Он с пятого на десятое слышал, что говорили Берсту, а тот,
вытянувшись в струнку, отвечал так быстро, что Пиркс ничего не
понял. Потом они подошли к нему, и, когда Шеф начал говорить,
Пиркс вдруг вспомнил, что лететь должны были трое, а не двое,
куда же девался третий? К счастью, он все же услышал слова Шефа и
в последнюю минуту успел выпалить:
- Курсант Пиркс к полету готов!
- Мда-а...- протянул Шеф.- И курсант Пиркс заявляет, что
здоров телом и духом... гм... в пределах своих возможностей?
Шеф любил украшать стереотипные вопросы подобными
завитушками и мог себе это позволить - на то он был и Шеф.
Пиркс подтвердил, что здоров.
- На время полета произвожу вас, курсант Пиркс, в пилоты,-
произнес Шеф сакраментальную фразу.- Задание: вертикальный старт
на половинной мощности ускорителей. Выйти на эллипс Б-68. Затем
ввести поправку для выхода на постоянную орбиту с периодом
обращения 4 часа 26 минут. На орбите ждать два корабля прямой
связи типа ИО-2. Вероятная зона радарного контакта - сектор III,
спутник ПАЛ, допустимое отклонение шесть угловых секунд.
Установить радиотелефонную связь с целью согласования маневра.
Маневр: сойти с постоянной орбиты курсом 60 градусов 24 минуты
северной широты, 115 градусов 3 минуты 11 секунд восточной
долготы. Начальное ускорение 2,2 g. Конечное ускорение по
истечении 83 минут - ноль. Поддерживая радиотелефонную связь,
пилотировать оба ИО-2 в строю треугольником до Луны, выйти на
временную орбиту в ее экваториальной зоне согласно указаниям
Луны-ПЕЛЕНГ, убедиться, что ведомые корабли находятся на орбите,
сойти с нее и, выбирая ускорение и курс самостоятельно, вернуться
на постоянную орбиту в зоне спутника ПАЛ. Там ожидать дальнейших
приказаний.
Курсанты говорили, что скоро взамен нынешних шпаргалок
появятся электронные - электромозги размером с вишневую
косточку; дескать, сунешь их в ухо или под язык, и они всегда и
везде подскажут, что хочешь. Но Пиркс в это не верил, полагая -
вполне основательно,- что если что-нибудь такое появится, то
курсанты будут уже не нужны. Пока что ему пришлось самому
повторить задание - и ошибся он только раз, зато основательно,
спутав минуты и секунды времени с минутами и секундами долготы.
После чего, потный как мышь в своем противопотном белье под
толстой оболочкой комбинезона, стал ждать дальнейшего развития
событий. Повторить-то он повторил, но смысл задания еще не начал
доходить до него. Единственной застрявшей в голове мыслью было:
"Ну и досталось же мне сегодня!"
В левой руке он сжимал шпаргалку, правой протянул Шефу
бортовой журнал. Устный пересказ был просто педантством: все
равно задание вручалось в письменном виде, с вычерченным
начальным отрезком курса. Шеф вложил конверт с заданием в
кармашек, приклеенный к обложке журнала, вернул журнал Пирксу и
спросил:
- Пилот Пиркс, к старту готовы?
- Готов! - ответил пилот Пиркс. В эту минуту ему хотелось
лишь одного: очутиться в рулевой рубке. Только бы расстегнуть
комбинезон, хотя бы у шеи!
Шеф отступят на шаг.
- По раке-е-там! - крикнул он великолепным, стальным
голосом, который, как колокол, перекрыл глухой, неустанный гул
огромного ангара.
Пиркс развернулся кругом, схватил красный флажок, споткнулся
о трос ограждения, в последний момент удержал равновесие и
тяжело, словно Голем, вступил на узенький мостик. Он был еще
только на середине, когда Берст (сзади он все же смахивал на
футбольный мяч) уже входил в свою ракету.
Пиркс спустил ноги внутрь, ухватился за толстую обшивку
люка, съехал по эластичному желобу вниз, не притрагиваясь к
перекладинам ("перекладины - только для умирающих пилотов",-
говаривал Ослиный Лужок), и начал задраивать люк. Они
отрабатывали это на тренажерах, а потом на настоящем люке, снятом
с ракеты и установленном посреди учебного зала. Сотни, тысячи
раз, до осточертения - левая рукоятка, правая рукоятка,
пол-оборота, проверить герметичность, обе рукоятки до конца,
дожать, проверить герметичность под давлением, задраить
внутреннюю крышку люка, выдвинуть противометеоритный экран,
покинуть входной туннель, запереть дверцу кабины, дожать,
рукоятка, вторая рукоятка, стопор, все.
