Я знала, что мухи не найду: интуиция подсказывала мне, что
интересовавшая Боба муха - это та самая, которую поймал, а затем выпустил
сын.
Я слышала, как Боб в соседней комнате подошел к своему письменному
столу. Затем раздалось громкое хлюпанье, словно ему было неудобно пить.
- Боб, я не вижу никакой мухи. Может, ты дашь другие инструкции? Если
ты не в состоянии говорить, постучи по крышке стола: один удар я пойму как
"да" и два удара - как "нет".
Я старалась говорить спокойно и, услыхав двукратный стук, призвала на
помощь всю свою волю, чтобы не разрыдаться.
- Можно мне войти к тебе в комнату? Я не знаю, что произошло, на что
бы ни случилось, я буду мужественной.
Наступила напряженная пауза. Боб стукнул раз по письменному столу.
В двери, соединяющей помещения, я застыла от неожиданности: Боб сидел
за письменным столом, накинув на голову золотистую скатерть, сдернутую со
столика, стоявшего в углу, где Боб имел обыкновение обедать, когда ему не
хотелось прерывать эксперимент.
- Боб, мы поищем ее завтра утром. А тебе необходимо прилечь. Хочешь,
я отведу тебя в гостиную и позабочусь, чтобы тебя никто не видел?
Из-под скатерти, спускавшейся ему до талии, показалась левая рука:
Боб дважды ударил по столу.
- Может, пригласить к тебе врача?
- Нет! - простучал он.
- Хочешь, я позвоню к профессору Муру? Может, он будет тебе полезен?
Боб быстро ответил "нет". Я не знала, что предпринять, что предложить
ему. В голове у меня все время вертелась навязчивая мысль.
- Гарри поймал сегодня муху, но я велела выпустить ее. Может, это та,
которую ты ищешь? У нее белая голова...
У Боба вырвался хриплый вздох, в котором улавливалось что-то
металлическое. И в этот миг, чтобы не закричать, я до боли прикусила губу.
Он сделал движение, правая его рука повисла вдоль тела, и из рукава
высунулась вместо кисти и ладони сероватая палка со странными крючками.
- Боб! Дорогой! Объясни, что произошло. Если я буду в курсе дела,
мне, может, удастся тебе помочь. Нет, Боб! Это чудовищно! - тщетно
пыталась я подавить рыдания.
Из-под скатерти показалась левая рука, дважды стукнула по письменному
столу и приказала мне удалиться.
Боб запер дверь на крючок, и я рухнула наземь в коридоре. До меня
доносились его шаги, а затем стук пишущей машинки. Спустя немного времени
под дверью появился новый листок:
"Приходи завтра, Анн. Я все объясню тебе. Прими снотворное и
постарайся выспаться. Мне понадобится вся твоя энергия. Боб".
Разбудили меня бившие в глаза яркие солнечные лучи. Часы показывали
семь. Я вскочила, как сумасшедшая. Всю ночь я проспала без снов, словно на
дне какой-то ямы.
Поплескав на себя водой, я поспешила в кухню, приготовила на глазах у
изумленной прислуги поднос с чаем и поджаренным хлебом и помчалась в
лабораторию.
Боб отворил мне на этот раз не мешкая и сразу закрыл за мною дверь.
На голове у него, как и вчера, была все та же золотистая скатерть.
На письменном столе, куда я поставила поднос, меня уже ожидал листок.
Боб отошел к двери соседней комнаты - по-видимому, хотел остаться один. Я
ушла с листком в другое помещение и, пробегая машинописный текст, слышала,
как Боб наливает чай.
"Ты помнишь, что случилось с нашей пепельницей? Со мной произошло
примерно то же, только куда серьезней. В первый раз я дезинтегрировал и
реинтегрировал себя успешно. А во время второго опыта в передаточную
кабину проникла муха.
Единственная моя надежда - найти ее и снова повторить эксперимент.
Ищи как следует. В противном случае я найду способ исчезнуть без следа".
Я похолодела, представив его лицо вроде перевернутой надписи на
пепельнице: с глазами на месте рта или ушей.
Но я должна была сохранить самообладание для того, чтобы спасти его.
И, в первую очередь, любой ценой отыскать злосчастную муху.
- Боб, разреши мне войти к тебе.
Он отворил дверь.
- Боб! Не отчаивайся. Я ее найду. Она уже не в лаборатории, но далеко
улететь не могла. У тебя - догадываюсь - обезображенное лицо, но как ты
смеешь говорить об исчезновении? Я этого никогда не допущу! Если
понадобится, позову профессора Мура и других ученых. И мы обязательно
спасем тебя.
