Спрятав оставшиеся ножи, он выхватил из мешка меч-посох. Лезвие вышло из ножен с приглушенным лязгом, в ответ, на который в сторону убийцы вылетело еще несколько каленых болтов. Блик мертвенного света луны проскочил по лезвию.
— Давай! — Шепнул кто-то спереди.
На другом конце коридора вспыхнули факелы, рваными всполохами высветив стены и нападавших. Их было трое. Вернее, осталось трое. Четвертый распростерся на полу. Из-под грузного тела текла маслянистая густая кровь. В свете факелов она казалась черной.
— Вот он! — Завопил ближайший, поднимая лук.
Северьян не дал ему шанса. Хищным прыжком, будто дикая кошка, он преодолел разделяющее их расстояние. Лицо охотника исказила гримаса отчаяния. Он еще не знал, что бывает, когда в одном человеке совмещена сила русича и прыть степняка, и попытался выхватить из ножен короткий меч, но не успел. Росчерк прямого лезвия, и голова несчастного, точно кочан капусты, слетела с плеч. Фонтаном хлынула кровь из разорванных артерий. Двое оставшихся на миг остановились, не веря своим глазам. Их замешательство длилось не долго. Через несколько секунд оба вцепились в луки, вставляя новые стрелы. Это было их ошибкой. Меч Северьяна взвился дважды. Один из охотников лишился правой руки, у второго наискось был распорот живот. Из него пузырясь, вывалились сизые, в кровавых разводах кишки. Тот с ужасом и удивлением смотрел на собственное брюхо, неумелыми непослушными руками пытаясь запихнуть внутренности обратно. Северьян прекратил его мучения одним ударом. Череп охотника разлетелся, как спелый орех. Знакомый запах ржавчины расползался по коридору. Так пахла свежая кровь.
Второго нападавшего сразил шок. Он непонимающе щупал обрубленное плечо, из которого фонтаном хлестала кровь и, похоже, никак не мог сообразить, куда же девалась рука. Через несколько секунд он упал, обессилевший от потери крови. Факел выскользнул из его руки и упал в кровавую лужу. Зашипел, затухая. Помещение снова погрузилось во тьму.
Северьян вытер клинок о штанину убитого. Кажется, охотников за головами больше не будет. Убийца с интересом обшарил карманы нападавших, но не обнаружил ничего интересного, кроме, разве что короткого загнутого кинжала, определенно иноземного. Да и нападавшие не сильно походили на Русичей. Все как один узкоглазые и плосколицые. Либо печенеги, либо хазары. Но чем им мог насолить Северьян? Хотя, может быть они всего лишь исполнители. Такие же наемники, как и он сам? Но действовали как беспомощные котята: неумело, глупо и бездарно. Они заслужили такой смерти.
Оставаться здесь дольше не имело смысла. Уже и небо посветлело. Скоро первые селяне появятся на улицах. Тогда скрыться будет сложнее. А трупы пусть убирают князь с Волхвом, и сами разбираются, откуда в тереме печенеги. Северьян выскользнул в открытую дверь, оказавшись в просторной светлице с огромными оконными проемами. Подтянувшись на руках, он без труда взобрался на выступающее бревно и выпрыгнул в окно. До земли было не так уж и мало. Убийца вовремя спохватился, кидая под ноги мешок, чем и спас себя от ушибов и увечий. Неудачно перекатился, поморщился. На улице было тихо и спокойно. Ни пьяных воплей, ни случайных шорохов и криков. Лишь слышалось размеренное уханье совы да свист теплого шершавого, как язык собаки, ветра. Северьян спокойно извлек одежу калики, неторопливо облачился в объемный, скрывающий фигуру наряд из мешковины. При себе он оставил лишь меч-посох, да найденный трофейный кинжал. Остальное добро закопал в землю, под широким вековым дубом, в кроне которого он прятался, охотясь на Князя. Негоже калике путешествовать с мешком за спиной. Его удел бродить по дорогам, питаться диким медом да акридами. Убийца криво усмехнулся, утрамбовывая землю. Вот и будет заначка на случай непредвиденный. Князь он князь и есть, кто знает, что ему еще взбредет в голову.
