Бачи нахмурился, потом резко тряхнул головой.
— Что ж, полагаю, это справедливо.
— Я никогда раньше не видела человека с крыльями и птичьими когтями. Ты говоришь, Зажигающая Пламя Мегэн — твоя родственница, но у нее нет ни крыльев, ни когтей. Ты таким и родился?
— Нет, — ответил он.
Когда девушки поняла, что больше ничего не услышит, в ее голубых глазах вспыхнула ярость.
— На Хребте Мира вопрос — это просьба рассказать историю, — холодно сказала она. — Если кто-то решает отвечать, то он должен отвечать подробно.
— Я родился не на Хребте Мира, — ответил он, отводя глаза. Кивнув, она поднялась на ноги.
— Верно.
Она ушла, не оглядываясь, и, устроившись под кустом серой колючки, оглядела пустую долину в поисках Мегэн, а Бачи принялся мерить неуклюжими шагами опушку.
Примерно через полчаса он подошел и уселся рядом, не обращая внимания на ветки, усеянные крепкими шипами.
— Прости. Мне трудно говорить об этом.
Изолт не ответила.
— Однажды я убил человека, который задал такой же вопрос, — продолжил он сдавленным голосом. — Большую часть моей жизни за мной охотились, преследовали, ругали за то, в чем я не виноват.
Изолт снова ничего не ответила.
Он продолжил хриплым от волнения голосом:
— Это все проклятая Банри. Это она виновата во всем! Иногда мне хочется схватить ее за горло и сжимать пальцы, сжимать, пока не выдавлю из нее всю жизнь до последней капли! Пусть она плачет и молит меня о прощении, я не стану слушать. Я убью ее так же безжалостно, как она убила моих братьев. Мерзкая ведьма! Она околдовала всю страну!
Они очень долго молчали. Наконец Бачи сказал, почти шепотом:
— Я не родился таким. Первые двенадцать лет я был почти таким же мальчишкой, как и любой другой. У меня был дом, семья, которая любила меня, любые игрушки, о каких можно мечтать. Потом меня околдовали. То, что ты видишь, это остатки заклятия, настолько сильного, что никто не может снять его. Даже Мегэн.
— На тебя наложили заклятие?
— Это Майя. Она не могла перенести, что Джаспер любит еще кого-то, кроме нее. Она улыбалась нам и говорила ласковые слова, но злилась на то, что мы не любим ее. Она говорила королю, что мы глупые и ревнивые. Однажды ночью она пришла к нам, все так же улыбаясь. Я проснулся и увидел, что она стоит у кровати. В полусне я видел, как она превратила Ферпоса и Доннкана в дроздов. Потом дошла очередь и до меня. Очень странно звать на помощь и слышать, как из твоего горла вырывается птичий крик. Она вытолкнула нас из окна нашей спальни и спустила своего ястреба. Я видел, как он поймал Фергюса, и замахал крыльями так быстро, как только мог. За спиной раздался крик Доннкана, и я понял, что он тоже попался, потом ястреб завис надо мной. Я слышал его, чувствовал его тень, поэтому, сложив крылья, нырнул в лес. Ястреб не мог поймать меня среди деревьев — мне удалось скрыться.
Следующие несколько лет слились в одно пятно. Мало-помалу я забыл о том, кем был, забыл человеческий язык. Я стал птицей, ловил червей и мух, проводил дни между небом и землей. Наконец почти все воспоминания о человеческой жизни стерлись из моей памяти. В конце концов меня поймали, посадили в клетку и продали одной семье — они кормили меня зернышками и хлебными крошками, а я должен был петь для их удовольствия. Меня отыскала и спасла старая циркачка Энит. Она умеет разговаривать с птицами, может уговорить сесть на руки — возможно, она поняла, что я человек, запертый в птичьем теле птицы, или просто увидела белую прядь, которая у меня осталась. Кто знает? Мне известно только то, что она принесла меня к Мегэн и они вместе попытались снять заклятие, но у них ничего не получилось. Мегэн говорит, что никогда еще не сталкивалась с таким заклинанием. Они перепробовали все, что знали, и их усилия вернули мне тело, хотя и изуродованное, каким ты видишь его сейчас. Это было восемь лет назад. С тех пор я такой. Я почти не помню этого — много месяцев я был птицей, запертой в теле человека. Энит пришлось заново учить меня ходить и говорить, пользоваться руками: все это время я прятался в крошечном фургоне — я был слишком напуган, чтобы выйти наружу. Пока Энит заново приручала меня, Мегэн послала слепого провидца Йорга найти мне плащ иллюзий. Лишь тогда я наконец смог показаться снаружи при дневном свете.
— Понятно. Ты хочешь снова стать таким, как остальные люди?
