Очнись! Оза! Встряхнись! Мы полетим на Центральную. Оза, не смотри на меня так.
– Я уже говорила, что я не Оза. Меня зовут Сеона.
– Сеона? Но ведь именно так мы хотели назвать свою дочь! Оза, ты немного больна. Но это скоро пройдет. Нам нужно торопиться. Скоро зайдет солнце. Что ты хочешь взять с собой?
– Солнце? Нет, оно зайдет еще не скоро. Оно зайдет через полгода. Я читала в книгах, что солнце садится каждые двадцать четыре часа. А когда оно садится, все люди ложатся спать. Но здесь все по-другому. Здесь день длится полтора года. Смешно, правда? День больше года. А потом на полтора года наступает ночь, и здесь все замерзает… и темнота. После этого ползуны и мешки кажутся такими приятными. Хочется поиграть с ними. Да, ночью мне было иногда плохо. Особенно когда уехал Стап. Бедный, он погиб через час. Я так думаю.
Генри умоляюще повернулся к Свену, как бы говоря: «Не обращай внимания, это она так». Свен так же молча кивнул ему, что означало: «Хорошо. Садитесь в машину, и полетим назад».
– Что ты хотела взять с собой, Оза? Мы сейчас полетим.
– Сеона…
– Ну хорошо. Сеона. Так что же?
– О, я хотела бы взять все. Ведь у меня на Центральной нет ничего. Я там ни разу не била. А мне всегда так хотелось побывать там. Но я не буду брать много, ведь вы, наверное, спешите? Несколько платьев. Хотя нет, они все равно уже износились. Я возьму вот эту книгу, комбинезон. Он еще почти новый. А тебе Стап просил передать вот это, – она сняла с руки кольцо, у которого вместо камня было небольшое, на одну минуту разговора, запоминающее устройство. Это кольцо Генри когда-то сам подарил Озе. – Стап сказал, что это очень важно. И еще, пожалуйста, поднимите вот этот чемодан. В нем записи некоторых приборов и просто бумаги. Он стоит запечатанным столько лет, что я не верю, будто его когда-то открывали. Но Стап сказал, что это будет интересно людям, которые сюда придут.
Генри поднял ящик, поднес его к стене и передал Свену. Потом повернулся к Озе. Как она изменилась с тех пор, когда он видел ее в последний раз! Она стала совсем худая. И черты лица слегка изменились, заострились. Что она ему тут наговорила? Ведь это значит, что она сошла с ума… Бедняжка. Сколько нужно пережить, чтобы это произошло?
– Оза… Сеона, ничего не бойся, – он прижал ее к своей груди. – Все будет хорошо.
– Я не боялась и раньше. Я всегда ждала людей. А теперь, когда вы пришли, я совсем ничего не боюсь.
Они подошли к проему в куполе. Генри осторожно поддерживал хрупкую фигуру Озы-Сеоны. Сердце его и радовалось и разрывалось от горя на части.
– Свен, помоги ей, – сказал он. Но Свен и без того уже протягивал руки, чтобы принять женщину.
Когда винтолет оторвался от купола, Генри схватил огнемет и выпустил весь запас горючей жидкости по копошащимся внизу ползунам и мешкам.
– Зря ты это, Генри, – сказал Свен.
– Знаю, – коротко ответил Вирт.
– Да, это вы зря, – сказала Оза. – Они столько лет развлекали меня.
– М-мм, – замычал Генри и сжал голову руками.
Внизу снова расстилалась ненавистная грязно-зеленая сельва.
Свен вел винтолет на предельной скорости. Надо было скорее добираться до Центральной. Они и так опаздывали на два часа к сеансу связи. Эрли и Ник сейчас думают черт знает что.
– Что же здесь все-таки произошло? – спросил Генри. У него язык не поворачивался называть ее Сеоной.
