Игнат ожидал, что хоть в подъезде она угомонится, но ничуть не бывало. Словно взбесившийся дирижер размахивая руками, бабушка принялась подниматься по скрипучей лестнице задом наперед. Сама обернувшись к Игнату, увлеченно рассказывала, как ее внучка привела домой хахаля, они выпили вина, начали любиться — и тут появилась она, бабушка Милли.
— Хахалек как орал! С тех пор и заикается! — восторженно захлебываясь, доложила она.
Игнат почти не слушал, коробка цеплялась за перила, Норовила заклиниться между стен. Он чувствовал себя полным идиотом, таща ее домой. Ох, Оксана лютовать будет.
Она и так не одобряет все эти коробки, а тут я собственными руками... Гроб себе несу, не иначе.
Когда добрались до верхней площадки, и без того заставленной бабушкиными коробками, стали выяснять, кто откроет дверь. Бабушка продолжала свое повествование, на сей раз рассказывая животрепещущую историю о первом свидании со вторым мужем. Игнату на секунду показалось, что они останутся здесь навечно. Коробка окончательно застряла и перегородила ему путь к двери, а бабушка совершенно не проявляла желания открывать дверь.
Взмолившись всем богам, которых знал, Игнат затолкнул коробку в угол и протиснулся в образовавшуюся щель. После этого он оказался рядом с бабкой и тут же получил два ощутимых удара лопастями по лицу и чуть ниже живота. Он хрюкнул и согнулся пополам, что-то шипя сквозь сжатые зубы.
— Ой, прости! — залопотала бабушка. — Я ж по неловкости. Ты на пяточках попрыгай, на пяточках. Вот, помню, третий мой муж как-то на бочку с брагой сел. Прямо на затычку. А брага-то бродит. Затычка ка-а-ак бабах, начисто отстрелила! У него потом почернел и... нет, не отпал, конечно, но и пользоваться уже нельзя было. Так что поневоле пришлось возвращаться ко второму... Ну это тот, который на сеновале меня... Ой, хи-хи-хи...
Игнат задрожал. “Если еще мгновение не уберусь с площадки и не спрячусь от этой скороговорки, я за себя не ручаюсь”. Рука зашарила по карманам в поисках ключей, вторая легла на ручку двери. Дверь поддалась и открылась. Неужели удача наконец улыбнулась ему?!
Игнат юркнул внутрь и закрыл дверь. Пусть бабка там разглагольствует и коробку пусть сама волочет, а он пас! Скорее домой, в свою комнату. Такую уютную и тихую! Включить радио на полную, запереться на все засовы. Говорящая бабушка Милли почище любого стихийного бедствия. Как вулкан, кого угодно погребет под лавой слов и пеплом изречений.
Пока бабка не опомнилась, Игнат дернул дверь в свою комнату и спешно заскочил внутрь. Уф! Страшное позади! Облегченно выдохнув, он повернулся, чтобы рассказать Оксане о свалившихся на него напастях, да так и замер с открытым ртом. Глаза его широко распахнулись, словно собирались выскочить из глазниц. Рот с тихим стуком захлопнулся, Игнат сглотнул. В комнате работал телевизор. На экране весело дергалась индийская женщина, характерные напевы заполняли комнату. Перед телевизором на стуле сидело нечто. Странное жабообразное существо, маленькое, с огромной лысой головой и толстым животиком. Игнат зажмурился, снова открыл глаза. Существо никуда не исчезло. Наоборот, огромная лоснящаяся голова повернулась к нему. Тонкие губы растянулись в улыбке. Выпуклые глаза глядели испуганно и слегка виновато. Маленькие уши дрогнули и прижались к голове, словно существо боялось удара.
— Ква-ква! — произнесло существо, став еще больше похожим на жабу.
Мир дрогнул вокруг Игната и понесся по спирали в никуда. Игнат схватился за косяк, пережидая минуту слабости.
— Оксана?! — проговорил он.
Тонкие губы дрогнули, обнажились жутковатые треугольные зубы. Холодок пробежал вдоль спины Игната.
— Игнат, — сказало существо Оксаниным голосом. Вот только как-то странно сказало. Показалось, что звук идет сзади.
Этого Игнат уже не выдержал. Он хихикнул, тело затряслось в смехе, переходящем в болезненный кашель.
“Я сошел с ума, — пронеслось в голове. — Я окончательно сбрендил. И все из-за секты. Теперь у меня нет любимой Девушки, зато есть царевна-лягушка. Она любит индийские фильмы, у нее треугольные зубы и она отзывается на имя “Оксана”! Может, ее нужно поцеловать, чтобы вернуть прежний облик?!”
— Оксана, иди сюда, я тебя целовать буду! — проговорил он и шагнул к странному существу.
Существо не на шутку перепугалось. Кровь отхлынула от морды, отчего та сделалась еще бледнее и приобрела зеленоватый оттенок. Жабообразное существо вскочило и отбежало к окну.
