Уэмуру это устроило бы - у них там были иные представления о должном. А кстати, какая это школа? - он показал кулаком удар снизу.
– Английское воинское искусство. Называется бокс, - инженер улыбнулся. - Удар "апперкот". Очень удобно, когда противник выше тебя.
Инспектор фыркнул, потом еще раз фыркнул, потом расхохотался и сполз по стене обратно на землю.
– Как жалко, - сказал он, - что господин Уэмура почти вашего роста.
…К тому времени, как состав тронулся, увозя раненых, арестованных, тех, кого нельзя было оставлять разъяренным рабочим, и просто тех, кто хотел уехать в Токио, - синяк уже расцвел на полчелюсти. Такаока явно заметил это, но ничего не сказал, только посмотрел удивленно на инженера, устроившегося рядом со скованным и мертвецки спящим Харадой. По всем признакам, инженер никак не мог так съездить инспектора. Но больше-то было некому.
При виде Асахины охрана перестала нервничать. Могучий колдун, повелитель огня и железа, изгоняющий сотню демонов одним взмахом меча, - даже в лёжку израненный, он успокаивал солдат одним своим присутствием. Зачем ему быть здоровым - если что, он лёжа пошепчет и всех чертей одолеет. Хотя сейчас, при свете дня, в чертей уже не так хорошо верилось даже тем, кто сам вчера видел, в какого страшного они превратился столичный чиновник.
Да, скоро эта история станет городской байкой, потом сказкой. А наверху, пожалуй, постараются ускорить процесс. И может быть, может быть, так и вправду лучше. Может быть, этот… этот… прав. Пусть они там решат, что могущество они - побрякушка.
Сайто взобрался на платформу и сел на ящик рядом с новоявленным Абэ-но Сэймэем96. По другую сторону от Харады. Машинист, разогрев машину, как было условлено, дал свисток, Такаока в ответ махнул флагом. Платформа дрогнула и медленно поплыла. Машина не шумела, стук колес не заглушал голоса - орать был незачем.
– В сказках для этого используют волшебную колесницу, - сказал инженер.
– Или идут пешком.
– Или демон несет человека на плечах.
Оба одновременно скосили глаза на Хараду.
– Как вы думаете, он больше не будет пить кровь? - спросил инспектор.
– Думаю, нет. Хотя соблазн останется. Мне кажется, это сродни опию - бросить трудно и больно, но можно.
– Мы не сможем отвечать за него всю жизнь.
Инженер кивнул. Он понимал, что это значит.
– Если бы он не хотел вернуться в люди, я бы не смог ему помочь. Так что я в него верю.
Состав полз медленно - примерно со скоростью лошади, идущей мелкой рысью. Возвращался в дневной, прозрачный мир, где люди живут и умирают как им положено. Словно из царства мертвых в мир живых. Сайто вдруг вспомнил разговор с Ночным Убийцей.
– Асахина-сэнсэй, а зачем вам понадобилась Идзанами? Вздорная баба, на мой взгляд.
– Мне было ее жаль. Смерть обезобразила ее - и муж покинул. Я же говорил - мужчинам в этом мире не хватает отваги. Даже богам.
– Богам положено сверхъестественное. Может быть, он просто не мог оставаться с ней в силу… магических обстоятельств. Или своей природы. Имеет смысл радоваться, что мы не боги.
– Мы боги, - Асахина посмотрел из-под ресниц, и Сайто сразу стало ясно, что он имеет в виду вовсе не ками - хранителей земли, которыми японцы становятся после смерти.
– Вы? Возможно. Я, как выяснилось, тяну разве что на большую собаку, - кажется, инспектора радовала эта мысль.
– Вы не видели себя в тот момент, когда объявили Уэмуре, что он арестован.
– И хорошо. Видел бы - живот бы со смеху надорвал.
