Так получается, если следовать логическим размышлениям. Игнат гордо приосанился. А я непрост, оказывается.
Он раскрыл рот, чтобы продолжить беседу. Под ноги подвернулось что-то твердое, Игнат полетел вперед, растопырив руки. Едва не расквасил нос о ближайшее дерево. Он ругался едва слышно и стал отряхиваться, поэтому не заметил, как на бесстрастном лице Егора мелькнула улыбка.
Через час ходьбы по лесу они вышли к дороге. Высокая насыпь с ровным асфальтовым полотном. Бесконечная и пустынная в одном направлении и такая же бесконечная и пустынная в другом.
— И часто здесь кто-нибудь ездит? — спросил Игнат.
— Бывает иногда! — ответил Егор. Он посмотрел налево, потом направо, словно выбирая путь.
— И что же мы станем делать? Сидеть и ждать?
— Зачем ждать? — Егор повернул налево и зашагал по асфальту быстрым, экономным шагом.
— Эй, погоди! — Игнат догнал его, пристроился рядом. — Ты намерен пешком достичь Хлынова?
— Нет, пешком мы будем добираться слишком долго, — проговорил Егор. — Через полчаса нас догонит машина. На ней мы и поедем.
Игнат недоверчиво обернулся. Позади ровная серая полоса, тянущаяся до самого горизонта. Ни одной живой души не видно. Только орет где-то в лесу неизвестная птица. Откуда Егор знает, когда появится машина? И уж тем более — что она остановится и повезет их в Хлынов?
— Тогда почему мы идем в том направлении? — спросил он. — Почему бы нам не идти в обратном — тогда машина нас догонит не через полчаса, а минут через пятнадцать-двадцать?
Лоб Егора наморщился — ага, значит, и тебя можно пробрать! Егор даже остановился.
— Любопытная мысль, — проговорил он. — Это помогло бы нам сэкономить...
Он задвигал бровями, соображая. Игнат смотрел на него с удивлением и восторгом. Во дает человек: такие грандиозные силы в нем — и такая мелочность!
— Хотя нет, наша теперешняя остановка — кстати, по твоей вине — уже съела возможную прибыль времени. — Егор невозмутимо двинулся дальше.
— Тьфу ты! — махнул рукой Игнат.
Как обещал Егор, через полчаса на горизонте появилась точка. Она быстро приближалась, разрасталась в размерах и вскоре превратилась в зеленую “девятку”. Егор шагал по-прежнему невозмутимо, Игнат то и дело оглядывался. “Девятка” все ближе и ближе, а Егор ноль внимания.
— Проедет же! — воскликнул он. — Нужно как-то сигнализировать, что мы хотим ехать!
— Не проедет, — удостоил его ответом Егор. Он продолжал шествие по дороге.
“Девятка” совсем рядом. Игнат крикнул что-то и бросился на дорогу, поднимая руку. “Девятка” пронеслась рядом, не сбавляя скорости.
— Ну вот! Я же говорил! — воскликнул Игнат.
Визг тормозов, “девятка” замерла в десяти шагах впереди. Не сбавляя шага, как ни в чем не бывало Егор шел к ней.
— Вот черт! Рост дает интересные способы голосования на дорогах. — Игнат кинулся догонять Егора. А то, чего доброго, оставит его одного. В конце концов, болтовня не такой уж и великий порок.
Даже не перекинувшись словом с водителем, Егор сел на переднее сиденье. Игнат поспешно залез на заднее. Егор глянул на шофера, и машина послушно тронулась. Они не произнесли ни слова.
— Здравствуйте, — попытался исправить положение Игнат. Он всунулся вперед и посмотрел на водителя. Обычный мужичок лет сорока. Маленький и загорелый. Наверняка везет какой-нибудь хлам на продажу.
— Погорелов Игорь Константинович, — проговорил Егор. — Едет из Перми в Хлынов, был у тещи в гостях. Отвозил жену в гости, сейчас возвращается, преисполненный наполеоновских планов на те две недели, которые проведет без оной. Газету “Из рук в руки” с объявлениями “Досуг” купил еще при ней, якобы для поиска нового карбюратора.