— Игнат! Что с тобой! — закричало оно Оксаниным голосом, как и в первый раз доносящимся из-за Игнатовой спины. — Пьяный, что ли?!
— Жабик не желает целоваться с мужем Оксаны. Это неприятно и... это было бы неблагодарно со стороны Жабика, — проквакало жабообразное существо противным голосом. Игнат так и замер с раскинутыми руками посреди комнаты.
— Перестань дурака валять! — воскликнул голос Оксаны из-за спины.
Игнат почувствовал маленькие, но твердые ручки у себя на плечах. Его насильно развернули и усадили на кровать. В поле зрения появилось Оксанино лицо. Игнат расплылся в счастливой улыбке.
— Оксана! — проговорил он. Он глядел на нее и не мог наглядеться. Какая же она красивая. Не то что этот... Только вот что-то не так. Лицо хмурится, глаза тревожно блестят. Кто посмел обидеть Оксанку?
Он хотел что-то сказать, объяснить, даже раскрыл рот, но в голову вдруг пришла трезвая мысль: “Я ляпну сейчас какую-нибудь глупость — и все испорчу. Если я не посплю, то обязательно ляпну! Да! Спать! Нужно спать!”
— Нужно спать! — пробормотал он еле слышно. — Прости, Оксан, ночь не спал! Прости...
Глаза его закрылись, он упал на постель. Заснул еще раньше, чем голова коснулась подушки. Оксана и Жабик переглянулись, Жабик пожал плечами. А с экрана по-прежнему лилась индийская музыка и девушки с точками на лбу красиво дергали головами в такт музыке.
Проспал несколько часов. Сон освежил и вернул голове кристальную чистоту. Игнат открыл глаза, мир ворвался яркий и понятный. Ни давешнего тумана, ни вялых мыслей. Прямо перед собой увидел Оксану. Она смотрела на него и улыбалась.
— Ну что, выспался, соня? — проговорила она. Игнат улыбнулся в ответ, попытался вспомнить, как он оказался дома в постели. Вчера вступал в секту, испытание одиночеством, бессонная ночь, утренние галлюцинации...
— Рассказывай, где был? Пришел сам не свой, глупости разные нес!
— Вчера у меня был очень напряженный день! И ночь! Целую ночь не спал...
Игнат поднялся, личико Оксаны помрачнело, словно она вспомнила что-то нехорошее.
— А меня вчера чуть не изнасиловали! — проговорила она.
Игнат вгляделся в ее лицо внимательней. Боль и страх отчетливо проступили сквозь маску напускной невозмутимости.
— Оксана! — проговорил он и коснулся ее руки. — Все обошлось?
— Да... — Оксана передернула плечиками. — Мне помог Жабик. Вот он!
Она указала за спину Игната, он обернулся. У окна на табуретке сидел давешний маленький человечек. Сейчас он показался Игнату не таким уродливым, как утром. Маленький, лысый, с животиком. Ну и что? Люди разные бывают!
— Здравствуй! — кивнул Жабику Игнат. Он сел на кровати рядом с Оксаной, посмотрел на нее вопросительно.
— Я возвращалась домой от Ленки, хотела сократить путь через гаражи, а там они... — начала рассказывать Оксана. Игнат слушал ее краем уха, в голове упорно зудела мысль: что-то я должен сделать.
— А который час? — спросил он, прерывая Оксану.
— Половина шестого, — проговорила она. В зеленых глазах удивление перемешалось с обидой.
— Черт! — воскликнул Игнат. — Мне срочно нужно бежать! Иначе все, что я сделал вчера, пойдет прахом!
Он вскочил и огляделся. Спал, как пришел, в одежде, разве что обувь Оксана сняла. Он поспешно надел ботинки, повернулся к девушке:
— Извини, я должен бежать. Вернусь через несколько часов и все тебе расскажу. И ты мне расскажешь. И про этого тоже!..
Он кивнул на Жабика. Глаза Оксаны неодобрительно блеснули, но она промолчала. Игнат улыбнулся ей на прощание и вышел из комнаты. Мысленно уже был в аудитории секты. Сегодня первое занятие, нужно прийти вовремя и показать себя.
В коридоре едва не сбил с ног бабушку. Он нахмурился, попытался ее обойти, но обойти не было никакой возможности. Среди коробок к двери вел узкий лаз, в котором бабушка Милли и стояла.
— А вот послушай, что скажу, — проговорила бабушка. — До вас с Оксаной в вашей комнате парень жил. Хороший был и не пил и не курил. Девушка у него была славная. Настей кличут. Но диавол вселился в него. Заколдовал он нас. Меня речи лишил, Ванечку от пития отстрастил. Нет, что от пития отстрастил, это, конечно, хорошо, но меня за что...
