Дальше в тишине раздался неслышный голос Данис:
— Они сказали, что он убит.
Криспин вздохнул. Он чувствовал, как бьется его сердце, все еще слишком быстро. Посмотрел на Ширин, стройную, грациозную, испуганную. И сказал:
— Я подозревал… что это правда.
«Но Охотница пустит стрелу — и тогда Он умрет». Он испытывал горе, более сильное, чем ожидал. Она прикусила губу.
— Эта птица, которую почувствовала Данис… Она сказала, что это… злое существо. Нет оснований, в самом деле, чтобы не рассказать ей об этом. Ей можно. Она здесь, с ним, в полумире. Ее отец ввел в него их обоих.
— Она принадлежала Лекану Далейну. Который сегодня убежал из тюрьмы и прибыл сюда.
Ширин внезапно села на ближайшую скамью. Она все еще обнимала себя руками. Она была очень бледна.
— Слепой? Обгоревший? Он покинул остров? ; — Очевидно, ему помогли.
— Кто?
Криспин еще раз вздохнул:
— Ширин, дорогая моя. Если твои вести верны и Валерий мертв, то обо мне будут задавать вопросы. Из-за того, где я находился сегодня утром. Тебе лучше не знать. Можешь сказать, что ты не знаешь. Что я отказался тебе рассказывать.
Выражение ее лица изменилось.
— Ты был на том острове? О Джад! Криспин, они… ты ведь не собираешься делать глупости, правда?
Ему удалось слабо улыбнуться:
— Для разнообразия, ты хочешь сказать? Она энергично затрясла головой:
— Не надо шутить. Не надо! Если Далейны убили Валерия, они… — Он увидел, что ей пришла в голову другая мысль. — Где Аликсана? Если они убили Валерия…
Она оставила эту мысль в воздухе, и там она растаяла. Мужчины и женщины живут и умирают. Он не знал, что сказать. Что он может сказать. Плащ, сброшенный на каменистый берег. Они его найдут. Возможно, уже нашли. «Неужели прекрасная дева с волосами, как спелая нива, никогда больше в поле не выйдет?»
— Тебе лучше остаться у меня до утра, — наконец сказал он. — На улицах опасно. Тебе не следовало выходить, ты знаешь.
Она кивнула.
— Знаю. — И через секунду спросила: — У тебя есть вино?
Потрясающе умная женщина. Он отдал распоряжение слуге принести вина, воды и еды. Евнухи прислуживали у него в доме. Они были очень хорошими слугами. На вечерних улицах дрались. Солдаты собирали сенаторов и сопровождали их в Палату Сената, потом возвращались на улицы, чтобы поддерживать порядок в это опасное время. Вскоре после наступления темноты они его установили и приступили к выполнению следующей задачи.
Когда раздался громкий стук в дверь, Криспин его уже ждал. Он покинул Ширин ровно на столько времени, сколько нужно, чтобы помыться и переодеться. На нем все еще была та потрепанная туника, которую он надел на работу и в которой плавал на остров. Он надел лучшую тунику и штаны с кожаным поясом, не совсем понимая, почему так поступает. Он сам пошел открывать, кивком приказав слуге отойти в сторону. Распахнул дверь, и его на мгновение ослепило пламя факелов.
— Приложить тебя шлемом? — спросил с порога Карулл.
Воспоминания. Облегчение. А потом мимолетная грусть: здесь так безнадежно пересекалась преданность разным людям. Он и со своей собственной не мог разобраться. Он понимал, что Карулл, наверное, сам попросился руководить этим визитом в его дом. Интересно, кто дал ему это разрешение? И где сейчас Стилиана?
— Твоя жена, — спокойно ответил он, — наверное, огорчится, если ты это сделаешь. В прошлый раз она огорчилась, помнишь?
— Поверь мне, я помню. — Карулл вошел в дом. Он что-то сказал своим людям, и они остались ждать на пороге. — Мы проводим обыски во всем городе. В каждом доме, не только в твоем.
— Вот как! А почему мой выделен особо?
— Потому что ты был сегодня утром с ним… с Аликсаной.