Больше Северьян в Киеве не задержался. Пройдя по сонным неуютным улочкам, да по городской ярмарке, он вышел к главным воротам. Стражники сидели расслабленные, всматривались в темноту, но свет масляных факелов не давал возможности разглядеть землю даже в десяти шагах от ворот. Стена приближалась быстро, убийца слился с ней воедино и дальше шел медленно осторожно, стараясь не попасть в обзор сторожевых башен. Стражи не видели Северьяна, просто смотрели за стены а не в недра города, так что выбраться не составило труда. Северьян змеей юркнул в чуть приоткрытые ворота и был таков.
Глава 6.
Багряное, распластавшееся комком первородного огня светило, медленно и неторопливо выплывало из-за горизонта. Серое небо, доселе суровое и хмурое, пересекли дикими зигзагами веселые полосы солнечного света. Казалось, что виднокрай охватил пожар, столь ярки и красивы были утренние всполохи. Повисев немного над сонным лесом, солнце поползло выше, меняя свой цвет от пурпурного к оранжевому, и чем выше оно поднималось, тем ярче и золотистее становились лучи.
Северьян долго брел по открытой степи, на виду у дозорных Князя и голодных ворон, кружащих повсеместно, пока, наконец, не вышел к березняку. Лес встретил его приветливым шебуршанием листвы, птичьим пением, суетностью мелких зверьков. Вот, соскочив с ели, проскочила белка, а неповоротливый грузный еж даже не потрудился уйти с дороги. Свернулся клубком, да так и остался лежать, напуганный. Северьян обошел его стороной. Увидев поворот, тотчас же свернул с вытоптанной повозками колеи и пошел по неширокой лесной тропинке, с удовольствием наблюдая за рождением нового дня. Лес, тихий и таинственный огласило веселое щебетание птиц, листья на деревьях свернувшиеся и пожухлые распрямлялись, наливаясь живительной силой, подставляясь под жаркие лучи восходящего солнца. До поры молчавший, березняк вмиг превратился в шумную веселую ярмарку. Чехарда птичьих пений переплеталась с постукиваниями дятла, шебуршаниями белок и зайцев. Хаос разнообразных звуков захватывал и веселил душу. Северьян с удивлением смотрел на творящееся вокруг, и в груди убийцы закипали дремавшие, неизвестные доселе чувства. Это не было похоже на привычную глазу степь. Все казалось таким живым, зовущим и чистым, что становилось похоже на сказку. И дорога казалась легкой и беспечной. Когда хотелось пить, Северьян набирал воды из мелких ручейков, журчащих повсеместно, куда не кинь взгляд. Голод легко утоляли дикие яблоки, которые хотя были кислыми, вырви глаз, но вполне годились в пищу. Пригодились и припасенные ножи. Вечером, когда на солнце уже скрылось за виднокраем, одним из них убийца без труда завалил крупного мясистого тетерева. Северьян обвалял его в мокром песке, набрал березовой коры и сухих веток, и щелчком пальца разжег огонь. Этим нехитрым заклятиям он обучился еще в детстве, которое он почти не помнил, но они помогали ему и по сей день. Когда костер начал истлевать, Северьян разбросал угли и извлек закалившийся шар. Легко расколол его надвое. Из трещины хлынул пахучий мясной сок. Запах был воистину одуряющим. Северьян отрезал припасенным ножом крупный кусок, и впился зубами в нежную мякоть, разбрызгивая жирные маслянистые капли. Мясо хоть и было несоленым, но, вкус его был куда лучше, чем у диких яблок. Северьян так увлекся трапезой, что даже не услышал шорох кустов позади.
— Доброго тебе здоровья, незнакомец, — раздалось из-за спины.