Слушая непрерывный словесный поток, Игнат запоздало вспомнил, что бабка заговорила. Он остановился, не зная, что делать, а на него ураганом неслись бабушкины слова:
— Как-то раз прибежал, дверь вынес! Глаза огромные, шальные! Ой, а помню, как он в ванной клеем удумал баловаться. Заклеил себя в кокон. Ровно бабочка. Хи-хи-хи! А кокон-от прозрачнай! Все видать! Вот мы с Иринкой нагляделись тогда! Смех один. Вот бы такое в музеях выставляли! Я бы не вылазила из таких музеев! Эх, Егор, Егор! Если бы не сила сатанинская, хороший бы человек был! После него, кстати, вещички остались, фотоальбом! Сейчас я покажу! Такой славный он там!
Она тараторила не останавливаясь, Игнат даже потерялся. Поначалу он ждал паузу, чтобы вставить в нее свою реплику. Дескать, спешу, у меня нет времени выслушивать этот бред. Но паузы все не было. Бабка демонстрировала потрясающую способность легких. Хотя, может, она говорила не только на выдохе, но и на вдохе?! Как хорошо было, когда она молчала. Он был тысячу раз прав, этот неведомый Егор!!!
— Где-то у меня здесь его вещи. Сам он забыл, а Ирина, хозяйка комнаты, их выставила.
Бабка на секунду смолкла, отвернулась. Ее сухие, маленькие ручки сновали по близлежащим коробкам. Вот сейчас бы и бежать, но бабушка закрывает единственный проход к двери.
— А вот Егор с Настей, — повернулась к нему бабушка со старым, потертым фотоальбомом. — Красивая девочка, не правда ли? М-м, я помню себя в молодости! Такая же красотуха была! Только вот попу постройней имела. У Насти же как у кобылы попа! Да и ноги как тумбы. А я вот была, помнится, красотушкой. Мужчинам на загляденье! Хи-хи-хи! Помню, один такой подкрался как-то, когда я с подругами купалась! Все честь по чести, голышом! А как же! Тогда еще белья-то импортного не было! А наши рейтузы так намокали, что в них, сырых, на дно тянуло, словно железные трусы наденешь! Так вот...
Бабушка тараторила не переставая. Игнат стоял столбом, время уходило. Из-за спины протянулись руки и подхватили альбом. Оказалось, Оксана вышла из комнаты следом за ним и тоже слушала излияния бабки.
— А ничего так паренек! — отодвинула Оксана альбом и наклонила голову.
— Паренек как паренек! — Игната кольнула иголка ревности. — Ничего особенного!
— Так вот! Подкрался тракторист наш Микола ко мне сзади и ка-а-ак...
Скрипнула дверь, на пороге комнаты появился Жабик. В его лапке был зажат засохший бублик. Он показал его Оксане и сказал:
— Жабик хочет кушать!
— Ой, и правда! Плохая я хозяйка, если забыла! — Оксана сунула альбом в руки Игнату и исчезла на кухне. Бабушка продолжала бубнить, ничего не замечая кругом.
Игнат смотрел вслед Оксане, — может, пойти за ней да через окно как-нибудь выпрыгнуть?..
— Ква!
Игната отвлек странный звук. Он обернулся, звук донесся со стороны Жабика. Он замер посреди прихожей, так и не донеся бублик до рта. Лицо побледнело, глаза пристально глядели в одну точку.
Игнат проследил его взгляд и уткнулся в фотоальбом. На раскрытой странице красовалась фотография юноши в очках. Он стоял около памятника Ленину и улыбался. Руки в карманах черного плаща, ветер треплет волосы. По словам бабки, это Егор! Почему Жабик так прореагировал на Егора?
И тут что-то изменилось. Игнат словно наяву почувствовал ветер, неведомая сила подхватила его и перенесла прямо к памятнику. Там, у самой оградки, отделяющей склон, ведущий вниз к реке, стоял знакомый юноша с миловидной маленькой девочкой.
— Делай, как я скажу! — прокричал он девушке и внезапно перекинул ее через перила. Та даже пискнуть не успела. Юноша тут же прыгнул следом. К перилам подбежали несколько человек, явно уголовного вида. Один сжимал в кулаке “розочку”, второй в сердцах ударил о решетку пряжкой солдатского ремня.
— Упустили!
— За ними! — прокричал подбежавший плотный человек в татуировках. — Быстрее за ними!
Перед глазами вновь проскользнула темная пелена, и Игнат ощутил себя в прихожей. Он моргнул, огляделся недоуменно. Бабка по-прежнему что-то тараторила, его руки сжимали альбом с фотографией Егора. Игнат взглянул на Жабика. Тот уже взял себя в руки. Стоял как ни в чем не бывало и жевал бублик. Острые треугольные зубы крошили засохший хлеб, едва не урчит от удовольствия.
Игнат пристально вгляделся в него, пытаясь найти следы прежней заинтересованности, но Жабик невинно глядел ему в глаза, словно говоря:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63