– В тот момент… - инженер повозился на травяной подстилке, - я тоже вспомнил об Идзанами. Ребенком я жалел ее очень сильно. Я многих жалел. Иногда плакал от жалости ко всему миру. Мама в шутку называла меня маленьким бодхисаттвой, а отца это… раздражало. Потом я понял: он боялся. Ни один из моих братьев не дожил до года, и если я уйду в монахи - придется брать наследника со стороны. Он сделал все, чтобы выбить из меня эту блажь, чтобы сделать меня воином, - и добился успеха. В пятнадцать лет я удрал, чтобы однажды не убить его. Жалость не исчезла - он просто загнал ее в меня глубоко, как гвоздь в стену. И как гвоздь выходит с другой стороны острием и бездумно ранит всех - так и жалость превратилась в ту свирепость, из-за которой Тэнкеном до сих пор восхищаются дураки. Я начал пить и однажды пьяным проболтался о своей детской выдумке: спуститься в ад, убить восьмерых демонов грома и уговорить Идзанами вернуться, чтобы люди перестали умирать. Там был Ато. Я не знаю, переродился ли он к тому времени в они - но мерзавцем уже был. Утром надо мной потешались девицы и друзья, я понял, что сказал лишнее и перестал пить совсем. От этого становилось хуже - после Айзу дошло до того, что я тратил на ароматические масла и смолы все свободные деньги. Меня за глаза дразнили гейшей, и только Кацура-сэнсэй знал, что мне всюду мерещится запах крови. Он понял: я схожу с ума. И отослал меня за границу. Там я встретил Бога, сошедшего в ад за Идзанами. И за мной.
– Вам повезло, - сказал инспектор.
У крови был металлический, горячий, довольно приятный запах, но такому человеку, как Тэнкен, ставшему убийцей из-за несовершенства мира, он и вправду должен мешать. Самому инспектору он раньше тоже мешал, несколько по другим причинам. С возрастом это прошло.
– Можно сказать и так, - инженер улыбнулся небесам. - А можно и иначе. Видите ли, я потерпел поражение. Можно сразить восемь демонов - и узнать, что Идзанами не хочет уходить. Это было горько.
Инспектор кивнул. Это тоже было знакомо. За что-то имеет смысл убивать людей и демонов, а за что-то - уже нет.
– Кажется, меня ожидает еще одна горечь, - усмехнулся инженер. - Я хотел предложить вам то, что имею сам и чем дорожу больше всего. Но чувствую, это будет бесполезно.
– Мне больно вас огорчать, - с искренним сожалением сказал инспектор.
– Но ведь вы даже не знаете, что я предлагаю. Христианство - это совсем не то, что думает простонародье, одураченное чиновниками былых времен. Или… дело в законе?97
– Я достаточно много видел, чтобы высоко оценить ваше учение. И дело не в законе, - инспектор потер распухающую челюсть. - Я вижу, вы искренне предлагаете мне самое лучшее, что у вас есть. Но взамен, кажется, нужно отдать единственное, что есть у меня.
– Но что есть у вас? Простите, если я обижу вас, но мне показалось - вы поступитесь всем, если потребует ситуация.
– Верно, - инспектор улыбнулся. - А вы - не можете как я. И не в последнюю очередь - из-за того, кого зовете своим господином.
Объяснять соседу, что именно эту невозможность он ценит едва ли не вровень со всем остальным, инженер не стал. Он слукавил немного, сказав "всем" вместо "почти всем" - а инспектор не стал спорить и даже подыграл. Видно, не хотел, чтобы инженер знал, где граница, за которую не ступит волк. Сайто ведь обдумывал возможность сделаться юрэем, и довольно ясно об этом сказал. И вместе с тем - отбросил ее. Не сразу, как инженер, не при одной только тени этой мысли, совсем по другим соображениям - но все же отбросил. Испугался, как он выразился, хотя не было в этом ничего, что инженер мог опознать как страх. Ну или как то, что обычно называется страхом. Испугался за свою и чужую свободу.
Платформа катилась под уклон, чуть подскакивая на стыках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25