..
— А вот твой соперник пообещал выстроить шесть башен, по паре на каждые ворота, — заметил Ханаль. — И выкопать с наружной стены ров глубиной в десять локтей!
— Отличная мысль! Я отрою ров глубиной в пятнадцать локтей. А сколько локтей в высоту будут его башни?
— Не знаю. Надо будет уточнить...
— Как только выяснишь — скажи мне. Я построю ещё выше!
— Непременно. Ну, я пошёл.
Ханаль двинулся было прочь от города, когда сзади его окликнул Кайма. Старик быстро семенил следом за ним, опираясь на свой посох.
— Постой, чужеземец! А нам-то что с ним делать?
— Да ничего особенного. Этот лопракан будет работать бесплатно — просто он желает сделать людям приятное, надеясь хоть немного подправить репутацию своего народа в ваших глазах. Ежедневно привозите ему три коровы и трижды по пять овец, котёл ячменной каши и три бочки пива: иначе бедняга окочурится с голоду раньше, чем построит вам стену. Лопраканы в быту неприхотливы, но невероятно прожорливы — уж можете мне поверить.
* * *
В Священном городе Аре строительство также шло полным ходом. Царя всех лесных лопраканов нимало не смущало выставленное вокруг него оцепление из воинов-хольдерингов. Он без передышки выбрасывал комья глины из глубокого рва; над поверхностью земли виднелись только его могучие плечи. Ханаль подошёл поближе и попинал носком сапога каркас из толстенных брёвен, укреплённый засыпкой из камней — основу будущего оборонительного вала.
— День добрый! — поприветствовал бога лопракан, выбравшись изо рва. — Как идут дела у моего двоюродного братца?
— Ничего себе. Ты работаешь споро, но он, по-моему, справляется с заданием немного быстрее. И фундамент под стену заложил потолще...
— А башни он тоже строит? — с тревогой в голосе вопросил царь.
— Конечно!
— Надо что-нибудь придумать. Все равно моя стена будет лучше!
— Пусти по всей длине стены крытую боевую галерею для лучников, — посоветовал Ханаль. — До такого твой кузен ещё не додумался.
— Ты прав! Именно так я и поступлю!
— Желаю удачи. Не буду тебя отвлекать.
Бог собрался было уходить, как внезапно его окликнул низкий приятный баритон:
— Гонор? Подожди немного. Мне необходимо переговорить с тобой.
— Приветствую тебя, мудрейший Нудд. Кланяюсь твоим серебряным бороде и руке. Какие новости у светлоликих покровителей Ара?
— Твоя работа, пострелёнок? — гневно вопросил Нудд, указывая своим сверкающим металлическим пальцем на увлечённого работой лопракана. — Инген сгоряча чуть не прикончил его, когда этот громила объявился под стенами нашего города!
— Ястреб чересчур вспыльчив. Ещё неизвестно, чем бы закончился их поединок, — заметил Ханаль. — Среди лопраканов он — один из самых могущественных. Однако приношу свои извинения за то, что не успел заранее оповестить вас о его прибытии.
— Лучше сказать — предпочёл насладиться переполохом, вызванным своей очередной невинной шуткой! — хмыкнул Нудд. — Надо признать, работает он славно. Поведай, как удалось тебе заставить царя лесных лопраканов строить стену вокруг города людей? Чем заплатишь ты ему за работу? Признаюсь, последний вопрос вызывает у меня наибольшее опасение, принимая во внимание твои обычные методы.
— На что ты намекаешь, светлоликий Нудд?! — притворно возмутился Ханаль. — На этот раз я и не Думал никого выдавать замуж. Просто-напросто наш уважаемый лопракан побился об заклад со своим двоюродным братом...
— ...И его брат строит сейчас такую же стену в Бреге? — В уголках глаз Нудда заиграли искорки. — Похоже, ты их здорово облапошил. Будем надеяться, что лопраканы достаточно глупы и не поймут, что к чему. Ведь тот, кто возведёт стену, сможет её и разрушить, не так ли?
— Воистину, ты, мудрейший Нудд, наделён великим даром прозревать истину до самых корней. Даром, которого лишён я, твой недостойный соплеменник. Однако смею заметить, всё в нашем мире имеет свою цену; маленький риск — невысокая плата за такую чудесную стену, не правда ли?
— Может быть, может быть. Однако присутствие этой гигантской обезьяны на территории Ара меня несколько нервирует. Когда они намереваются завершить строительство?