Криспин посмотрел на друга. Увидел тревогу в глазах гиганта и еще кое-что — отчетливое возбуждение. Волнующие времена, самые волнующие, какие можно себе вообразить, а он сейчас — один из личных гвардейцев Леонта.
— Я был с императрицей. — Криспин подчеркнул это слово, сознавая, что ведет себя неправильно. — Она взяла меня с собой посмотреть на дельфинов, а потом на тюремный остров. Мы видели Леконта Далейна утром, а когда вернулись назад, после того, как поели в другом месте, его уже не было. Двое дежурных охранников оказались убитыми. Императрица уплыла оттуда с одним солдатом. Она не вернулась на корабль. Все это уже должно быть известно во дворце. Что случилось, Карулл?
— Дельфинов? — спросил тот, словно больше ничего не слышал.
— Дельфинов. Для мозаики.
— Это ересь. Они запрещены.
— Ее за это сожгут? — холодно спросил Криспин. Не смог сдержаться.
Он увидел, как блеснули глаза его друга.
— Не будь идиотом. Что случилось? — сказал Криспин. — Скажи мне.
Карулл шагнул мимо него в комнату, увидел там Ширин у очага. Захлопал глазами.
— Добрый вечер, солдат, — тихо сказала она. — Не видела тебя со дня твоей свадьбы. У тебя все в порядке? А у Касии?
— Я… да… э… да, у нас все хорошо. Спасибо. — Карулл заикался, ему впервые не хватило слов.
— Мне сказали, что сегодня был убит император, — сказала она, не давая ему опомниться. — Это правда? Скажи мне, что это не так.
Карулл заколебался, потом покачал головой.
— Хотел бы я это сказать. Его сожгли в туннеле между дворцами. Лекан Далейн, который действительно сбежал сегодня с острова. И Лисипп Кализиец, который был сослан, как вам известно, но тайно проскользнул обратно в Город.
— Больше никто?
— С ними были двое… Бдительных. — Карулл смутился.
— Значит, обширный заговор. Только эти четверо? — Лицо Ширин сохраняло простодушное выражение. — Теперь мы в безопасности? Я слышала, что Сенат собрался на заседание.
— Ты хорошо осведомлена, госпожа. Это правда. — И что? — спросил Криспин.
— Они объявили перерыв на ночь. Назначили преемником Леонта, и сегодня ночью его помажут на царство. Завтра утром об этом объявят, коронация его и новой императрицы состоится в катизме.
Снова эта интонация, волнение, которого этот человек не мог подавить. Карулл любил Леонта, и Криспин это знал. Стратиг даже пришел к нему на свадьбу, лично объявил о повышении, а потом взял в свою личную гвардию.
— А тем временем, — произнес Криспин, не пытаясь скрыть горечь, — все солдаты в Сарантии охотятся за прежней императрицей.
Карулл посмотрел на него.
— Прошу тебя, скажи мне, что ты не знаешь, где она, мой друг.
В груди у Криспина образовался тяжелый ком боли, подобный камню.
— Я не знаю, где она, мой друг. Они молча смотрели друг на друга.
— Она просит тебя быть осторожным. И справедливым. Криспину захотелось выругаться. Но он этого не сделал. Данис — или Ширин — права. Он махнул рукой.
— Обыщи дом, прикажи им обыскать.
Карулл откашлялся и кивнул. Криспин посмотрел на него и прибавил:
— И спасибо, что взялся за это сам. Тебе нужно, чтобы я явился куда-нибудь для допроса?
— Ну, это уж слишком! — возмущенно воскликнула Данис.
Карулл еще мгновение поколебался, потом покачал головой. Он вернулся в прихожую и открыл наружную дверь. Они слышали, как он отдает приказы. Вошли шесть человек. Двое поднялись наверх, остальные двинулись в задние комнаты на первом этаже.
Карулл вернулся в гостиную.
— Возможно, тебя допросят позже. У меня нет пока насчет этого приказа. Ты ездил на остров вместе с императрицей, видел Лекана, потом он исчез, а потом уехала она. Как?