Он с силой ударил по столу. Из-под скатерти, покрывавшей голову,
донесся хриплый металлический вздох.
- Боб, не сердись! Прошу тебя. Обещаю ничего не делать без спросу.
Покажи мне твое лицо! Я не испугаюсь, вот увидишь! Я же твоя жена!
Боб в ярости простучал "нет" и сделал мне знак уйти.
Никогда, до самой кончины, не забуду я этого дня, этой страшной охоты
за мухами. Я все перевернула вверх дном. Слуг тоже включила включила в
поиски. Хоть я и объяснила им, что ищу подопытную муху, улетевшую из
лаборатории, которую надо любой ценой поймать, они смотрели на меня как на
сумасшедшую. Именно это и спасло меня от позора смертной казни за
убийство.
Я подробно расспросила Гарри. Ребенок не сразу понял, о чем речь. Я
схватила его за шиворот, и он заплакал. Необходимо, поняла я, вооружиться
терпением. Да, вспомнил мальчик наконец, муха была в кухне на подоконнике,
но он ее выпустил, как я приказала.
В этот день я поймала сотни мух. Везде - на подоконниках и в саду я
расставила блюдца с молоком, вареньем и сахаром. Ни одна из пойманных мух
не отвечала описанию Гарри. Напрасно я рассматривала их в лупу: они были
похожи как две капли воды.
В обед я отнесла мужу молока и картофельное пюре.
- Если мы до вечера не отыщем муху, надо будет подумать, что делать,
Боб. Вот что я предлагаю. Я устроюсь в соседней комнате. Когда ты не
сможешь отвечать "да" и "нет" условным сигналом, ты будешь печатать ответы
на машинке и подсовывать их под дверь.
"Да", - простучал Боб.
Тем временем наступила ночь, а мухи мы так и не нашли. Перед тем, как
отправиться к Бобу с ужином, я помедлила перед телефоном. У меня не
оставалось сомнений - для Боба это действительно был вопрос жизни и
смерти. Достанет ли у меня сил для того, чтобы противостоять его воле и
помешать покончить с собой?
Боб, я знала, никогда мне не простит, что я нарушила обещание, но
лучше уж вызвать его гнев, чем быть пассивной свидетельницей его
исчезновения. Поэтому я решилась и трясущейся рукой набрала номер
профессора Мура, его ближайшего приятеля.
- Профессора Мура нет. Он возвратится лишь к концу недели, - любезно
ответил чей-то безразличный голос.
Ну, что ж, в таком случае мне самой предстоит бороться за мужа.
Бороться и спасти его.
Входя в Бобу в лабораторию, я была почти спокойна. Как мы и
уговорились, я устроилась в соседней комнате, чтобы начать мучительный
разговор, который, как мне думалось, должен затянуться до глубокой ночи.
- Боб! Ты не можешь мне сказать, что именно произошло?
В ответ послышался стук машинки, и спустя несколько минут Боб сунул
под дверь записку.
"Анн!
Я предпочитаю, чтобы ты запомнила меня таким, каким я был. Мне
придется себя уничтожить. Я долго размышлял и вижу лишь один надежный
способ, причем тебе надо будет мне помочь. Сначала я думал о простой
дезинтеграции посредством моей аппаратуры, но этого делать никак нельзя: я
рискую в один прекрасный день быть реинтегрированным другим ученым, а
этого не должно случится".
Читая записку, я подумала: "Может быть, Боб сошел с ума?"
- Какой бы способ ты ни предлагал, я никогда не соглашусь с
самоубийством. Пусть твой опыт кончился ужасно, но ты человек, мыслящее
существо, у которого есть душа. Ты не имеешь права уничтожить себя.
Ответ был немедленно написан на машинке.
"Я жив, но я уже не человек. Что касается моего разума, то я могу
потерять его в любой момент. А душа не может существовать без разума".
- В таком случае с твоими опытами должны познакомиться твои коллеги!
Два гневных удара в дверь: настаивать было бесполезно.
Тогда я стала говорить ему о себе, о сыне, о его родных. Он даже не
ответил. Я уже не знала, что придумать, что бы такое ему сказать. Исчерпав
все аргументы, я спросила:
- Ты слышишь меня, Боб?
Последовал однократный удар, на этот раз мягче и спокойней.
- Ты упоминал о пепельнице, Боб. Как тебе кажется, если б ты снова
дезинтегрировал и реинтегрировал ее, буквы бы встали бы на свое место?
Через пять-десять минут он сунул под дверь записку.