— Братьям дано семь дней сроку; оба похваляются закончить работу быстрее, но я в этом сомневаюсь. К тому же у вашего лопракана проблемы со строительным материалом — на окружающих Ар равнинах непросто отыскать хорошие скальные выходы для каменоломни.
— Неделя?! Да они и за месяц не управятся!
— Готов побиться об заклад, что оба справятся менее чем за две недели! Какова будет твоя ставка, Нудд? Может, поспорим на поножи Торнора из вашей коллекции? Готов поставить против них меч покойного!
— Нет, Гонор. Спорить я не буду. — Мудрый бог пригладил пятернёй свою серебряную бороду. — Любой, кто заключит с тобой пари, рискует остаться без последней туники. Думаю, тебе под силу обмануть и всех троих Старших разом.
— Хорошая идея. Как-нибудь обязательно попробую, — улыбнулся ему в ответ Ханать. — До встречи, Нудд т'Ллуд.
— До встречи. Гонор т'Ллуд.
* * *
Когда солнце шестой раз после начала состязания окрасило холмистые дачи в охристые тона, владыка луговых лопраканов водворил последний камень на новую стену Священного Брега. Царь имел довольно бледный вид — неделя труда без сна и без отдыха не могла не сказаться отрицательным образом даже на его могучем здоровье. В то же самое время (а может быть, несколькими мгновениями раньше или позже, кто знает?) в сотне лиг от него, в городе Аре, пошатывающийся от усталости и недосыпания царь лесных лопраканов выбил деревянные клинья, и освободившийся замковый камень арки новых Ворот Воинов легко вошёл в предназначенное для него место. Работа была окончена; предстояло назвать законного победителя.
Ханаль внимательно обошёл новые укрепления Брега; следом за ними он не менее придирчиво обследовал стену, возведённую в Аре. Оба лопракана потрудились на славу: в кладке не обнаружилось ни малейшего изъяна. Каждый каменный блок был так тщательно подтёсан, что никому не удалось бы отыскать щель, в которую прошло бы лезвие ножа. Стена, возведённая царём лесных при толщине в двенадцать локтей, составляла тридцать шесть локтей в высоту; стена же его двоюродного брата уступала ей восемь локтей в высоте, однако была тремя локтями толще на всём своём протяжении. Как даже самому беспристрастному судье не прийти тут в замешательство!
Измотанные лопраканы сошлись на высоком берегу реки Бругге, подле поминальной пирамиды, сложенной кем-то в незапамятные времена из замшелых валунов. Туда же явился и их добровольный арбитр.
— Непростая задача — рассудить ваш спор, — признался Ханаль. — Дважды состязались вы, и оба раза никто не выходил из спора победителем. Закончилось и третье испытание: вы оба с честью выдержали его. Невозможно найти ни мачейшего изъяна в вашей работе; брегская стена ничем не уступает стене Ара!
При последних словах лопраканы злобно заурчали и уставились друг на друга с нескрываемой ненавистью.
— Тем не менее три испытания завершены, и негоже назначать четвёртое. Слушайте же моё решение: обе стороны признаются в равной степени виновными. Следовательно, царю лесных лопраканов надлежит вернуть своему брату его сына в целости и сохранности. Луговые же лопраканы обязаны возместить своим лесным сородичам убытки, понесенные из-за сокращения стада. И да воцарится мир меж вашими народами! Справедливо ли моё решение, цари?
Оба правителя просияли. Вероятно, подобное решение проблемы просто не приходило им в голову.
— Воистину, мудро ты рассудил нас! — ответствовали лопраканы весёлому богу. — Наши народы в неоплатном долгу у тебя, чужеземец! Ты спас нас от кровавой междоусобной войны!
— Почему же «в неоплатном»? Я оцениваю свои услуги всего лишь в триста серебряных гривен, — заскромничал Ханаль. — Больше я все равно постыдился бы с вас взять!
— Мы пришлём тебе награду. Твой труд стоит её. Прощай же. Назовёшь ли ты своё имя, чтобы мы смогли передавать его из поколения в поколение?
— Гм... Зовите меня просто — старина Гони.
Царственные лопраканы с достоинством удалились.
«Интересно, как они поступят, когда сообразят, что надрывались зря?» — думал Ханаль, провожая их прощальным взглядом. Гонор т'Ллуд имел богатый опыт такого рода авантюр. Он не тешил себя иллюзиями, что цари никогда не задумаются над вопросом: зачем, собственно говоря, они бегали как загнанные кони, дубасили друг друга и, в конце концов, даром построили чудесные укрепления вокруг двух человеческих городов? Если не сообразят сами, кто-нибудь им непременно подскажет. Однако Ханаль рассчитывал на то, что это произойдёт не скоро.