Северьян подскочил на месте, выронив кусок. Руки лихорадочно искали посох. А обладатель голоса между тем вышел вперед. Убийца сразу успокоился, но посох-меч все же придвинул поближе. Перед ним стоял согбенный старик. Борода его снежно-белая, доставала до груди, седые волосы локонами спадали на плечи. В руках старец сжимал длинный сучковатый посох, ничуть не похожий на подделку Северьяна.
— Похоже, зря я сюда забрел, — пробормотал он, пятясь, — просто увидел огонек впереди. Дай, думаю, загляну, авось не прогонят калику странствующего.
Северьян натянул капюшон, указал на затухающий костер.
— Присаживайся, странник. Угощайся, чем Род послал.
Старик довольно хмыкнул. Тут же уселся, и без лишних слов оторвал сочную ножку.
— Видать, Род тебя любит, мил человек, раз посылает такие угощения! — Пробормотал он сквозь зубы. — Род любит сильных.
— Да какой я сильный, — махнул рукой Северьян, — такой же странник, как и ты.
— Ага, а глухари тебе с неба падают, уже зажаренные.
Северьян дернулся. Рука его потянулась к посоху. Этот старик определенно не так прост, как кажется. А старец будто услышал его мысли.
— Не страшись, мил человек, тайны мне твои не нужны.
— Нет у меня ни каких тайн, — буркнул убийца в ответ.
Старик согласно закивал в ответ, вгрызаясь в мясо. А Северьян подозрительно прищурился. Зубы-то у старца не по старчески крепкие, да клыки торчат волчьи.
— Скажи мне, Старик, откуда ты взялся? — Медленно начал он. — Ведь не было тебя, и подкрался уж больно тихо.
А дед будто и не слышит его слов. Жует себе и жует.
— Погоди, незнакомец, дай насытиться, а потом и расспрашивай, — тихо сказал старик.
А от глухаря уже почти и ничего не осталось. Старик, как волк, набросился на угощение. Вот уже и последнее крылышко исчезло у него в глотке.
— Ну как, насытился?
— Еще нет!
Старик медленно поднялся. Согбенные плечи его распрямились, руки стали длиннее и шире. Это был уже не старик, великан, по сравнению с Северьяном. Убийца бросил короткий взгляд вперед, там в траве лежал замаскированный клинок. Северьян слышал от Белояна, что Киянский лес наполнен всякой нечистью. Но не думал, что так скоро придется столкнуться с ней воочию. А старик тихо зарычал. Он стоял и улыбался, обнажая длинные, звериные клыки.
— Кто ты?
Северьян уже стоял на ногах, напротив старца, держа в руке посох.
— Хозяин этих мест! Ты — моя добыча! — Проревел старик.
Слишком все было хорошо до поры до времени. Северьян понимал, что неспроста это. Но не ожидал столь скорой развязки. Вот уж богата Русь уродцами да монстрами. Взялся бы князь, да повывел всю нечисть из окрестных лесов. Так нет, теперь приходится еще и с нелюдями бороться. Какой уж там убийца-наемник, самый настоящий богатырь! Может опосля в дружину к Владимиру податься? Сразу сотником сделает…
— Уходи, старик. — Тихо сказал Северьян. — Кем бы ты ни был, но я не твоя добыча.
Лицо старца перекосила жуткая гримаса. Миг — и перед Северьяном стоял самый ощерившийся, тихо рычащий вурдалак. С волосатой морды стекала густая слюна, желтые злые глаза сочились желчью. Шерсть, серовато черная, лоснилась, блестела, лапы, широкие как поленья, венчали длинные, острые когти.
