Тут есть много такого, чему стоит научиться, и очень много интересных дел.
Рябь улыбки пробежала по коже Анито, когда она вспомнила, как Укатонен удивлял селян знанием деревенских событий, а на самом деле следил за деревней несколько дней.
— Думаю, я понимаю тебя, — сказала она. — Но тебе одиноко?
— Иногда, — признался он. Потом опустил глаза, и кожа его посерела. — Расскажи, какое оно есть, это новое существо.
— Иирин? Сначала она мало что понимала. Говорить не могла, еле-еле взбиралась на деревья. Но она быстро учится. Охотиться пока не научилась, плести корзины — тоже. Но успехи и тут есть.
— Я слыхал о состязании в Лайнане, когда копали землю. Это правда, что она измотала двух самых сильных бейми?
— Да, но она и себя довела до серьезной болезни. — Анито отвернулась, стыдясь. — Это была моя ошибка. Я рассердилась, когда деревенские начали издеваться над ней, и сказала, что она может копать землю лучше их всех. Тут мне гордиться нечем.
— Но вышло хорошо, да и ты чему-то научилась, разве не так?
Она ответила знаком согласия.
— Тогда не надо стыдиться. Знаешь, Укатонен очень высоко тебя ценит. Кстати, он меня очень многому научил в отношении аллу-а. Я ведь даже не подозревал, что там есть чему учиться. Он вообще один из самых опытных в Совете Трех Рек.
— Я полагала, все энкары таковы, — сказала Анито, вспомнив спокойную силу его эго.
— Мы лучше деревенских разбираемся в аллу-а, но Укатонен избрал его своей специальностью. — Гаритонен протянул ей руки. — Хочешь, сольемся?
Анито почувствовала влияние Укатонена сразу же, как только вошла в контакт. У Гаритонена была сила Укатонена и его хватка, но ему не хватало полной уверенности в себе. И еще ощущался привкус какой-то бесшабашности, радости и даже проказливости, чего у Укатонена и быть не могло. Чувствуя это, она поняла, как долго прожил Укатонен и каким одиноким он чувствует себя.
— Он ведь в тебе нуждается, знаешь? — спросил Гаритонен, когда они вышли из контакта. — Когда он вернулся сюда полтора месяца назад, то удивил меня — я еще никогда не видел его таким спокойным. Ты и то новое существо, которое вы зовете Иирин, дали ему что-то, что заняло его ум. Иирин — новая и ни на что не похожая, и ты — молодая и любознательная — очень сильная комбинация.
Анито отвернулась, одновременно и польщенная, и сконфуженная этим комплиментом.
— Спасибо, — сказала она, глядя на Гаритонена. — У Укатонена я очень многому научилась.
— Я знаю, — ответил тот. — Я понял это, как только мы вошли в контакт.
В углу раздался щелчок. Это Моуки включил говорящий камень и играл с ним.
— Что он делает? — спросил Гаритонен.
— Это один из говорящих камней Иирин. Она научила Моуки играть с ним.
— Но для чего это?
— Иирин говорит, что она держит там свою память, чтобы суметь передать своему народу все, что она тут узнала, ничего не пропустив.
Гаритонен сел на корточки возле Моуки.
— Что ты делаешь? — спросил он, когда бейми поднял глаза.
— Я рассказываю говорящему камню об энкарах.
— А как он работает?
Моуки наклонил «говорящий камень» так, чтобы энкар увидел, что происходит на экране.
— А это что? — спросил энкар, указывая на экран.
— Это речь кожи новых созданий.
— А я думал, что они не умеют говорить на языке кожи.
— Они и не говорят. Вместо этого они рисуют на разных штуках или складывают вот в такие говорящие камни. Иирин говорит, что они пользуются листами вроде полос йаррама, но только белого цвета, чтобы говорить с их помощью.
Гаритонен погладил подбородок и провел ладонью по голове.
— Мне это все кажется ужасно странным.
Моуки кивнул и высветил знак согласия.
— Так оно и есть. Но смысл становится яснее, если ты понимаешь их язык кожи. У них много разных видов говорящих камней. Одни говорят, другие двигают предметы, некоторые режут время на маленькие частички, другие воспроизводят звуки. Для всех этих видов камней у них есть специальные названия, но что делает большая часть камней, я не знаю. А вот этот называется компьютер, — сказал Моуки, используя термин из языка кожи нового существа.
