Именно эту песенку она напевала, когда они шли, выпрямившись в полный рост, в туннелях под землей, в знак того, что настроение у нее улучшилось — пусть и ненадолго.
— Это сигнал, что все в порядке. А если вы услышите такой мотив… — Она снова засвистела, зазвучала песенка жаворонка, в которой слышались тревожные нотки. — Значит, мне нужна помощь.
— Ясно, мисси.
Путники обсуждали свои планы до глубокой ночи. Утром они отправились к следующей деревне, которая, по словам фирболгов, была значительно больше.
Выбрав место встречи, трое друзей позаботились о том, чтобы оно было достаточно заметным в любую погоду. Затем стали ждать, решив, что Рапсодия подойдет к кому-нибудь и попытается с ним поговорить, а ее спутники останутся здесь еще на несколько дней, чтобы убедиться в том, что у нее все в порядке. Если они посчитают, что ее можно оставить, они встретятся примерно через два месяца во время полнолуния.
— Надеюсь, ты понимаешь, что подвергаешь себя опасности, — сказал Акмед, когда Рапсодия попрощалась с ними.
Как только она заговорит с кем-нибудь, вернуться назад она уже не сможет.
Рапсодия повернулась и окинула фирболгов серьезным взглядом:
— Однажды я провела две недели в обществе Майкла. Я полностью находилась в его власти, и у меня не было ни единого шанса сбежать от него. Я выдержала. То, что предстоит мне сейчас, — пустяк по сравнению с тем, что довелось пережить тогда.
Акмед и Грунтор кивнули. Они знали Майкла и понимали, что Рапсодия не преувеличивает.
18
БЫЛА СИЛЬНАЯ ОТТЕПЕЛЬ, и в воздухе витал терпкий аромат влажной, живой земли. Снега оставалось еще много, но ветер потеплел, а вокруг деревьев появились черные прогалины. Дети все чаще выбегали из домов, а жители деревень, расположенных вдоль дороги, чинили дома и сараи или собирали в лесу дрова в ожидании возвращения морозов.
Путники стояли у дороги в деревню, в небольшой долине, скрытой от посторонних глаз. Они прятались среди густых зарослей кустарника. Грунтор показывал Рапсодии на детей, время от времени остававшихся без присмотра, но девушка не хотела к ним подходить — их могут наказать за то, что они разговаривают с незнакомой женщиной. Наконец, ближе к полудню, на дороге собралась группа крестьян. Они явно ждали кого-то. Трое друзей подошли поближе, чтобы понаблюдать за ними.
Когда солнце поднялось еще выше, один из собравшихся вдруг показал рукой на что-то появившееся вдали. На серебристо-серой лошади приближался немолодой человек, высокий, крепкий, с длинным, покрытым оспинами носом и рыжей бородой. К дороге потянулись остальные жители деревни. Кто-то бросился гостю навстречу, другие просто стояли и ждали.
Этот новый человек был одет в шерстяной плащ, выкрашенный в цвет земли — вероятно, при помощи скорлупы земляного ореха. В руке он держал суковатый деревянный посох. Крестьяне здоровались с гостем, демонстрируя ему свое почтение, большинство опускали головы, которых он касался рукой. Его появление вызвало всеобщее волнение, исполненное радости и уважения. Очевидно, его хорошо знали. Мужчина медленно слез с коня, произнес какую-то молитву, а потом благословил жителей деревни, и друзья сразу поняли, что перед ними священник. Простая одежда и отсутствие украшений в Серендаире означали бы, что перед ними священнослужитель низкого ранга, однако Рапсодия заметила, что почтение, которое демонстрируют жители деревни, напротив, говорит о том, что незнакомец занимает очень высокое положение в церковной иерархии. Глаза у нее загорелись от возбуждения.
— Вот кто нам нужен! — прошептала она фирболгам.
— Нет, — ответил Акмед. — Лучше послушай, о чем они говорят.
Рапсодия напряглась, прислушиваясь к разговору странствующего священника и одного из жителей деревни. Они обсуждали глубину снега и предзнаменования, указывающие на то, что зима скоро вернется, причем будет особенно жестокой. Еще поговорили о больной корове и ране, которую получил сын крестьянина.
Затем священник положил руку на голову своему собеседнику и благословил его. В отличие от языка, на котором они беседовали, благословение прозвучало на языке острова Серендаир. Оно было произнесено с необычным акцентом, с паузами — так обычно говорят те, кто прибегает к чужому наречию, — но четко и совершенно правильно.
— Боги! — только и смогла произнести Рапсодия.
— Не нравится мне это. — Акмед схватил Рапсодию за руку и потащил ее в лес.