— Я тебе уже сказал. С одним из Бдительных. Не знаю его имени. Я даже не знаю, уехала ли она. Она, возможно, все еще находится на острове, Карулл. Ее убьют, когда найдут, не так ли?
Его друг с трудом сглотнул. Он выглядел совершенно подавленным.
— Понятия не имею, — ответил он.
— Еще как имеешь, — резко сказала Ширин. — Просто ты в этом не виноват, хочешь ты сказать. И Леонт тоже, конечно. Он ни в чем не виноват.
— Я не… Я действительно считаю, что он не имел никакого отношения ко всему этому, — ответил могучий солдат.
Криспин посмотрел на него. Его самый близкий друг в этом городе. Честный и порядочный, как ему известно.
— Да, я думаю, он ничего об этом не знал.
— Бедняжка, беспомощный. Значит, это Стилиана, — фыркнула Ширин, все еще разъяренная. — Она — из оставшихся Далейнов. Один брат слепой и в заточении, второй — круглый дурак.
Криспин посмотрел на нее. Карулл тоже. Мужчины переглянулись. Криспин сказал:
— Дорогая, прошу тебя, оставь эту мысль в этой комнате. Ты меня недавно просила не быть глупцом. Позволь мне сказать тебе то же самое.
— Он прав, — мрачно согласился Карулл.
— Да сгноит вас обоих Джад! — в тишине воскликнула Данис, и Криспин услышал в голосе птицы боль, которую не могла выразить женщина.
— Нам всем сегодня грустно, — прибавил Карулл. — Нелегкое время.
— Грустно? Не смешите! Этот человек просто светится от восторга! — сказала Данис с яростью, прежде ей не свойственной.
Это была неправда или не совсем правда, но Криспин не мог сказать об этом вслух. Он посмотрел на Ширин и с опозданием понял при свете лампы, что она плачет.
— Вы загоните ее как какого-то зверя, — с горечью сказала она. — Вы все. Армия солдат будет охотиться за одной женщиной, чьего мужа только что убили и чья жизнь закончилась вместе с его жизнью. А что потом? Отошлете ее назад, в лачугу на Ипподроме? Заставите танцевать обнаженной ради забавы? Или вам приказано тихо убить ее, когда вы ее найдете? И избавить бедного добродетельного Леонта от подробностей?
Это говорит женщина, не актриса, понял наконец Криспин. Страх и неожиданной силы ярость при мысли о другой танцовщице, которая бросила вызов Городу и миру.
Но даже здесь было гораздо больше слоев смысла, потому что если Леонт не подозревал о происходящем, то Стилиана знала. Речь шла не о преследовании мужчинами беспомощной женщины. Речь шла также о двух воюющих женщинах, и только одна могла теперь остаться в живых.
— Я не знаю, что они сделают, — сказал Карулл, и даже Ширин, подняв лицо, не пряча слез, не могла не услышать в его голосе отчаяния.
Послышались шаги. Солдат появился в арочном проеме двери. Он доложил, что ни в доме, ни во внутреннем дворе никто не прячется. Другие прошли мимо него и снова вышли на улицу.
Карулл посмотрел на Криспина. Казалось, он хотел сказать еще что-то, но промолчал. Он повернулся к Ширин.
— Можем мы проводить вас домой, госпожа?
— Нет, — ответила она. Он сглотнул:
— Приказано всем оставаться в домах. На улицах много солдат… некоторые из них… не привыкли к городу. Будет безопаснее, если…
— Нет, — повторила она.
Карулл замолчал. Еще через секунду он поклонился ей и вышел.
Криспин проводил его к двери. Там Карулл остановился.
— Им… приказано найти ее сегодня ночью, как ты сказал. Подозреваю, что во время поисков возникнут неприятности.
Криспин кивнул. «Неприятности». Уклончивое слово придворного. Происходят перемены, пока проходит ночь и восходят луны. Но Карулл ни в чем не виноват.
— Я… понимаю. И благодарен тебе, что именно ты пришел ко мне. Храни тебя Джад.
— И тебя, друг мой. Не выходи из дома.
— Не выйду.
