— Я его разожгла, болван!
Акмед встал и протянул ей руку:
— Иди сюда.
Девушка неохотно позволила поднять себя на ноги. Акмед отвел ее в сторону и показал на большой плоский камень, торчащий из снега.
— Сними ножны и положи их, — сказал он.
Рапсодия сняла тонкие каменные ножны, в которых находился Звездный Горн, и осторожно положила их на камень. Затем повернулась к дракианину, изо всех сил стараясь сдержать охватившее ее раздражение.
— Ну, и что дальше?
— Посмотри на костер.
— Я его вижу, — заявила Рапсодия.
Дерево прекрасно разгорелось, пламя весело трещало, когда время от времени в него попадала сырая ветка.
— Хорошо. А теперь медленно иди к нему. Раздражение уступило место любопытству, и Рапсодия двинулась в сторону костра, наблюдая за тем, как разгорается огонь, поднимаясь к небу, словно в попытке приветствовать ее. Изумрудные глаза Рапсодии загорелись от изумления: пламя с диким ревом рванулось вверх. Девушка отшатнулась, и огонь снова успокоился.
— Боги, — прошептала она, чувствуя, как отчаянно забилось сердце в груди, — что происходит?
— Дело в тебе, мисси, — сказал Грунтор.
Его слова повергли Рапсодию в панику, и огонь тут же вырвался из костра, взвился вверх, едва не добравшись до веток, которые находились примерно в десяти футах над ними. Те, что Рапсодия бросила в костер несколько мгновений назад, тут же превратились в горячий пепел.
— Вот видишь? — весело рассмеявшись, заметил великан. — Успокойся, не то спалишь мое уютное логово. Да и весь лес заодно.
Рапсодия взглянула на него, а затем перевела глаза на полыхавший перед нею громадный костер.
— Тихо! — приказала она, но огонь, чувствуя ее возбуждение, разгорался все сильнее.
Тогда она сделала глубокий вдох и сосредоточилась, как делала это раньше, когда начинала играть какую-нибудь мелодию. Грозный пламень мгновенно угомонился, превратившись в весело потрескивающий уютный костерок.
Рапсодия закрыла глаза и заставила себя успокоиться. Спустя мгновение, открыв их снова, она обнаружила, что костер стал совсем крошечным, размером с пламя свечи. Она расслабилась и выпустила огонь на свободу, наблюдая за тем, как он снова превратился в нормальный костер, вроде тех, что обычно разводят путники на привале. Затем подбросила еще веток вместо тех, что сожгла несколько секунд назад, и повернулась к Акмеду.
— Ты думаешь, дело в мече? — спросила она.
— Нет, но, возможно, именно по этой причине меч засветился, когда ты к нему прикоснулась.
— Меч сиял до того, как я к нему прикоснулась. Он чуть не ослепил Грунтора.
Грунтор погладил ее по спине:
— Может, это он тебя звал, мисси. Он узнал в тебе родную стихию.
Рапсодия вдруг отчаянно задрожала.
— И вы считаете, что меч связал меня со стихией огня?
— Я не знаю, — ответил Акмед. — Я вообще мало знаю про этот меч. И по-прежнему не понимаю, что он делает здесь, на этой стороне мира. И мне неизвестно, почему он так сияет. В тех рассказах, что я слышал, он сверкал светом звезд, а не пламенем. Я совершенно уверен в том, что твоя связь с огнем возникла в тот момент, когда ты при помощи песни провела нас через огненную стену в центре земли. Именно тогда каждый из нас изменился. А уж наши тела — определенно.
— Может быть, огонь подготовил нас к переменам, — предположила Рапсодия. — Или дело в том, что мы питались Корнем. Я часто задавала себе вопрос, разумно ли употреблять в пищу нечто, обладающее таким могуществом. Вполне возможно, Корень нас изменил, сделал восприимчивыми к стихиям. Ты получил свой дар находить и видеть путь, пока мы бродили под землей. А Грунтор связал себя со стихией земли, когда пробивал для нас дорогу в скале. Я же — когда взяла в руки меч.