— Ты можешь научить меня языку кожи новых существ? — спросил Гаритонен.
— Конечно, эн. Это довольно просто. Все слова составляются из небольшого числа базовых символов. Анито его немножко знает. Укатонен — тоже. Но я работаю с ним ежедневно, а поэтому знаю его лучше других. Если ты поговоришь с Иирин, она, возможно, будет учить тебя сама.
— Я поговорю, спасибо, — согласился Гаритонен.
Неся сумки, набитые листвой, вернулись Укатонен и Иирин.
— Привет, Гари, — сказал, войдя, Укатонен. — Гаритонен был одно время моим учеником, — объяснил он Анито. — Я помог ему узнать кое-что об аллу-а.
— Я знаю. В его слиянии чувствуется твоя школа. Даже если б он скрыл, что учился у тебя, я бы все равно узнала.
Гаритонен и Укатонен отвели глаза, тела их ярко светились, выражая чувства гордости и смущения. Укатонен взял охапку подстилки и отнес ее к циновкам, расстеленным на полу. Моуки начал показывать Иирин, как надо обрывать листья. В Нармоломе такая работа выполняется танками, здесь же все надо было делать самим. Остальные тоже сели и стали помогать, готовя листья для подстилки, тщательно выбирая сучки, палочки и так далее. Из стен, привлеченное запахом свежей зелени, вылезло множество небольших черных насекомых. Они обыскивали растущую кучу листьев, выбирали из нее какие-то сочные кусочки, а также мелких жучков; они же вводили в кучу какие-то химические вещества и бактерии, ускоряющие процесс гниения. Этих насекомых называют йеруи. Они живут во всех деревнях и поддерживают чистоту в постелях, не давая там селиться нежелательным насекомым.
Зашли еще двое энкаров, принесли воды и пищи. Они тоже занялись работой над подстилкой, в то время как их гости ели. Анито чувствовала себя ужасно неловко и вопросительно смотрела на Укатонена.
— Все в порядке, Анито, вы наши гости. Мы тут не так много думаем о рангах, как у вас в деревне. За нас работу некому делать. Вот мы ее сами и делаем.
Шорох и звон струй послеполуденного дождя к тому времени, когда они кончили возиться с постелями, сменился ревом настоящего водопада, обрушивающегося сверху в дупло дерева. Даже в комнате этот ливень вызвал появление слабенького свежего и влажного ветерка. Обитатели дерева выбежали из своих комнат, чтобы искупаться в мощном ливневом потоке. Укатонен и Гаритонен последовали их примеру. Анито, стоя в дверях, наблюдала за поведением этих гордых и суровых древних старейшин, резвящихся в струях воды не хуже простых бейми. Преодолев колебание, к ним присоединились и Моуки с Иирин. Анито все колебалась, боясь, не погрешили ли они против правил вежливости, пока Гаритонен, бежавший мимо, не облил ее водой.
— Не стой, как пень, — крикнул он на языке кожи. — Пошли играть!
Анито бросилась в водяной столб, позволяя струям смывать с себя дорожную пыль. Укатонен прыгнул на лиану, за которую держалась Анито, на его коже горела бриллиантовая россыпь смеха. Она окатила его водой, а он, рассмеявшись еще сильнее, ответил ей тем же. И вскоре, забыв свой страх, свое достоинство и свое положение старейшины Нармолома, Анито резвилась так, будто все еще была юной бейми.
А вечером было пиршество — прямо на покрытой палой листвой земле, в кругу огромных деревьев. Не было никакого протокола, энкары сами тащили корзины еды, ставя их вокруг ораторского холма. Тут не соблюдались ни ранги, ни принятые официальные процедуры. Энкары и их гости передавали друг другу еду, а сидели там, где им хотелось.
Иирин и Моуки стали центром одной группы энкаров, Анито и Укатонен — другой. Всем хотелось узнать как можно больше об Иирин и ее народе, но на большинство вопросов Анито ответить не могла. Она не знала, как работают говорящие камни, как живут эти новые существа в своем мире, что они едят. Измененный метаболизм Иирин позволял ей переваривать любую пищу тенду. Она ела все, что ели они, хотя очень не любила личинок жуков и всяких насекомых. Выслушивая вопросы энкаров, она еще яснее поняла, как мало она знает о своей атве.