Он действительно имел такое намерение. Но разве можно предугадать, кто придет и застанет тебя врасплох?
Прошлой осенью, дома, это был императорский курьер, доставивший вызов из Сарантия. Сегодня ночью это было нечто иное. Но это опять был вызов, так как снова раздался стук в дверь, более тихий, вскоре после того, как ушли солдаты.
Криспин опять пошел открывать сам. На этот раз факелы не горели и вооруженных людей не было. Был человек, один, в плаще с капюшоном. Женщина, которая тяжело дышала после быстрого бега и от страха. Она спросила, как его зовут. Он ответил, не думая, отступил в сторону, она быстро вошла, бросив взгляд через плечо в темноту. Он закрыл дверь. У входа в комнату она молча протянула ему записку, потом пошарила в складках одежды и достала кольцо.
Он взял и то, и другое. Ее руки дрожали. Он узнал кольцо и почувствовал, как сильно стукнуло его сердце один раз.
Он забыл об еще одном человеке.
Криспин сломал печать на письме и развернул его. Оно содержало приказ, не просьбу, и отдал его человек, которому, как считал Криспин, он обязан повиноваться, какой бы горькой ни была растерянность, какие бы узы верности ни порвались в этот ужасный день и ночь. Он стоял и чувствовал, как его сердце снова забилось ровно.
Это также означало, что ему необходимо опять выйти из дома.
Ширин появилась в проеме двери.
— В чем дело? Он ей сказал. Не знал почему, но он ей сказал.
— Я тебя отвезу, — сказала она.
Он попытался отказаться. Пустая трата времени. У нее есть носилки и охрана, напомнила она. Ее знают, и эта известность ее охраняет. Она может мирно направляться домой с другом, даже если выходить на улицы запрещено. У него не хватило сил отказаться. Что она будет делать? Сидеть в доме, пока его не будет?
У Ширин были двухместные носилки. Криспин приказал позаботиться о посыльной, дать ей поесть и предоставить кровать для ночлега, если пожелает. Глаза женщины выдали ее облегчение: она явно ужасно боялась, что ей придется вернуться на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Они сказали, что он убит.
Криспин вздохнул. Он чувствовал, как бьется его сердце, все еще слишком быстро. Посмотрел на Ширин, стройную, грациозную, испуганную. И сказал:
— Я подозревал… что это правда.
«Но Охотница пустит стрелу — и тогда Он умрет». Он испытывал горе, более сильное, чем ожидал. Она прикусила губу.
— Эта птица, которую почувствовала Данис… Она сказала, что это… злое существо. Нет оснований, в самом деле, чтобы не рассказать ей об этом. Ей можно. Она здесь, с ним, в полумире. Ее отец ввел в него их обоих.
— Она принадлежала Лекану Далейну. Который сегодня убежал из тюрьмы и прибыл сюда.
Ширин внезапно села на ближайшую скамью. Она все еще обнимала себя руками. Она была очень бледна.
— Слепой? Обгоревший? Он покинул остров? ; — Очевидно, ему помогли.
— Кто?
Криспин еще раз вздохнул:
— Ширин, дорогая моя. Если твои вести верны и Валерий мертв, то обо мне будут задавать вопросы. Из-за того, где я находился сегодня утром. Тебе лучше не знать. Можешь сказать, что ты не знаешь. Что я отказался тебе рассказывать.
Выражение ее лица изменилось.
— Ты был на том острове? О Джад! Криспин, они… ты ведь не собираешься делать глупости, правда?
Ему удалось слабо улыбнуться:
— Для разнообразия, ты хочешь сказать? Она энергично затрясла головой:
— Не надо шутить. Не надо! Если Далейны убили Валерия, они… — Он увидел, что ей пришла в голову другая мысль. — Где Аликсана? Если они убили Валерия…
Она оставила эту мысль в воздухе, и там она растаяла. Мужчины и женщины живут и умирают. Он не знал, что сказать. Что он может сказать. Плащ, сброшенный на каменистый берег. Они его найдут. Возможно, уже нашли. «Неужели прекрасная дева с волосами, как спелая нива, никогда больше в поле не выйдет?»