— Нет, — настаивал Акмед. — Ты изменилась, когда прошла через огненную стену. Это было заметно. С тобой произошли ФИЗИЧЕСКИЕ перемены.
— Чистая правда, мисси, — подтвердил Грунтор. — Ты совсем иначе выглядела, когда мы с тобой встретились.
От этого разговора у Рапсодии разболелась голова. Девушка огляделась по сторонам и вдохнула резкий запах горящего дерева. К убежищу, которое соорудил для них Грунтор, подбиралась ночь.
— Ну, я уже целую вечность не мылась, только и делала, что валялась в грязи… вряд ли кто-нибудь из нас сейчас выглядит привлекательным. Поверьте мне, вам тоже не стоит в ближайшее время показываться при дворе.
— Вот в этом все и дело, — нетерпеливо проговорил Акмед. — Ты стала привлекательнее… нет, неверно! Ты потрясающе красива. На тебя невозможно не смотреть, ты испускаешь сияние, которое притягивает внимание. — Он повернулся к своему приятелю. — Ты еще не потерял сигнальное зеркало?
Грунтор выпрямился, потянул к себе свой мешок и принялся рыться в нем.
— Ясное дело, сэр, только ты все перепутал. Ой носит его не для того, чтобы сигналить. Ой любит причесываться.
Рапсодия рассмеялась. Акмед взял из рук Грунтора маленький кусок серебристого металла и протянул Рапсодии.
— Вот, сказал он. — Посмотри.
Рапсодия осторожно приняла от него металлическое зеркало. Его края были заточены так старательно, что оно вполне могло сойти за бритву.
В тускнеющем свете Рапсодия разглядела свое смутное отражение — лицо, перепачканное засохшей грязью, клочья грязных волос, слегка потемневших, как это обычно с ними происходило зимой. Губы потрескались и обветрились на морозе. Она с отвращением протянула зеркало его владельцу:
— Очень смешно!..
Акмед не стал забирать у нее зеркало.
Я не шучу, Рапсодия. Посмотри еще раз.
Она тяжело вздохнула и снова поднесла зеркало к лицу. Но в грубом куске металла, да еще в наступающих сумерках, рассмотреть хоть что-нибудь было практически невозможно. Она видела розовые щеки — и больше ничего. Рапсодия пожала плечами, вернула зеркало Грунтору и улыбнулась. Ей показалось — она наконец сообразила, что они имеют в виду.
— Неудивительно, что вы считаете меня привлекательной, — весело проговорила она. — Ведь я стала похожа на фирболга.
Акмед и Грунтор переглянулись, подумав об одном и том же.
«ОНА НЕ ПОНИМАЕТ — ЭТОГО ЕЙ НЕ ДАНО».
Грунтор пожал плечами.
Рапсодия соскребла ногтем пятнышко грязи со щеки.
— Пожалуй, я завтра растоплю немного снега и попытаюсь отмыть лицо. Может быть, мне удастся избавиться от нескольких слоев грязи.
— Поспи, — посоветовал ей Акмед.
Когда она принялась устраиваться на ночь в крошечном убежище, едва заметная улыбка коснулась губ дракианина. Будет так же, как с огнем, — она сама увидит результат своего превращения. А произойдет это обязательно — рано или поздно.
На следующее утро они остались в своей норе, наблюдая за жителями деревни. Для зимы день выдался неожиданно теплым. Возможно, должна была начаться оттепель. Жизнь в деревне кипела — крестьяне собирались группами, что-то обсуждали, обменивались мешками с зерном и какими-то кореньями. Рапсодия вспомнила, что теплая погода зимой обычно выманивала крестьян из домов и они отправлялись в Истон — больше чтобы пообщаться друг с другом, чем совершить какие-нибудь сделки.
