Перед холмом, на котором стояла Изабо, река разливалась, превращаясь в озеро, над которым сгущался туман, скрывающий темную воду. На берегу раскинулся большой город, в котором уже загорались огни — быстро смеркалось. Это зрелище заставило Изабо вздохнуть с облегчением. Благодаря чарам Маниссии путешествие из Сичианских гор в Карилу заняло целый месяц, гораздо дольше, чем она рассчитывала. Талисман, спрятанный в заплечном мешке, накладывал на нее ответственность, которую Изабо охотно переложила бы на плечи более опытной ведьмы. Весь день он жег сквозь кожу и ткань, и чем ближе она подходила к озеру, тем сильнее становилась боль. Теперь талисман так раскалился, что ей пришлось замотать его в несколько слоев ткани. Но даже тогда он, казалось, продолжал пульсировать, и девушка с нетерпением ждала того часа, когда передаст его подруге Мегэн. Изабо подумала о том, будут ли ее ждать на Тулахна-Селесте спустя месяц после того, как Мегэн отправила сообщение. Однако, она успеет подумать об этом, когда спустится на равнины. Сначала ей предстояло выбраться из Карилы.
Вид домов, сгрудившихся под прикрытием каменных стен, точно детские деревянные кубики, напомнил Изабо о том, что она была здесь восемь лет назад. Тогда Карила показалась ей ярким и веселым городом, увешанным фонарями и вымпелами, с улицами, заполненными возбужденной толпой, с озером, ярко блестевшим на солнце. Ударив пятками в бока Лазаря, она двинулась вниз по склону холма к воде, мечтая о миске супа и мягкой постели.
Каково же было ее разочарование, когда, подъехав к воротам, она обнаружила лежащие за ними улицы грязными и пустынными. Она немного поколебалась, прежде чем въехать в город, так как рассчитывала затеряться в толпе. Однако им с Лазарем были необходимы кров и пища и она направила коня в ворота. Из мрака немедленно вынырнул стражник, махавший ей рукой. Изабо почувствовала, что ее сердце испуганно забилось, но остановила жеребца.
— Имя?
— Мэри Колин, господин, — ответила Изабо.
— Занятие?
— Собираю травы, господин. Моя бабушка знахарка, она послала меня сюда, чтобы купить кое-какие лекарства.
— А не врешь, девушка? Из какой ты деревни?
— Из Билларса, — Изабо ответила так, как всегда отвечала Мегэн.
— Из Билларса, говоришь? Далехонько забралась. — Часовой, подойдя поближе, уставился в лицо Изабо. Она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, демонстрируя редкие щербатые зубы. — Ну что ж, замечательно.
Изабо уже собиралась дать лошади шенкеля, когда он стиснул рукой ее колено.
— Погоди-ка, откуда у тебя эта лошадь? У внучки деревенской знахарки не может быть такой лошади.
— Это жеребец моего отца, — быстро нашлась Изабо. — Он оказал важную услугу лорду, и когда его спросили, что он за это хочет, попросил жеребенка из хозяйской конюшни.
На миг ей показалось, что часовой поверил, но он резко шагнул вперед.
— Дай-ка взглянуть на твои волосы.
И, прежде чем она успела придумать, что сказать, он стащил с ее головы берет. Рыжая коса упала на спину.
— Ага, так я и думал, — сказал часовой. — Рыжая, как она и говорила.
Изабо рванулась, отчаянно пихнув Лазаря под ребра, но часовой ударил ее в висок. Кулак у него был размером с кувалду. Мгновенно обмякнув, Изабо свалилась под копыта.
Очнувшись, она обнаружила, что лежит на куче содомы, провонявшей мочой и плесенью. К горлу подкатила тошнота. Попытавшись сесть, она обнаружила, что руки скручены у нее за спиной. Сделав несколько медленных вдохов, девушка попыталась понять, где она находится. Было холодно и сыро, а за спиной была каменная стена, скользкая от плесени. Через несколько минут ее глаза привыкли к темноте, и она разглядела высоко над головой окошко, в котором мерцали несколько звезд. Окно было загорожено толстой решеткой. Значит, она находилась в тюрьме. Изабо скрипнула зубами. Так быстро попасться! Ей следовало бы подумать о том, что из-за кражи лошади могут поднять тревогу! Она припомнила, что конокрада ждет смерть на виселице, и почувствовала, что сердце сжимается от страха.