Кончив есть, энкары убрали остатки еды. Встал Хутатонен, вышел на середину холма и застрекотал, чтобы привлечь к себе внимание. Затем простер руки, предлагая слияние.
Все взялись за руки. Анито повернулась к Иирин, уши подняты вопрошающе. После короткого колебания Иирин кивнула и взяла протянутую руку. Укатонен цветом выразил ей свое одобрение и обещание поддержки и взял другую руку Анито. В слияние они вошли одновременно.
В таком аллу-а Анито участвовать еще не приходилось. Когда-то, еще будучи бейми, она держала у себя ручную змею. Анито хорошо запомнила ощущение силы змеиного тела, обвивающегося вокруг руки. Именно об этом она вспомнила и сейчас — ощущение огромной силы, находящейся под строгим контролем. Эго энкаров стучалось в нее, будто любопытные рыбешки, тыкающиеся в колени. Она открыла им себя, и их эго прошло сквозь Анито, как сильный ветер. И Анито включилась в их гармонию, чувствуя, как растет ее собственная сила, как подхватывают и поддерживают ее на плаву энкары, унося куда-то вдаль.
Иирин же была слишком напугана силой слияния, чтобы позволить себе расслабиться. И тогда Анито обвила ее, давая возможность собраться с силами, адаптироваться.
Энкары, почувствовав какое-то затруднение, отступили. Слияние стало более спокойным, из вихрящегося мальстрема возбуждения оно превратилось в тихую заводь непостижимой глубины и чистоты. Энкары ждали, пока Иирин медленно, как распускающийся цветок, откроет себя слиянию.
Было уже совсем поздно, когда они вышли из контакта. Иирин выглядела бледной и утомленной. Моуки и Укатонен дали ей поесть оставшихся от праздника фруктов и помогли взобраться на дерево. Пока они карабкались на него, Иирин слегка пришла в себя. Гаритонен проводил их до комнаты.
— С ней ничего не случится? — спросил Гаритонен. — Может, я могу помочь?
Анито покачала головой.
— Ей надо побыть одной и хорошенько выспаться. Для нее слияние — все еще трудное дело.
Они оставались в этой группе еще три или четыре дня, а затем отправились на другие сборища энкаров. Гаритонен и Хутатонен пошли с ними. Моуки и Иирин учили их языку кожи новых существ.
В общем они побывали на четырех собраниях энкаров. Во время путешествия к ним присоединялись новые спутники. К тому времени, когда они возвратились в Нармолом, с ними шло уже больше десятка энкаров.
Анито и ее спутникам казалось, что они стали частью какой-то кочующей деревни. Со своим эскортом они распрощались только у границ Нармолома. Когда последний энкар исчез в ветвях верхнего яруса леса, Анито почувствовала боль утраты. Теперь ей будет не хватать мягкого юмора энкаров и их спокойной мудрости.
— Ну а теперь, когда ты побыла среди нас, что ты думаешь о том, чтобы стать самой энкаром! — спросил ее Укатонен, когда они плели гнездо для ночевки.
— Теперь я думаю, что деревенские видят лишь небольшую часть того, чем является энкар. Они исключительно интересны, но… Анито «передернула плечами», — если б у меня был выбор, я бы все равно осталась в Нармоломе, — сказала она после долгого молчания. — И все же это неплохая жизнь. Мне энкары понравились.
— Я тоже сначала тосковал по своей деревне, но работа захватила меня, — сказал Укатонен. — Я ощущаю связь со всем миром. На свете есть множество деревенских старейшин, которые просто неспособны видеть дальше границ своей деревни. И поэтому я доволен своим выбором. Будучи энкаром, я вижу все. Каждая деревня ведь отличается от другой. Я жил в туманах среди горного народа, жил в океане с лайли-тенду. И никогда не скучал. Одиноким себя чувствовал, а чтобы было скучно — никогда.
Анито сжала плечо Укатонена и протянула к нему руки, прося аллу-а.
— Пожалуйста, эн, позволь мне скрасить твое одиночество.
Рябь теплой симпатии пробежала по телу энкара.
— Ты уже сделала это, кене.