— Ничего себе! — Игнат глянул на невозмутимого Егора, потом на мужичка. Тот по-прежнему молча крутил баранку и смотрел только на дорогу.
— Эй, мужик! Игорь, да? Ты чего, немой?
— Он не немой. Просто он нас не видит, — пояснил Егор.
— Что?! Ты хочешь сказать, что мы просто воспользовались им как...
— Нет! Это я воспользовался им как куклой. А ты тут ни при чем. Так что можешь не мучиться совестью, которая у тебя странным образом есть.
Игнат возмущенно запыхтел. Во-первых, возмутили эти странные намеки относительно совести. Во-вторых, как-то неправильно все было с мужиком.
— Это неправильно! — сказал он.
— Что же тут неправильного?
Егор снизошел до него и повернулся. Чем дольше он говорил с Игнатом, тем больше человеческих черт возвращалось в его облик. Лицо уже не такое неподвижное, на разговор реагирует более оживленно.
— Мы с комфортом доберемся до Хлынова — раз! — начал загибать Егор пальцы. — Соблюдем конспирацию — два! Спасем мир от Властелина — три! Что тут плохого?
— Это как-то... — растерялся Игнат, — не по-человечески, что ли.
Егор вздрогнул. Он отвернулся от Игната и уставился на дорогу. Игнат удивленно глядел на него: что я такого сказал? На секунду показалось, что Егор обиделся. Обиделся и теперь сидит и дуется на него. Хотя это тоже игра воображения. Как может обидеться суперчеловек?!
Резкое торможение бросило Игната вперед, он едва не ударился лбом о скоростной рычаг.
— Ты чего? — прокричал он мужику.
— Выходим! — резко скомандовал Егор.
— Что случилось?! — тревожно спросил Игнат.
— Выходи, говорю!
Игнат поспешно выскочил из машины, словно в ней была бомба.
— Ты что-то почувствовал, да?! — Он повернулся к Егору. Лицо того было нахмурено, глаза упрямо блестели.
Егор захлопнул дверцу машины, постоял несколько мгновений рядом.
— Что случилось? В туалет, что ли, захотел?
Не отвечая, Егор вновь открыл дверцу и сказал:
— Мужик, до Хлынова подбросишь?
— Садитесь, чего не подбросить! — раздался басовитый голос.
— Только денег по нулям, извини!
— Ничего. Я вам помогу, потом меня жизнь не оставит без помощи, — улыбнулся мужичок.
Игнат ошарашено глядел на Егора. Вот тебе и суперчеловек!
— Поехали, я договорился! — сказал ему Егор. На лице его сияла искренняя человеческая улыбка.
— Вы просто не представляете, какая у меня сволочь теща! Ужас ходячий — не человек! И Тамарку науськивает! Постоянно науськивает! Если чего и есть плохого в моей жене, все от тещи!..
Ровный гул мотора заполнял салон привычным фоном. “Девятка” летела по шоссе, глотая колесами километр за километром. Водитель оказался говорливым мужичком, тараторил им о своей многотрудной жизни. Игнат умело рулил его словоизлияниями, задавая четкие вопросы. Егор отмалчивался, задумчиво глядя на проплывающие за окном деревья.
— Конечно, от тещи, ведь она же ее мать! — воскликнул Игнат.
Он высунулся между двух сидений, чтобы лучше слышать Игоря. Тот ехал, повернув к нему голову. Обращался в основном к Игнату, игнорируя молчаливого спутника.
— Ну бывают же женщины! Мать у нее дура дурой, а сама — конфетка! Эх! Учу ее, учу! Но ничего, домой приеду, отдохну от этих вечных придирок, подколок и препирательств. Ох отдохну! У мена уже и план составлен! Вот!
Егор поймал себя на мысли, что его ни капли не раздражает эта пустая болтовня. Даже наоборот: ему приятен обычный человеческий голос, рассказывающий об обычных человеческих проблемах. Он словно бальзам, исцеляющий раны одиночества.