ГЛАВА VI
В славном городе Кере, в пиршественном зале своего родового дома, собрались витязи-ургиты. Семижды семь лучших из лучших, знатнейших из знатнейших; в деле разрубания, дробления и уничтожения вам не сыскать им равных. Мускулистым плечам воинов было тесно в праздничных расшитых туниках; сорок девять пар холодных внимательных глаз сфокусировались на сидящем во главе стола Троге. Он же, казалось, не замечай пристального внимания своих соплеменников. Бронзовый шлем его деда, светлолицего героя из Племени Ллуда, прародителя пяти воинских родов, украшал седины вождя.
Трог был очень стар. Злые языки поговаривали, будто сын Урга, в сражениях прошлого заслуживший славу непобедимого воителя, стремительного, как кобра, и беспощадного, как горный лев, в последнее время сильно сдал. Шёпотом передавались из уст в уста слухи о том, что он уже более года не тешил себя охотой на хищных зверей и перестал посещать даже самых любимых наложниц. Что запястье витязя утеряло свою железную крепость и колесничная упряжка самых быстрых и свирепых во всём Пятиградье боевых коней не слушается своего хозяина. Что его орлиный взор часто туманится и огромный лук с бронзовыми накладками давно пылится в своём золочёном горите без дела. Говорили также, что близится пора, когда Трог должен будет передать бразды правления Кером своему среднему сыну, Белгу. Многие из собравшихся не были склонны верить в подобные предположения, однако перемены в облике вождя были очевидны для всех. Недавняя смерть младшего сына правителя, Дила, осела тенью тоски и неуверенности в глубине его непроницаемых серых глаз, взгляд которых уже не одно столетие приводил в трепет многочисленных врагов. Последовавшая же вскоре за этим гибель старшего отпрыска, Бреса, которому Трог втайне намеревался уступить кресло патриарха через какой-нибудь десяток лет, поразила его сильнее вражеского копья. Целую неделю после прихода печального известия властитель ургитов не показывался из свеих покоев; в последующий месяц он также редко появлялся на людях, проводя день за днём в полном одиночестве (разумеется, если не считать мумифицированный череп его отца за компанию). Раз за разом он вопрошал оракул о совете, но голова Урга безмолвствовала.
Так она упорно отмалчивалась до того самого дня, когда у Ворот Мудрецов города Кера появились трое. Стражники, укрывшиеся от холодного осеннего дождя в караульном помещении, заметили их приближение только в тот момент, когда все три фигуры бесшумно выплыли из тумана у самого въезда в город. Подобно диким варварам с дальних равнин и плоскогорий, чужаки восседали прямо на спинах своих лошадей; однако кочевниками они не были. Все трое были одеты в длинные пурпурные хитоны, подпоясанные пурпурными же кушаками; их плечи укрывали плащи с капюшонами из такой же удивительной ткани. Пришельцы не носили обуви; каждый держат в руках по три дротика с ясеневыми древками и наконечниками из ошлифованного кремня. Пока двое молодых ургитов пытались понять, кого они видят перед собой — сгустившихся из клочьев тумана призраков или просто мирных гостей, незнакомцы уже стояли напротив.
— Мы желаем говорить с вождями, — промолвил первый из них. Говорил он негромко, со странным пришёптывающим акцентом, произнося вместо твёрдых согласных странные свистящие звуки. Однако такова была сила, скрытая в его голосе, что от него молодых ургитов-часовых бросило в дрожь.
В тот самый миг, когда трое в пурпуре появились у ворот города, в своей нише в родовом доме воинов отверзла глаза голова праотца Урга. Вновь пробудившийся от смертного сна священный оракул изрёк пророчество. Но случилось так, что свидетелем откровения оказался лишь слуга, дважды в день смахивавший с реликвии пыль. Старик в благоговейном ужасе рухнул на колени и внимал словам основателя рода. Чеканные фразы одна за другой обрушивались на его почтительно склонённую лысину. Ург говорил о смерти. Его слова порождали картины несчастий, гибели, разрушений и потоков крови. Он говорил о горе, стоящем у порога каждого дома его рода. О Священных городах, превращающихся в погребальные костры, дым и пламя от которых достигают небес; о светлоликих богах, сходящихся в беспощадном бою друг против друга, брат против брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— А вот твой соперник пообещал выстроить шесть башен, по паре на каждые ворота, — заметил Ханаль. — И выкопать с наружной стены ров глубиной в десять локтей!