20
Джуна осторожно скользнула по ветке к оолоо, одновременно так изменяя окраску кожи, чтобы она соответствовала новой комбинации рисунка теней и солнечных пятен. Сладковатый мускусный запах ящерицы пощипывал ноздри. Она недавно попросила Укатонена и Анито улучшить ее чувство обоняния, и в результате мир сразу обрел новое измерение. Следы других существ теперь обнаруживались на любой поверхности так же отчетливо, как если бы те оставляли там отпечатки своих ног.
Занятые борьбой за первенство, оолоо не замечали ее. Оба крупных самца визжали друг на друга, чешуя на их шеях встала дыбом. Когда Джуна подобралась достаточно близко, она вынула духовую трубку, достала из бамбукового колчана стрелку с отравленным концом и вложила ее в окрашенную яркой краской оконечность трубки.
Подняв заряженную трубку к губам, она стала выбирать цель. На таком расстоянии стрела легко могла просто скользнуть по чешуе обоих соперников. Из остальных четырех ящериц две были самками с маленькими детенышами в сумках, одна — неполовозрелым самцом, наполовину скрытым листвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Рябь улыбки пробежала по коже Анито, когда она вспомнила, как Укатонен удивлял селян знанием деревенских событий, а на самом деле следил за деревней несколько дней.
— Думаю, я понимаю тебя, — сказала она. — Но тебе одиноко?
— Иногда, — признался он. Потом опустил глаза, и кожа его посерела. — Расскажи, какое оно есть, это новое существо.
— Иирин? Сначала она мало что понимала. Говорить не могла, еле-еле взбиралась на деревья. Но она быстро учится. Охотиться пока не научилась, плести корзины — тоже. Но успехи и тут есть.
— Я слыхал о состязании в Лайнане, когда копали землю. Это правда, что она измотала двух самых сильных бейми?
— Да, но она и себя довела до серьезной болезни. — Анито отвернулась, стыдясь. — Это была моя ошибка. Я рассердилась, когда деревенские начали издеваться над ней, и сказала, что она может копать землю лучше их всех. Тут мне гордиться нечем.
— Но вышло хорошо, да и ты чему-то научилась, разве не так?
Она ответила знаком согласия.
— Тогда не надо стыдиться. Знаешь, Укатонен очень высоко тебя ценит. Кстати, он меня очень многому научил в отношении аллу-а. Я ведь даже не подозревал, что там есть чему учиться. Он вообще один из самых опытных в Совете Трех Рек.
— Я полагала, все энкары таковы, — сказала Анито, вспомнив спокойную силу его эго.
— Мы лучше деревенских разбираемся в аллу-а, но Укатонен избрал его своей специальностью. — Гаритонен протянул ей руки. — Хочешь, сольемся?
Анито почувствовала влияние Укатонена сразу же, как только вошла в контакт. У Гаритонена была сила Укатонена и его хватка, но ему не хватало полной уверенности в себе. И еще ощущался привкус какой-то бесшабашности, радости и даже проказливости, чего у Укатонена и быть не могло. Чувствуя это, она поняла, как долго прожил Укатонен и каким одиноким он чувствует себя.
— Он ведь в тебе нуждается, знаешь? — спросил Гаритонен, когда они вышли из контакта. — Когда он вернулся сюда полтора месяца назад, то удивил меня — я еще никогда не видел его таким спокойным. Ты и то новое существо, которое вы зовете Иирин, дали ему что-то, что заняло его ум. Иирин — новая и ни на что не похожая, и ты — молодая и любознательная — очень сильная комбинация.
Анито отвернулась, одновременно и польщенная, и сконфуженная этим комплиментом.
— Спасибо, — сказала она, глядя на Гаритонена. — У Укатонена я очень многому научилась.
— Я знаю, — ответил тот. — Я понял это, как только мы вошли в контакт.
В углу раздался щелчок. Это Моуки включил говорящий камень и играл с ним.
— Что он делает? — спросил Гаритонен.
— Это один из говорящих камней Иирин. Она научила Моуки играть с ним.
— Но для чего это?
— Иирин говорит, что она держит там свою память, чтобы суметь передать своему народу все, что она тут узнала, ничего не пропустив.
Гаритонен сел на корточки возле Моуки.
— Что ты делаешь? — спросил он, когда бейми поднял глаза.