Пиркс подумал, что Берст, должно быть, давно уже сидит в
своем стеклянном колпаке, тогда как он сам еще доворачивает
маховик затвора,- и тут же вспомнил, что они ведь стартуют не
одновременно, а с шестиминутным интервалом, так что спешить
некуда. И все-таки лучше заранее сидеть на своем месте с
включенным радиофоном - по крайней мере услышишь команды,
которые отдают Берсту. Интересно, у него-то какое задание?
Свет в кабине включился автоматически, как только он задраил
наружную крышку люка. Заперев свою лавочку на все засовы, он по
маленькому ступеньчатому скату, выстланному шершавым и в то же
время мягким пластиком, перешел на место пилота.
Бог знает, почему в этих маленьких одноместных ракетах пилот
сидел в большой - три метра в диаметре - стеклянной банке.
Банка эта, хотя и совершенно прозрачная, была, конечно, не из
стекла и к тому же пружинила наподобие толстой, очень твердой
резины. Этот пузырь, с раскладывающимся креслом пилота
посередине, помещался внутри самой рулевой рубки, слегка
конусообразной, так что пилот в своем "зубоврачебном кресле" (так
его именовали курсанты) мог свободно вращаться по вертикальной
оси и сквозь прозрачные стенки пузыря, в котором он был заключен,
видел все циферблаты, индикаторы, передние, задние, боковые
экраны, табло обоих вычислителей и астрографа и, наконец, святая
святых - траектометр, на матовом, выпуклом стекле которого
яркой, толстой чертой обозначался путь ракеты относительно
неподвижных звезд в проекции Гаррельсбергера. Элементы этой
проекции надо было знать наизусть и уметь читать ее по приборам в
любом положении, даже вися вверх ногами. Слева и справа от
сидящего в кресле пилота располагались четыре главные рукоятки
реактора и рулевых отклоняющих дюз, три аварийные рукоятки, шесть
рычагов малого пилотажа, рычаги пуска и холостого хода,
регуляторы мощности тяги и продувки дюз; над самым полом -
большое спицевое колесо климатизаторной и кислородной
регулировки, рукоятки противопожарного устройства и катапульты
реактора (на случай возникновения неконтролируемой ядерной
реакции), тросик с петлей, закрепленной на верхней части шкафчика
с термосами и едой, а под ногами - тормозные педали с мягким
покрытием и петлями в виде стремян и еще педаль аварийной
эвакуации: если на нее нажать (для этого надо было ногой разбить
ее колпачок), пузырь катапультировался вместе с креслом, пилотом
и ленточно-кольцевым парашютом.
Кроме этой главной цели - спасения пилота в случае
неустранимой аварии,- насчитывалось еще не меньше восьми крайне
важных причин, из-за которых понадобился стеклянный пузырь, и в
более благоприятных условиях Пиркс даже сумел бы одним духом
перечислить их все, но ни одна из них не казалась ему (да и
другим курсантам) достаточно веской.
Расположившись как следует, он, с немалым трудом сгибаясь в
поясе, принялся ввинчивать все свисавшие и торчавшие из него
трубки, кабели и провода в разъемы, которыми ощетинилось кресло
(причем всякий раз, когда он наклонялся вперед, комбинезон мягкой
булкой упирался ему в живот), и, конечно, перепутал кабель
радиофона с обогревательным; хорошо еще, что у них была разная
резьба, но ошибку он заметил только тогда, когда пот потек с него
в три ручья; наконец сжатый воздух, шипя, мгновенно наполнил
комбинезон, и Пиркс со вздохом облегчения откинулся назад,
прилаживая руками оба набедренно-наплечных ремня.
Правый защелкнулся сразу, но левый почему-то не поддавался.
Ворот, надутый, как автомобильная шина, не позволял оглянуться,
он безуспешно тыкал вслепую широкой застежкой ремня,- а в
наушниках уже заговорили приглушенные голоса:
-...Пилот Берст на АМУ-18! Старт по радиофону по счету
ноль. Внимание - готов?
- Пилот Берст на АМУ-18 готов к старту по радиофону по
счету ноль! - мгновенно отчеканил Берст.
Пиркс выругался - и карабин защелкнулся. Он откинулся в
мягкое кресло, такой обессиленный, словно только что вернулся из
долгого-долгого, межзвездного рейса.