– Я этого не знаю. Это было еще до меня. Но Стап рассказывал, что была буря. Страшная буря. И сельва прорвалась к нам. Их тогда на базе было четверо. Пилот Юргенс погиб сразу. Они даже не могли вытащить из вин-толета его останки. Потом умерла Оза, – при этих словах Генри сжался в комок. – Выл еще один человек. Его звали Вытчек, но я его тоже не помню. Он сказал, что тело Озы будет похоронено по-человечески, что ползунам до него не добраться. И они похоронили ее. Только после этого Вытчек уже не вернулся. Стап не смог сдержать ползунов. И мы остались вдвоем. Потом ушел и Стап. Он хотел прорваться к Центральной. Лучше бы он ушел зимой. А он ушел в самый разгар лета, когда солнце уже полгода не заходило за горизонт.
– Опять солнце, – прошептал Генри.
– Возьми себя в руки, – тихо сказал ему Свен.
– Да, солнце…
Через минуту Свен сказал Генри:
– Между прочим, солнце за эти четыре с половиной часа действительно не сдвинулось с места ни на йоту.
– И ты тоже, – устало прошептал Генри. – Но у тебя-то на это нет причин.
– Можешь убедиться сам.
Но Генри не сдвинулся с места, только крепче прижал к себе Озу.
– Как приятно тепло человеческого тела, – сказала она.
Винтолет приближался к полупрозрачной пелене воздуха.
16
Эрли бежал по кольцевому коридору, когда впереди раздался выстрел. Стреляли в отсеке связи. Там находилась только Эва. Неужели она не выдержала?
Эрли подскочил к двери и остановился. В двери зияла дыра, противоположная стена коридора тоже была разворочена. Эрли осторожно потянул ручку двери. В отсеке было тихо. Он осторожно сделал шаг вперед и сказал шепотом:
– Эва, это я – Эрли. Ему никто не ответил.
Он сделал еще несколько шагов. Перед ним стояла Эва с бластером в руке. Она медленно опустила бластер, и он с грохотом упал на пол.
– Эрли, ты должен увезти меня отсюда. Еще немного, и я не выдержу.
– Я не имею права.
– А если бы… ты бы хотел этого. Лэй все время говорила о тебе. Но она не любит тебя. Нет. Мы были подругами. И она мне все рассказывала. Все. Достаточно много, чтобы я стала думать о тебе. Я знала, что ты прилетишь. И я ждала тебя. Может быть, Лэй сделала это нарочно, чтобы кто-то любил и тебя. Она была добрая. Ей самой ничего не надо было.
– Я всегда делал те, что она хотела. А она ничего не хотела для еебя, – сказал Эрли. – Я бы увез тебя отсюда, если бы это было возможно.
Она подбежала к нему, обхватила его плечи своими руками и, заглядывая снизу в лицо, сказала:
– Правда, Эрли?
Эрли чуть отстранил ее от себя и сказал:
– На Центральной находятся какие-то чужие люди. Несколько минут назад мне об этом сообщил Ник. Он сейчас за ними наблюдает.
– Ты не поверил мне про Эзру и Юмма. Так ведь?
Он кивнул головой.
– А я только что стреляла в них. Но они ушли. Они вроде теней.
– Хорошо, Эва. Когда-нибудь мы выясним, что это было такое. Садись за радиостанцию. Через полчаса должна быть связь с Виртом. А я свяжусь с Ником.
Эрли вызвал Трайкова. Тот сразу же откликнулся, словно ждал его:
– Эрли! Где ты сейчас?
– В помещении пульта связи. Где эти люди?
– Часть на крыше пятого накопителя. Что они там делают, я не могу понять. Остальные поехали к шестому.
– Поехали? На чем?
– У них что-то вроде вездехода.
– Я не знаю, что делать, Ник. Оставаться тебе там или возвращаться сюда. Если бы знать, что они затевают, вообще кто они такие…
– Я пока останусь здесь. Если что, вызову тебя… Одно могу сказать твердо, это не наши, своих я всех знаю.
– Ну хорошо. Будь осторожен, Ник.
Эрли выключил радиостанцию и сказал устало:
– У меня голова идет кругом. И нет времени как следует во всем разобраться. Если это вообще возможно.
– Я понимаю, Эрли, – сказала Эва.
В эту же минуту его вызвал Вирт.
– База уничтожена, – спокойно заговорил Генри. – Практически уничтожена. Там все разрушено.
– Люди?
– Одна… Оза, – сказал Генри шепотом.
– Почему ты говоришь так тихо?
– Она сидит рядом. Эрли, я не могу об этом говорить громко.
