Сейчас меня больше интересуют технические детали, например тип использованного сигнала.
— Я многого не могу сказать вам, — с сожалением отозвался Хорлам.
— Классификация? Простите, что я спрашиваю.
— Дело не в классификации. Нет, во-первых, вам придется изучать три новые науки, прежде чем все это станет вам понятным. Во-вторых, это древняя имперская технология, практически утраченная в течение Темных Веков. Примерно тридцать лет назад исследовательский корабль нашел обломки машины и множество записей на руинах одного из городов Балгута-4. Медленно и с огромным трудом исследовательская бригада, в которой работал и я, воссоздала психолазер, как мы его назвали, и кое-как научилась использовать его. И все равно мы еще бродим впотьмах.
— Эта вот запись… — Ванен кивнул на цилиндр, стоявший на столе, подобно какому-то первобытному божку, — вы, надеюсь, намерены ее изучить?
— Да, но как электронный феномен, а не как совокупность воспоминаний саму по себе. Таковой она станет лишь в том случае, если ее внедрить в живой мозг, и, я полагаю, таким мозгом может быть только ваш. Но с помощью нашей аппаратуры мы сможем сравнить данные с записью о вас как о Ванене, провести статистический анализ и тому подобное. Меня особенно интересует, насколько эти записи соответствуют изученным элементам личности.
Это был совершенно новый вид эксперимента, как вы понимаете. Никогда прежде ни один человек не обладал опытом двух совершенно различных культур. Теперь мы можем отделить действительно значимые факторы. Дайте мне несколько лет, чтобы с помощью компьютеров обработать все данные, и я, может быть, по-настоящему познаю человеческий мозг. Да, вы оказали науке неоценимую услугу.
— Надеюсь, я сослужил службу также и Гегемонии, — сказал Ванен.
— О, конечно. Подумайте только о том, чего мы сможем достичь. Сейчас с помощью психолазера мы можем только полностью стирать память инакомыслящих. Обучать их затем с самого начала — это слишком долго и дорого, лоботомия и низведение в ранг низкой цивилизации заставляют терять слишком много людей. Если б мы знали, как это делать, то могли бы вмешиваться в мыслительный процесс безмерно аккуратнее, не принося в жертву навыки и способности «пациентов». Собственно, не исключено, что можно создать и такие условия, при которых просто нельзя будет думать не так, как большинство.
Видение было таким великолепным, что Ванен вскочил на ноги и выпалил:
— Благодарю вас! Благодарю вас за то, что вы помогли мне выполнить мой долг!
Хорлам стряхнул пепел с кончика сигары и кивнул, медленно и как-то старомодно.
— С вами все в порядке, — сказал он сухо. — Вы можете приступать к отчету.
Коан Смит изменился за пять лет. Он уже не был тем несгибаемым и гордым юнцом Академии, навсегда оставившим Внутренние Звезды, чтобы посвятить жизнь служению им.
Ванен лишь очень медленно осознавал это в течение тех часов, когда они стояли рядом, наблюдая за Лодкой Номер Пять, как делали это много раз раньше. Смит по-прежнему был ловким, быстрым, аккуратным. Если лицо его потемнело, так это должно было лишь вызывать к нему уважение, так как показывало, сколько времени он провел под безжалостным солнцем и ветрами планеты. Сам Ванен, в конце концов, загорел еще больше и был к тому же разукрашен варварскими татуировками.
Но Смит не был абсолютно академическим. Стрелки на его брюках уже не напоминали лезвие ножа, а ботинки не слепили взора. Он держался совершенно прямо, но в его осанке не чувствовалось настоящего напряжения мускулов. Он ходил размеренным шагом, но в его движениях, казалось, был намек на развязность.
Когда их наконец сменили, Смит зевнул — совершенно не в духе Астрослужбы.
— Рад снова видеть вас, лейтенант, — сказал он.
— Благодарю вас, лейтенант, — официальным тоном ответил Ванен.
— Давайте выпьем по чашечке кофе. Я хочу с вами поговорить.
Их тяжелые шаги гулко отдавались в коридоре, когда они шли к гардеробной младших офицеров. Ванен поймал себя на том, что отмечает по пути завербованных людей. Их небрежность проявлялась ярче, чем у офицеров. Не то чтобы она очень бросалась в глаза, но она была. И когда они приветствовали его, он явно ощущал в этом привкус раболепства.
Должно быть, за последние пять лет на борту «Идущего» было отдано много приказов о наказаниях: камеры потения, нервопульсация и что-то еще худшее. Но это было необходимо… или не было?