Егор вспомнил ледяной ветер на вершине горы и поежился. Там была эйфория познания, весь мир лежал перед ним как открытая книга. Он читал в ней, впитывал информацию как губка. Это было потрясающее ощущение. Но вместе с тем были моменты, когда одиночество наваливалось тоскливой волной, рвало душу. И уже не такими радужными и необходимыми казались знания. В такие моменты он готов был променять всю свою силу на одно мгновение общения с Настей.
Теплая волна разлилась в груди. “Настя! Отчего я так холодно попрощался с ней в лесу? Это непростительно. И невыносимо. Я не оттаял от одиночества, я был наполовину там, в моих странствиях по миру.
Ведь я удалился из мира только ради нее. Чтобы спасти ее. Все это время я только тем и занимался, что давил в себе чувства. Главным образом ярость и раздражение. С дарованной мне силой я уже не мог позволить этим чувствам править бал в моей голове. Стоило им хоть на мгновение овладеть мной — и появлялись жертвы. До сих пор с содроганием вспоминаю то, что я учинил на даче Гневина.
Ярость, во всем виновата ярость. Она дала мне силы, которые даровали мне победу. Но какой ценой далась мне эта победа? Какой ценой! После такого я просто должен был уехать из города и обуздать себя, научиться пользоваться дарованной мне силой. Я должен был это сделать! И я был озабочен только этим. Поэтому я почти ничего не сказал Насте! Только поэтому! Но я по-прежнему люблю ее!” Егор прислушался к себе. Он прикрыл глаза и как наяву представил Настю. Такой, какой он видел ее перед костром. Настя, Настенька. Она почти не изменилась. Такая же красива и влекущая. Только на лбу, между бровями, появилась складка, словно она очень много морщила лоб в тяжелых раздумьях. Морщинки в уголках губ. Глаза уже не такие беззаботные, как прежде. Это уже не та Настька,. которая беззаботно говорила ему:
— Ну Егорушка! Я так хочу поехать с тобой на курорт, достань эти деньги!..
Деньги. Курорт. Все началось именно с этого. Рост тут ни при чем. Ты сам позволил ему менять себя. Ты не совладал со способностями, дарованными тебе слишком быстро. Ты не совладал. А ведь все можно было сделать совсем по-другому. Медленнее, умнее. Но былые ошибки уже не исправить. Сейчас остается лишь попытаться их не повторить.
Он пообещал себе обязательно вернуться и поговорить с Настей. По-настоящему поговорить, не тая и не скрывая чувств. Любовь — это не то чувство, которого стоит стыдиться. Им нужно гордиться.
— ...Понимаешь, все, что я ни сделаю, все не по ней! Пойдешь в магазин за хлебом — не тот купил! Выпьешь с друзьями пивка — ты пьянчуга тупая! Подаришь ей что-нибудь, ну вот захотелось мне так, — ты транжира, тратишь деньги на что попало! Тьфу! А когда мне так часто твердят о том, какой я никчемный и тупой, то как-то отпадает желание быть другим! Странные мысли приходят! Мол, если она меня таким видит, то чего и стараться! Зачем обманывать ее ожидания? По крайней мере, ругань ее будет оправданной!
Мужичок захлебывался словами, в голосе сквозила обида. Тема была больной и зудящей, Игнат заинтересованно слушал. Егор видел их обоих насквозь, вместе с их мыслями, которые они считают тайными. Все их побуждения, все стремления и поступки.
— А в последнее время вообще маразм! Стал за собой замечать, что в магазине специально выбираю хлеб почерствее! Мне-то все равно, а ее бесит! Ну так и пусть бесится! Я же не просто так, я для нее стараюсь. Так бы пришлось повод искать, а тут я услужливо этот повод предоставляю. Все для вас, мадам! Беситесь на здоровье, лишь бы в радость! — Игорь окончательно расстроился.
— Да! Тяжело тебе, — покачал головой Игнат. — Но хватит о грустном, лучше расскажи, как эти две недели думаешь провести.
