– Если Крысолов существует, то, значит, он существо. Любое существо можно убить. С другой стороны, если он может менять коридоры, то он не совсем обычное существо. И его нельзя убить обычными средствами.
– А чем можно?
– По-разному. Осиновый кол. Хотя это больше для вампиров… Огонь. Это вообще универсальное средство – все сжигает. Но тут сложности, сама понимаешь. Надо сначала полить Крысолова, потом его надо поджечь… А он на месте тоже стоять не будет. С огнем тяжело. Если только огнемет использовать. А огнемета у нас нет. Я знал одного парня, он из насоса огнемет сделал, да не успел вот только у него перенять. С огнеметом нам было бы гораздо легче… У меня тут есть кое-что…
Жук достал из вещмешка прямоугольный черный футляр и протянул мне. Футляр был тяжелый и крепкий. Я отодвинула защелку и откинула крышку. На гладкой черной материи лежала короткая толстая серебристая стрела.
– Сам сделал, – похвастался Жук. – Тонкая работа. Порох, смешанный со свинцовой крошкой. Разнесет любого. Перья из хвоста фазана. Вот тут спусковой механизм, когда стрела попадает в цель, боек бьет по капсюлю – и взрыв. Только тяжеловатая получилась, надо почти в упор стрелять, а то не долетит.
– А почему со свинцом? – спросила я.
– Для тяжести, – пояснил Жук. – Свинец вообще все разорвет. Я на всякий случай прихватил, мало ли кого тут встретим. Пригодится. Заряжается как обычно. Встретишь Крысолова – стреляй ему в пузо. Я хотел еще соляную стрелу сделать, да не успел…
– А соль при чем? – удивилась я.
– Соль убивает все нечистое. Раньше, когда сжигали ведьму, пепелище посыпали солью, чтобы она назад не возродилась. А колдунам в рот лили расплавленную соль… Я же говорю, хотел соляную стрелу сделать, не успел. А этой стрелой надо стрелять почти в упор…
– Сам стреляй. – Я отдала Жуку его стрелу. – Не хочу я ни в кого стрелять.
– Это я так, на всякий случай. Что делать-то будем?
Я поглядела за перила. Дэн спустился уже почти до самого низа.
– Надо за ним идти, – сказала я. – Чего разделяться-то?
– Он сам начал… – Жук кивнул за перила. – Ножик свой потерял, а теперь на нас сваливает… Надо идти. А вдруг он выход знает и от нас просто оторваться хочет?
Я была с Жуком совершенно согласна.
И мы стали спускаться по лестнице вслед за Дэном. Когда мы спустились на два пролета, по перилам застучали.
– Зовет нас! – перевел мне Жук. – Говорит, идите сюда. Говорит, скорее!
…бежать по лестнице… в левом углу… ботинок был весь… может, мне показалось…
…Дэн подвернул ногу. Кажется, это серьезно…
…В его руке был кроссовок. Белый с синим кроссовок.
– Ну и что? – Жук отобрал у Дэна кроссовок. – Ботинок как ботинок.
– Это Володьки ботинок, – сказала я. – У него такие были.
– Отлично! – обрадовался Жук. – Давайте устроим праздник! Мы попали черт знает куда и нашли ботинок! Это здорово! Это великолепно! Я всю жизнь мечтал обнаружить ботинок в лабиринте этих дурацких коридоров! С детского сада! Верной дорогой идете, товарищи рецидивисты!
Я засмеялась. Дэн понюхал кроссовок.
– Мои не хочешь понюхать? – предложил Жук. – У меня тоже ничего, всего неделю назад менял… Ты что, решил вместо Дика поработать?
– Понюхай! – Дэн сунул кроссовок под нос Жуку.
– Сам нюхай свои потники! – Жук оттолкнул руку с ботинком.
– Валь. – Дэн протянул мне кроссовок.
Но я и так услышала, издалека. С нюхом у меня было все в порядке.
– Чувствуешь? – спросил Дэн. – Чувствуешь?
– Рыба, – ответила я.
Пахло и в самом деле рыбой, и притом весьма сильно. Рыбой и каким-то морем, что ли.
– Воняет рыбой, – сказал Жук. – Мы попали черт-те куда и нашли ботинок, пахнущий рыбой! Великолепно!
– Это ботинок Володьки. – Дэн спрятал ботинок в рюкзак.
– А ножа ты тут не нашел? – ехидно осведомился Жук. – В кроссовке?
– Пошел ты! – сказал Дэн.
Дэн сел на пол и стал расшнуровывать ботинок. Он морщился от боли.
И тогда Жук сказал:
– Американский неженка.
Хуже американского неженки оскорбить можно было лишь по матери и про мать. Вроде не были ли твои родители братом и сестрой, или еще что-нибудь вроде того.
И Дэн взбесился.