– Что с остальными?
– По-видимому, их уже нет в живых. Во всяком случае, Юргенса. Мы его видели.
– Генри, возвращайтесь скорее. Когда будете подходить к Центральной, обогните ее с юга и заходите на посадку над самыми деревьями, прямо к центральному подъезду.
– Понял, – ответил Свен.
– Дело в том, что на Центральной появились какие-то люди. Кто они, я не знаю. Ник наблюдает за ними. Лучше, чтобы они вас не видели. Поняли?
– Слишком много загадок за один день, – сказал Свен.
– День еще не кончился.
– Ну хорошо, через двадцать минут мы будем у вас, – сказал Генри. – Отключаюсь.
Эрли передал микрофон Эве.
– Ну вот… Они нашли Озу. С ней тоже что-то произошло. Генри даже не хотел при ней говорить вслух. А троих уже нет.
Эва медленно поднялась с кресла, глядя в сторону Эрли. Тот удивленно посмотрел на нее. Что случилось? Девушка подняла правую руку и зажала ею рот, сдерживая крик ужаса. Эрли подошел к ней, чувствуя за спиной неприятный холодок. Он медленно повернулся и почувствовал, как зашевелились волосы на голове, а тело сковал липкий страх.
Дверь помещения была закрыта, а из нее высовывалась фигура Филиппа Эзры. Он словно стоял на пороге в раздумье. Потом он решительно вошел в комнату и направился к передатчику. Эрли подтолкнул Эву в сторону, но она вцепилась в его плечо побелевшими пальцами. А он и сам готов был сейчас вцепиться в кого-нибудь, чтобы избавиться от сковавшего его страха.
Эзра сделал несколько переключений на лицевой панели передатчика – ни одна ручка, ни один тумблер не сдвинулись с места, – но Эзра манипулировал ими так, словно действительно что-то переключал. Потом он протянул руку к микрофону и поднес ее ко рту, держа пальцы так, словно в руке действительно был микрофон. Но тот остался на столике. Сказав несколько слов в воображаемый микрофон, Эзра, по-видимому, не получил ответа и бросил его на столик. Несколько секунд он стоял, облокотившись на спинку кресла, барабаня пальцами по панели передатчика. Его действия не сопровождались ни единым звуком. Затем он погладил лысый череп ладонью и несколько раз прошелся по комнате, заглядывая в открытые окна.
Эрли стоял затаив дыхание. Да, это был самый настоящий Филипп Эзра. Лысый. С большой головой. В неглаженых, как всегда, брюках. В широкой, свободной блузе с большим вырезом на шее. На ногах зеленые ботинки, которые он не снимал даже на пляже.
Эзра словно ожидал кого-то. Но кого? И вообще, каким образом он мог возникнуть, появиться, если Эва и Эрли уже видели его останки?
За дверью словно кто-то позвал его, он что-то беззвучно крикнул и тут же вышел через закрытую дверь.
– Эрли, –прошептала Эва. – Это последнее. У меня не было никогда галлюцинаций.
– Это не галлюцинации. Это действительно был он. Сначала я подумал, что мне конец… сумасшествие. А теперь я думаю, что это действительно было. Я пойду за ним.
– Эрли, а я?
– Эва, ты будешь сидеть здесь. С минуты на минуту прилетят Свен и Генри. Пусть сразу же идут сюда. Им и Нику пока ничего не рассказывай. Я очень быстро вернусь.
Он открыл дверь и выглянул в коридор. Фигура Эзры мелькнула в левой его части, которая вела к выходу. Стараясь не шуметь, Эрли быстро двинулся в ту же сторону, прошел через несколько коридоров и подземных переходов. Его всюду сопровождала полоска вспыхивающих светильников, а Эзра шел в темноте и прекрасно ориентировался.
Так они дошли до эскалатора, ведущего в главный пульт управления, и поднялись наверх. Дверь по-прежнему была открыта, как ее И оставил Эрли, но Эзра сделал движение, словно открывал ее. Внутрь они вошли друг за другом. Эрли ожидал увидеть здесь Юмма и не ошибся. Вместе Эзра и Юмм начали делать какие-то вычисления на математической машине, надавливая клавиши и перебивая друг друга, но, Эрли это ясно видел, клавиши не двигались.