— Я рассказываю говорящему камню об энкарах.
— А как он работает?
Моуки наклонил «говорящий камень» так, чтобы энкар увидел, что происходит на экране.
— А это что? — спросил энкар, указывая на экран.
— Это речь кожи новых созданий.
— А я думал, что они не умеют говорить на языке кожи.
— Они и не говорят. Вместо этого они рисуют на разных штуках или складывают вот в такие говорящие камни. Иирин говорит, что они пользуются листами вроде полос йаррама, но только белого цвета, чтобы говорить с их помощью.
Гаритонен погладил подбородок и провел ладонью по голове.
— Мне это все кажется ужасно странным.
Моуки кивнул и высветил знак согласия.
— Так оно и есть. Но смысл становится яснее, если ты понимаешь их язык кожи. У них много разных видов говорящих камней. Одни говорят, другие двигают предметы, некоторые режут время на маленькие частички, другие воспроизводят звуки. Для всех этих видов камней у них есть специальные названия, но что делает большая часть камней, я не знаю. А вот этот называется компьютер, — сказал Моуки, используя термин из языка кожи нового существа.
— Ты можешь научить меня языку кожи новых существ? — спросил Гаритонен.
— Конечно, эн. Это довольно просто. Все слова составляются из небольшого числа базовых символов. Анито его немножко знает. Укатонен — тоже. Но я работаю с ним ежедневно, а поэтому знаю его лучше других. Если ты поговоришь с Иирин, она, возможно, будет учить тебя сама.
— Я поговорю, спасибо, — согласился Гаритонен.
Неся сумки, набитые листвой, вернулись Укатонен и Иирин.
— Привет, Гари, — сказал, войдя, Укатонен. — Гаритонен был одно время моим учеником, — объяснил он Анито. — Я помог ему узнать кое-что об аллу-а.
— Я знаю. В его слиянии чувствуется твоя школа. Даже если б он скрыл, что учился у тебя, я бы все равно узнала.
Гаритонен и Укатонен отвели глаза, тела их ярко светились, выражая чувства гордости и смущения. Укатонен взял охапку подстилки и отнес ее к циновкам, расстеленным на полу. Моуки начал показывать Иирин, как надо обрывать листья. В Нармоломе такая работа выполняется танками, здесь же все надо было делать самим. Остальные тоже сели и стали помогать, готовя листья для подстилки, тщательно выбирая сучки, палочки и так далее. Из стен, привлеченное запахом свежей зелени, вылезло множество небольших черных насекомых. Они обыскивали растущую кучу листьев, выбирали из нее какие-то сочные кусочки, а также мелких жучков; они же вводили в кучу какие-то химические вещества и бактерии, ускоряющие процесс гниения. Этих насекомых называют йеруи. Они живут во всех деревнях и поддерживают чистоту в постелях, не давая там селиться нежелательным насекомым.
Зашли еще двое энкаров, принесли воды и пищи. Они тоже занялись работой над подстилкой, в то время как их гости ели. Анито чувствовала себя ужасно неловко и вопросительно смотрела на Укатонена.
— Все в порядке, Анито, вы наши гости. Мы тут не так много думаем о рангах, как у вас в деревне. За нас работу некому делать. Вот мы ее сами и делаем.
Шорох и звон струй послеполуденного дождя к тому времени, когда они кончили возиться с постелями, сменился ревом настоящего водопада, обрушивающегося сверху в дупло дерева. Даже в комнате этот ливень вызвал появление слабенького свежего и влажного ветерка. Обитатели дерева выбежали из своих комнат, чтобы искупаться в мощном ливневом потоке. Укатонен и Гаритонен последовали их примеру. Анито, стоя в дверях, наблюдала за поведением этих гордых и суровых древних старейшин, резвящихся в струях воды не хуже простых бейми. Преодолев колебание, к ним присоединились и Моуки с Иирин. Анито все колебалась, боясь, не погрешили ли они против правил вежливости, пока Гаритонен, бежавший мимо, не облил ее водой.
— Не стой, как пень, — крикнул он на языке кожи. — Пошли играть!
