Приближаясь к арке,
я заметил, что там происходит отчетливое встречное движение. И вдруг, с
первым и последним звуком, который я когда-либо издавал, с тем страшным
воем, что потряс меня почти так же, как и его мерзкая причина - я увидел в
невероятно четкой и ужасающей яркости непостижимое, неописуемое и
немыслимое чудовище, которое одним своим видом превратило веселую пирующую
компанию в толпу исступленных обезумевших беглецов.
Я не могу даже приблизительно описать его, хотя бы намекнуть на что оно
походило, потому что оно было воплощением всего нечистого,
противоестественного, нежеланного, ненормального и отвратительного. Оно
было вампирической тенью гниения, дряхлости и распада, разлагающимся
влажным идолом патологических откровений, страшной непристойностью,
которую должна скрывать милосердная земля. Бог знает, было ли оно не от
мира сего - или нет, но, к моему ужасу, я разглядел в его изъеденном, с
обнаженными костями абрисе проглядывающую отвратительную пародию на
человеческий облик, а его разорванная, покрытая плесенью одежда еще более
усилила ледяной озноб моего кошмара.
Я был почти парализован, но все-таки предпринял слабую попытку бежать,
сделав нерешительный шаг назад, но это, однако, не ослабило чар, в которых
держало меня неведомое молчащее чудовище. Мои глаза были заворожены
жуткими, вперившимися в них остекленевшими глазищами урода и отказывались
закрыться, хотя милосердно затуманились, и после первого шока я стал
видеть грозного монстра не очень ясно. Я попробовал поднять руку, чтобы
прикрыть глаза, но мои нервы были настолько ошеломлены, что рука совсем не
подчинилась моей воле. Этой попытки, однако, оказалось достаточно, чтобы
нарушить равновесие, в котором находилось мое тело и чтобы не упасть, я
пошатнувшись шагнул вперед. Делая это, я внезапно и отчаянно осознал
_близость_ гниющего существа, чье отвратительное глухое дыхание я,
казалось, уже ощущал. Полуобезумев, я все-таки нашел в себе силы вытянуть
вперед руку, чтобы оттолкнуть зловонный призрак, придвинувшийся так
близко, и, в катастрофический миг космического кошмара и адского
катаклизма, _мои пальцы коснулись протянутой из-за позолоченной арки
слизистой лапы_.
Я не закричал, но вместо меня завопили все дьявольские вампиры,
кружащиеся в ночных ветрах, когда в этот миг на мой разум обрушилась
сокрушающая лавина просыпающейся убийственной памяти. В этот миг я
вспомнил все, я унесся далеко за страшный замок и окружающие его деревья,
я узнал изменившееся здание в котором теперь стоял, и, самое ужасное,
отдернув запачканные пальцы, я узнал это вглядывающееся в меня
омерзительное чудовище.
Но в космосе существует бальзам от любых потрясений и горечи и этот
бальзам - забвение. В тот миг наивысшего ужаса я забыл то, что только
недавно напугало меня, и порыв черной памяти исчез в хаосе вторгшихся
образов. Как во сне я бросился вон из этого призрачного проклятого дома и
мягко и бесшумно помчался в лунном свете назад. Возвратившись на церковный
двор к мраморным плитам, я спустился по ступеням в свой склеп, но
обнаружил, что тяжелую крышку каменного люка я не могу сдвинуть. Тем не
менее я не опечалился, потому что ненавидел тот старинный замок и нависшие
над ним деревья.
Теперь я кружусь вместе с насмешливыми и дружелюбными вампирами в
ночных ветрах, а днем играю среди катакомб Ненхем-Ка, в скрытой и
неизвестной долине Хадет на Ниле, Я теперь знаю, что свет не для меня,
кроме света луны над каменными гробницами Геба, не для меня и веселье,
кроме безвестных празднеств Нитокрис среди Великих Пирамид, но в своей
новой дикости и свободе я почти смирился с горечью изгнанника.
Потому что, хотя забвение и успокоило меня, я всегда помню, что я -
посторонний, чужой и в этом столетии и среди тех, кто еще является
человеком. Это я знаю с того момента, когда протянул свои пальцы к
чудовищу внутри большой позолоченной рамы, протянул свои пальцы и коснулся
_холодной и твердой поверхности полированного стекла_.


1 2