Путники обнаружили в их речи много слов, схожих с теми же понятиями в их родном языке: «зерно», «дерево», «женитьба»… Рапсодии, казалось, удалось уловить ритм языка, и чем больше она слушала, тем большее волнение ее охватывало. К полудню Акмед и Грунтор убедили девушку забраться поглубже в лес, чтобы обсудить ситуацию; они начали опасаться, что она выдаст их убежище.
— Это разновидность нашего языка, я уверена, — сказала Рапсодия, когда они оказались достаточно далеко. — Основной ритм и интонации точно такие же, да и строение слов очень похоже.
— Ну, на сереннском говорят моряки с торговых судов. Думаю, неудивительно, что здесь его тоже знают. Или местные крестьяне являются потомками поселенцев из колонии, которая находилась в тех же краях, откуда вышли люди, заселившие Серендаир во втором веке.
Рапсодия кивнула:
— Как бы там ни было, нам повезло. У нас появился шанс научиться их понимать.
Такая возможность представилась им на пятый день. Грунтор и Акмед занимались добычей пищи — чаще всего при помощи самого обыкновенного воровства — и сбором информации о расположении деревни и близлежащих поселений. Пока мужчин не было, Рапсодия пряталась в укромном местечке на окраине деревни, где подслушивала разговоры идущих по дороге местных жителей. Как-то раз, помимо беседы двух крестьян, которые договаривались о том, как будут вести себя во время какой-то торговой сделки, и женских сплетен и перебранок, она услышала песню.
Конечно же, крестьяне часто пели, чтобы собрать скот или отвлечься от однообразной, скучной работы. Но на сей раз до нее доносился детский голосок. Маленький мальчишка возвращался домой, держа в руке палку, которой чертил длинный след по снегу у себя за спиной. Это была простая деревенская песенка, мальчик пел ее немного неправильно, но Рапсодия сразу узнала мелодию, которую она, как и множество детей в Серендаире, слышали с самого детства.
Она внимательно прислушалась, и ей стало нехорошо. В песне рассказывалось о зернышке молочая, из которого родились облака. Слова звучали на диковинном, но относительно понятном диалекте, и, слушая мальчишку, Рапсодия вдруг почувствовала, что наконец разгадала тайну чужого языка — она поняла его строение и фонетический код.
Прячась за деревьями, Рапсодия следовала за мальчишкой, пока он не встретился с женщиной на дороге, затем послушала их разговор — и почти все поняла. От волнения у нее вспотели ладони. Она еще некоторое время оставалась в своем укрытии, а потом помчалась в лагерь, чтобы поделиться новостью с Грунтором и Акмедом.
На следующий день фирболги отправились на наблюдательный пункт вместе с Рапсодией и под ее руководством сумели кое-что понять из разговоров и даже выучить некоторые слова. Она перевела три беседы, прежде чем Акмед кивком показал в сторону их убежища и они направились к своему лагерю.
— Что ты собираешься делать дальше, Рапсодия? — спросил Акмед. — Я вижу, ты что-то задумала.
— Мне кажется, пришла пора встретиться с кем-нибудь из жителей деревни и попытаться с ними поговорить. Мы не найдем большой город, если не спросим, где он находится. Можно бесконечно прятаться в лесу, но если я не отыщу порт, я не попаду домой.
— Одна твоя ошибка может иметь для нас двоих трагические последствия.
— Я знаю, — кивнула Рапсодия. — Поэтому вы будете прятаться где-нибудь неподалеку, а я буду сообщать вам о том, что мне удастся узнать.
— И как мы тебя будем спасать, если что-нибудь случится? — спросил Грунтор, которому явно не нравилась идея Рапсодии.
— Никак, — спокойно ответила девушка. — Теперь речь идет о выживании. Я понимаю, мой план не слишком хорош для вас, но у нас разные цели. Вы планируете здесь остаться, я — нет. Я хочу вернуться домой и готова рискнуть всем, но от вас ничего подобного не требую. В любом случае, я за вас не беспокоюсь — уж вы-то не пропадете! Если не возникнет никаких непредвиденных обстоятельств, мы встретимся и я расскажу вам все, что узнаю. Если же что-нибудь случится, сворачивайте лагерь и уносите отсюда ноги. Можете время от времени поднимать за меня стакан вина.