Меч выскользнул из ножен, как живой, и тут же запел, затрепетал в руке, вожделея свежей крови. Вурдалак бросился первым. Мелькнули длинные когти, Северьян увернулся. Лезвие, описав дугу, распороло монстру брюхо. Еще взмах — и туловище вурдалака развалилось надвое, истекая зеленой кровью. Запах гнили расползался в воздухе, Северьян поспешил прочь, вытирая меч о траву. Зелень, где ее коснулась вурдалачья кровь, скукожилась и засохла. Красота, столь привлекшая внимание убийцы, оказалась не более чем приманкой, как яркий цветок с крупными ядовитыми шипами. Все вокруг лишь ширма, прикрытие для грязи. — Решил Северьян. Одного урока ему хватило, чтобы больше не верить собственным чувствам.
Ночь он провел на дереве, крепко привязавшись к стволу припасенной веревкой, и двинулся в путь с первыми лучиками солнца. Вытоптанная тропинка то скрывалась в зарослях травы, то снова выползала, но уже дикая, неухоженная. Северьян сам выбрал этот путь. Можно было обойти лес, как это и делали сборщики дани, но двигаться в открытую, по степи было довольно опасно. Кто знает, вдруг князь изменил свое мнение и уже выслал вослед погоню? Эти владыки такие непредсказуемые. А здесь, в лесу, все-таки было тихо и спокойно. И если и стоило ждать опасности, так не от людей. Нечисть хоть и была злобной и неутомимой, но куда этим глупым тварям до людского коварства и подлости.
Вскоре березняк закончился. Его сменило темнолесье; хмурые вековые ели смотрели настороженно, пробираться через буреломы становилось все труднее. Раньше Северьян двигался легко и быстро, преодолевая огромные расстояния. Теперь путь стал тернистым, и движение замедлилось втрое. Ночью убийца набрел на медвежью берлогу. Косолапый спал, недовольно почесывая бок когтистой лапой, и не обращал на вторгнувшегося ни какого внимания. Северьян лишь полюбовался на хищника, от которого, говорят и появились люди, и двинулся дальше. Теперь он шел даже ночью, не оставляя времени для сна. Трое суток провел он на ногах, разбирая завалы и, преодолевая чащобы, пока, наконец, не выбрался из цепких объятий злого темного леса прямиком на чистую поляну. Это было так необычно, столь резко отличалась живое бескрайнее поле от черных чертогов темнолесья. Будто кто-то обрубил топором на две половинки, отделив столь непохожие части света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Давай! — Шепнул кто-то спереди.
На другом конце коридора вспыхнули факелы, рваными всполохами высветив стены и нападавших. Их было трое. Вернее, осталось трое. Четвертый распростерся на полу. Из-под грузного тела текла маслянистая густая кровь. В свете факелов она казалась черной.
— Вот он! — Завопил ближайший, поднимая лук.
Северьян не дал ему шанса. Хищным прыжком, будто дикая кошка, он преодолел разделяющее их расстояние. Лицо охотника исказила гримаса отчаяния. Он еще не знал, что бывает, когда в одном человеке совмещена сила русича и прыть степняка, и попытался выхватить из ножен короткий меч, но не успел. Росчерк прямого лезвия, и голова несчастного, точно кочан капусты, слетела с плеч. Фонтаном хлынула кровь из разорванных артерий. Двое оставшихся на миг остановились, не веря своим глазам. Их замешательство длилось не долго. Через несколько секунд оба вцепились в луки, вставляя новые стрелы. Это было их ошибкой. Меч Северьяна взвился дважды. Один из охотников лишился правой руки, у второго наискось был распорот живот. Из него пузырясь, вывалились сизые, в кровавых разводах кишки. Тот с ужасом и удивлением смотрел на собственное брюхо, неумелыми непослушными руками пытаясь запихнуть внутренности обратно. Северьян прекратил его мучения одним ударом. Череп охотника разлетелся, как спелый орех. Знакомый запах ржавчины расползался по коридору. Так пахла свежая кровь.
Второго нападавшего сразил шок. Он непонимающе щупал обрубленное плечо, из которого фонтаном хлестала кровь и, похоже, никак не мог сообразить, куда же девалась рука. Через несколько секунд он упал, обессилевший от потери крови. Факел выскользнул из его руки и упал в кровавую лужу. Зашипел, затухая. Помещение снова погрузилось во тьму.