— О-о! — Глаза мужичка заблестели. — О-го-го как хочу провести! Прям как никогда хочу провести! Ведь она так редко уезжает из дому!..
Егор поймал себя на мысли, что завидует им. “Они простые до примитивности, я гораздо выше их, но... завидно. Они живут, они чувствуют. Чувства бурлят в них, эмоции плещут через край, и это никому не вредит, кроме им самим. А я нет, с некоторых пор должен держать свои эмоции в узде, должен постоянно следить за ними, едва они поднимут свою змеиную голову, ту же бить по ней. Лежать!”
И поневоле вместе с яростью и раздражением в тот же загон, в ту же клетку попадает и любовь. Егор вздохнул и посмотрел в окно. Деревья бесконечной чередой мелькают вдоль дороги. Он глядел на них, и в душе разливался покой. Деревья, мелькающие за окном, успокаивают. Терапия дорогой — так это называется.
Чертовски приятно быть обычным человеком. Не царить над миром, не видеть его целиком, а быть заключенным в маленькой и жалкой оболочке тела, медленно ползти по поверхности планеты и размышлять о разных вещах — неспешно и вынужденно. “Я мог бы мгновенно перенестись в город, но Игнат спас меня от этого. Он напомнил мне, как это славно — быть человеком. Обычным, простым человеком!”
— Но что странно! В прошлом году она уезжала уже! Планов тоже было громадье... — Мужичок внезапно запнулся, словно впервые усомнился, говорить случайным попутчикам все до конца или нет. Но промолчать уже не мог: — Странно, но уже через пару дней мне стало не хватать ее придирок и нытья. Вроде никто не пилит, а чего-то не хватает! И все планы полетели прахом! Так и протосковал всю неделю!
— Да-а, — протянул Игнат. — Любовь — страшная сила!
К городу подъезжали вечером. Сначала пейзаж за окном потерял однообразие. То и дело стали попадаться мелкие деревушки и поселки, потом они проехали небольшой городок. Движение сделалось оживленнее, дорогу переполнили стремительные иномарки и тарахтящие лесовозы. Во всем ощущалась близость большого города.
— Куда вас доставить в городе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Он раскрыл рот, чтобы продолжить беседу. Под ноги подвернулось что-то твердое, Игнат полетел вперед, растопырив руки. Едва не расквасил нос о ближайшее дерево. Он ругался едва слышно и стал отряхиваться, поэтому не заметил, как на бесстрастном лице Егора мелькнула улыбка.
Через час ходьбы по лесу они вышли к дороге. Высокая насыпь с ровным асфальтовым полотном. Бесконечная и пустынная в одном направлении и такая же бесконечная и пустынная в другом.
— И часто здесь кто-нибудь ездит? — спросил Игнат.
— Бывает иногда! — ответил Егор. Он посмотрел налево, потом направо, словно выбирая путь.
— И что же мы станем делать? Сидеть и ждать?
— Зачем ждать? — Егор повернул налево и зашагал по асфальту быстрым, экономным шагом.
— Эй, погоди! — Игнат догнал его, пристроился рядом. — Ты намерен пешком достичь Хлынова?
— Нет, пешком мы будем добираться слишком долго, — проговорил Егор. — Через полчаса нас догонит машина. На ней мы и поедем.
Игнат недоверчиво обернулся. Позади ровная серая полоса, тянущаяся до самого горизонта. Ни одной живой души не видно. Только орет где-то в лесу неизвестная птица. Откуда Егор знает, когда появится машина? И уж тем более — что она остановится и повезет их в Хлынов?
— Тогда почему мы идем в том направлении? — спросил он. — Почему бы нам не идти в обратном — тогда машина нас догонит не через полчаса, а минут через пятнадцать-двадцать?
Лоб Егора наморщился — ага, значит, и тебя можно пробрать! Егор даже остановился.
— Любопытная мысль, — проговорил он. — Это помогло бы нам сэкономить...
Он задвигал бровями, соображая. Игнат смотрел на него с удивлением и восторгом. Во дает человек: такие грандиозные силы в нем — и такая мелочность!