— Не-е-е, — протянул Грунтор. — Опасно. Ты умеешь разговаривать на их языке, герцогиня?
— Пока нет, — вынуждена была признаться Рапсодия. — Но я смогу продержаться до тех пор, пока не выучу его как следует.
— Главное, следи за тем, чтобы не перейти на болгиш, — предупредил Акмед. — В твою задачу входит побольше узнать про них, а не открывать наши секреты.
— Конечно. — Девушка улыбнулась Грунтору, который продолжал качать головой. — Надеюсь, вы понимаете, что, прежде чем мне удастся раздобыть нужные нам сведения, может пройти много времени.
— Как только мы убедимся, что тебе ничего не угрожает, — проговорил Акмед, — мы сами отправимся на разведку, чтобы добыть побольше сведений об этих местах.
— А как мы встретимся? — спросила Рапсодия.
— Договоримся о месте и времени. Если ты не придешь, мы начнем тебя искать.
— Где мы встретимся? Здесь?
— Нет, я не хочу, чтобы кто-нибудь сообразил, откуда мы появились. Да, конечно, вход под землю закрыт, но лучше, чтобы никто не знал о нашем путешествии по Корню. Согласна?
Рапсодия поднялась в сгустившихся сумерках и подошла к Грунтору. Она уселась к нему на колено и обняла за толстую шею.
— Согласна. Выберем место неподалеку от следующей деревни, расположенной рядом с дорогой, и если вы посчитаете, что безопасно отправляться дальше, договоримся встретиться через несколько недель. Но не уходите, пожалуйста, пока я не дам вам знать, что у меня все в порядке. Мне совсем не хочется ждать, что вы вот-вот придете на выручку, в то время как вы будете находиться в двадцати милях от меня.
Грунтор тяжело вздохнул и нехотя проворчал:
— Ладно, ты говоришь разумно. А какой будет сигнал? Рапсодия принялась насвистывать простенький мотив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Акмед встал и протянул ей руку:
— Иди сюда.
Девушка неохотно позволила поднять себя на ноги. Акмед отвел ее в сторону и показал на большой плоский камень, торчащий из снега.
— Сними ножны и положи их, — сказал он.
Рапсодия сняла тонкие каменные ножны, в которых находился Звездный Горн, и осторожно положила их на камень. Затем повернулась к дракианину, изо всех сил стараясь сдержать охватившее ее раздражение.
— Ну, и что дальше?
— Посмотри на костер.
— Я его вижу, — заявила Рапсодия.
Дерево прекрасно разгорелось, пламя весело трещало, когда время от времени в него попадала сырая ветка.
— Хорошо. А теперь медленно иди к нему. Раздражение уступило место любопытству, и Рапсодия двинулась в сторону костра, наблюдая за тем, как разгорается огонь, поднимаясь к небу, словно в попытке приветствовать ее. Изумрудные глаза Рапсодии загорелись от изумления: пламя с диким ревом рванулось вверх. Девушка отшатнулась, и огонь снова успокоился.
— Боги, — прошептала она, чувствуя, как отчаянно забилось сердце в груди, — что происходит?
— Дело в тебе, мисси, — сказал Грунтор.
Его слова повергли Рапсодию в панику, и огонь тут же вырвался из костра, взвился вверх, едва не добравшись до веток, которые находились примерно в десяти футах над ними. Те, что Рапсодия бросила в костер несколько мгновений назад, тут же превратились в горячий пепел.
— Вот видишь? — весело рассмеявшись, заметил великан. — Успокойся, не то спалишь мое уютное логово. Да и весь лес заодно.
Рапсодия взглянула на него, а затем перевела глаза на полыхавший перед нею громадный костер.
— Тихо! — приказала она, но огонь, чувствуя ее возбуждение, разгорался все сильнее.
Тогда она сделала глубокий вдох и сосредоточилась, как делала это раньше, когда начинала играть какую-нибудь мелодию. Грозный пламень мгновенно угомонился, превратившись в весело потрескивающий уютный костерок.