Северьян вытер клинок о штанину убитого. Кажется, охотников за головами больше не будет. Убийца с интересом обшарил карманы нападавших, но не обнаружил ничего интересного, кроме, разве что короткого загнутого кинжала, определенно иноземного. Да и нападавшие не сильно походили на Русичей. Все как один узкоглазые и плосколицые. Либо печенеги, либо хазары. Но чем им мог насолить Северьян? Хотя, может быть они всего лишь исполнители. Такие же наемники, как и он сам? Но действовали как беспомощные котята: неумело, глупо и бездарно. Они заслужили такой смерти.
Оставаться здесь дольше не имело смысла. Уже и небо посветлело. Скоро первые селяне появятся на улицах. Тогда скрыться будет сложнее. А трупы пусть убирают князь с Волхвом, и сами разбираются, откуда в тереме печенеги. Северьян выскользнул в открытую дверь, оказавшись в просторной светлице с огромными оконными проемами. Подтянувшись на руках, он без труда взобрался на выступающее бревно и выпрыгнул в окно. До земли было не так уж и мало. Убийца вовремя спохватился, кидая под ноги мешок, чем и спас себя от ушибов и увечий. Неудачно перекатился, поморщился. На улице было тихо и спокойно. Ни пьяных воплей, ни случайных шорохов и криков. Лишь слышалось размеренное уханье совы да свист теплого шершавого, как язык собаки, ветра. Северьян спокойно извлек одежу калики, неторопливо облачился в объемный, скрывающий фигуру наряд из мешковины. При себе он оставил лишь меч-посох, да найденный трофейный кинжал. Остальное добро закопал в землю, под широким вековым дубом, в кроне которого он прятался, охотясь на Князя. Негоже калике путешествовать с мешком за спиной. Его удел бродить по дорогам, питаться диким медом да акридами. Убийца криво усмехнулся, утрамбовывая землю. Вот и будет заначка на случай непредвиденный. Князь он князь и есть, кто знает, что ему еще взбредет в голову.
Больше Северьян в Киеве не задержался. Пройдя по сонным неуютным улочкам, да по городской ярмарке, он вышел к главным воротам. Стражники сидели расслабленные, всматривались в темноту, но свет масляных факелов не давал возможности разглядеть землю даже в десяти шагах от ворот. Стена приближалась быстро, убийца слился с ней воедино и дальше шел медленно осторожно, стараясь не попасть в обзор сторожевых башен. Стражи не видели Северьяна, просто смотрели за стены а не в недра города, так что выбраться не составило труда. Северьян змеей юркнул в чуть приоткрытые ворота и был таков.
Глава 6.
Багряное, распластавшееся комком первородного огня светило, медленно и неторопливо выплывало из-за горизонта. Серое небо, доселе суровое и хмурое, пересекли дикими зигзагами веселые полосы солнечного света. Казалось, что виднокрай охватил пожар, столь ярки и красивы были утренние всполохи. Повисев немного над сонным лесом, солнце поползло выше, меняя свой цвет от пурпурного к оранжевому, и чем выше оно поднималось, тем ярче и золотистее становились лучи.