— Хотя нет, наша теперешняя остановка — кстати, по твоей вине — уже съела возможную прибыль времени. — Егор невозмутимо двинулся дальше.
— Тьфу ты! — махнул рукой Игнат.
Как обещал Егор, через полчаса на горизонте появилась точка. Она быстро приближалась, разрасталась в размерах и вскоре превратилась в зеленую “девятку”. Егор шагал по-прежнему невозмутимо, Игнат то и дело оглядывался. “Девятка” все ближе и ближе, а Егор ноль внимания.
— Проедет же! — воскликнул он. — Нужно как-то сигнализировать, что мы хотим ехать!
— Не проедет, — удостоил его ответом Егор. Он продолжал шествие по дороге.
“Девятка” совсем рядом. Игнат крикнул что-то и бросился на дорогу, поднимая руку. “Девятка” пронеслась рядом, не сбавляя скорости.
— Ну вот! Я же говорил! — воскликнул Игнат.
Визг тормозов, “девятка” замерла в десяти шагах впереди. Не сбавляя шага, как ни в чем не бывало Егор шел к ней.
— Вот черт! Рост дает интересные способы голосования на дорогах. — Игнат кинулся догонять Егора. А то, чего доброго, оставит его одного. В конце концов, болтовня не такой уж и великий порок.
Даже не перекинувшись словом с водителем, Егор сел на переднее сиденье. Игнат поспешно залез на заднее. Егор глянул на шофера, и машина послушно тронулась. Они не произнесли ни слова.
— Здравствуйте, — попытался исправить положение Игнат. Он всунулся вперед и посмотрел на водителя. Обычный мужичок лет сорока. Маленький и загорелый. Наверняка везет какой-нибудь хлам на продажу.
— Погорелов Игорь Константинович, — проговорил Егор. — Едет из Перми в Хлынов, был у тещи в гостях. Отвозил жену в гости, сейчас возвращается, преисполненный наполеоновских планов на те две недели, которые проведет без оной. Газету “Из рук в руки” с объявлениями “Досуг” купил еще при ней, якобы для поиска нового карбюратора.
— Ничего себе! — Игнат глянул на невозмутимого Егора, потом на мужичка. Тот по-прежнему молча крутил баранку и смотрел только на дорогу.
— Эй, мужик! Игорь, да? Ты чего, немой?
— Он не немой. Просто он нас не видит, — пояснил Егор.
— Что?! Ты хочешь сказать, что мы просто воспользовались им как...
— Нет! Это я воспользовался им как куклой. А ты тут ни при чем. Так что можешь не мучиться совестью, которая у тебя странным образом есть.
Игнат возмущенно запыхтел. Во-первых, возмутили эти странные намеки относительно совести. Во-вторых, как-то неправильно все было с мужиком.
— Это неправильно! — сказал он.
— Что же тут неправильного?
Егор снизошел до него и повернулся. Чем дольше он говорил с Игнатом, тем больше человеческих черт возвращалось в его облик. Лицо уже не такое неподвижное, на разговор реагирует более оживленно.
— Мы с комфортом доберемся до Хлынова — раз! — начал загибать Егор пальцы. — Соблюдем конспирацию — два! Спасем мир от Властелина — три! Что тут плохого?
— Это как-то... — растерялся Игнат, — не по-человечески, что ли.
Егор вздрогнул. Он отвернулся от Игната и уставился на дорогу. Игнат удивленно глядел на него: что я такого сказал? На секунду показалось, что Егор обиделся. Обиделся и теперь сидит и дуется на него. Хотя это тоже игра воображения. Как может обидеться суперчеловек?!
Резкое торможение бросило Игната вперед, он едва не ударился лбом о скоростной рычаг.
— Ты чего? — прокричал он мужику.
— Выходим! — резко скомандовал Егор.
— Что случилось?! — тревожно спросил Игнат.
— Выходи, говорю!
Игнат поспешно выскочил из машины, словно в ней была бомба.
— Ты что-то почувствовал, да?! — Он повернулся к Егору. Лицо того было нахмурено, глаза упрямо блестели.
