Поднявшись над темными водами и вызвав этим
лишь легкое, почти беззвучное вспенивание, какой-то необычный предмет плавно
вошел в поле моего зрения. Громадный, напоминающий Падифема5 и
всем своим видом вызывающий чувство отвращения, он устремился, подобно
являющемуся в кошмарных снах чудовищу, к монолиту, обхватил его гигантскими
чешуйчатыми руками и склонил к постаменту свою отвратительную голову,
издавая при этом какие-то неподдающиеся описанию ритмичные звуки. Наверное,
в тот самый момент я и сошел с ума.
Я почти не помню своего сумасшедшего подъема на гребень скалы и
возвращения к брошенной лодке, которые я совершил в каком-то исступленном
бреду. Мне кажется, всю дорогу я не переставал петь, а когда у меня не
оставалось сил петь, принимался бездумно смеяться. У меня остались смутные
воспоминания о сильной буре, которая случилась через некоторое время после
того, как я добрался до лодки; во всяком случае, я могу сказать, что слышал
раскаты грома и другие звуки, которые природа издает только в состоянии
величайшего неистовства.
Когда я вернулся из небытия, я обнаружил, что нахожусь в госпитале
города Сан-Франциско, куда меня доставил капитан американского корабля,
подобравшего мою лодку в открытом океане. Находясь в бреду, я очень многое
рассказал, однако, насколько я понял, моим словам не было уделено
какого-либо внимания. Мои спасители ничего не знали ни о каком смещении
пластов суши в акватории Тихого океана; да и я решил, что не стоит убеждать
их в том, во что они все равно нс смогли бы поверить. Как-то раз я отыскал
одного знаменитого этнолога и изумил его неожиданной дотошностью своих
распросов относительно древней палестинской легенды о Дагоне, Боге Рыб, но
очень скоро понял, что мой собеседник безнадежно ограничен, и оставил свои
попытки что-либо у него узнать.
Это случается ночью, особенно когда на небе стоит выпуклая, ущербная
луна. Тогда я снова вижу этот предмет. Я пробовал принимать морфий, однако
наркотик дал только временную передышку, а затем захватил меня в плен,
сделав рабом безо всякой надежды на освобождение. И сейчас, после того, как
я представил полный отчет, который станет источником информации или, скорее
всего, предметом презрительного интереса окружающих, мне остается только
покончить со всем этим. Я часто спрашиваю себя, не было ли все случившееся
со мною чистой воды фантомом всего лишь причудливым результатом деятельности
воспаленного мозга в то время, как после побега с немецкого военного корабля
я лежал в бреду в открытой лодке под лучами палящего солнца. Я задаю себе
этот вопрос, но в ответ мне тут же является омерзительное в своей
одушевленности видение. Я не могу думать о морских глубинах без содрогания,
которое вызывают у меня безымянные существа, в этот самый момент, быть
может, ползущие и тяжело ступающие по скользкому морскому дну, поклоняющиеся
своим древним каменным идолам и вырезающие собственные отвратительные образы
на подводных гранитных обелисках. Я мечтаю о том времени, когда они
поднимутся над морскими волнами, чтобы схватить своими зловонными когтями и
увлечь на дно остатки хилого, истощенного войной человечества о времени,
когда суша скроется под водой и темный океанский простор поднимется среди
вселенского кромешного ада.
Конец близок. Я слышу шум у двери, как будто снаружи об нее бьется
какое-то тяжелое скользкое тело. Оно не должно застать меня здесь. Боже, эта
рука! Окно! Скорее к окну!
1. Имеется в виду Первая Мировая война 1914-18 годы [вернуться]
2. Гунны - здесь: презрительное прозвище немцев [вернуться]
3. Произведение Джона Милтона (1608-1674), английского поэта и
публициста, построенное на основе библейских сюжетов. Изобилует сценами
фантастических битв между воинством Сатаны и ангелами, перемежающимися
идиллическими картинами рая и описаниями космических простанств. [вернуться]
4. Булвер-Литтон (1803-1873) - английский писатель, автор
многочисленных исторических романов, наиболее известными являются "Риенци,
или Последний трибун" и "Последние дни Помпеи", и драматических произведений
[вернуться]
5. Полифем (греч., миф.) - одноглазый циклоп, ослепленный Одиссеем
1 2
лишь легкое, почти беззвучное вспенивание, какой-то необычный предмет плавно
вошел в поле моего зрения. Громадный, напоминающий Падифема5 и
всем своим видом вызывающий чувство отвращения, он устремился, подобно
являющемуся в кошмарных снах чудовищу, к монолиту, обхватил его гигантскими
чешуйчатыми руками и склонил к постаменту свою отвратительную голову,
издавая при этом какие-то неподдающиеся описанию ритмичные звуки. Наверное,
в тот самый момент я и сошел с ума.