— Я больше никогда не буду таким, как все остальные. Даже если бы мое тело стало нормальным, я не смог бы забыть всего, что пережил. Я слишком долго был наполовину птицей.
— Так, значит Ри вашей страны — твой брат?
— Да, Джаспер — мой брат, а я один из Пропавших Прионнса Эйлианана, о которых менестрели поют холодными зимними вечерами. — Его губы горько скривились.
— Значит, тебя зовут не Бачи?
— Нет, я Прионнса Лахлан Оуэн Мак-Кьюинн, четвертый сын Партеты Отважного.
— А я — Хан’дерин, гессеп Хан’лиза из Клана Огненного Дракона, Воительница Со Шрамами на Лице и преемница Зажигающей Пламя.
Он холодно взглянул на нее и отвернулся.
— А ты никогда не пытался связаться со своим братом и рассказать ему, что случилось? — спросила Изолт.
— Послушай, это уже другой вопрос, — усмехнулся он. — Я же рассказал тебе свою историю, чего тебе еще надо?
Изолт кивнула и отошла. Как и множество других, история Бачи подняла ничуть не меньше вопросов, чем ответила. Но она знала, что ему было трудно рассказать об этом, поэтому больше не задавала вопросов, снова принявшись оглядывать долину. Точно вспомнив о своем прошлом, Бачи опять начал петь, и его голос, чистый и мелодичный, снова очаровал Изолт.
День был жарким и длинным, и в воздухе все явственней копилось напряжение. Солнце клонилось к закату, а проворной хрупкой фигурки Мегэн все еще не было видно. Изолт терпеливо сносила эти неприятности, поскольку привыкла часами выслеживать добычу. Жара досаждала ей, но крылья Бачи, беспокойно расхаживающего вокруг, создавали легкий ветерок, который смягчал зной. Багровый шар почти скрылся за горизонтом, когда Мегэн появилась рядом с ними, ехидно заметив, что пение Бачи слышно за несколько миль. Услышав ее голос, оба подскочили и, разумеется, исцарапались о шипы серой колючки.
— Откуда ты пришла? — спросил Бачи. — Мы все глаза проглядели, но ничего и не заметили.
— Можно подумать, вы смогли бы увидеть меня, когда я хотела скрыться! — фыркнула Мегэн. Изолт бросила на нее озадаченный взгляд. Гита прижимался к ее груди — верный признак того, что Мегэн встревожена но ее лицо было столь, непроницаемо, как всегда. Мегэн ответила на ее невысказанный вопрос:
— Изабо казнили вчера на закате.
К своему величайшему удивлению, Изолт почувствовала, как сердце кольнула боль, но сказала себе, что виной тому, лишь печаль на лице Мегэн.
— Кажется, она убила Старшего Палача, который мучил ее, хотя и была прикована к пыточному столу. По крайней мере, она не сдалась без боя.
Изолт была поражена — возможно, эта Изабо была не такой уж неженкой.
— Ее скормили змею, который живет в озере, — сказала Мегэн, собирая свои вещи. Не отрываясь от своего занятия, она бросила на Изолт острый взгляд. — Значит, ты воспользовалась моим отсутствием чтобы поохотиться, Изолт?
Изолт невольно покраснела.
— Да, Зажигающая Пламя.
— И какого же зверька ты убила? Кролика, судя по тому, как от тебя пахнет.
Изолт сжала кулаки.
— Да, Зажигающая Пламя.
Мегэн вскинула на плечо свой мешок и быстро зашагала между деревьями.
— Держитесь подальше от меня, оба. Меня тошнит от этого запаха.
Изолт перекинула уже собранную сумку через плечо, взяла длинный ясеневый посох и безмолвно двинулась следом за Мегэн. Она смотрела только вперед, но чувствовала, что рядом неуклюже ковыляет Бачи.
— Она расстроена, — прошептал он. Изолт ничего не ответила.
В долине клубился туман, лишь на дальних вершинах играли последние отсветы заходящего солнца. За час туман поднялся, скрыв их с головой, и Мегэн повела их вниз в сторону озера. Изолт внимательно смотрела по сторонам. Она удивлялась тому, что Мегэн не отошла подальше от города, который освещало множество факелов. Рядом с городом наверняка рыщут патрули. На берегу не было деревьев, среди которых они могли бы скрыться, и если бы туман поредел, их бы непременно увидели.
Но у Мегэн была своя цель. Она подвела их к озеру и, воткнув свой посох в ил начала всматриваться в туманную гладь.
— Что мы тут делаем? — тревожно прошептал Бачи. Озеро, скрытое туманом, казалось зловещим. — Разве в этом озере не живет ули-бист ?