Рапсодия закрыла глаза и заставила себя успокоиться. Спустя мгновение, открыв их снова, она обнаружила, что костер стал совсем крошечным, размером с пламя свечи. Она расслабилась и выпустила огонь на свободу, наблюдая за тем, как он снова превратился в нормальный костер, вроде тех, что обычно разводят путники на привале. Затем подбросила еще веток вместо тех, что сожгла несколько секунд назад, и повернулась к Акмеду.
— Ты думаешь, дело в мече? — спросила она.
— Нет, но, возможно, именно по этой причине меч засветился, когда ты к нему прикоснулась.
— Меч сиял до того, как я к нему прикоснулась. Он чуть не ослепил Грунтора.
Грунтор погладил ее по спине:
— Может, это он тебя звал, мисси. Он узнал в тебе родную стихию.
Рапсодия вдруг отчаянно задрожала.
— И вы считаете, что меч связал меня со стихией огня?
— Я не знаю, — ответил Акмед. — Я вообще мало знаю про этот меч. И по-прежнему не понимаю, что он делает здесь, на этой стороне мира. И мне неизвестно, почему он так сияет. В тех рассказах, что я слышал, он сверкал светом звезд, а не пламенем. Я совершенно уверен в том, что твоя связь с огнем возникла в тот момент, когда ты при помощи песни провела нас через огненную стену в центре земли. Именно тогда каждый из нас изменился. А уж наши тела — определенно.
— Может быть, огонь подготовил нас к переменам, — предположила Рапсодия. — Или дело в том, что мы питались Корнем. Я часто задавала себе вопрос, разумно ли употреблять в пищу нечто, обладающее таким могуществом. Вполне возможно, Корень нас изменил, сделал восприимчивыми к стихиям. Ты получил свой дар находить и видеть путь, пока мы бродили под землей. А Грунтор связал себя со стихией земли, когда пробивал для нас дорогу в скале. Я же — когда взяла в руки меч.
— Нет, — настаивал Акмед. — Ты изменилась, когда прошла через огненную стену. Это было заметно. С тобой произошли ФИЗИЧЕСКИЕ перемены.
— Чистая правда, мисси, — подтвердил Грунтор. — Ты совсем иначе выглядела, когда мы с тобой встретились.
От этого разговора у Рапсодии разболелась голова. Девушка огляделась по сторонам и вдохнула резкий запах горящего дерева. К убежищу, которое соорудил для них Грунтор, подбиралась ночь.
— Ну, я уже целую вечность не мылась, только и делала, что валялась в грязи… вряд ли кто-нибудь из нас сейчас выглядит привлекательным. Поверьте мне, вам тоже не стоит в ближайшее время показываться при дворе.
— Вот в этом все и дело, — нетерпеливо проговорил Акмед. — Ты стала привлекательнее… нет, неверно! Ты потрясающе красива. На тебя невозможно не смотреть, ты испускаешь сияние, которое притягивает внимание. — Он повернулся к своему приятелю. — Ты еще не потерял сигнальное зеркало?
Грунтор выпрямился, потянул к себе свой мешок и принялся рыться в нем.
— Ясное дело, сэр, только ты все перепутал. Ой носит его не для того, чтобы сигналить. Ой любит причесываться.
Рапсодия рассмеялась. Акмед взял из рук Грунтора маленький кусок серебристого металла и протянул Рапсодии.
— Вот, сказал он. — Посмотри.
Рапсодия осторожно приняла от него металлическое зеркало. Его края были заточены так старательно, что оно вполне могло сойти за бритву.
В тускнеющем свете Рапсодия разглядела свое смутное отражение — лицо, перепачканное засохшей грязью, клочья грязных волос, слегка потемневших, как это обычно с ними происходило зимой. Губы потрескались и обветрились на морозе. Она с отвращением протянула зеркало его владельцу:
— Очень смешно!..
Акмед не стал забирать у нее зеркало.