Северьян долго брел по открытой степи, на виду у дозорных Князя и голодных ворон, кружащих повсеместно, пока, наконец, не вышел к березняку. Лес встретил его приветливым шебуршанием листвы, птичьим пением, суетностью мелких зверьков. Вот, соскочив с ели, проскочила белка, а неповоротливый грузный еж даже не потрудился уйти с дороги. Свернулся клубком, да так и остался лежать, напуганный. Северьян обошел его стороной. Увидев поворот, тотчас же свернул с вытоптанной повозками колеи и пошел по неширокой лесной тропинке, с удовольствием наблюдая за рождением нового дня. Лес, тихий и таинственный огласило веселое щебетание птиц, листья на деревьях свернувшиеся и пожухлые распрямлялись, наливаясь живительной силой, подставляясь под жаркие лучи восходящего солнца. До поры молчавший, березняк вмиг превратился в шумную веселую ярмарку. Чехарда птичьих пений переплеталась с постукиваниями дятла, шебуршаниями белок и зайцев. Хаос разнообразных звуков захватывал и веселил душу. Северьян с удивлением смотрел на творящееся вокруг, и в груди убийцы закипали дремавшие, неизвестные доселе чувства. Это не было похоже на привычную глазу степь. Все казалось таким живым, зовущим и чистым, что становилось похоже на сказку. И дорога казалась легкой и беспечной. Когда хотелось пить, Северьян набирал воды из мелких ручейков, журчащих повсеместно, куда не кинь взгляд. Голод легко утоляли дикие яблоки, которые хотя были кислыми, вырви глаз, но вполне годились в пищу. Пригодились и припасенные ножи. Вечером, когда на солнце уже скрылось за виднокраем, одним из них убийца без труда завалил крупного мясистого тетерева. Северьян обвалял его в мокром песке, набрал березовой коры и сухих веток, и щелчком пальца разжег огонь. Этим нехитрым заклятиям он обучился еще в детстве, которое он почти не помнил, но они помогали ему и по сей день. Когда костер начал истлевать, Северьян разбросал угли и извлек закалившийся шар. Легко расколол его надвое. Из трещины хлынул пахучий мясной сок. Запах был воистину одуряющим. Северьян отрезал припасенным ножом крупный кусок, и впился зубами в нежную мякоть, разбрызгивая жирные маслянистые капли. Мясо хоть и было несоленым, но, вкус его был куда лучше, чем у диких яблок. Северьян так увлекся трапезой, что даже не услышал шорох кустов позади.
— Доброго тебе здоровья, незнакомец, — раздалось из-за спины.
Северьян подскочил на месте, выронив кусок. Руки лихорадочно искали посох. А обладатель голоса между тем вышел вперед. Убийца сразу успокоился, но посох-меч все же придвинул поближе. Перед ним стоял согбенный старик. Борода его снежно-белая, доставала до груди, седые волосы локонами спадали на плечи. В руках старец сжимал длинный сучковатый посох, ничуть не похожий на подделку Северьяна.
— Похоже, зря я сюда забрел, — пробормотал он, пятясь, — просто увидел огонек впереди. Дай, думаю, загляну, авось не прогонят калику странствующего.
Северьян натянул капюшон, указал на затухающий костер.
— Присаживайся, странник. Угощайся, чем Род послал.
Старик довольно хмыкнул. Тут же уселся, и без лишних слов оторвал сочную ножку.
— Видать, Род тебя любит, мил человек, раз посылает такие угощения! — Пробормотал он сквозь зубы. — Род любит сильных.
— Да какой я сильный, — махнул рукой Северьян, — такой же странник, как и ты.
— Ага, а глухари тебе с неба падают, уже зажаренные.
Северьян дернулся. Рука его потянулась к посоху. Этот старик определенно не так прост, как кажется. А старец будто услышал его мысли.
— Не страшись, мил человек, тайны мне твои не нужны.
— Нет у меня ни каких тайн, — буркнул убийца в ответ.
Старик согласно закивал в ответ, вгрызаясь в мясо. А Северьян подозрительно прищурился. Зубы-то у старца не по старчески крепкие, да клыки торчат волчьи.
— Скажи мне, Старик, откуда ты взялся? — Медленно начал он. — Ведь не было тебя, и подкрался уж больно тихо.
А дед будто и не слышит его слов. Жует себе и жует.
— Погоди, незнакомец, дай насытиться, а потом и расспрашивай, — тихо сказал старик.
А от глухаря уже почти и ничего не осталось. Старик, как волк, набросился на угощение. Вот уже и последнее крылышко исчезло у него в глотке.
— Ну как, насытился?
— Еще нет!