Потом они развернули рулон бумаги, на нем была изображена какая-то инженерная схема.
Эрли, закусив губу, дотронулся до локтя Филиппа Эзры. Рука прошла через пустое место, не встретив сопротивления.
С юга донесся приглушенный звук приближающегося винтолета. Не оборачиваясь, Эрли вышел из главного пульта.
17
Свен посадил винтолет чуть ли не на ступеньки подъезда Центральной станции. Оза удивленно оглядывалась, не решаясь выйти из машины. Генри спрыгнул на траву и помог ей спрыгнуть на землю. Яркое солнце, опускающееся к закату, мягкая зеленая трава, разбросанные в беспорядке яркие цветы, тенистые кроны деревьев. Оза с восторгом прошептала:
– Я читала, что такое есть, что такое бывает. Но я не представляла, как это чудесно.
Генри обнял ее за плечи и повел вверх по ступеням. Свен повесил за спину два бластера и последовал за ними.
В коридоре, ведущем к отсеку связи, они встретили Эрли.
– Я рад, Генри! – он пожал руку женщине. – Здравствуй, Оза!
– Я – Сеона. Ведь Оза умерла.
Эрли мельком взглянул на Генри и, кажется, все понял.
Генри стоял, опустив голову и держа Озу за руку.
– Ну хорошо. У нас мало времени. Пойдемте в отсек связи. Нам надо высказаться и решить, что же делать дальше.
Свен вошел в –пульт связи раньше других и предупредил Эву, что женщина хочет, чтобы ее называли Сеоной. Когда они тоже вошли, Эва поднялась им навстречу и сказала просто:
– Здравствуй, Сеона!
– Здравствуй…
– Меня зовут Эва. Это – Эрли. Ну а других ты уже знаешь.
– Эва. Это очень красиво. Что мне сейчас делать?
– Сеона, тебе понравится смотреть в окно, – сказал Генри. – Я уверен. – Он осторожно отвел ее к окну и усадил в кресло. – Смотри, как там красиво! И нет никаких ползунов и мешков.
Оза затихла в кресле.
Эрли вызвал Трайкова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
– Я уже говорила, что я не Оза. Меня зовут Сеона.
– Сеона? Но ведь именно так мы хотели назвать свою дочь! Оза, ты немного больна. Но это скоро пройдет. Нам нужно торопиться. Скоро зайдет солнце. Что ты хочешь взять с собой?
– Солнце? Нет, оно зайдет еще не скоро. Оно зайдет через полгода. Я читала в книгах, что солнце садится каждые двадцать четыре часа. А когда оно садится, все люди ложатся спать. Но здесь все по-другому. Здесь день длится полтора года. Смешно, правда? День больше года. А потом на полтора года наступает ночь, и здесь все замерзает… и темнота. После этого ползуны и мешки кажутся такими приятными. Хочется поиграть с ними. Да, ночью мне было иногда плохо. Особенно когда уехал Стап. Бедный, он погиб через час. Я так думаю.
Генри умоляюще повернулся к Свену, как бы говоря: «Не обращай внимания, это она так». Свен так же молча кивнул ему, что означало: «Хорошо. Садитесь в машину, и полетим назад».
– Что ты хотела взять с собой, Оза? Мы сейчас полетим.
– Сеона…
– Ну хорошо. Сеона. Так что же?
– О, я хотела бы взять все. Ведь у меня на Центральной нет ничего. Я там ни разу не била. А мне всегда так хотелось побывать там. Но я не буду брать много, ведь вы, наверное, спешите? Несколько платьев. Хотя нет, они все равно уже износились. Я возьму вот эту книгу, комбинезон. Он еще почти новый. А тебе Стап просил передать вот это, – она сняла с руки кольцо, у которого вместо камня было небольшое, на одну минуту разговора, запоминающее устройство. Это кольцо Генри когда-то сам подарил Озе. – Стап сказал, что это очень важно. И еще, пожалуйста, поднимите вот этот чемодан. В нем записи некоторых приборов и просто бумаги. Он стоит запечатанным столько лет, что я не верю, будто его когда-то открывали. Но Стап сказал, что это будет интересно людям, которые сюда придут.