Ванен вздохнул в замешательстве, ибо его с самого рождения готовили к службе, и разум тут же утешающе подсказал ему слова Иерархии: «Соединение, называемое „я“, призвано служить соединению, называемому „корабль“, который служит Флоту, служащему, в свою очередь, рукой могущественной Гегемонии и Кадра, что ведут нас к Новой Империи; другого закона быть не может».
Его растили и воспитывали для одной-единственной цели, как и всех, кто находился на уровне Кадра. Его истинное назначение — служить Внешнему Флоту. И это, конечно, верно и хорошо; но обучение было узконаправленным и не готовило ко внезапному соприкосновению с чем-нибудь необычным.
За два года, пока «Идущий» проходил не нанесенные на карту сотни парсеков, Ванен успел увидеть лишь немногое из того, что отличает Глубокий космос, совсем немногое. Потом пять лет ушли из его жизни, и вот он снова здесь, на корабле, который все это время вел незнакомую ему жизнь в своей бронированной оболочке…
Они вошли в маленькую гардеробную, где больше никого не было. Смит набрал код и, когда появился кофе, некоторое время сидел, грея руки о горячую чашку, словно ему стало вдруг холодно.
— Я, конечно, видел вас несколько часов назад, — сказал он. — Но вы этого не помните. Тогда вы были еще Торреком.
— Торреком? — Ванен вопросительно поднял брови.
— Вы сказали, что так вас зовут. О, вы были настоящим дикарем, доложу я вам! — Смит усмехнулся. — Прекрасная приманка. Надеюсь, вы не… эй!
Ванен едва успел взять себя в руки. Он непонимающе посмотрел на свои пальцы, все еще сжатые в кулаки, и ему показалось, что они как раз подходят для того, чтобы вцепиться в чужое горло.
— Что вы делаете? — выдохнул Смит.
— Не знаю, — Ванен тяжело опустился на стул, глядя прямо перед собой.
— Внезапное расстройство психики. Я хотел вас убить.
— Гм… — Смит быстро пришел в себя. Он, правда, отсел немного подальше, но лицо его вновь стало спокойным. Через мгновение он задумчиво произнес: — Какой-то внутренний раздражитель… да, думаю, это так. Неизбежный эффект пережитой вами трансформации. — Он пожал плечами. — Да почему бы нет? Это ведь был эксперимент. Вам бы лучше снова повидаться с Хорламом, хотя не думаю, чтобы это было так уж серьезно.
— Конечно, — Ванен встал.
— Да не сейчас, дурак вы эдакий! Расслабьтесь. Выпейте кофе. Я хочу обсудить с вами кое-что. Это важно для всего нашего дела.
Эти слова заставили Ванена снова опуститься на стул.
— Говорите, — сказал он. Хотя нервы его все еще не успокоились, он мог держать их под контролем.
— Надеюсь, доктора смогут стереть с вашего лица эту уродливую татуировку. Она всех беспокоит.
— Она не хуже боевых шрамов, — надменно ответил Ванен.
— О да, конечно. Но она означает нечто другое, такое, о чем никто из нас не хочет помнить, — Смит долго смотрел на свою чашку, прежде чем продолжить. — Вы помните, мы нашли только две населенные планеты, и обе — обычные обломки, совершенно для нас неинтересные, прежде чем пришли сюда, к Кольцам. Это название придумала команда: Кольцо. Важно и полезно иметь собственные названия.
Вы должны также помнить и то, что наши предварительные разведывательные данные показали, что эта планета должна быть необычно плодородной, с населением, утратившим какие бы то ни было следы имперской цивилизации, но развившим, с другой стороны, богатое разнообразие собственных культур. Самое высокоразвитое общество, с точки зрения технологии, живет на Островах — большом субтропическом архипелаге. Оно стоит на грани изобретения книгопечатания и химических исследований и легко может подойти к научно-промышленной революции. К этим людям мы вас и поместили.
— Да, — отозвался Ванен. — Я помню, что видел их с воздуха. Мне сказали, что это место… — Голос его возвысился, как будто заговорил другой разум. — Там был глубокий фиорд, и города вдоль него, и горы с вытянутыми долинами, похожими на зеленые пальцы, уходили к воде, и… Нет, я не уверен. — Он потер глаза. — Видел ли я облака, плавающие над высокими пиками? Что-то говорили о пике, была какая-то история, какая-то победа. Нет, не могу вспомнить.