— Отличная мысль! Я отрою ров глубиной в пятнадцать локтей. А сколько локтей в высоту будут его башни?
— Не знаю. Надо будет уточнить...
— Как только выяснишь — скажи мне. Я построю ещё выше!
— Непременно. Ну, я пошёл.
Ханаль двинулся было прочь от города, когда сзади его окликнул Кайма. Старик быстро семенил следом за ним, опираясь на свой посох.
— Постой, чужеземец! А нам-то что с ним делать?
— Да ничего особенного. Этот лопракан будет работать бесплатно — просто он желает сделать людям приятное, надеясь хоть немного подправить репутацию своего народа в ваших глазах. Ежедневно привозите ему три коровы и трижды по пять овец, котёл ячменной каши и три бочки пива: иначе бедняга окочурится с голоду раньше, чем построит вам стену. Лопраканы в быту неприхотливы, но невероятно прожорливы — уж можете мне поверить.
* * *
В Священном городе Аре строительство также шло полным ходом. Царя всех лесных лопраканов нимало не смущало выставленное вокруг него оцепление из воинов-хольдерингов. Он без передышки выбрасывал комья глины из глубокого рва; над поверхностью земли виднелись только его могучие плечи. Ханаль подошёл поближе и попинал носком сапога каркас из толстенных брёвен, укреплённый засыпкой из камней — основу будущего оборонительного вала.
— День добрый! — поприветствовал бога лопракан, выбравшись изо рва. — Как идут дела у моего двоюродного братца?
— Ничего себе. Ты работаешь споро, но он, по-моему, справляется с заданием немного быстрее. И фундамент под стену заложил потолще...
— А башни он тоже строит? — с тревогой в голосе вопросил царь.
— Конечно!
— Надо что-нибудь придумать. Все равно моя стена будет лучше!
— Пусти по всей длине стены крытую боевую галерею для лучников, — посоветовал Ханаль. — До такого твой кузен ещё не додумался.
— Ты прав! Именно так я и поступлю!
— Желаю удачи. Не буду тебя отвлекать.
Бог собрался было уходить, как внезапно его окликнул низкий приятный баритон:
— Гонор? Подожди немного. Мне необходимо переговорить с тобой.
— Приветствую тебя, мудрейший Нудд. Кланяюсь твоим серебряным бороде и руке. Какие новости у светлоликих покровителей Ара?
— Твоя работа, пострелёнок? — гневно вопросил Нудд, указывая своим сверкающим металлическим пальцем на увлечённого работой лопракана. — Инген сгоряча чуть не прикончил его, когда этот громила объявился под стенами нашего города!
— Ястреб чересчур вспыльчив. Ещё неизвестно, чем бы закончился их поединок, — заметил Ханаль. — Среди лопраканов он — один из самых могущественных. Однако приношу свои извинения за то, что не успел заранее оповестить вас о его прибытии.
— Лучше сказать — предпочёл насладиться переполохом, вызванным своей очередной невинной шуткой! — хмыкнул Нудд. — Надо признать, работает он славно. Поведай, как удалось тебе заставить царя лесных лопраканов строить стену вокруг города людей? Чем заплатишь ты ему за работу? Признаюсь, последний вопрос вызывает у меня наибольшее опасение, принимая во внимание твои обычные методы.
— На что ты намекаешь, светлоликий Нудд?! — притворно возмутился Ханаль. — На этот раз я и не Думал никого выдавать замуж. Просто-напросто наш уважаемый лопракан побился об заклад со своим двоюродным братом...
— ...И его брат строит сейчас такую же стену в Бреге? — В уголках глаз Нудда заиграли искорки. — Похоже, ты их здорово облапошил. Будем надеяться, что лопраканы достаточно глупы и не поймут, что к чему. Ведь тот, кто возведёт стену, сможет её и разрушить, не так ли?
— Воистину, ты, мудрейший Нудд, наделён великим даром прозревать истину до самых корней. Даром, которого лишён я, твой недостойный соплеменник. Однако смею заметить, всё в нашем мире имеет свою цену; маленький риск — невысокая плата за такую чудесную стену, не правда ли?
— Может быть, может быть. Однако присутствие этой гигантской обезьяны на территории Ара меня несколько нервирует. Когда они намереваются завершить строительство?
