Девушка отпрянула. Барон довольно ухмыльнулся. Он погладил ее по щеке, потом медленно провел рукой по шее, между грудями, по животу, между ног. Когда его пальцы проникли в нее, он другой рукой дернул вниз колесо. Мучительная боль пронзила Изабо, когда цепи, державшие ее запястья и лодыжки, начали натягиваться. Она не смогла сдержать крик.
— Восхитительно, — сказал он, засовывая пальцы ей в рот. Изабо укусила его, едва сознавая, что делает, и он с криком отдернул руку, потом снова рассмеялся и повернул колесо. Все ее тело пронзила боль, сознание растворилось в кровавой мгле.
Резкий запах вырвал ее из беспамятства.
— Кто послал тебя спасать ули-биста ? Откуда ты узнала, где Искательница?
Изабо было так плохо, что она не могла говорить. Она была не в силах отвести взгляд от его странных бледных глаз. Он снова повернул колесо, и ослепительной молнией ударила боль.
— Кто предал нас? Где опорный пункт мятежников? Где ведьмы? Кто научил тебя пользоваться Единой Силой?
Изабо попыталась придумать какую-нибудь ложь. Тщетно. Ее губы уже были готовы назвать имя Мегэн, но язык не повиновался ей. Снова и снова она открывала рот, но с ее губ не срывалось ни звука. Ей вспомнилось, как ее расспрашивала знахарка, — ведь она почти ничего не сказала, но сейчас ей было слишком больно, чтобы думать.
— Не попробовать ли нам что-нибудь другое? — осведомился палач, улыбаясь своей леденящей душу улыбкой. Как насчет пальцедробилки? Что ты предпочтешь, дыбу или пальцедробилку?
— Нет, пожалуйста, только не дыбу, только не дыбу! — закричала она, чувствуя мучительную боль во всех суставах.
— Значит, пальцедробилку? Интересный выбор, девочка.
— Нет, нет, — простонала она, но было слишком поздно. Мучитель Палач заботливо вкладывал ее пальцы в металлические тиски. Он захлопнул их, невзирая на попытки Изабо вырвать руку, потом повернул ручку — металлические челюсти сомкнулись, сминая ее хрупкие кости. Изабо пронзила мучительная боль, ее тело содрогалось в агонии. Из-под тисков потекла кровь. Изабо, запрокинув голову, испустила нечеловеческий вопль. Уже теряя сознание, она увидела сквозь пелену боли и ужаса большое железное колесо, висящее на цепи прямо над головой ее мучителя. Собрав остатки мысленных сил, она приказала цепи отстегнуться. Со странной отрешенностью она смотрела, как колесо с грохотом рушится вниз, на затылок палача, как он медленно оседает на пол.
НИТИ СКРУЧИВАЮТСЯ
ХАН’ДЕРИН — ВОИТЕЛЬНИЦА СО ШРАМОМ НА ЛИЦЕ
Хан’дерин сидела поодаль от костра, не в силах терпеть его жар. Стояла теплая ночь, звездное небо было таким близким, что, казалось, до него можно дотянуться рукой. Старая ведьма рассказывала истории о ее предполагаемой сестре. Хан’дерин уткнулась в миску, пытаясь найти что-нибудь более аппетитное, чем разваренные овощи. Ничего не обнаружив, она со вздохом отставила миску и прислушалась к тому, что говорила ей колдунья.
Должно быть, Мегэн считала многое из того, что Изабо сказала или сделала, очень забавным, — рассказывая, она посмеивалась. Хан’дерин недоумевала, почему лесная ведьма не отлупила свою воспитанницу за такую непочтительность. Ее саму немилосердно пороли за гораздо меньшие проступки. Хан’дерин подумала, что эта Изабо, похоже, нахалка и белоручка, и удивлялась нежности, звучавшей в голосе ведьмы.