Генри поднял ящик, поднес его к стене и передал Свену. Потом повернулся к Озе. Как она изменилась с тех пор, когда он видел ее в последний раз! Она стала совсем худая. И черты лица слегка изменились, заострились. Что она ему тут наговорила? Ведь это значит, что она сошла с ума… Бедняжка. Сколько нужно пережить, чтобы это произошло?
– Оза… Сеона, ничего не бойся, – он прижал ее к своей груди. – Все будет хорошо.
– Я не боялась и раньше. Я всегда ждала людей. А теперь, когда вы пришли, я совсем ничего не боюсь.
Они подошли к проему в куполе. Генри осторожно поддерживал хрупкую фигуру Озы-Сеоны. Сердце его и радовалось и разрывалось от горя на части.
– Свен, помоги ей, – сказал он. Но Свен и без того уже протягивал руки, чтобы принять женщину.
Когда винтолет оторвался от купола, Генри схватил огнемет и выпустил весь запас горючей жидкости по копошащимся внизу ползунам и мешкам.
– Зря ты это, Генри, – сказал Свен.
– Знаю, – коротко ответил Вирт.
– Да, это вы зря, – сказала Оза. – Они столько лет развлекали меня.
– М-мм, – замычал Генри и сжал голову руками.
Внизу снова расстилалась ненавистная грязно-зеленая сельва.
Свен вел винтолет на предельной скорости. Надо было скорее добираться до Центральной. Они и так опаздывали на два часа к сеансу связи. Эрли и Ник сейчас думают черт знает что.
– Что же здесь все-таки произошло? – спросил Генри. У него язык не поворачивался называть ее Сеоной.
– Я этого не знаю. Это было еще до меня. Но Стап рассказывал, что была буря. Страшная буря. И сельва прорвалась к нам. Их тогда на базе было четверо. Пилот Юргенс погиб сразу. Они даже не могли вытащить из вин-толета его останки. Потом умерла Оза, – при этих словах Генри сжался в комок. – Выл еще один человек. Его звали Вытчек, но я его тоже не помню. Он сказал, что тело Озы будет похоронено по-человечески, что ползунам до него не добраться. И они похоронили ее. Только после этого Вытчек уже не вернулся. Стап не смог сдержать ползунов. И мы остались вдвоем. Потом ушел и Стап. Он хотел прорваться к Центральной. Лучше бы он ушел зимой. А он ушел в самый разгар лета, когда солнце уже полгода не заходило за горизонт.
– Опять солнце, – прошептал Генри.
– Возьми себя в руки, – тихо сказал ему Свен.
– Да, солнце…
Через минуту Свен сказал Генри:
– Между прочим, солнце за эти четыре с половиной часа действительно не сдвинулось с места ни на йоту.
– И ты тоже, – устало прошептал Генри. – Но у тебя-то на это нет причин.
– Можешь убедиться сам.
Но Генри не сдвинулся с места, только крепче прижал к себе Озу.
– Как приятно тепло человеческого тела, – сказала она.
Винтолет приближался к полупрозрачной пелене воздуха.
16
Эрли бежал по кольцевому коридору, когда впереди раздался выстрел. Стреляли в отсеке связи. Там находилась только Эва. Неужели она не выдержала?
Эрли подскочил к двери и остановился. В двери зияла дыра, противоположная стена коридора тоже была разворочена. Эрли осторожно потянул ручку двери. В отсеке было тихо. Он осторожно сделал шаг вперед и сказал шепотом:
– Эва, это я – Эрли. Ему никто не ответил.
Он сделал еще несколько шагов. Перед ним стояла Эва с бластером в руке. Она медленно опустила бластер, и он с грохотом упал на пол.
– Эрли, ты должен увезти меня отсюда. Еще немного, и я не выдержу.
– Я не имею права.
– А если бы… ты бы хотел этого. Лэй все время говорила о тебе. Но она не любит тебя. Нет. Мы были подругами. И она мне все рассказывала. Все. Достаточно много, чтобы я стала думать о тебе. Я знала, что ты прилетишь. И я ждала тебя. Может быть, Лэй сделала это нарочно, чтобы кто-то любил и тебя. Она была добрая. Ей самой ничего не надо было.