Я почти не помню своего сумасшедшего подъема на гребень скалы и
возвращения к брошенной лодке, которые я совершил в каком-то исступленном
бреду. Мне кажется, всю дорогу я не переставал петь, а когда у меня не
оставалось сил петь, принимался бездумно смеяться. У меня остались смутные
воспоминания о сильной буре, которая случилась через некоторое время после
того, как я добрался до лодки; во всяком случае, я могу сказать, что слышал
раскаты грома и другие звуки, которые природа издает только в состоянии
величайшего неистовства.
Когда я вернулся из небытия, я обнаружил, что нахожусь в госпитале
города Сан-Франциско, куда меня доставил капитан американского корабля,
подобравшего мою лодку в открытом океане. Находясь в бреду, я очень многое
рассказал, однако, насколько я понял, моим словам не было уделено
какого-либо внимания. Мои спасители ничего не знали ни о каком смещении
пластов суши в акватории Тихого океана; да и я решил, что не стоит убеждать
их в том, во что они все равно нс смогли бы поверить. Как-то раз я отыскал
одного знаменитого этнолога и изумил его неожиданной дотошностью своих
распросов относительно древней палестинской легенды о Дагоне, Боге Рыб, но
очень скоро понял, что мой собеседник безнадежно ограничен, и оставил свои
попытки что-либо у него узнать.
Это случается ночью, особенно когда на небе стоит выпуклая, ущербная
луна. Тогда я снова вижу этот предмет. Я пробовал принимать морфий, однако
наркотик дал только временную передышку, а затем захватил меня в плен,
сделав рабом безо всякой надежды на освобождение. И сейчас, после того, как
я представил полный отчет, который станет источником информации или, скорее
всего, предметом презрительного интереса окружающих, мне остается только
покончить со всем этим. Я часто спрашиваю себя, не было ли все случившееся
со мною чистой воды фантомом всего лишь причудливым результатом деятельности
воспаленного мозга в то время, как после побега с немецкого военного корабля
я лежал в бреду в открытой лодке под лучами палящего солнца. Я задаю себе
этот вопрос, но в ответ мне тут же является омерзительное в своей
одушевленности видение. Я не могу думать о морских глубинах без содрогания,
которое вызывают у меня безымянные существа, в этот самый момент, быть
может, ползущие и тяжело ступающие по скользкому морскому дну, поклоняющиеся
своим древним каменным идолам и вырезающие собственные отвратительные образы
на подводных гранитных обелисках. Я мечтаю о том времени, когда они
поднимутся над морскими волнами, чтобы схватить своими зловонными когтями и
увлечь на дно остатки хилого, истощенного войной человечества о времени,
когда суша скроется под водой и темный океанский простор поднимется среди
вселенского кромешного ада.
Конец близок. Я слышу шум у двери, как будто снаружи об нее бьется
какое-то тяжелое скользкое тело. Оно не должно застать меня здесь. Боже, эта
рука! Окно! Скорее к окну!
1. Имеется в виду Первая Мировая война 1914-18 годы [вернуться]
2. Гунны - здесь: презрительное прозвище немцев [вернуться]
3. Произведение Джона Милтона (1608-1674), английского поэта и
публициста, построенное на основе библейских сюжетов. Изобилует сценами
фантастических битв между воинством Сатаны и ангелами, перемежающимися
идиллическими картинами рая и описаниями космических простанств. [вернуться]
4. Булвер-Литтон (1803-1873) - английский писатель, автор
многочисленных исторических романов, наиболее известными являются "Риенци,
или Последний трибун" и "Последние дни Помпеи", и драматических произведений
[вернуться]
5. Полифем (греч., миф.) - одноглазый циклоп, ослепленный Одиссеем
1 2