Несколько минут Изабо отчаянно извивалась, пытаясь разорвать веревки, затем с приглушенным стоном рухнула на солому. От каменного пола исходил леденящий холод. Изабо чувствовала, что промерзла до самых костей. Она снова напряглась, пытаясь развязать путы силой мысли, однако не смогла сделать этого, не видя узлов. В конце концов Изабо расплакалась от досады. Но когда слезы иссякли, ее мысли вновь прояснились, и она задумалась о своем положении. Однако, как ни тревожила ее собственная судьбы, еще горше была потеря талисмана и то, что она не оправдала доверия Мегэн. Если бы она могла бежать и вернуть талисман! Всю ночь Изабо пыталась справиться с веревками, перебирала в уме планы побега, пока наконец, не забылась беспокойным сном.
Незадолго до рассвета она резко, будто от толчка, проснулась и неподвижно застыла на соломе, напряженно прислушиваясь. Она услышала шорох и топоток, который означал, что в камере водились крысы. Почти любая девушка пронзительно завизжала бы от ужаса, но Изабо почувствовала огромное облегчение. Приоткрыв свой мозг, она попыталась передать несколько образов.
В ответ снова раздался шорох. По ноге пробежало что-то теплое. Дернувшись, Изабо продолжила передавать мысленные картины, которые крысы должны были понять. Язык грызунов был почти недоступен людям — сколько бы Изабо ни пыталась, она не смогла бы шевелить усиками или изгибать хвост.
Перегрызите веревку! — упорно повторяла она, но прошло немало времени, прежде чем крысы обратила на нее внимание. Зверьков терзал ненасытный голод, который почти не оставлял места для прочих мыслей. Одна из крыс начала грызть веревку, привлеченная запахом крови. Вскоре Изабо, закусив губу, освободила руки. Развязать узлы на щиколотках оказалось гораздо легче.
Но крошечный росток надежды вскоре увял, Изабо не могла найти способа выбраться из камеры. Размяв онемевшие руки и ноги, она встала и начала осматриваться. Ей удалось согреться и определить, что длина ее клетки равна восьми шагам, а ширина — четырем. В одном углу была запертая дверь, а в пятнадцати футах от пола имелось зарешеченное окошко, больше ничего.
Изабо еще никогда не сталкивалась с дверями, обитыми железом, — она обнаружила, что металл не реагирует на ее магию. Если бы дверь была просто заперта на засов, как все двери, которые ей доводилось видеть, возможно, Изабо удалось бы бежать. Однако эта дверь была закрыта на ключ, и ключ вынут, а у девушки не было ни малейшего понятия о том, как действует этот замок. Она долго сидела, мысленно ощупывая его, но не смогла открыть. В конце концов, она снова рухнула на солому и забылась сном.
Когда она проснулась в третий раз, крошечный квадрат окна начинал светлеть, а из коридора доносился шум шагов. Изабо накрутила веревку на запястья, создавая иллюзию, что она все еще связана. Однако эта маленькая хитрость не пригодилась, — в камеру никто не вошел. Маленькая решетка на двери приоткрылась, и в отверстие просунули деревянное блюдо с куском черствого хлеба и кувшин с водой. Оглядев убогую еду и вспомнив свои мечты о горячей похлебке, Изабо поморщилась, но потом с аппетитом принялась за черствую краюху, бросив несколько крошек крысам, которые выглядывали из соломы. С тех пор, как она покинула гостеприимный дом Маниссии, у нее не было во рту и маковой росинки! Слегка заглушив голод и жажду, она еще раз осмотрела дверь. Дверь была тяжелая, дубовая, обитая железом и плотно пригнанная к дверной коробке. Напрягая все свои силы, Изабо сумела открыть засовы, но замок ей не поддался. Она попыталась заняться ржавыми дверными петлями, но до нее снова донеслись шаги. Когда дверь отворилась, девушка лежала на гнилой соломе, притворяясь спящей.
— Кто забыл задвинуть засовы! — загремел голос. — Хотите, чтобы леди Глинельда поотрывала вам головы?
Упоминание об искательнице ведьм ничуть не обрадовало Изабо. Широко зевнув, она сделала вид, что просыпается. В дверях стояли двое гвардейцев в красных мундирах и солдат. Позади маячил самый огромный человек, которого она когда-либо видела. На нем был кожаный фартук, а голову закрывал черный капюшон, при виде которого Изабо тихо охнула.
— Я вижу, Блайн, ты по-прежнему производишь впечатление на девушек, — хохотнул один из Красных Стражей, — Научил бы меня, что ли.
Гигант в кожаном фартуке рявкнул, и гвардеец невольно попятился. Блайн шагнул в камеру, которая, казалось, сразу уменьшилась в размерах. Изабо съежилась на своем соломенном ложе. Еще никогда в жизни она не испытывала такого страха. Встав над ней, гигант грубо сказал:
— Поднимайся.