— Конечно, живет. Именно поэтому я здесь. — И Мегэн издала жуткий завывающий крик, эхом отразившийся от берега. Она снова возвысила голос, и снова прозвенел этот длинный рыдающий вопль. Изолт почувствовала, как по коже у нее побежали мурашки.
Из туманной мглы показался озерный змей, он забавно вертел крошечной головкой на длинной изящной шее. Открыв пасть, он пронзительно заревел, и Изолт потребовалась вся ее выдержка, чтобы не попятиться. Немногие волшебные существа могли выжить в лютом холоде Хребта Мира. Прежде она не видела ули-бистов , если не считать ледяных великанов, и у нее не было ни малейшего желания познакомиться с ними поближе. Но она не стронулась с места и ядовито улыбнулась, когда Бачи невольно отступил назад.
Мегэн и озерный змей завывали и покачивались друг перед другом добрых десять минут. Изолт посматривала по сторонам, на случай, если рядом кто-нибудь появится, но их никто не потревожил. Слушая зловещие завывания, Изолт подумала, что даже если поблизости кто-то был, он вряд ли решился бы подойти поближе.
Когда наконец странная беседа закончилась, узкое лицо Мегэн осветила радость.
— Пойдемте, — сказала она, поспешно подхватывая свой посох.
— И куда мы пойдем теперь? — сварливо осведомился Бачи.
— На поиски Изабо, — ответила лесная ведьма.
— Изабо умерла, — мягко сказала Изолт.
— О нет, она не умерла. На Изабо был мой знак. Озерный змей не причинил ей вреда.
— Но где же она тогда? Что произошло?
— Именно это я и пытаюсь выяснить, — сказала Мегэн, ее обычная угрюмость сменилась бурной радостью. — Должно быть, ей удалось бежать, иначе мы бы что-нибудь услышали. Все, что требуется сейчас, — это найти ее.

ИЗАБО ГОНИМАЯ

Холодная вода привела Изабо в чувство. Ее охватила паника, и она забилась, пытаясь освободиться от пут. Обнаружив, что путы не поддаются, она собрала всю свою волю и разорвала их. На миг она почувствовала, как мир вокруг нее сжимается, а душа превращается в твердый прозрачный камень, в котором отражаются вода, водоросли, слабый свет и подводные течения. Потом мир снова померк, в легкие хлынул жидкий огонь, а перед глазами завертелись разноцветные огни. Только боль в руке не позволяла ей потерять сознание, когда она барахталась, из последних сил пытаясь выбраться на поверхность.
Послышался громкий пронзительный звук, Высоко над головой она увидела длинную шею и крошечную головку озерного ули-биста . В воде отражался свет факелов — солдаты наклонились, глядя в воду. Охваченная ужасом, Изабо метнулась обратно, под
прикрытие позеленевших свай, потом поплыла, противоположном направлении так быстро и тихо, как только могла. Изуродованная рука мешала плыть. Она подумала об ули-бисте , скользящем в толще воды, и из горла вырвался всхлип. Через мгновение змей оказался прямо над ней — огромное извивающееся создание, с полной пастью мелких острых зубов. Длинная шея изогнулась, Изабо почувствовала, как его холодный бок коснулся ее кожи. Потом ужасные челюсти вцепились ее платье и потянули. Вода вокруг забурлила. На минуту Изабо потеряла дар речи, но потом с радостным изумлением осознала, что ули-бист тащит ее в безопасное место.
— Думаешь, он схватил ее? — донесся до нее голос одного из стражников. Другой с хохотом ответил:
— Ты посмотри на эту тварь! Думаешь, связанная девчонка сможет удрать от него? Нет, на этот раз она попалась, как пить дать, попалась.
Изабо устало улыбнулась и прижала болящую руку к груди, позволив озерному змею везти ее.
Долгие томительные минуты они плыли сквозь густой туман. Изабо пугалась малейшего шума. Она с трудом могла поверить, что ули-бист спас ее, и гадала, что он за это потребует. Она не знала языка озерных змеев и не смогла определить, понимает ли он ее мысленные сигналы. Может быть, его привлекли волны, которые разошлись по воде, когда она разорвала путы? Может быть, он просто не был голоден? Она молила Эйя, мать и отца всего сущего, спасти ее.
Озерный змей все плыл и плыл, рассекая густой туман. Казалось, этому не будет конца. Изабо погрузилась в полудрему, сквозь которую слышались голоса — Мегэн ругала ее, Искательница ведьм злобно ухмылялась и тянула за волосы, Старший Палач склонялся над ней, и от него пахло свежей кровью. Ее привел в чувство зловещий крик змея — чудовище выползло на берег и, наклонив голову, втащило ее на песок. Его крик был последним, что она слышала, прежде чем провалиться в долгий кошмар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59