— Тебе лучше остаться у меня до утра, — наконец сказал он. — На улицах опасно. Тебе не следовало выходить, ты знаешь.
Она кивнула.
— Знаю. — И через секунду спросила: — У тебя есть вино?
Потрясающе умная женщина. Он отдал распоряжение слуге принести вина, воды и еды. Евнухи прислуживали у него в доме. Они были очень хорошими слугами. На вечерних улицах дрались. Солдаты собирали сенаторов и сопровождали их в Палату Сената, потом возвращались на улицы, чтобы поддерживать порядок в это опасное время. Вскоре после наступления темноты они его установили и приступили к выполнению следующей задачи.
Когда раздался громкий стук в дверь, Криспин его уже ждал. Он покинул Ширин ровно на столько времени, сколько нужно, чтобы помыться и переодеться. На нем все еще была та потрепанная туника, которую он надел на работу и в которой плавал на остров. Он надел лучшую тунику и штаны с кожаным поясом, не совсем понимая, почему так поступает. Он сам пошел открывать, кивком приказав слуге отойти в сторону. Распахнул дверь, и его на мгновение ослепило пламя факелов.
— Приложить тебя шлемом? — спросил с порога Карулл.
Воспоминания. Облегчение. А потом мимолетная грусть: здесь так безнадежно пересекалась преданность разным людям. Он и со своей собственной не мог разобраться. Он понимал, что Карулл, наверное, сам попросился руководить этим визитом в его дом. Интересно, кто дал ему это разрешение? И где сейчас Стилиана?
— Твоя жена, — спокойно ответил он, — наверное, огорчится, если ты это сделаешь. В прошлый раз она огорчилась, помнишь?
— Поверь мне, я помню. — Карулл вошел в дом. Он что-то сказал своим людям, и они остались ждать на пороге. — Мы проводим обыски во всем городе. В каждом доме, не только в твоем.
— Вот как! А почему мой выделен особо?
— Потому что ты был сегодня утром с ним… с Аликсаной.
Криспин посмотрел на друга. Увидел тревогу в глазах гиганта и еще кое-что — отчетливое возбуждение. Волнующие времена, самые волнующие, какие можно себе вообразить, а он сейчас — один из личных гвардейцев Леонта.
— Я был с императрицей. — Криспин подчеркнул это слово, сознавая, что ведет себя неправильно. — Она взяла меня с собой посмотреть на дельфинов, а потом на тюремный остров. Мы видели Леконта Далейна утром, а когда вернулись назад, после того, как поели в другом месте, его уже не было. Двое дежурных охранников оказались убитыми. Императрица уплыла оттуда с одним солдатом. Она не вернулась на корабль. Все это уже должно быть известно во дворце. Что случилось, Карулл?
— Дельфинов? — спросил тот, словно больше ничего не слышал.
— Дельфинов. Для мозаики.
— Это ересь. Они запрещены.
— Ее за это сожгут? — холодно спросил Криспин. Не смог сдержаться.
Он увидел, как блеснули глаза его друга.
— Не будь идиотом. Что случилось? — сказал Криспин. — Скажи мне.
Карулл шагнул мимо него в комнату, увидел там Ширин у очага. Захлопал глазами.
— Добрый вечер, солдат, — тихо сказала она. — Не видела тебя со дня твоей свадьбы. У тебя все в порядке? А у Касии?
— Я… да… э… да, у нас все хорошо. Спасибо. — Карулл заикался, ему впервые не хватило слов.
— Мне сказали, что сегодня был убит император, — сказала она, не давая ему опомниться. — Это правда? Скажи мне, что это не так.
Карулл заколебался, потом покачал головой.
— Хотел бы я это сказать. Его сожгли в туннеле между дворцами. Лекан Далейн, который действительно сбежал сегодня с острова. И Лисипп Кализиец, который был сослан, как вам известно, но тайно проскользнул обратно в Город.
— Больше никто?
— С ними были двое… Бдительных. — Карулл смутился.
— Значит, обширный заговор. Только эти четверо? — Лицо Ширин сохраняло простодушное выражение. — Теперь мы в безопасности? Я слышала, что Сенат собрался на заседание.
