Всадник сидел в седле прямо - круг за кругом и снова круг, и так каждый новый день.
Девочка прыгала, выбирая твердое сухое место для маленькой узкой ступни, девочка только раз внимательно посмотрела на фигуру всадника в жокейской шапочке и больше никогда не смотрела туда, где скакал всадник. Дети играли с девочкой, тоже жившей на свалке, но девочка никогда не говорила о свалке, будто не замечая ее темного силуэта с висевшим серым облаком над ним. Тонкая длинноногая с маленькой головой и огромными всегда вопросительно смотревшими глазами девочка была красива, хрупкой красотой тонкой ветки миндаля с цветами, распустившимися весенним синим холодным утром - белые с розовым лепестки звенели в синем воздухе чисто, едва вставало розовое холодное солнце...
Девочка, всегда одетая опрятно, была молчалива но, встретив взрослого человека, говорила: "Здравствуйте" - и смотрела. Немой вопрос застыл в детских глазах: опустившийся бомж с коричневыми руками отводил глаза, говоря с упреком кому-то, кому еще верил: "Не надо так, слишком так".
Роптал бомж, увидев прекрасное существо, люди, взявшие было длинные крючья, приготовившись разгребать сваленную машиной кучу списанных на свалку продуктов, бросили крючья, ушли, повернувшись спиной к тонкому детскому лицу. Роптала свалка тихо, угрюмо, а может быть, то был шорох земли и мелкого щебня, потревоженного ногой в грязном сапоге. Но августовское позднее солнце выходило каждый день и шло по кругу за всадником в жокейской шапочке, не замечая вопроса в детских прекрасных глазах, может быть, не зная ответа, но, может, легче было солнцу, как и старому бомжу, отвернувшись, не заметить широко открытых глаз ребенка. Редкие фигуры людей бродили в красном облаке - тихой была свалка в этот час, немым размытым силуэтом застыла в закатном небе, черной тенью на высоком, косо срезанном краю кричал юродивый багровому очерченному кругу, падал и бился в судорогах, вставал на ноги, багровый круг солнца, срезав голову, качался на плечах его, Агриппина, обняв черные плечи, сказала: "Пойдем, сын, скоро созреет плод", положила руку его на живот свой - билось легко живое существо, пошел сын за матерью, поверив ей, потому что прекрасно и плодоносно было чрево ее.
1 2 3 4 5 6
Девочка прыгала, выбирая твердое сухое место для маленькой узкой ступни, девочка только раз внимательно посмотрела на фигуру всадника в жокейской шапочке и больше никогда не смотрела туда, где скакал всадник. Дети играли с девочкой, тоже жившей на свалке, но девочка никогда не говорила о свалке, будто не замечая ее темного силуэта с висевшим серым облаком над ним. Тонкая длинноногая с маленькой головой и огромными всегда вопросительно смотревшими глазами девочка была красива, хрупкой красотой тонкой ветки миндаля с цветами, распустившимися весенним синим холодным утром - белые с розовым лепестки звенели в синем воздухе чисто, едва вставало розовое холодное солнце...
Девочка, всегда одетая опрятно, была молчалива но, встретив взрослого человека, говорила: "Здравствуйте" - и смотрела. Немой вопрос застыл в детских глазах: опустившийся бомж с коричневыми руками отводил глаза, говоря с упреком кому-то, кому еще верил: "Не надо так, слишком так".
Роптал бомж, увидев прекрасное существо, люди, взявшие было длинные крючья, приготовившись разгребать сваленную машиной кучу списанных на свалку продуктов, бросили крючья, ушли, повернувшись спиной к тонкому детскому лицу. Роптала свалка тихо, угрюмо, а может быть, то был шорох земли и мелкого щебня, потревоженного ногой в грязном сапоге. Но августовское позднее солнце выходило каждый день и шло по кругу за всадником в жокейской шапочке, не замечая вопроса в детских прекрасных глазах, может быть, не зная ответа, но, может, легче было солнцу, как и старому бомжу, отвернувшись, не заметить широко открытых глаз ребенка. Редкие фигуры людей бродили в красном облаке - тихой была свалка в этот час, немым размытым силуэтом застыла в закатном небе, черной тенью на высоком, косо срезанном краю кричал юродивый багровому очерченному кругу, падал и бился в судорогах, вставал на ноги, багровый круг солнца, срезав голову, качался на плечах его, Агриппина, обняв черные плечи, сказала: "Пойдем, сын, скоро созреет плод", положила руку его на живот свой - билось легко живое существо, пошел сын за матерью, поверив ей, потому что прекрасно и плодоносно было чрево ее.
1 2 3 4 5 6