Старик медленно поднялся. Согбенные плечи его распрямились, руки стали длиннее и шире. Это был уже не старик, великан, по сравнению с Северьяном. Убийца бросил короткий взгляд вперед, там в траве лежал замаскированный клинок. Северьян слышал от Белояна, что Киянский лес наполнен всякой нечистью. Но не думал, что так скоро придется столкнуться с ней воочию. А старик тихо зарычал. Он стоял и улыбался, обнажая длинные, звериные клыки.
— Кто ты?
Северьян уже стоял на ногах, напротив старца, держа в руке посох.
— Хозяин этих мест! Ты — моя добыча! — Проревел старик.
Слишком все было хорошо до поры до времени. Северьян понимал, что неспроста это. Но не ожидал столь скорой развязки. Вот уж богата Русь уродцами да монстрами. Взялся бы князь, да повывел всю нечисть из окрестных лесов. Так нет, теперь приходится еще и с нелюдями бороться. Какой уж там убийца-наемник, самый настоящий богатырь! Может опосля в дружину к Владимиру податься? Сразу сотником сделает…
— Уходи, старик. — Тихо сказал Северьян. — Кем бы ты ни был, но я не твоя добыча.
Лицо старца перекосила жуткая гримаса. Миг — и перед Северьяном стоял самый ощерившийся, тихо рычащий вурдалак. С волосатой морды стекала густая слюна, желтые злые глаза сочились желчью. Шерсть, серовато черная, лоснилась, блестела, лапы, широкие как поленья, венчали длинные, острые когти.
Меч выскользнул из ножен, как живой, и тут же запел, затрепетал в руке, вожделея свежей крови. Вурдалак бросился первым. Мелькнули длинные когти, Северьян увернулся. Лезвие, описав дугу, распороло монстру брюхо. Еще взмах — и туловище вурдалака развалилось надвое, истекая зеленой кровью. Запах гнили расползался в воздухе, Северьян поспешил прочь, вытирая меч о траву. Зелень, где ее коснулась вурдалачья кровь, скукожилась и засохла. Красота, столь привлекшая внимание убийцы, оказалась не более чем приманкой, как яркий цветок с крупными ядовитыми шипами. Все вокруг лишь ширма, прикрытие для грязи. — Решил Северьян. Одного урока ему хватило, чтобы больше не верить собственным чувствам.
Ночь он провел на дереве, крепко привязавшись к стволу припасенной веревкой, и двинулся в путь с первыми лучиками солнца. Вытоптанная тропинка то скрывалась в зарослях травы, то снова выползала, но уже дикая, неухоженная. Северьян сам выбрал этот путь. Можно было обойти лес, как это и делали сборщики дани, но двигаться в открытую, по степи было довольно опасно. Кто знает, вдруг князь изменил свое мнение и уже выслал вослед погоню? Эти владыки такие непредсказуемые. А здесь, в лесу, все-таки было тихо и спокойно. И если и стоило ждать опасности, так не от людей. Нечисть хоть и была злобной и неутомимой, но куда этим глупым тварям до людского коварства и подлости.
Вскоре березняк закончился. Его сменило темнолесье; хмурые вековые ели смотрели настороженно, пробираться через буреломы становилось все труднее. Раньше Северьян двигался легко и быстро, преодолевая огромные расстояния. Теперь путь стал тернистым, и движение замедлилось втрое. Ночью убийца набрел на медвежью берлогу. Косолапый спал, недовольно почесывая бок когтистой лапой, и не обращал на вторгнувшегося ни какого внимания. Северьян лишь полюбовался на хищника, от которого, говорят и появились люди, и двинулся дальше. Теперь он шел даже ночью, не оставляя времени для сна. Трое суток провел он на ногах, разбирая завалы и, преодолевая чащобы, пока, наконец, не выбрался из цепких объятий злого темного леса прямиком на чистую поляну. Это было так необычно, столь резко отличалась живое бескрайнее поле от черных чертогов темнолесья. Будто кто-то обрубил топором на две половинки, отделив столь непохожие части света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60