Она оглянулась на темный лес, наполненный незнакомыми звуками, и ей отчаянно захотелось оказаться дома, в Гавани, сидеть у горящего очага и слушать рассказы о славных деяниях. Она невольно повернула кольцо с драконьим глазом, надетое на палец, но тут же спрятала руку, надеясь, что лесная ведьма не обратила на это внимания. Только маленькие дети позволяют себе проявлять нетерпение. Охотник должен уметь часами сидеть ждать в засаде.
Вскоре старая ведьма закончила предаваться воспоминаниям. Подняв глаза, Хан’дерин встретилась с ней взглядом. Девушка ждала продолжения, но ведьма молчала. Маленький зверек, которого она носила в кармане, уселся на задние лапки и что-то прострекотал. Мегэн улыбнулась, ответив ему на том же языке.
Хан’дерин очень хотела спросить о нем, но не решалась; затем, вспомнив, как Мегэн посмеивалась, рассказывая о выходках своей непутевой подопечной, собрала все свое мужество.
— Скажи мне, пожалуйста, Старая Матушка, — это твой тотем?
— Гита — мой дух-хранитель, — пояснила Мегэн. — Он — мои глаза и уши, мой друг и защитник.
— Это примерно то же самое, — сказала Хан’дерин, взглянув на Гита с уважением, — если он что-то вроде тотема Старой Матери, то он действительно могущественный дух.
Старая ведьма сказала:
— В зале драконов ты сказала мне, что, когда тебя нашли, на твоей ручке было кольцо. Можно мне взглянуть на него?
Хан’дерин неохотно стянула кольцо с пальца и подала его старой ведьме. Мегэн повертела его в руках и, к своему величайшему удивлению, обнаружила на внутренней стороне надпись «Изолт». Подняв глаза, она внимательно посмотрела в лицо Хан’дерин.
— Изолт, — сказала она.
Лицо девушки покрылось красными пятнами, шрамы на ее скулах побелели.
— Меня зовут Хан’дерин, — резко сказала она. — Это имя дала мне моя бабка!
Похоже, Мегэн хотела что-то сказать, но передумала. Повисла неловкая пауза. Затем ведьма сказала как ни в чем не бывало:
— Ты говорила, что Зажигающая Пламя нашла при тебе что-то еще. Что это было?
— Моя шейята , — с готовностью ответила Хан’дерин.
— Что это такое?
— Я не знаю, как это будет на вашем языке — талисман или амулет. Он был со мной, когда меня нашла Зажигающая Пламя. Она сразу поняла, что это сильный оберег, поэтому хранила его, пока я не подросла. Она дала его мне, когда я отправилась к драконам, — вероятно, она считала, что это очень важно. Мне кажется, порой он заставляет меня выбирать путь, которого мне хотелось бы избежать.
— Правда? — спросила Мегэн. — Каким же образом?
— Ну, мне не хотелось идти к драконам. Я боялась. Поэтому я решила притвориться, что иду туда, а потом вернуться и пойти вслед за племенем. Мне так хотелось увидеть Встречу, посмотреть на состязания и праздничный пир. Я знала, что сначала Зажигающая Пламя рассердится, но я дитя ее сердца, — со временем она простила бы меня. Ну так вот, я направилась в горы, как мне было велено, а одолев половину пути, спряталась и задремала. Но когда, проснувшись, я повернула вниз, моя шейята начала жечь кожу, а когда я дотронулась до нее, руку начало покалывать. Чем ниже я спускалась, тем сильнее горела моя кожа. А когда я поворачивала в нужном направлении, жжение слабело. Почти час я пыталась идти назад, потом сдалась и пошла вверх. Жжение исчезло, и я снова повернула. На этот раз она жгла как огонь, все тело сводило от боли. Тогда я подчинилась шейяте и пришла в зал драконов, как видела в своем сне Зажигающая Пламя.
— Действительно интересно. Это был единственный случай, когда она заставила тебя изменить решение?
— О нет, такое случалось несколько раз. Несколько дней назад она снова начала жужжать и жечься — и перестала только после того, как меня призвали в зал драконов. Но я не вижу никаких причин. А однажды она спасла мне жизнь.
— В самом деле?