– Я всегда делал те, что она хотела. А она ничего не хотела для еебя, – сказал Эрли. – Я бы увез тебя отсюда, если бы это было возможно.
Она подбежала к нему, обхватила его плечи своими руками и, заглядывая снизу в лицо, сказала:
– Правда, Эрли?
Эрли чуть отстранил ее от себя и сказал:
– На Центральной находятся какие-то чужие люди. Несколько минут назад мне об этом сообщил Ник. Он сейчас за ними наблюдает.
– Ты не поверил мне про Эзру и Юмма. Так ведь?
Он кивнул головой.
– А я только что стреляла в них. Но они ушли. Они вроде теней.
– Хорошо, Эва. Когда-нибудь мы выясним, что это было такое. Садись за радиостанцию. Через полчаса должна быть связь с Виртом. А я свяжусь с Ником.
Эрли вызвал Трайкова. Тот сразу же откликнулся, словно ждал его:
– Эрли! Где ты сейчас?
– В помещении пульта связи. Где эти люди?
– Часть на крыше пятого накопителя. Что они там делают, я не могу понять. Остальные поехали к шестому.
– Поехали? На чем?
– У них что-то вроде вездехода.
– Я не знаю, что делать, Ник. Оставаться тебе там или возвращаться сюда. Если бы знать, что они затевают, вообще кто они такие…
– Я пока останусь здесь. Если что, вызову тебя… Одно могу сказать твердо, это не наши, своих я всех знаю.
– Ну хорошо. Будь осторожен, Ник.
Эрли выключил радиостанцию и сказал устало:
– У меня голова идет кругом. И нет времени как следует во всем разобраться. Если это вообще возможно.
– Я понимаю, Эрли, – сказала Эва.
В эту же минуту его вызвал Вирт.
– База уничтожена, – спокойно заговорил Генри. – Практически уничтожена. Там все разрушено.
– Люди?
– Одна… Оза, – сказал Генри шепотом.
– Почему ты говоришь так тихо?
– Она сидит рядом. Эрли, я не могу об этом говорить громко.
– Что с остальными?
– По-видимому, их уже нет в живых. Во всяком случае, Юргенса. Мы его видели.
– Генри, возвращайтесь скорее. Когда будете подходить к Центральной, обогните ее с юга и заходите на посадку над самыми деревьями, прямо к центральному подъезду.
– Понял, – ответил Свен.
– Дело в том, что на Центральной появились какие-то люди. Кто они, я не знаю. Ник наблюдает за ними. Лучше, чтобы они вас не видели. Поняли?
– Слишком много загадок за один день, – сказал Свен.
– День еще не кончился.
– Ну хорошо, через двадцать минут мы будем у вас, – сказал Генри. – Отключаюсь.
Эрли передал микрофон Эве.
– Ну вот… Они нашли Озу. С ней тоже что-то произошло. Генри даже не хотел при ней говорить вслух. А троих уже нет.
Эва медленно поднялась с кресла, глядя в сторону Эрли. Тот удивленно посмотрел на нее. Что случилось? Девушка подняла правую руку и зажала ею рот, сдерживая крик ужаса. Эрли подошел к ней, чувствуя за спиной неприятный холодок. Он медленно повернулся и почувствовал, как зашевелились волосы на голове, а тело сковал липкий страх.
Дверь помещения была закрыта, а из нее высовывалась фигура Филиппа Эзры. Он словно стоял на пороге в раздумье. Потом он решительно вошел в комнату и направился к передатчику. Эрли подтолкнул Эву в сторону, но она вцепилась в его плечо побелевшими пальцами. А он и сам готов был сейчас вцепиться в кого-нибудь, чтобы избавиться от сковавшего его страха.
Эзра сделал несколько переключений на лицевой панели передатчика – ни одна ручка, ни один тумблер не сдвинулись с места, – но Эзра манипулировал ими так, словно действительно что-то переключал. Потом он протянул руку к микрофону и поднес ее ко рту, держа пальцы так, словно в руке действительно был микрофон. Но тот остался на столике. Сказав несколько слов в воображаемый микрофон, Эзра, по-видимому, не получил ответа и бросил его на столик. Несколько секунд он стоял, облокотившись на спинку кресла, барабаня пальцами по панели передатчика. Его действия не сопровождались ни единым звуком. Затем он погладил лысый череп ладонью и несколько раз прошелся по комнате, заглядывая в открытые окна.