— Братьям дано семь дней сроку; оба похваляются закончить работу быстрее, но я в этом сомневаюсь. К тому же у вашего лопракана проблемы со строительным материалом — на окружающих Ар равнинах непросто отыскать хорошие скальные выходы для каменоломни.
— Неделя?! Да они и за месяц не управятся!
— Готов побиться об заклад, что оба справятся менее чем за две недели! Какова будет твоя ставка, Нудд? Может, поспорим на поножи Торнора из вашей коллекции? Готов поставить против них меч покойного!
— Нет, Гонор. Спорить я не буду. — Мудрый бог пригладил пятернёй свою серебряную бороду. — Любой, кто заключит с тобой пари, рискует остаться без последней туники. Думаю, тебе под силу обмануть и всех троих Старших разом.
— Хорошая идея. Как-нибудь обязательно попробую, — улыбнулся ему в ответ Ханать. — До встречи, Нудд т'Ллуд.
— До встречи. Гонор т'Ллуд.
* * *
Когда солнце шестой раз после начала состязания окрасило холмистые дачи в охристые тона, владыка луговых лопраканов водворил последний камень на новую стену Священного Брега. Царь имел довольно бледный вид — неделя труда без сна и без отдыха не могла не сказаться отрицательным образом даже на его могучем здоровье. В то же самое время (а может быть, несколькими мгновениями раньше или позже, кто знает?) в сотне лиг от него, в городе Аре, пошатывающийся от усталости и недосыпания царь лесных лопраканов выбил деревянные клинья, и освободившийся замковый камень арки новых Ворот Воинов легко вошёл в предназначенное для него место. Работа была окончена; предстояло назвать законного победителя.
Ханаль внимательно обошёл новые укрепления Брега; следом за ними он не менее придирчиво обследовал стену, возведённую в Аре. Оба лопракана потрудились на славу: в кладке не обнаружилось ни малейшего изъяна. Каждый каменный блок был так тщательно подтёсан, что никому не удалось бы отыскать щель, в которую прошло бы лезвие ножа. Стена, возведённая царём лесных при толщине в двенадцать локтей, составляла тридцать шесть локтей в высоту; стена же его двоюродного брата уступала ей восемь локтей в высоте, однако была тремя локтями толще на всём своём протяжении. Как даже самому беспристрастному судье не прийти тут в замешательство!
Измотанные лопраканы сошлись на высоком берегу реки Бругге, подле поминальной пирамиды, сложенной кем-то в незапамятные времена из замшелых валунов. Туда же явился и их добровольный арбитр.
— Непростая задача — рассудить ваш спор, — признался Ханаль. — Дважды состязались вы, и оба раза никто не выходил из спора победителем. Закончилось и третье испытание: вы оба с честью выдержали его. Невозможно найти ни мачейшего изъяна в вашей работе; брегская стена ничем не уступает стене Ара!
При последних словах лопраканы злобно заурчали и уставились друг на друга с нескрываемой ненавистью.
— Тем не менее три испытания завершены, и негоже назначать четвёртое. Слушайте же моё решение: обе стороны признаются в равной степени виновными. Следовательно, царю лесных лопраканов надлежит вернуть своему брату его сына в целости и сохранности. Луговые же лопраканы обязаны возместить своим лесным сородичам убытки, понесенные из-за сокращения стада. И да воцарится мир меж вашими народами! Справедливо ли моё решение, цари?
Оба правителя просияли. Вероятно, подобное решение проблемы просто не приходило им в голову.
— Воистину, мудро ты рассудил нас! — ответствовали лопраканы весёлому богу. — Наши народы в неоплатном долгу у тебя, чужеземец! Ты спас нас от кровавой междоусобной войны!
— Почему же «в неоплатном»? Я оцениваю свои услуги всего лишь в триста серебряных гривен, — заскромничал Ханаль. — Больше я все равно постыдился бы с вас взять!
— Мы пришлём тебе награду. Твой труд стоит её. Прощай же. Назовёшь ли ты своё имя, чтобы мы смогли передавать его из поколения в поколение?
— Гм... Зовите меня просто — старина Гони.
Царственные лопраканы с достоинством удалились.
«Интересно, как они поступят, когда сообразят, что надрывались зря?» — думал Ханаль, провожая их прощальным взглядом. Гонор т'Ллуд имел богатый опыт такого рода авантюр. Он не тешил себя иллюзиями, что цари никогда не задумаются над вопросом: зачем, собственно говоря, они бегали как загнанные кони, дубасили друг друга и, в конце концов, даром построили чудесные укрепления вокруг двух человеческих городов? Если не сообразят сами, кто-нибудь им непременно подскажет. Однако Ханаль рассчитывал на то, что это произойдёт не скоро.