Изабо умудрилась встать, пряча руки за спиной, чтобы никто не заметил развязанных веревок.
Красные Стражи тоже вошли внутрь.
— Ты арестована по подозрению в краже коня, принадлежащего леди Глинельде, Главной Искательнице Оула и Регенту Карилы. Тебя также обвиняют в гнусном и омерзительном колдовстве. Наказание за эти преступления — смерть через утопление.
Изабо раскрыла рот, но второй Красный Страж шагнул вперед и так хлестнул ее по лицу, что она не удержалась на ногах.
— Сегодня днем ты предстанешь перед милордом Сириницей и его судей, — сказал он. — Если обвинение в колдовстве будет доказано, тебя подвергнут пытке. А когда во всем признаешься, тебя утопят.
Изабо тихонько всхлипывала, прижимая горящую щеку к плечу. Мегэн никогда не поднимала на нее руки. Боль от удара и слова гвардейца о том, что ее казнят, привели ее в отчаяние. Потом она осознала, что Красные Стражи все еще стоят в камере, плотоядно глядя на нее.
— Никогда еще не трахался с ведьмой. Должно быть, это забавно, — сказал солдат, шагнув к ней.
Прежде, чем Изабо поняла его слова, великан в кожаном фартуке встал между ними, что-то буркнув и ткнув пальцем в дверь. Гвардейцы зароптали, но он рявкнул, заставив обоих испуганно попятиться.
— Эй, Блайн, надо было сразу сказать, что ты приберегаешь ее для себя, — сказал один.
У Изабо сжалось сердце от ужаса. Глядя на гиганта, она невольно думала, сможет ли она застать его врасплох и бежать. К ее величайшему облегчению, он вышел вслед за солдатами и запер дверь. Услышав скрежет поворачивающегося в замке ключа, Изабо начала понимать, как он действует. Отчаяние придало ей смелости. Как только шаги стражников затихли вдали, она снова принялась мысленно ощупывать замок.
Прислушиваясь к щелчкам ходивших вверх-вниз рычажков, она поняла механику замка. Она сдвигала их, один за другим, пока, наконец, замок не открылся. Она села на корточки, чувствуя, как от напряжения кружится голова, потом принялась за деревянный засов. На этот раз ей понадобилось гораздо больше времени, чтобы заставить его отодвинуться, и когда, наконец, он открылся, Изабо в изнеможении привалилась к стене. Она подождала, пока ее дыхание станет ровным, затем осторожно приоткрыла дверь камеры.
Дверь вела в темный коридор, заканчивающийся с обеих сторон обитыми железом дверями. Изабо на цыпочках подошла к левой, поскольку именно в этом направлении удалились стражники. Приложив ухо к щели, она напряженно вслушивалась. За дверью царила тишина. Потом она бесшумно пробралась в другой конец коридора и снова прислушалась. На этот раз до нее донесся пронзительный крик, от которого кровь застыла у нее в жилах. Преодолев страх, она вернулась к первой двери. В конце концов, замок, щелкнув, открылся, и Изабо, замирая от страха, повернула ручку. Через несколько минут она беззвучно проскользнула в дверь.
За ней оказалось караульное помещение — стены были увешаны оружием, а середину занимал грубый деревянный стол, заставленный пивными кружками. Должно быть, стражники находились неподалеку. Закрыв за собой дверь, Изабо двинулась через комнату. Она почти одолела расстояние до следующей двери, когда до нее донеслись голоса и хриплый хохот. Побледнев от ужаса, Изабо метнулась через комнату и нырнула за кучу дров, сваленных у очага. Там оказалось ровно столько места, чтобы можно было спрятаться, прежде чем великан Блайн вернулся в караулку вместе с двумя другими стражниками. Все трое были в черных кожаных штанах, фартуках и кожаных капюшонах, скрывавших лица. Изабо показалась, что она в жизни не видела ничего страшнее.
Три стражника налили себе пива и уселись за стол. Один из них вытащил кости и бросил их, выкрикнув:
— Цветы!
Следующие три часа Изабо не раз казалось что сейчас она сойдет с ума от ужаса. Только один раз все трое покинули комнату, но не успела Изабо выбраться из-за дров, великан вернулся с подносом, на котором лежали куски холодного мяса и хлеба. Ее сердце стучало так громко, что ей показалось чудом, что стражник ничего не слышит.
Стражников, похоже, больше всего интересовали пиво и лошади. Время от времени в разговоре проскальзывали непристойные намеки, сопровождавшиеся громким хохотом. Они долго обсуждали Лазаря, жеребец был энгарарских кровей — за таких лошадей богачи отваливают целые состояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59