— Мммм, да. Несколько лет назад. Я охотилась, мы преследовали стадо гэйл’тисов , которые вырвались с узкой тропы на широкий снежный склон. Я бежала первой и чуть было не последовала за ними, но шейята снова начала жечься. Вспомнив прошлый раз, я остановилась и оглядела ее, — когда я до нее дотронулась, она обожгла мне пальцы. Я попыталась остановить остальных, но многие не послушались и бросились вслед за стадом на заснеженный склон. Некоторые все же послушали меня, хотя было жалко упускать такую добычу. Те, кто послушал меня, остались живы, а те, кто пренебрег знамением, погибли.
— Что же произошло?
— Лавина, — пожала плечами Хан’дерин,
— Можно мне глянуть на нее? — спросила Мегэн, и Хан’дерин, неохотно запустив руку под рубашку, вытащила небольшой черный мешочек, из которого достала треугольный талисман, на котором были начертаны магические письмена. Взяв его в руки, Мегэн провела пальцем по письменам. Ее лицо внезапно вспыхнуло, точно его осветили изнутри, черные глаза заблестели. Испуганно взглянув на нее, Хан’дерин потянулась чтобы забрать талисман. Но ведьма не обратила внимания на этот жест.
— Что ты знаешь о Шабаше? — спросила она, вертя талисман в руках.
— Только то, что рассказывал Фельд, — настороженно ответила Хан’дерин, не спуская глаз с шейяты .
— Книга Теней гласит, что колдуньи, возглавляющие Башни, должны объединиться и создать Шабаш, чтобы помогать ведьмам по всей стране и обмениваться учениками, чтобы древнее знание не было утрачено. Самая могущественная колдунья в стране должна стать Хранительницей Ключа и управлять Шабашем. Ты понимаешь меня?
— Нет, — покачала головой Хан’дерин. Мегэн вздохнула.
— Неужели твой народ ничего не знает о ведьмах? Неужели вас не учат этому?
— А почему нас должны этому учить? Кланы отличаются от вас, они выбрали свой путь за сотни лет до того, как сюда пришел твой народ. Башни Роз и Шипов заброшены с того дня, когда умерла Рыжая Колдунья. Так кто мог научить нас этому?
— Но ты сказала, что ваш клан возглавляет Старая Мать. И в каждом клане есть своя Старая Мать?
— Да, это так.
— Хорошо, попробуй представить, что Старые Матери собираются вместе, чтобы поговорить о том, что для них важно.
— Они говорят на Встрече.
Мегэн хотелось задать множество вопросов, но она, кивнув, продолжила:
— Ну вот, а самая уважаемая из Старых Матерей, та, которая обладает большим влиянием, — примерно то же, что Хранительница Ключа Шабаша.
— Зажигающая Пламя.
— Возможно. Я почти ничего не знаю о твоем народе! Мне хотелось бы узнать побольше.
— Я не понимаю, при чем тут моя шейята ?
— Твоя шейята , как ты ее называешь, — часть одного из великих артефактов Шабаша. Его создал много лет назад один из моих предков, Оуэн Мак-Кьюинном, тот, кого называли Длинным Луком. Он был первым Хранителем Ключа. Он сделал Ключ в виде символа Шабаша — звезды, заключенной в круг.
— Как та, которую я увидела, когда ты испытывала меня? — Хан’дерин была так заинтригована, что осмелилась задать вопрос.
— Да, точно такая же. Этот медальон должен был носить Хранитель или Хранительница Ключа, самый сильный, и неподкупный из всего Шабаша. Но с ним связаны не только правда и добро. Не все Хранители были такими, какими следовало. Как и многие носители власти, они злоупотребляли оказанным доверием, — время от времени начиналась борьба за право владеть Ключом. Тем не менее Ключ — артефакт огромной силы, его могут носить только те, кто обладает исключительными способностями.