Он начал сознавать, что Смит как-то странно смотрит на него, но волнение не покидало его.
— Продолжайте, — сказал Ванен. — Вы воздействовали на меня психолазером…
— Да. Это так. А потом мы оставили Кольцо, и почти пяти лет изучали эту часть Галактики.
— Что вы обнаружили?
— Планеты. На некоторых есть люди. Ничего такого, что можно было бы сравнить с Кольцом. И около шести месяцев назад мы вернулись. Я и другие принялись за этническое изучение района Островов. Полагаю, вы слышали, как это делается. Похищали местных жителей, использовали акселерин и гипноз, чтобы изучить язык и наспех получить основную информацию о культуре, потом избавлялись от них и сами принимались за дело. Объявляли себя чужестранцами, пришельцами из какой-нибудь другой страны. Такой прием очень себя оправдывает в обществах, где известно, что какие-то другие нации живут «за горизонтом», но неизвестно точно, какие.
— Что делали в этническом поиске люди Лодок?
— Вы — тоже человек Лодки, лейтенант.
— Это другое дело. Для эксперимента нужна была определенная физическая подготовка, чтобы оставить человеку возможность выжить, а на тренировку, конечно, не было времени. Но вы…
Лицо Смита стало непроницаемым.
— Среди нас нет опытных специалистов по этносу, — сказал он, — а военным Лодкам не нужны посторонние. Мне приходилось заниматься этим. И многим другим тоже.
— Высокий процент случайностей?
— Да.
— Но… со стороны местных? — Ванен был удивлен. — Я думал, им не полагается знать, что среди них есть наблюдатели… не говоря уже об антагонизме… не говоря уже о том, что наших людей могли убить… копьями!
— Все это случалось, — мрачно проговорил Смит. — Потери компетентных, приспособившихся, умелых и даже преданных… Команда распадалась. Очень много погибших было среди исследовавших этнос. Понимаете, лейтенант, половина несчастных случаев среди них была вызвана необходимостью убивать людей, чтобы искоренить инакомыслие.
Ванен сидел с таким видом, будто получил удар по голове.
— Нет, — прошептал он.
Смит оскалил в усмешке зубы. То была даже не усмешка, а скорее гримаса.
— Да. Я даже в себе ощутил нечто подобно. А чего еще вы ожидали? Семь лет металлических стен и воздержания!
— Но у нас есть антисексин, восстановители лояльности…
— Они лишь гасят симптомы. Изменение личности продолжает развиваться внутри, пока не прорвется на свободу в качестве негативизма. Даже прошедшие специальную тренировку не всегда могут противостоять этому.
— Это произошло впервые?
— Нет, конечно. Так всегда случается в по-настоящему долгих путешествиях. Когда начинаются первые волнения, капитан объясняет феномен всем офицерам. Так было и у нас.
— Но как же тогда? — Ванен откинулся на спинку стула, облегченно вздохнув. — Тогда нужная процедура должна быть описана в Руководстве.
— Она есть, — согласился Смит. — После того как изменения достигнут определенного предела, кораблю предписывается найти какую-нибудь отдаленную планету и оккупировать небольшую территорию. Возникшую агрессивность можно разрядить на мужчинах и детях. Прием антисексина прекращается, если местные женщины оказываются вполне пригодными.
Ванен ощутил в себе какое-то странное, болезненное отвращение, которое было ему непонятно. Даже с альтруистической точки зрения подобные меры могли принести пользу и варварам тоже, поскольку процедура была явно необходимой для расширения Гегемонии, а Гегемония в конце концов должна была включить в себя все человечество Галактики.
Тем не менее он едва заставил себя выдавить:
— Значит, выбрали Кольцо?
— Нет, — ответил Смит. — От напряжения, о котором я говорил, мы освобождались несколько месяцев назад, останавливаясь для этого на одной из планет.
Секундное необъяснимое замешательство сменилось новым приступом тревоги.
— Тогда почему мы все еще здесь?
— У нас остались нерешенные вопросы.
Смит отставил пустую чашку, встал и принялся нервно расхаживать по комнате. То не было поступком человека Академии — тот никогда не должен выставлять напоказ свою неуверенность.
— Видите ли, далее Руководство рекомендует, чтобы корабль немедленно возвращался на базу после того, как подобное освобождение окажется эффективным. В противном случае… нет, подумайте сами. Возьмите обычного маленького человека, безличный винтик среди сотни других безличных винтиков.
1 2 3 4 5 6 7