— Ты хорошо осведомлена, госпожа. Это правда. — И что? — спросил Криспин.
— Они объявили перерыв на ночь. Назначили преемником Леонта, и сегодня ночью его помажут на царство. Завтра утром об этом объявят, коронация его и новой императрицы состоится в катизме.
Снова эта интонация, волнение, которого этот человек не мог подавить. Карулл любил Леонта, и Криспин это знал. Стратиг даже пришел к нему на свадьбу, лично объявил о повышении, а потом взял в свою личную гвардию.
— А тем временем, — произнес Криспин, не пытаясь скрыть горечь, — все солдаты в Сарантии охотятся за прежней императрицей.
Карулл посмотрел на него.
— Прошу тебя, скажи мне, что ты не знаешь, где она, мой друг.
В груди у Криспина образовался тяжелый ком боли, подобный камню.
— Я не знаю, где она, мой друг. Они молча смотрели друг на друга.
— Она просит тебя быть осторожным. И справедливым. Криспину захотелось выругаться. Но он этого не сделал. Данис — или Ширин — права. Он махнул рукой.
— Обыщи дом, прикажи им обыскать.
Карулл откашлялся и кивнул. Криспин посмотрел на него и прибавил:
— И спасибо, что взялся за это сам. Тебе нужно, чтобы я явился куда-нибудь для допроса?
— Ну, это уж слишком! — возмущенно воскликнула Данис.
Карулл еще мгновение поколебался, потом покачал головой. Он вернулся в прихожую и открыл наружную дверь. Они слышали, как он отдает приказы. Вошли шесть человек. Двое поднялись наверх, остальные двинулись в задние комнаты на первом этаже.
Карулл вернулся в гостиную.
— Возможно, тебя допросят позже. У меня нет пока насчет этого приказа. Ты ездил на остров вместе с императрицей, видел Лекана, потом он исчез, а потом уехала она. Как?
— Я тебе уже сказал. С одним из Бдительных. Не знаю его имени. Я даже не знаю, уехала ли она. Она, возможно, все еще находится на острове, Карулл. Ее убьют, когда найдут, не так ли?
Его друг с трудом сглотнул. Он выглядел совершенно подавленным.
— Понятия не имею, — ответил он.
— Еще как имеешь, — резко сказала Ширин. — Просто ты в этом не виноват, хочешь ты сказать. И Леонт тоже, конечно. Он ни в чем не виноват.
— Я не… Я действительно считаю, что он не имел никакого отношения ко всему этому, — ответил могучий солдат.
Криспин посмотрел на него. Его самый близкий друг в этом городе. Честный и порядочный, как ему известно.
— Да, я думаю, он ничего об этом не знал.
— Бедняжка, беспомощный. Значит, это Стилиана, — фыркнула Ширин, все еще разъяренная. — Она — из оставшихся Далейнов. Один брат слепой и в заточении, второй — круглый дурак.
Криспин посмотрел на нее. Карулл тоже. Мужчины переглянулись. Криспин сказал:
— Дорогая, прошу тебя, оставь эту мысль в этой комнате. Ты меня недавно просила не быть глупцом. Позволь мне сказать тебе то же самое.
— Он прав, — мрачно согласился Карулл.
— Да сгноит вас обоих Джад! — в тишине воскликнула Данис, и Криспин услышал в голосе птицы боль, которую не могла выразить женщина.
— Нам всем сегодня грустно, — прибавил Карулл. — Нелегкое время.
— Грустно? Не смешите! Этот человек просто светится от восторга! — сказала Данис с яростью, прежде ей не свойственной.
Это была неправда или не совсем правда, но Криспин не мог сказать об этом вслух. Он посмотрел на Ширин и с опозданием понял при свете лампы, что она плачет.
— Вы загоните ее как какого-то зверя, — с горечью сказала она. — Вы все. Армия солдат будет охотиться за одной женщиной, чьего мужа только что убили и чья жизнь закончилась вместе с его жизнью. А что потом? Отошлете ее назад, в лачугу на Ипподроме? Заставите танцевать обнаженной ради забавы? Или вам приказано тихо убить ее, когда вы ее найдете? И избавить бедного добродетельного Леонта от подробностей?