Ведьма, помолчав, вздохнула, потом глухо продолжила:
— Несколько лет назад, как раз перед твоим рождением, я получила Ключ от Табитас Ник-Рурах, которая тогда была Хранительницей. Башню Двух Лун, где жила Хранительница, штурмовали Красные Стражи, и она боялась, что Ключ попадет в руки Банри, которая использует его силу во зло. Табитас собиралась вызвать Банри на поединок. После этого я больше ее не видела.
Хан’дерин наклонилась вперед, ее голубые глаза были очень серьезными.
— Позже король сказал, что Табитас изгнали, но я никогда этому не верила. Я думаю, она погибла, а Ри опасался мести жителей Рураха, горячо любивших Табитас. Как бы то ни было, Ключ хранился у меня, и я должна была во что бы то ни стало сохранить его. Я воспользовалась им, чтобы спрятать одну вещь, которая ни за что не должна была достаться Майе, а потом разломала Ключ на три части — одну я оставила у себя, а две отдала ведьмам, которым полностью доверяла. Одна из них — твоя мать, Ишбель, о которой ты заботилась последние восемь лет. Должно быть, драконы поняли, какой силой обладает этот талисман, и отдали его тебе. Возможно, они предвидели, что наши пути пересекутся. Воистину драконы могут видеть не только прошлое, но и будущее!
— Я не отдам тебе шейяту !
— Я должна забрать его, Изолт. Мне очень жаль, если это причинит тебе боль, но сейчас от него зависит слишком многое. Без твоей шейяты другие части талисмана ничего не стоят. Она сама хочет снова стать частью целого — она знает, что настал срок. Она сама будет выбирать путь и не позволит тебе сделать ни шагу в сторону.
— Я сказала, что не отдам ее тебе! Она моя по праву рождения!
— Нет, не твоя. Скорее уж моя, поскольку я — Хранительница Ключа Шабаша, а это — часть Ключа.
Хан’дерин протянула руку, молча обратившись к своей шейяте , и покрытый письменами треугольник на ладони Мегэн вздрогнул и зазвенел, но не стронулся места. Хан’дерин удивленно уставилась на него.
Старая ведьма улыбнулась.
— Даже если бы она не хотела остаться у меня в моей руке, ты не смогла бы ее забрать. Ты еще даже не ученица. Я же занималась магией гораздо дольше, чем ты можешь себе представить. Никто не смог бы отнять у меня то, что я не хочу отдавать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Восхитительно, — сказал он, засовывая пальцы ей в рот. Изабо укусила его, едва сознавая, что делает, и он с криком отдернул руку, потом снова рассмеялся и повернул колесо. Все ее тело пронзила боль, сознание растворилось в кровавой мгле.
Резкий запах вырвал ее из беспамятства.
— Кто послал тебя спасать ули-биста ? Откуда ты узнала, где Искательница?
Изабо было так плохо, что она не могла говорить. Она была не в силах отвести взгляд от его странных бледных глаз. Он снова повернул колесо, и ослепительной молнией ударила боль.
— Кто предал нас? Где опорный пункт мятежников? Где ведьмы? Кто научил тебя пользоваться Единой Силой?
Изабо попыталась придумать какую-нибудь ложь. Тщетно. Ее губы уже были готовы назвать имя Мегэн, но язык не повиновался ей. Снова и снова она открывала рот, но с ее губ не срывалось ни звука. Ей вспомнилось, как ее расспрашивала знахарка, — ведь она почти ничего не сказала, но сейчас ей было слишком больно, чтобы думать.
— Не попробовать ли нам что-нибудь другое? — осведомился палач, улыбаясь своей леденящей душу улыбкой. Как насчет пальцедробилки? Что ты предпочтешь, дыбу или пальцедробилку?
— Нет, пожалуйста, только не дыбу, только не дыбу! — закричала она, чувствуя мучительную боль во всех суставах.
— Значит, пальцедробилку? Интересный выбор, девочка.