"Понимаю, что ты хочешь сказать. Я тоже об этом думал - поэтому мне
необходима муха. Она должна быть со мной в кабине - иначе никакой надежды
нет".
- Попробуй все-таки. Никогда нельзя быть уверенным до конца.
"Уже пробовал", - написал он.
- Попробуй еще разок!
Через минуту я читала:
"Восхищен очаровательной женской логикой. Пробовать можно сто семь
лет... Но чтобы доставить тебе удовольствие - по всей вероятности,
последнее - попробую еще раз".
Было слышно, как он передвигает вещи, открывает и закрывает дверцу
передаточной кабины. Через мгновение, показавшееся мне вечностью, раздался
ужасающих треск, и веки мои словно озарило молнией.
Я обернулась назад.
Боб со скатертью на голове вышел из приемной кабины.
- Что-нибудь изменилось? - спросила я, касаясь его руки.
Он отпрянул, споткнулся о табуретку и, не удержав равновесия, упал.
При этом золотистая плюшевая скатерть сползла с его головы.
Никогда не забыть мне того, что открылось моему взору. Чтобы подавить
невольный крик, я до крови прикусила руку, но все же продолжала
пронзительно кричать. Мне не справиться с этим криком, понимала я, до тех
пор, пока я не сумею закрыть глаза, отвести от него взгляд.
Чудовище, в которое превратился муж, торопливо накрыло голову и
ощупью двинулось к двери. Я закрыла наконец глаза.
До самой смерти не забуду я этой отталкивающей картины, этой белой
косматой головы со сплющенным черепом, кошачьими ушами и глазами величиной
с тарелку, покрытыми коричневыми пластинками. Его трясущаяся розовая морда
тоже походила на кошачью, а вместо рта был вертикальный разрез, поросший
длинными рыжеватыми волосами. Оттуда торчало нечто вроде хобота, длинного
и волосатого, по форме напоминавшего трубу.
Я, наверное, потеряла сознание, потому что, придя в себя, увидела,
что лежу на каменном полу, повернув голову к двери, из-за которой
доносился стук пишущей машинки. У меня жестоко болело горло: я, должно
быть, сорвала голосовые связки.
Но вот стук машинки прекратился, и под дверью появился лист. Дрожа от
отвращения, я взяла его кончиками пальцев и прочла:
"Теперь ты, надеюсь, поняла. Эта последняя попытка принесла новое
бедствие. Ты, по-видимому, узнала часть головы Данделло. До этого
превращения у меня была голова мухи. Теперь от мухи остались лишь голова и
рот, а остальное восполнилось частичной реинтеграцией головы исчезнувшего
котенка. Теперь ты понимаешь, наконец, Анн? Мне необходимо исчезнуть.
Стукни три раза в знак согласия, и я тебе объясню что делать".
Да, он был, безусловно прав - ему следовало навсегда исчезнуть. Я
сознавала, что не должна предлагать ему новых опытов, что каждая попытка
может привести к еще более страшным изменениям. Я подошла к двери, открыла
рот, но мое воспаленное горло не сумело издать ни звука. Тогда я три раза
постучала, как он просил.
Об остальном нетрудно догадаться. Он изложил на бумаге план, и я
одобрила его.
Дрожа, с пылающей головой, я последовала за ним в цех. В руках я
сжимала подробную инструкцию о том, как пользоваться молотом.
Подойдя к электрическому молоту, он еще раз обмотал свою голову и, не
оглянувшись, не махнув рукой, лег на землю так, чтобы голова оказалась
точно под молотом.
Дальнейшее было не так уж страшно: я помогла уйти из жизни не мужу, а
какому-то чудовищу. Мой Боб исчез уже давно. Я только выполняла его
желание.
Глядя на тело, я нажала красную кнопку пуска. Бесшумно, но не так уж
быстро, как я думала, металлическая масса опустилась вниз. К глухому звуку
удара о землю примешался сухой хруст. Тело моего... чудовища,
содрогнувшись раз, больше уже не шевелилось.
Я подошла к нему и лишь тогда заметила, что правая рука - рука мухи
под молот не попала. С трудом преодолевая отвращение, стуча зубами и
всхлипывая от страха, я переместила сухую руку, оказавшуюся необычайно
легкой. Потом я вторично опустила молот и стремглав выбежала из цеха.
Остальное вам уже известно. Поступайте, как сочтете нужным".
На другой день инспектор Твинкер зашел ко мне на чашку чая.
- Я только что узнал о смерти миссис Браун, и так как я занимался
вашим братом, мне поручили и это дело.
1 2 3 4