Я не шучу, Рапсодия. Посмотри еще раз.
Она тяжело вздохнула и снова поднесла зеркало к лицу. Но в грубом куске металла, да еще в наступающих сумерках, рассмотреть хоть что-нибудь было практически невозможно. Она видела розовые щеки — и больше ничего. Рапсодия пожала плечами, вернула зеркало Грунтору и улыбнулась. Ей показалось — она наконец сообразила, что они имеют в виду.
— Неудивительно, что вы считаете меня привлекательной, — весело проговорила она. — Ведь я стала похожа на фирболга.
Акмед и Грунтор переглянулись, подумав об одном и том же.
«ОНА НЕ ПОНИМАЕТ — ЭТОГО ЕЙ НЕ ДАНО».
Грунтор пожал плечами.
Рапсодия соскребла ногтем пятнышко грязи со щеки.
— Пожалуй, я завтра растоплю немного снега и попытаюсь отмыть лицо. Может быть, мне удастся избавиться от нескольких слоев грязи.
— Поспи, — посоветовал ей Акмед.
Когда она принялась устраиваться на ночь в крошечном убежище, едва заметная улыбка коснулась губ дракианина. Будет так же, как с огнем, — она сама увидит результат своего превращения. А произойдет это обязательно — рано или поздно.
На следующее утро они остались в своей норе, наблюдая за жителями деревни. Для зимы день выдался неожиданно теплым. Возможно, должна была начаться оттепель. Жизнь в деревне кипела — крестьяне собирались группами, что-то обсуждали, обменивались мешками с зерном и какими-то кореньями. Рапсодия вспомнила, что теплая погода зимой обычно выманивала крестьян из домов и они отправлялись в Истон — больше чтобы пообщаться друг с другом, чем совершить какие-нибудь сделки.
Путники обнаружили в их речи много слов, схожих с теми же понятиями в их родном языке: «зерно», «дерево», «женитьба»… Рапсодии, казалось, удалось уловить ритм языка, и чем больше она слушала, тем большее волнение ее охватывало. К полудню Акмед и Грунтор убедили девушку забраться поглубже в лес, чтобы обсудить ситуацию; они начали опасаться, что она выдаст их убежище.
— Это разновидность нашего языка, я уверена, — сказала Рапсодия, когда они оказались достаточно далеко. — Основной ритм и интонации точно такие же, да и строение слов очень похоже.
— Ну, на сереннском говорят моряки с торговых судов. Думаю, неудивительно, что здесь его тоже знают. Или местные крестьяне являются потомками поселенцев из колонии, которая находилась в тех же краях, откуда вышли люди, заселившие Серендаир во втором веке.
Рапсодия кивнула:
— Как бы там ни было, нам повезло. У нас появился шанс научиться их понимать.
Такая возможность представилась им на пятый день. Грунтор и Акмед занимались добычей пищи — чаще всего при помощи самого обыкновенного воровства — и сбором информации о расположении деревни и близлежащих поселений. Пока мужчин не было, Рапсодия пряталась в укромном местечке на окраине деревни, где подслушивала разговоры идущих по дороге местных жителей. Как-то раз, помимо беседы двух крестьян, которые договаривались о том, как будут вести себя во время какой-то торговой сделки, и женских сплетен и перебранок, она услышала песню.
Конечно же, крестьяне часто пели, чтобы собрать скот или отвлечься от однообразной, скучной работы. Но на сей раз до нее доносился детский голосок. Маленький мальчишка возвращался домой, держа в руке палку, которой чертил длинный след по снегу у себя за спиной. Это была простая деревенская песенка, мальчик пел ее немного неправильно, но Рапсодия сразу узнала мелодию, которую она, как и множество детей в Серендаире, слышали с самого детства.
Она внимательно прислушалась, и ей стало нехорошо. В песне рассказывалось о зернышке молочая, из которого родились облака. Слова звучали на диковинном, но относительно понятном диалекте, и, слушая мальчишку, Рапсодия вдруг почувствовала, что наконец разгадала тайну чужого языка — она поняла его строение и фонетический код.