— Нет, нет, — простонала она, но было слишком поздно. Мучитель Палач заботливо вкладывал ее пальцы в металлические тиски. Он захлопнул их, невзирая на попытки Изабо вырвать руку, потом повернул ручку — металлические челюсти сомкнулись, сминая ее хрупкие кости. Изабо пронзила мучительная боль, ее тело содрогалось в агонии. Из-под тисков потекла кровь. Изабо, запрокинув голову, испустила нечеловеческий вопль. Уже теряя сознание, она увидела сквозь пелену боли и ужаса большое железное колесо, висящее на цепи прямо над головой ее мучителя. Собрав остатки мысленных сил, она приказала цепи отстегнуться. Со странной отрешенностью она смотрела, как колесо с грохотом рушится вниз, на затылок палача, как он медленно оседает на пол.
НИТИ СКРУЧИВАЮТСЯ
ХАН’ДЕРИН — ВОИТЕЛЬНИЦА СО ШРАМОМ НА ЛИЦЕ
Хан’дерин сидела поодаль от костра, не в силах терпеть его жар. Стояла теплая ночь, звездное небо было таким близким, что, казалось, до него можно дотянуться рукой. Старая ведьма рассказывала истории о ее предполагаемой сестре. Хан’дерин уткнулась в миску, пытаясь найти что-нибудь более аппетитное, чем разваренные овощи. Ничего не обнаружив, она со вздохом отставила миску и прислушалась к тому, что говорила ей колдунья.
Должно быть, Мегэн считала многое из того, что Изабо сказала или сделала, очень забавным, — рассказывая, она посмеивалась. Хан’дерин недоумевала, почему лесная ведьма не отлупила свою воспитанницу за такую непочтительность. Ее саму немилосердно пороли за гораздо меньшие проступки. Хан’дерин подумала, что эта Изабо, похоже, нахалка и белоручка, и удивлялась нежности, звучавшей в голосе ведьмы.
Она оглянулась на темный лес, наполненный незнакомыми звуками, и ей отчаянно захотелось оказаться дома, в Гавани, сидеть у горящего очага и слушать рассказы о славных деяниях. Она невольно повернула кольцо с драконьим глазом, надетое на палец, но тут же спрятала руку, надеясь, что лесная ведьма не обратила на это внимания. Только маленькие дети позволяют себе проявлять нетерпение. Охотник должен уметь часами сидеть ждать в засаде.
Вскоре старая ведьма закончила предаваться воспоминаниям. Подняв глаза, Хан’дерин встретилась с ней взглядом. Девушка ждала продолжения, но ведьма молчала. Маленький зверек, которого она носила в кармане, уселся на задние лапки и что-то прострекотал. Мегэн улыбнулась, ответив ему на том же языке.
Хан’дерин очень хотела спросить о нем, но не решалась; затем, вспомнив, как Мегэн посмеивалась, рассказывая о выходках своей непутевой подопечной, собрала все свое мужество.
— Скажи мне, пожалуйста, Старая Матушка, — это твой тотем?
— Гита — мой дух-хранитель, — пояснила Мегэн. — Он — мои глаза и уши, мой друг и защитник.
— Это примерно то же самое, — сказала Хан’дерин, взглянув на Гита с уважением, — если он что-то вроде тотема Старой Матери, то он действительно могущественный дух.
Старая ведьма сказала:
— В зале драконов ты сказала мне, что, когда тебя нашли, на твоей ручке было кольцо. Можно мне взглянуть на него?
Хан’дерин неохотно стянула кольцо с пальца и подала его старой ведьме. Мегэн повертела его в руках и, к своему величайшему удивлению, обнаружила на внутренней стороне надпись «Изолт». Подняв глаза, она внимательно посмотрела в лицо Хан’дерин.
— Изолт, — сказала она.
Лицо девушки покрылось красными пятнами, шрамы на ее скулах побелели.
— Меня зовут Хан’дерин, — резко сказала она. — Это имя дала мне моя бабка!
Похоже, Мегэн хотела что-то сказать, но передумала. Повисла неловкая пауза. Затем ведьма сказала как ни в чем не бывало:
— Ты говорила, что Зажигающая Пламя нашла при тебе что-то еще. Что это было?
— Моя шейята , — с готовностью ответила Хан’дерин.
— Что это такое?