- До старта - двадцать три... До старта - двадцать два...
Два...- бубнило в наушниках.
Говорят, однажды, услышав громовое "Ноль!", стартовали оба
курсанта сразу - тот, кому полагалось, и другой, ожидавший рядом
своей очереди,- и вертикальными свечами шли в каких-то двухстах
метрах друг от друга, рискуя в любое мгновенье столкнуться. Так,
во всяком случае, рассказывали на курсе. И будто бы с тех пор
запальный кабель подключают в последний момент, дистанционно, это
делал сам комендант космодрома из своей остекленной кабины
управления,- так что весь этот отсчет был просто блефом. Но как
там на самом деле, никто не знал.
- Ноль! - загремело в наушниках, и одновременно до Пиркса
донесся приглушенный, протяжный грохот, кресло слегка задрожало,
чуть сдвинулись с места искорки света в прозрачной оболочке, под
которой он лежал распростертый, уставившись в потолок - то есть
в астрограф, в индикаторы циркуляции охлаждения, тяги главных
дюз, вспомогательных дюз, плотности потока нейтронов, изотопных
загрязнений и еще восемнадцать других, из которых половина
следила исключительно за самочувствием ускорителя; дрожь ослабла,
стена глухого грохота прошла где-то рядом и таяла там, вверху,
будто в небе поднимали невидимый занавес; гром уходил все дальше,
как обычно, становясь все больше похожим на отголоски далекой
грозы; наконец наступила тишина.
Что-то зашипело, зажужжало - он даже не успел испугаться.
Это автоматическое реле включило заблокированные прежде
телеэкраны: если рядом кто-нибудь стартовал, объективы
закрывались снаружи, чтобы их не повредило слепящее пламя
атомного выхлопа.
Пиркс подумал, что такие автоматические устройства очень
полезны,- так он размышлял о том и о сем, пока вдруг не
почувствовал, что волосы встают у него дыбом под выпуклым шлемом.
"Господи, я же лечу! Я, я сейчас полечу!!!" - мелькнуло у
него в голове.
Он судорожно начал готовить рукоятки к старту - то есть
дотрагиваться до них в нужном порядке, считая про себя: раз, два,
третья... а где четвертая? - потом эта... так, вот этот
индикатор... и педаль... нет, не педаль... ага, вот она...
красная рукоятка, зеленая, потом на автомат... так... или красная
после зеленой?!
- Пилот Пиркс на АМУ-27! - прервал его размышления голос,
ударяющий в самое ухо.- Старт по радиофону по счету ноль!
Внимание - готов?
"Еще нет!" - порывалось что-то крикнуть устами пилота
Пиркса, но он ответил:
- Пилот Бе... пилот Пиркс на АМУ-27 готов... э-э... к
старту по радиофону по счету ноль!
Он чуть было не сказал "пилот Берст", потому что хорошо
запомнил, как тот отвечал. "Дубина!" - выругал он себя самого в
наступившей тишине. Автомат (и почему это у всех автоматов голос
унтер-офицера?) отрывисто лаял:
- До старта шестнадцать... пятнадцать... четырнадцать...
Пилот Пиркс обливался потом. Он силился вспомнить что-то
ужасно важное - он знал, что это вопрос жизни и смерти,- и
никак не мог.
-...до старта шесть... пять... четыре...
Мокрыми пальцами он стиснул стартовую рукоятку. Хорошо хоть
шероховатая. Неужели все так потеют? Наверное, все...- тут
наушники рявкнули:
- Ноль!!!
Его рука сама - совершенно сама - потянула за рукоятку и,
доведя ее до середины, застыла. Пророкотало. Словно эластичный
пресс упал ему на грудь и на голову. "Ускоритель",- успел он
подумать, и в глазах потемнело. Однако не очень сильно и лишь на
мгновенье. Когда зрение вернулось к нему - хотя разлившаяся по
всему телу тяжесть не отпускала уже ни на миг,- экраны, во
всяком случае те три, что были прямо перед ним, бурлили как
убегающее из миллиона кастрюль молоко.
"Ага, пробиваю облако",- догадался он. Теперь мысли текли
медленней, как-то сонливо, зато он был совершенно спокоен. Спустя
какое-то время им овладело чувство, будто он - всего только
зритель этой, немного смешной, картины: детина развалился в
"зубоврачебном кресле" и ни рукой, ни ногой; облака исчезли, небо
еще отдает синевой, но какой-то поддельной, словно подведенное
тушью, а на нем как будто бы звезды - или это не звезды?
1 2 3 4 5