Егор захлопнул дверцу машины, постоял несколько мгновений рядом.
— Что случилось? В туалет, что ли, захотел?
Не отвечая, Егор вновь открыл дверцу и сказал:
— Мужик, до Хлынова подбросишь?
— Садитесь, чего не подбросить! — раздался басовитый голос.
— Только денег по нулям, извини!
— Ничего. Я вам помогу, потом меня жизнь не оставит без помощи, — улыбнулся мужичок.
Игнат ошарашено глядел на Егора. Вот тебе и суперчеловек!
— Поехали, я договорился! — сказал ему Егор. На лице его сияла искренняя человеческая улыбка.
— Вы просто не представляете, какая у меня сволочь теща! Ужас ходячий — не человек! И Тамарку науськивает! Постоянно науськивает! Если чего и есть плохого в моей жене, все от тещи!..
Ровный гул мотора заполнял салон привычным фоном. “Девятка” летела по шоссе, глотая колесами километр за километром. Водитель оказался говорливым мужичком, тараторил им о своей многотрудной жизни. Игнат умело рулил его словоизлияниями, задавая четкие вопросы. Егор отмалчивался, задумчиво глядя на проплывающие за окном деревья.
— Конечно, от тещи, ведь она же ее мать! — воскликнул Игнат.
Он высунулся между двух сидений, чтобы лучше слышать Игоря. Тот ехал, повернув к нему голову. Обращался в основном к Игнату, игнорируя молчаливого спутника.
— Ну бывают же женщины! Мать у нее дура дурой, а сама — конфетка! Эх! Учу ее, учу! Но ничего, домой приеду, отдохну от этих вечных придирок, подколок и препирательств. Ох отдохну! У мена уже и план составлен! Вот!
Егор поймал себя на мысли, что его ни капли не раздражает эта пустая болтовня. Даже наоборот: ему приятен обычный человеческий голос, рассказывающий об обычных человеческих проблемах. Он словно бальзам, исцеляющий раны одиночества.
Егор вспомнил ледяной ветер на вершине горы и поежился. Там была эйфория познания, весь мир лежал перед ним как открытая книга. Он читал в ней, впитывал информацию как губка. Это было потрясающее ощущение. Но вместе с тем были моменты, когда одиночество наваливалось тоскливой волной, рвало душу. И уже не такими радужными и необходимыми казались знания. В такие моменты он готов был променять всю свою силу на одно мгновение общения с Настей.
Теплая волна разлилась в груди. “Настя! Отчего я так холодно попрощался с ней в лесу? Это непростительно. И невыносимо. Я не оттаял от одиночества, я был наполовину там, в моих странствиях по миру.
Ведь я удалился из мира только ради нее. Чтобы спасти ее. Все это время я только тем и занимался, что давил в себе чувства. Главным образом ярость и раздражение. С дарованной мне силой я уже не мог позволить этим чувствам править бал в моей голове. Стоило им хоть на мгновение овладеть мной — и появлялись жертвы. До сих пор с содроганием вспоминаю то, что я учинил на даче Гневина.
Ярость, во всем виновата ярость. Она дала мне силы, которые даровали мне победу. Но какой ценой далась мне эта победа? Какой ценой! После такого я просто должен был уехать из города и обуздать себя, научиться пользоваться дарованной мне силой. Я должен был это сделать! И я был озабочен только этим. Поэтому я почти ничего не сказал Насте! Только поэтому! Но я по-прежнему люблю ее!” Егор прислушался к себе. Он прикрыл глаза и как наяву представил Настю. Такой, какой он видел ее перед костром. Настя, Настенька. Она почти не изменилась. Такая же красива и влекущая. Только на лбу, между бровями, появилась складка, словно она очень много морщила лоб в тяжелых раздумьях. Морщинки в уголках губ. Глаза уже не такие беззаботные, как прежде. Это уже не та Настька,. которая беззаботно говорила ему:
— Ну Егорушка! Я так хочу поехать с тобой на курорт, достань эти деньги!..