ГЛАВА VI
В славном городе Кере, в пиршественном зале своего родового дома, собрались витязи-ургиты. Семижды семь лучших из лучших, знатнейших из знатнейших; в деле разрубания, дробления и уничтожения вам не сыскать им равных. Мускулистым плечам воинов было тесно в праздничных расшитых туниках; сорок девять пар холодных внимательных глаз сфокусировались на сидящем во главе стола Троге. Он же, казалось, не замечай пристального внимания своих соплеменников. Бронзовый шлем его деда, светлолицего героя из Племени Ллуда, прародителя пяти воинских родов, украшал седины вождя.
Трог был очень стар. Злые языки поговаривали, будто сын Урга, в сражениях прошлого заслуживший славу непобедимого воителя, стремительного, как кобра, и беспощадного, как горный лев, в последнее время сильно сдал. Шёпотом передавались из уст в уста слухи о том, что он уже более года не тешил себя охотой на хищных зверей и перестал посещать даже самых любимых наложниц. Что запястье витязя утеряло свою железную крепость и колесничная упряжка самых быстрых и свирепых во всём Пятиградье боевых коней не слушается своего хозяина. Что его орлиный взор часто туманится и огромный лук с бронзовыми накладками давно пылится в своём золочёном горите без дела. Говорили также, что близится пора, когда Трог должен будет передать бразды правления Кером своему среднему сыну, Белгу. Многие из собравшихся не были склонны верить в подобные предположения, однако перемены в облике вождя были очевидны для всех. Недавняя смерть младшего сына правителя, Дила, осела тенью тоски и неуверенности в глубине его непроницаемых серых глаз, взгляд которых уже не одно столетие приводил в трепет многочисленных врагов. Последовавшая же вскоре за этим гибель старшего отпрыска, Бреса, которому Трог втайне намеревался уступить кресло патриарха через какой-нибудь десяток лет, поразила его сильнее вражеского копья. Целую неделю после прихода печального известия властитель ургитов не показывался из свеих покоев; в последующий месяц он также редко появлялся на людях, проводя день за днём в полном одиночестве (разумеется, если не считать мумифицированный череп его отца за компанию). Раз за разом он вопрошал оракул о совете, но голова Урга безмолвствовала.
Так она упорно отмалчивалась до того самого дня, когда у Ворот Мудрецов города Кера появились трое. Стражники, укрывшиеся от холодного осеннего дождя в караульном помещении, заметили их приближение только в тот момент, когда все три фигуры бесшумно выплыли из тумана у самого въезда в город. Подобно диким варварам с дальних равнин и плоскогорий, чужаки восседали прямо на спинах своих лошадей; однако кочевниками они не были. Все трое были одеты в длинные пурпурные хитоны, подпоясанные пурпурными же кушаками; их плечи укрывали плащи с капюшонами из такой же удивительной ткани. Пришельцы не носили обуви; каждый держат в руках по три дротика с ясеневыми древками и наконечниками из ошлифованного кремня. Пока двое молодых ургитов пытались понять, кого они видят перед собой — сгустившихся из клочьев тумана призраков или просто мирных гостей, незнакомцы уже стояли напротив.
— Мы желаем говорить с вождями, — промолвил первый из них. Говорил он негромко, со странным пришёптывающим акцентом, произнося вместо твёрдых согласных странные свистящие звуки. Однако такова была сила, скрытая в его голосе, что от него молодых ургитов-часовых бросило в дрожь.
В тот самый миг, когда трое в пурпуре появились у ворот города, в своей нише в родовом доме воинов отверзла глаза голова праотца Урга. Вновь пробудившийся от смертного сна священный оракул изрёк пророчество. Но случилось так, что свидетелем откровения оказался лишь слуга, дважды в день смахивавший с реликвии пыль. Старик в благоговейном ужасе рухнул на колени и внимал словам основателя рода. Чеканные фразы одна за другой обрушивались на его почтительно склонённую лысину. Ург говорил о смерти. Его слова порождали картины несчастий, гибели, разрушений и потоков крови. Он говорил о горе, стоящем у порога каждого дома его рода. О Священных городах, превращающихся в погребальные костры, дым и пламя от которых достигают небес; о светлоликих богах, сходящихся в беспощадном бою друг против друга, брат против брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57