Но в этот раз преимущество было на стороне Жука. И терять это преимущество Жук не хотел. Он отбросил самострел, подскочил к Дэну и ударил его сверху вниз по носу. Увернуться в этот раз Дэну не удалось – помешала подвернутая нога. Дэн дрыгнул головой и выплюнул на пол зуб. Затем он предпринял попытку подняться, но Жук его сразу предупредил.
– Сидеть! – рявкнул он. – Сидеть, а то добавлю!
Дэн послушно остался сидеть и разглядывать утерянный клык.
– Теперь, старина Дэн, у тебя симметрия, – удовлетворенно сказал Жук. – И глаз подбит, и синяк на плече. Красота!
Дэн злобно промолчал.
– Ладно, – сказала я. – Вы еще подеритесь по-настоящему, горячие финские парни. Пора идти.
– А что мне теперь с ним драться, – запетушился Жук. – Он мне не соперник. Я вообще почти никого не боюсь, а уж этого…
– А Крысолова? – спросила я.
– В гробу я видел всех этих крысоловов, – сказал Жук. – Крысоловов, рыбаков, собирателей орехов, все пятна, какие только есть на свете…
– Кстати, – вспомнила я. – Что-то я давно…
Свет вспыхнул особенно ярко и погас в третий раз».

Девятый вечер

– Рано вчера легли, – сказал Малина. – Можно было еще послушать. С полчасика…
– Дождь, – лениво ответил Борев. – Спать хотелось…
И в этот вечер тоже шел дождь. И каждые полчаса приходилось выносить ведра с водой, мальчишки делали это по очереди. А утром Корзун заставил всех взять лопаты и выкопать вокруг палатки канавку, чтобы вода не затекала.
– Ты еще меловой круг тут проведи, – издевался Малина. – И молоток поставь вверх рукояткой. О, поднимите мне веки!
Но Корзун не реагировал, а упорно рубил лопатой корни, углублял канаву.
Вечером, в темноте, Корзун вышел на улицу, сам споткнулся о свою канавку и упал в грязь. Поэтому вечером Корзун был зол. Он болтался в своем гамаке и ни с кем не разговаривал. Разговаривал сегодня Малина.
– Затащил меня, значит, за угол, сунул под дых свой поганый кулачище и говорит, что это вы, мол, мясо не едите, все едят, а вы нет?
– А ты ему что? – спрашивал Борев.
– А я ему говорю, что мы, типа, поспорили, что можно и без мяса жить. Что кто последний мясо съест, тот выиграет пятьдесят баксов. Ну вот мы и держимся…
– А он?
– А он мне еще раз под дых. И говорит, если завтра вы не будете жрать это мясо, он нам всем наличности на бок свернет… Что начальство все пороги пообивало, добывая это мясо, а мы его жрать не хочем!
– И что теперь делать будем? – очнулся Корзун.
– А вот что ты будешь делать, – сказал Борев. – Будешь кушать это мясо и добавки еще просить! А то они все просекут!
– Кто они? – спросил Корзун.
– Они.
Борев громко вздохнул.
– Вот-вот. – Голос у Малины дрожал. – Сами-то они это мясо жрут – аж за ушами трещит! И нас заставляют. Чтобы мы такими же стали…
– Какими? – прошептал Корзун.
– Такими, – ответил Борев. – Такими, кто ест красное мясо…
В тишине стало слышно, как Корзун стучит ногтями по крышке тумбочки.
– Забавно, – задумчиво проговорил Малина. – Сегодня мне физрук сказал, что у него болонка в лес убежала.
– И та тоже. – Корзун перестал стучать ногтями и стал вертеть палку.
– Что тоже? – спросил Борев.
– Та собака тоже сдохла. Ну, та, что выла. Кто-то из вас говорил.
Корзун нервно захихикал, а потом сказал:
– Господа, а не завелась ли у нас тут пятнистая тварь?
– До города далеко, – сказал Малина задумчиво. – А я уже где-то слышал эту историю. Ну, ту, про Крысолова… Как он детей на помойку заманивал…
Борев замотался плотнее в одеяло.
– Да ее в каждом лагере рассказывают, – сказал он лениво. – Только по-разному. Я, например, слышал, что он рыбу на пальцы ловил…
– Рыбу на глаза хорошо ловить, – сказал Малина. – Берешь глаз, насаживаешь на донку и в воду. Налим хорошо идет.
– Шилишпер тоже, – добавил Борев. – Шилишпер берет на глаз…
Он помолчал. Потом посмотрел на новенького.
– А ты давай продолжай, – сказал Борев. – Я как раз…
– Две страницы вырваны, – перебил новенький.
– Надо посмотреть на следующих страницах, – посоветовал Малина. – Если пишут шариковой ручкой, то бумага продавливается и на нижних листах все видно. Так шпаргалки делают, «белый медведь» называется. Надо посыпать бумагу тертым грифелем, тогда…
– Я пробовал, – сказал новенький. – Но мне кажется, что она писала на чем-то твердом, на стекле, наверное. Никаких отпечатков на нижних листах нет… Лакуны…
– Читать давай! – рявкнул Корзун. – А то я усну скоро…
«…зажигалка.