— Я не знаю, как это будет на вашем языке — талисман или амулет. Он был со мной, когда меня нашла Зажигающая Пламя. Она сразу поняла, что это сильный оберег, поэтому хранила его, пока я не подросла. Она дала его мне, когда я отправилась к драконам, — вероятно, она считала, что это очень важно. Мне кажется, порой он заставляет меня выбирать путь, которого мне хотелось бы избежать.
— Правда? — спросила Мегэн. — Каким же образом?
— Ну, мне не хотелось идти к драконам. Я боялась. Поэтому я решила притвориться, что иду туда, а потом вернуться и пойти вслед за племенем. Мне так хотелось увидеть Встречу, посмотреть на состязания и праздничный пир. Я знала, что сначала Зажигающая Пламя рассердится, но я дитя ее сердца, — со временем она простила бы меня. Ну так вот, я направилась в горы, как мне было велено, а одолев половину пути, спряталась и задремала. Но когда, проснувшись, я повернула вниз, моя шейята начала жечь кожу, а когда я дотронулась до нее, руку начало покалывать. Чем ниже я спускалась, тем сильнее горела моя кожа. А когда я поворачивала в нужном направлении, жжение слабело. Почти час я пыталась идти назад, потом сдалась и пошла вверх. Жжение исчезло, и я снова повернула. На этот раз она жгла как огонь, все тело сводило от боли. Тогда я подчинилась шейяте и пришла в зал драконов, как видела в своем сне Зажигающая Пламя.
— Действительно интересно. Это был единственный случай, когда она заставила тебя изменить решение?
— О нет, такое случалось несколько раз. Несколько дней назад она снова начала жужжать и жечься — и перестала только после того, как меня призвали в зал драконов. Но я не вижу никаких причин. А однажды она спасла мне жизнь.
— В самом деле?
— Мммм, да. Несколько лет назад. Я охотилась, мы преследовали стадо гэйл’тисов , которые вырвались с узкой тропы на широкий снежный склон. Я бежала первой и чуть было не последовала за ними, но шейята снова начала жечься. Вспомнив прошлый раз, я остановилась и оглядела ее, — когда я до нее дотронулась, она обожгла мне пальцы. Я попыталась остановить остальных, но многие не послушались и бросились вслед за стадом на заснеженный склон. Некоторые все же послушали меня, хотя было жалко упускать такую добычу. Те, кто послушал меня, остались живы, а те, кто пренебрег знамением, погибли.
— Что же произошло?
— Лавина, — пожала плечами Хан’дерин,
— Можно мне глянуть на нее? — спросила Мегэн, и Хан’дерин, неохотно запустив руку под рубашку, вытащила небольшой черный мешочек, из которого достала треугольный талисман, на котором были начертаны магические письмена. Взяв его в руки, Мегэн провела пальцем по письменам. Ее лицо внезапно вспыхнуло, точно его осветили изнутри, черные глаза заблестели. Испуганно взглянув на нее, Хан’дерин потянулась чтобы забрать талисман. Но ведьма не обратила внимания на этот жест.
— Что ты знаешь о Шабаше? — спросила она, вертя талисман в руках.
— Только то, что рассказывал Фельд, — настороженно ответила Хан’дерин, не спуская глаз с шейяты .
— Книга Теней гласит, что колдуньи, возглавляющие Башни, должны объединиться и создать Шабаш, чтобы помогать ведьмам по всей стране и обмениваться учениками, чтобы древнее знание не было утрачено. Самая могущественная колдунья в стране должна стать Хранительницей Ключа и управлять Шабашем. Ты понимаешь меня?
— Нет, — покачала головой Хан’дерин. Мегэн вздохнула.
— Неужели твой народ ничего не знает о ведьмах? Неужели вас не учат этому?
— А почему нас должны этому учить? Кланы отличаются от вас, они выбрали свой путь за сотни лет до того, как сюда пришел твой народ. Башни Роз и Шипов заброшены с того дня, когда умерла Рыжая Колдунья. Так кто мог научить нас этому?