Это говорит женщина, не актриса, понял наконец Криспин. Страх и неожиданной силы ярость при мысли о другой танцовщице, которая бросила вызов Городу и миру.
Но даже здесь было гораздо больше слоев смысла, потому что если Леонт не подозревал о происходящем, то Стилиана знала. Речь шла не о преследовании мужчинами беспомощной женщины. Речь шла также о двух воюющих женщинах, и только одна могла теперь остаться в живых.
— Я не знаю, что они сделают, — сказал Карулл, и даже Ширин, подняв лицо, не пряча слез, не могла не услышать в его голосе отчаяния.
Послышались шаги. Солдат появился в арочном проеме двери. Он доложил, что ни в доме, ни во внутреннем дворе никто не прячется. Другие прошли мимо него и снова вышли на улицу.
Карулл посмотрел на Криспина. Казалось, он хотел сказать еще что-то, но промолчал. Он повернулся к Ширин.
— Можем мы проводить вас домой, госпожа?
— Нет, — ответила она. Он сглотнул:
— Приказано всем оставаться в домах. На улицах много солдат… некоторые из них… не привыкли к городу. Будет безопаснее, если…
— Нет, — повторила она.
Карулл замолчал. Еще через секунду он поклонился ей и вышел.
Криспин проводил его к двери. Там Карулл остановился.
— Им… приказано найти ее сегодня ночью, как ты сказал. Подозреваю, что во время поисков возникнут неприятности.
Криспин кивнул. «Неприятности». Уклончивое слово придворного. Происходят перемены, пока проходит ночь и восходят луны. Но Карулл ни в чем не виноват.
— Я… понимаю. И благодарен тебе, что именно ты пришел ко мне. Храни тебя Джад.
— И тебя, друг мой. Не выходи из дома.
— Не выйду.
Он действительно имел такое намерение. Но разве можно предугадать, кто придет и застанет тебя врасплох?
Прошлой осенью, дома, это был императорский курьер, доставивший вызов из Сарантия. Сегодня ночью это было нечто иное. Но это опять был вызов, так как снова раздался стук в дверь, более тихий, вскоре после того, как ушли солдаты.
Криспин опять пошел открывать сам. На этот раз факелы не горели и вооруженных людей не было. Был человек, один, в плаще с капюшоном. Женщина, которая тяжело дышала после быстрого бега и от страха. Она спросила, как его зовут. Он ответил, не думая, отступил в сторону, она быстро вошла, бросив взгляд через плечо в темноту. Он закрыл дверь. У входа в комнату она молча протянула ему записку, потом пошарила в складках одежды и достала кольцо.
Он взял и то, и другое. Ее руки дрожали. Он узнал кольцо и почувствовал, как сильно стукнуло его сердце один раз.
Он забыл об еще одном человеке.
Криспин сломал печать на письме и развернул его. Оно содержало приказ, не просьбу, и отдал его человек, которому, как считал Криспин, он обязан повиноваться, какой бы горькой ни была растерянность, какие бы узы верности ни порвались в этот ужасный день и ночь. Он стоял и чувствовал, как его сердце снова забилось ровно.
Это также означало, что ему необходимо опять выйти из дома.
Ширин появилась в проеме двери.
— В чем дело? Он ей сказал. Не знал почему, но он ей сказал.
— Я тебя отвезу, — сказала она.
Он попытался отказаться. Пустая трата времени. У нее есть носилки и охрана, напомнила она. Ее знают, и эта известность ее охраняет. Она может мирно направляться домой с другом, даже если выходить на улицы запрещено. У него не хватило сил отказаться. Что она будет делать? Сидеть в доме, пока его не будет?
У Ширин были двухместные носилки. Криспин приказал позаботиться о посыльной, дать ей поесть и предоставить кровать для ночлега, если пожелает. Глаза женщины выдали ее облегчение: она явно ужасно боялась, что ей придется вернуться на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82