— Почему? — удивленно спросила девушка. — Он же говорит на нашем языке. Лучше и не придумаешь!
— Возможно, но я не хочу, чтобы он понял, что мы тоже его знаем. Мы разговариваем на болгише, не забыла? Он священник, а я не доверяю священникам.
Рапсодия высвободила руку из его цепких пальцев:
— Наверное, тебе встречались только плохие священники, те, кто несут зло и поклоняются темным богам. Среди немногих людей, которых я любила, был один священник. Да и в Истоне мне довелось познакомиться с несколькими замечательными служителями церкви.
— Во-первых, все священнослужители преследуют собственные цели, — с отвращением посмотрев на нее, заявил Акмед. — Иногда эти цели нашептывают им боги. Я не намерен служить богам. Во-вторых, откуда ты знаешь, что этот не поклоняется силам зла?
Рапсодия удивленно уставилась на Акмеда:
— Ради всех святых, посмотри на него… Он же благословляет детей!
Сердитое выражение на лице дракианина сменила насмешка:
— А ты думаешь, плохие священники разгуливают по свету и проклинают всех, кто попадается им на глаза, а посох им нужен, чтобы убивать? Священники, поклоняющиеся темным богам, ведут себя точно так же, как и все остальные. Разница лишь в цене, которую им приходится платить, вот и все.
— Я считаю, это самая лучшая возможность поговорить с человеком, который может указать мне дорогу к порту. Пожалуй, я рискну.
На сей раз ее задержал Грунтор:
— Не рискуй, герцогиня.
— Мне кажется, он поклоняется силам природы, Грунтор, — улыбнулась великану Рапсодия. — Ну-ка, напрягись, призови на помощь свою связь с землей, спроси у нее. Что она тебе скажет?
Грунтор посмотрел на дорогу и закрыл глаза. Спустя несколько мгновений, тяжело вздыхая, он открыл их снова:
— Он тоже с ней связан. Сильно. Он ее любит и знает. Ты права, мисси, этот священник поклоняется природе.
Рапсодия погладила его по руке.
— Я должна попробовать. Если со мной что-нибудь случится и вы не сможете вмешаться, я вас не выдам.
— Ладно, — вздохнув, сказал Акмед. — Может быть, ты и права. Но только… будь осторожна.
Каддир терпеливо возражал местному старосте:
— Послушай меня, Северхольт. Я знаю, бедняжка Фоун стареет, но она продолжает старательно исполнять все необходимые обряды. — В глазах у него появилось нечто, отдаленно похожее на раздражение, однако голос звучал спокойно и уверенно.
Староста упрямо опустил глаза к земле.
— Согласен, обряды она справляет, святой отец, но мы больше не видим от нее помощи, ежели беда с животиной там, скотиной… Нам нужен кто помоложе. Чтоб надежно пособил с зимними бедами-невзгодами.
— Я прекрасно понимаю твое беспокойство, сын мой, — вздохнул Каддир, — но сейчас трудные времена. Я знаю, Фоун не так здорова, как раньше, но она продолжает выполнять свои обязанности, не так ли?
— Да, святой отец.
— А ваша деревня находится совсем рядом с Деревом. Если Фоун не сможет помочь, филиды всегда окажут вам поддержку. Круг сейчас вынужден решать серьезные проблемы, и у нас нет ни одного свободного священника, которого мы могли бы направить к вам. Кроме того, Ллаурон предоставил Фоун право сохранить свой приход неподалеку от Дерева в качестве награды за долгие годы верной службы нашему делу. Он хочет, чтобы на склоне лет она была счастлива. Ты же все понимаешь, не так ли?
— Да, святой отец, — вздохнув, пробормотал Северхольт.
— Давай вернемся к нашему разговору весной, — улыбнувшись, предложил Каддир. — У меня есть на примете несколько молодых людей, которые изучают медицину. Согласно общим правилам, далее им следует поступить в ученики к Гэвину, чтобы воспринять от него знания лесных тайн, но, возможно, нам удастся направить их сюда — хотя бы на несколько месяцев, чтобы они помогли вам во время сева и со скотом. Ну как, годится?
Лица людей, собравшихся вокруг Каддира и Северхольта, осветили улыбки.
— Замечательно, святой отец! Спасибо вам. Может быть, заедете к нам, поужинаете… — Удовлетворенное выражение на лице старосты вдруг сменилось изумлением, граничащим со страхом.
Священник-филид, побледнев, тоже не сводил глаз с леса.