Деньги. Курорт. Все началось именно с этого. Рост тут ни при чем. Ты сам позволил ему менять себя. Ты не совладал со способностями, дарованными тебе слишком быстро. Ты не совладал. А ведь все можно было сделать совсем по-другому. Медленнее, умнее. Но былые ошибки уже не исправить. Сейчас остается лишь попытаться их не повторить.
Он пообещал себе обязательно вернуться и поговорить с Настей. По-настоящему поговорить, не тая и не скрывая чувств. Любовь — это не то чувство, которого стоит стыдиться. Им нужно гордиться.
— ...Понимаешь, все, что я ни сделаю, все не по ней! Пойдешь в магазин за хлебом — не тот купил! Выпьешь с друзьями пивка — ты пьянчуга тупая! Подаришь ей что-нибудь, ну вот захотелось мне так, — ты транжира, тратишь деньги на что попало! Тьфу! А когда мне так часто твердят о том, какой я никчемный и тупой, то как-то отпадает желание быть другим! Странные мысли приходят! Мол, если она меня таким видит, то чего и стараться! Зачем обманывать ее ожидания? По крайней мере, ругань ее будет оправданной!
Мужичок захлебывался словами, в голосе сквозила обида. Тема была больной и зудящей, Игнат заинтересованно слушал. Егор видел их обоих насквозь, вместе с их мыслями, которые они считают тайными. Все их побуждения, все стремления и поступки.
— А в последнее время вообще маразм! Стал за собой замечать, что в магазине специально выбираю хлеб почерствее! Мне-то все равно, а ее бесит! Ну так и пусть бесится! Я же не просто так, я для нее стараюсь. Так бы пришлось повод искать, а тут я услужливо этот повод предоставляю. Все для вас, мадам! Беситесь на здоровье, лишь бы в радость! — Игорь окончательно расстроился.
— Да! Тяжело тебе, — покачал головой Игнат. — Но хватит о грустном, лучше расскажи, как эти две недели думаешь провести.
— О-о! — Глаза мужичка заблестели. — О-го-го как хочу провести! Прям как никогда хочу провести! Ведь она так редко уезжает из дому!..
Егор поймал себя на мысли, что завидует им. “Они простые до примитивности, я гораздо выше их, но... завидно. Они живут, они чувствуют. Чувства бурлят в них, эмоции плещут через край, и это никому не вредит, кроме им самим. А я нет, с некоторых пор должен держать свои эмоции в узде, должен постоянно следить за ними, едва они поднимут свою змеиную голову, ту же бить по ней. Лежать!”
И поневоле вместе с яростью и раздражением в тот же загон, в ту же клетку попадает и любовь. Егор вздохнул и посмотрел в окно. Деревья бесконечной чередой мелькают вдоль дороги. Он глядел на них, и в душе разливался покой. Деревья, мелькающие за окном, успокаивают. Терапия дорогой — так это называется.
Чертовски приятно быть обычным человеком. Не царить над миром, не видеть его целиком, а быть заключенным в маленькой и жалкой оболочке тела, медленно ползти по поверхности планеты и размышлять о разных вещах — неспешно и вынужденно. “Я мог бы мгновенно перенестись в город, но Игнат спас меня от этого. Он напомнил мне, как это славно — быть человеком. Обычным, простым человеком!”
— Но что странно! В прошлом году она уезжала уже! Планов тоже было громадье... — Мужичок внезапно запнулся, словно впервые усомнился, говорить случайным попутчикам все до конца или нет. Но промолчать уже не мог: — Странно, но уже через пару дней мне стало не хватать ее придирок и нытья. Вроде никто не пилит, а чего-то не хватает! И все планы полетели прахом! Так и протосковал всю неделю!
— Да-а, — протянул Игнат. — Любовь — страшная сила!
К городу подъезжали вечером. Сначала пейзаж за окном потерял однообразие. То и дело стали попадаться мелкие деревушки и поселки, потом они проехали небольшой городок. Движение сделалось оживленнее, дорогу переполнили стремительные иномарки и тарахтящие лесовозы. Во всем ощущалась близость большого города.
— Куда вас доставить в городе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63