— Но ты сказала, что ваш клан возглавляет Старая Мать. И в каждом клане есть своя Старая Мать?
— Да, это так.
— Хорошо, попробуй представить, что Старые Матери собираются вместе, чтобы поговорить о том, что для них важно.
— Они говорят на Встрече.
Мегэн хотелось задать множество вопросов, но она, кивнув, продолжила:
— Ну вот, а самая уважаемая из Старых Матерей, та, которая обладает большим влиянием, — примерно то же, что Хранительница Ключа Шабаша.
— Зажигающая Пламя.
— Возможно. Я почти ничего не знаю о твоем народе! Мне хотелось бы узнать побольше.
— Я не понимаю, при чем тут моя шейята ?
— Твоя шейята , как ты ее называешь, — часть одного из великих артефактов Шабаша. Его создал много лет назад один из моих предков, Оуэн Мак-Кьюинном, тот, кого называли Длинным Луком. Он был первым Хранителем Ключа. Он сделал Ключ в виде символа Шабаша — звезды, заключенной в круг.
— Как та, которую я увидела, когда ты испытывала меня? — Хан’дерин была так заинтригована, что осмелилась задать вопрос.
— Да, точно такая же. Этот медальон должен был носить Хранитель или Хранительница Ключа, самый сильный, и неподкупный из всего Шабаша. Но с ним связаны не только правда и добро. Не все Хранители были такими, какими следовало. Как и многие носители власти, они злоупотребляли оказанным доверием, — время от времени начиналась борьба за право владеть Ключом. Тем не менее Ключ — артефакт огромной силы, его могут носить только те, кто обладает исключительными способностями.
Ведьма, помолчав, вздохнула, потом глухо продолжила:
— Несколько лет назад, как раз перед твоим рождением, я получила Ключ от Табитас Ник-Рурах, которая тогда была Хранительницей. Башню Двух Лун, где жила Хранительница, штурмовали Красные Стражи, и она боялась, что Ключ попадет в руки Банри, которая использует его силу во зло. Табитас собиралась вызвать Банри на поединок. После этого я больше ее не видела.
Хан’дерин наклонилась вперед, ее голубые глаза были очень серьезными.
— Позже король сказал, что Табитас изгнали, но я никогда этому не верила. Я думаю, она погибла, а Ри опасался мести жителей Рураха, горячо любивших Табитас. Как бы то ни было, Ключ хранился у меня, и я должна была во что бы то ни стало сохранить его. Я воспользовалась им, чтобы спрятать одну вещь, которая ни за что не должна была достаться Майе, а потом разломала Ключ на три части — одну я оставила у себя, а две отдала ведьмам, которым полностью доверяла. Одна из них — твоя мать, Ишбель, о которой ты заботилась последние восемь лет. Должно быть, драконы поняли, какой силой обладает этот талисман, и отдали его тебе. Возможно, они предвидели, что наши пути пересекутся. Воистину драконы могут видеть не только прошлое, но и будущее!
— Я не отдам тебе шейяту !
— Я должна забрать его, Изолт. Мне очень жаль, если это причинит тебе боль, но сейчас от него зависит слишком многое. Без твоей шейяты другие части талисмана ничего не стоят. Она сама хочет снова стать частью целого — она знает, что настал срок. Она сама будет выбирать путь и не позволит тебе сделать ни шагу в сторону.
— Я сказала, что не отдам ее тебе! Она моя по праву рождения!
— Нет, не твоя. Скорее уж моя, поскольку я — Хранительница Ключа Шабаша, а это — часть Ключа.
Хан’дерин протянула руку, молча обратившись к своей шейяте , и покрытый письменами треугольник на ладони Мегэн вздрогнул и зазвенел, но не стронулся места. Хан’дерин удивленно уставилась на него.
Старая ведьма улыбнулась.
— Даже если бы она не хотела остаться у меня в моей руке, ты не смогла бы ее забрать. Ты еще даже не ученица. Я же занималась магией гораздо дольше, чем ты можешь себе представить. Никто не смог бы отнять у меня то, что я не хочу отдавать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59