Прячась за деревьями, Рапсодия следовала за мальчишкой, пока он не встретился с женщиной на дороге, затем послушала их разговор — и почти все поняла. От волнения у нее вспотели ладони. Она еще некоторое время оставалась в своем укрытии, а потом помчалась в лагерь, чтобы поделиться новостью с Грунтором и Акмедом.
На следующий день фирболги отправились на наблюдательный пункт вместе с Рапсодией и под ее руководством сумели кое-что понять из разговоров и даже выучить некоторые слова. Она перевела три беседы, прежде чем Акмед кивком показал в сторону их убежища и они направились к своему лагерю.
— Что ты собираешься делать дальше, Рапсодия? — спросил Акмед. — Я вижу, ты что-то задумала.
— Мне кажется, пришла пора встретиться с кем-нибудь из жителей деревни и попытаться с ними поговорить. Мы не найдем большой город, если не спросим, где он находится. Можно бесконечно прятаться в лесу, но если я не отыщу порт, я не попаду домой.
— Одна твоя ошибка может иметь для нас двоих трагические последствия.
— Я знаю, — кивнула Рапсодия. — Поэтому вы будете прятаться где-нибудь неподалеку, а я буду сообщать вам о том, что мне удастся узнать.
— И как мы тебя будем спасать, если что-нибудь случится? — спросил Грунтор, которому явно не нравилась идея Рапсодии.
— Никак, — спокойно ответила девушка. — Теперь речь идет о выживании. Я понимаю, мой план не слишком хорош для вас, но у нас разные цели. Вы планируете здесь остаться, я — нет. Я хочу вернуться домой и готова рискнуть всем, но от вас ничего подобного не требую. В любом случае, я за вас не беспокоюсь — уж вы-то не пропадете! Если не возникнет никаких непредвиденных обстоятельств, мы встретимся и я расскажу вам все, что узнаю. Если же что-нибудь случится, сворачивайте лагерь и уносите отсюда ноги. Можете время от времени поднимать за меня стакан вина.
— Не-е-е, — протянул Грунтор. — Опасно. Ты умеешь разговаривать на их языке, герцогиня?
— Пока нет, — вынуждена была признаться Рапсодия. — Но я смогу продержаться до тех пор, пока не выучу его как следует.
— Главное, следи за тем, чтобы не перейти на болгиш, — предупредил Акмед. — В твою задачу входит побольше узнать про них, а не открывать наши секреты.
— Конечно. — Девушка улыбнулась Грунтору, который продолжал качать головой. — Надеюсь, вы понимаете, что, прежде чем мне удастся раздобыть нужные нам сведения, может пройти много времени.
— Как только мы убедимся, что тебе ничего не угрожает, — проговорил Акмед, — мы сами отправимся на разведку, чтобы добыть побольше сведений об этих местах.
— А как мы встретимся? — спросила Рапсодия.
— Договоримся о месте и времени. Если ты не придешь, мы начнем тебя искать.
— Где мы встретимся? Здесь?
— Нет, я не хочу, чтобы кто-нибудь сообразил, откуда мы появились. Да, конечно, вход под землю закрыт, но лучше, чтобы никто не знал о нашем путешествии по Корню. Согласна?
Рапсодия поднялась в сгустившихся сумерках и подошла к Грунтору. Она уселась к нему на колено и обняла за толстую шею.
— Согласна. Выберем место неподалеку от следующей деревни, расположенной рядом с дорогой, и если вы посчитаете, что безопасно отправляться дальше, договоримся встретиться через несколько недель. Но не уходите, пожалуйста, пока я не дам вам знать, что у меня все в порядке. Мне совсем не хочется ждать, что вы вот-вот придете на выручку, в то время как вы будете находиться в двадцати милях от меня.
Грунтор тяжело вздохнул и нехотя проворчал:
— Ладно, ты говоришь разумно. А какой будет сигнал? Рапсодия принялась насвистывать простенький мотив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96