Из-за деревьев, словно из ниоткуда, вышла женщина. На мгновение Каддиру показалось, будто она ему привиделась. Лицо и руки ее были покрыты засохшей грязью, вместо одежды какая-то рванина — но красивее существа ему встречать не приходилось.
Волосы, спутанные и перепачканные землей, сияли, точно солнце, отгоняя теплым светом приближающиеся сумерки зимнего дня. Даже несмотря на расстояние, Каддир разглядел зеленые глаза, прекрасные, словно ласковая трава на летней поляне.
И тут женщина улыбнулась — будто тучи неожиданно унес ветер и появилось ярко-голубое небо. Тепло, которое излучал ее взгляд, проникало в самые глубины души. Каддир понял, что еще немного — и он заплачет: ему вдруг показалось, он не сможет без нее жить. Он тотчас начал произносить про себя слова молитвы, призывая на помощь всю свою веру, чтобы развеять чары незнакомки.
По мере того как она приближалась, сердце сильнее билось у него в груди, и, чтобы устоять на ногах, Каддир оперся на посох. Незнакомка остановилась на расстоянии и развела руки в стороны, показывая, что пришла с миром. Именно в этот момент Каддир заметил, что она вооружена: у нее на боку висели тонкие, грубо сработанные, словно вытесанные из камня, ножны. Они казались скорее украшением, чем настоящим оружием.
Каддиру потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и заговорить. Крестьяне, с которыми он только что беседовал, не сводили с незнакомки изумленных глаз.
— Кто вы? — спросил священник. Голос у него дрогнул, и он смущенно откашлялся. — Кто вы? — рассердившись на самого себя, повторил он.
Женщина только хлопала ресницами.
— Вы меня понимаете?
Она кивнула.
— Но вы не говорите?
Она едва заметно улыбнулась и пожала плечами.
Каддир оглядел незнакомку с ног до головы — да, несмотря на покрывавшую ее грязь, она производила потрясающее впечатление. Он понял, что задыхается. До этого момента обет безбрачия, который из всех священников-филидов давал только Наследник Ллаурона, казался Каддиру малой жертвой. Глава их ордена уже немолод… Но неожиданно мысль о том, что наступит день, когда он и сам станет Главным Жрецом, потеряла свою привлекательность.
Он снова откашлялся:
— Я Каддир, священник-филид и Наследник Ллаурона, Главного Жреца нашего ордена.
«Кто она такая? — спрашивал он себя. — Лесная нимфа? Дриада?»
Он слышал легенды о лесных существах, но не верил в них — по крайней мере, до нынешнего дня.
Поразительная женщина склонила голову.
«Впрочем, — подумал Каддир, — кем бы она ни была, она держится почтительно. Еще одна черта, делающая ее привлекательной».
— Ладно, — сказал он наконец. — Боюсь, мне не по силам понять, кто вы такая и откуда здесь появились. Так что придется доставить вас к Ллаурону. Пусть он сам на вас посмотрит. Не бойтесь, Главный Жрец — добрый человек. Вы поедете со мной? Пожалуйста!
Диковинная женщина кивнула и снова улыбнулась. Он протянул дрожащую руку и задержал ее на плече незнакомки, почувствовав под рваной грязной тканью тепло ее тела. Потом быстро убрал руку и повернулся, чтобы идти.
И неожиданно наткнулся на стену мрачных крестьян, которые загораживали ему дорогу.
— Послушайте, — прорычал он, — отойдите в сторону, пожалуйста.
Крестьяне не пошевелились.
— Эй! — сердито крикнул Каддир. — Прочь с дороги! Женщина посмотрела на него, а затем на людей, которые перегородили путь, и сделала шаг в их сторону. Они мгновенно рассыпались, словно листья на ветру, но тут же остановились на безопасном расстоянии, продолжая буравить ее глазами. Каддир не знал, сколько времени они еще будут оставаться в нерешительности, и потому снова взял незнакомку за руку. Священник-филид подвел ее к своему серебристо-серому коню, подсадил и взобрался в седло сам. Они помчались во весь опор — и вовремя: деревенские жители начали приходить в себя. Вслед Каддиру понеслись гневные крики, а кое-кто из мужчин бросился в свои конюшни, чтобы пуститься в погоню.
Каддира начало охватывать беспокойство. В каждой маленькой деревушке или большом хуторе, расположенных вдоль дороги, караван сопровождающих увеличивался. В него вливались всадники и пешие, толпа росла, мешая проезду.
Крестьяне на окраинах маленьких городков замирали на месте и не сводили с путников глаз, пока те не скрывались из вида. Жители деревень высыпали из своих домов, чтобы поглазеть на прекрасную женщину, сидевшую в седле перед священником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96