Эрли стоял затаив дыхание. Да, это был самый настоящий Филипп Эзра. Лысый. С большой головой. В неглаженых, как всегда, брюках. В широкой, свободной блузе с большим вырезом на шее. На ногах зеленые ботинки, которые он не снимал даже на пляже.
Эзра словно ожидал кого-то. Но кого? И вообще, каким образом он мог возникнуть, появиться, если Эва и Эрли уже видели его останки?
За дверью словно кто-то позвал его, он что-то беззвучно крикнул и тут же вышел через закрытую дверь.
– Эрли, –прошептала Эва. – Это последнее. У меня не было никогда галлюцинаций.
– Это не галлюцинации. Это действительно был он. Сначала я подумал, что мне конец… сумасшествие. А теперь я думаю, что это действительно было. Я пойду за ним.
– Эрли, а я?
– Эва, ты будешь сидеть здесь. С минуты на минуту прилетят Свен и Генри. Пусть сразу же идут сюда. Им и Нику пока ничего не рассказывай. Я очень быстро вернусь.
Он открыл дверь и выглянул в коридор. Фигура Эзры мелькнула в левой его части, которая вела к выходу. Стараясь не шуметь, Эрли быстро двинулся в ту же сторону, прошел через несколько коридоров и подземных переходов. Его всюду сопровождала полоска вспыхивающих светильников, а Эзра шел в темноте и прекрасно ориентировался.
Так они дошли до эскалатора, ведущего в главный пульт управления, и поднялись наверх. Дверь по-прежнему была открыта, как ее И оставил Эрли, но Эзра сделал движение, словно открывал ее. Внутрь они вошли друг за другом. Эрли ожидал увидеть здесь Юмма и не ошибся. Вместе Эзра и Юмм начали делать какие-то вычисления на математической машине, надавливая клавиши и перебивая друг друга, но, Эрли это ясно видел, клавиши не двигались.
Потом они развернули рулон бумаги, на нем была изображена какая-то инженерная схема.
Эрли, закусив губу, дотронулся до локтя Филиппа Эзры. Рука прошла через пустое место, не встретив сопротивления.
С юга донесся приглушенный звук приближающегося винтолета. Не оборачиваясь, Эрли вышел из главного пульта.
17
Свен посадил винтолет чуть ли не на ступеньки подъезда Центральной станции. Оза удивленно оглядывалась, не решаясь выйти из машины. Генри спрыгнул на траву и помог ей спрыгнуть на землю. Яркое солнце, опускающееся к закату, мягкая зеленая трава, разбросанные в беспорядке яркие цветы, тенистые кроны деревьев. Оза с восторгом прошептала:
– Я читала, что такое есть, что такое бывает. Но я не представляла, как это чудесно.
Генри обнял ее за плечи и повел вверх по ступеням. Свен повесил за спину два бластера и последовал за ними.
В коридоре, ведущем к отсеку связи, они встретили Эрли.
– Я рад, Генри! – он пожал руку женщине. – Здравствуй, Оза!
– Я – Сеона. Ведь Оза умерла.
Эрли мельком взглянул на Генри и, кажется, все понял.
Генри стоял, опустив голову и держа Озу за руку.
– Ну хорошо. У нас мало времени. Пойдемте в отсек связи. Нам надо высказаться и решить, что же делать дальше.
Свен вошел в –пульт связи раньше других и предупредил Эву, что женщина хочет, чтобы ее называли Сеоной. Когда они тоже вошли, Эва поднялась им навстречу и сказала просто:
– Здравствуй, Сеона!
– Здравствуй…
– Меня зовут Эва. Это – Эрли. Ну а других ты уже знаешь.
– Эва. Это очень красиво. Что мне сейчас делать?
– Сеона, тебе понравится смотреть в окно, – сказал Генри. – Я уверен. – Он осторожно отвел ее к окну и усадил в кресло. – Смотри, как там красиво! И нет никаких ползунов и мешков.
Оза затихла в кресле.
Эрли вызвал Трайкова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11