– Не зови его. – Жук схватил мою руку. – Не зови.
– Почему?
Жук не ответил.
– Идет, кажется… – пробормотал Жук. – Точно, идет!
– Дэн! – снова позвала я.
– Это не Дэн! – В этот раз Жук уже стиснул мою руку, почти до слез стиснул, гад.
Огонек зажигалки запрыгал.
– С чего ты решил, что это не Дэн? – спросила я шепотом. – А может, это как раз он?
– Не он, – так же шепотом ответил Жук. – Это не он.
– Почему?
– Дэн же ногу подвернул, хромает сильно. А этот не хромает. Идет твердо, как моряк.
Я прислушалась.
– Эй, ты, – предупредил Жук. – Ты! Тебе говорю! Тормози-ка лучше! Уверенно как идет! Как моряк…
Я прислушалась еще сильнее, но, конечно, ничего не услышала.
– Еще три шага, и я выстрелю! – Жук сунул мне свой неожиданно тяжелый вещмешок и горячую зажигалку. – Будь спок – выстрелю!
Я вертела головой, пытаясь сориентироваться. Бесполезно. Единственным источником информации для меня оставался Жук.
– Остановился, – сообщил он. – Смеется…
Тут я даже порадовалась, что ничего не слышу.
– Эта тварь за нами охотится, – сказал мне Жук. – А Дэн нас будто специально ему подставляет, как нарочно. Я тебе говорю – казачок-то засланный. Нельзя Дэну доверять. А если эта хихикающая крыса снова сунется – я снова выстрелю. Только уже взрывной стрелой.
Вдруг Жук вздрогнул и развернулся в другую сторону.
– Дэн? – позвал он.
Я тоже повернулась, но ничего не увидела. Зажигалка начинала постепенно выгорать.
– Ага, заблудился он, говорит, – фыркнул Жук. – Так мы и поверили… Ах ты…
– Жук, – попросила я. – Жук, хватит ругаться!
Жук неожиданно смилостивился.
– Здесь мы, Дэн! – крикнул он. – Давай, греби сюда, полено.
Он угрожающе перещелкнул предохранитель самострела, это получилось у него весьма эффектно.
– Жук, брось, – прошептала я. – Не стреляй. Вдруг попадешь!
– Непременно попаду, – упрямо сказал Жук. – Я по меткости во дворе вообще самый первый. Глаз – алмаз.
В темноте, шагах в пятнадцати, вспыхнул огонек, и мы увидели Дэна.
– Эй, Жук, опять ты там со своим мухобоем забавляешься? – насмешливо спросил Дэн.
– Иди сюда! – приказал Жук.
– Сейчас, иду, – усмехнулся Дэн. – Только зубы сниму.
– Снимай-снимай, – ответил Жук.
– Темно, не видно, – смеялся Дэн. – Страшно…
– Сейчас я бензин подожгу, и сразу не страшно будет, – пообещал Жук. – Вообще все подожгу. И гранату брошу к тебе. У меня «Ф-1», между прочим. А после «Ф-1» ты свои зубы и не сосчитаешь.
Я чуть не подавилась воздухом. Оказывается, у Жука еще и граната. Интересно, врет или нет?
– Откуда у тебя «Ф-1»? – Дэн перестал веселиться. – Гонишь ведь.
– Ага, гоню. Весной на пороховуху ходили, ты еще не пошел тогда. Так там этих гранат, как грязи. Я сам пять штук нашел. Две «эфы» и три «эргэдэ». Одну вот с собой прихватил. Хочешь попробовать?
В голосе Жука была сплошная уверенность.
– Тип-топ, – сказал Дэн. – Шутки в сторону.
– Сейчас свет зажжется, – шепнул мне Жук. – Вот увидишь.
Свет и в самом деле зажегся. Дэн внезапно оказался совсем близко, стоял буквально в трех метрах от нас. Видимо, темнота искажает восприятие расстояния. На щеке у Дэна расплывался лиловый фонарь.
– Я же говорил, – засмеялся Жук. – Настоящий Чингачгук!
– Тебе лишь бы ржать, – сказал Дэн. – А я, между прочим, выход нашел.
– Какой выход? – тупо спросил Жук.
– Выход, мой милый, это такая штука для прохода сквозь стены.
– Это правда? – не поверила я.
– Кажется. Во всяком случае сквозняк там достаточно мощный. Даже волосы раздуваются. И воздух свежий, как в парке. Только ведь темно было, ничего не видно. Надо посмотреть…
– Ну так идем туда! – сразу оживился Жук. – Чего мы стоим-то?!
– Идем.
И мы пошли за Дэном.
И мы почти что спаслись.
Потом я вспоминала. И думала. Я думала, что тогда мы могли бы спастись.
И не произошло бы того, что произошло потом.
Через две минуты мы вошли в помещение восьмиугольной, как дорожный знак «STOP», формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20