Анито бросилась в водяной столб, позволяя струям смывать с себя дорожную пыль. Укатонен прыгнул на лиану, за которую держалась Анито, на его коже горела бриллиантовая россыпь смеха. Она окатила его водой, а он, рассмеявшись еще сильнее, ответил ей тем же. И вскоре, забыв свой страх, свое достоинство и свое положение старейшины Нармолома, Анито резвилась так, будто все еще была юной бейми.
А вечером было пиршество — прямо на покрытой палой листвой земле, в кругу огромных деревьев. Не было никакого протокола, энкары сами тащили корзины еды, ставя их вокруг ораторского холма. Тут не соблюдались ни ранги, ни принятые официальные процедуры. Энкары и их гости передавали друг другу еду, а сидели там, где им хотелось.
Иирин и Моуки стали центром одной группы энкаров, Анито и Укатонен — другой. Всем хотелось узнать как можно больше об Иирин и ее народе, но на большинство вопросов Анито ответить не могла. Она не знала, как работают говорящие камни, как живут эти новые существа в своем мире, что они едят. Измененный метаболизм Иирин позволял ей переваривать любую пищу тенду. Она ела все, что ели они, хотя очень не любила личинок жуков и всяких насекомых. Выслушивая вопросы энкаров, она еще яснее поняла, как мало она знает о своей атве.
Кончив есть, энкары убрали остатки еды. Встал Хутатонен, вышел на середину холма и застрекотал, чтобы привлечь к себе внимание. Затем простер руки, предлагая слияние.
Все взялись за руки. Анито повернулась к Иирин, уши подняты вопрошающе. После короткого колебания Иирин кивнула и взяла протянутую руку. Укатонен цветом выразил ей свое одобрение и обещание поддержки и взял другую руку Анито. В слияние они вошли одновременно.
В таком аллу-а Анито участвовать еще не приходилось. Когда-то, еще будучи бейми, она держала у себя ручную змею. Анито хорошо запомнила ощущение силы змеиного тела, обвивающегося вокруг руки. Именно об этом она вспомнила и сейчас — ощущение огромной силы, находящейся под строгим контролем. Эго энкаров стучалось в нее, будто любопытные рыбешки, тыкающиеся в колени. Она открыла им себя, и их эго прошло сквозь Анито, как сильный ветер. И Анито включилась в их гармонию, чувствуя, как растет ее собственная сила, как подхватывают и поддерживают ее на плаву энкары, унося куда-то вдаль.
Иирин же была слишком напугана силой слияния, чтобы позволить себе расслабиться. И тогда Анито обвила ее, давая возможность собраться с силами, адаптироваться.
Энкары, почувствовав какое-то затруднение, отступили. Слияние стало более спокойным, из вихрящегося мальстрема возбуждения оно превратилось в тихую заводь непостижимой глубины и чистоты. Энкары ждали, пока Иирин медленно, как распускающийся цветок, откроет себя слиянию.
Было уже совсем поздно, когда они вышли из контакта. Иирин выглядела бледной и утомленной. Моуки и Укатонен дали ей поесть оставшихся от праздника фруктов и помогли взобраться на дерево. Пока они карабкались на него, Иирин слегка пришла в себя. Гаритонен проводил их до комнаты.
— С ней ничего не случится? — спросил Гаритонен. — Может, я могу помочь?
Анито покачала головой.
— Ей надо побыть одной и хорошенько выспаться. Для нее слияние — все еще трудное дело.
Они оставались в этой группе еще три или четыре дня, а затем отправились на другие сборища энкаров. Гаритонен и Хутатонен пошли с ними. Моуки и Иирин учили их языку кожи новых существ.
В общем они побывали на четырех собраниях энкаров. Во время путешествия к ним присоединялись новые спутники. К тому времени, когда они возвратились в Нармолом, с ними шло уже больше десятка энкаров.
Анито и ее спутникам казалось, что они стали частью какой-то кочующей деревни. Со своим эскортом они распрощались только у границ Нармолома. Когда последний энкар исчез в ветвях верхнего яруса леса, Анито почувствовала боль утраты. Теперь ей будет не хватать мягкого юмора энкаров и их спокойной мудрости.
— Ну а теперь, когда ты побыла среди нас, что ты думаешь о том, чтобы стать самой энкаром! — спросил ее Укатонен, когда они плели гнездо для ночевки.
— Теперь я думаю, что деревенские видят лишь небольшую часть того, чем является энкар. Они исключительно интересны, но… Анито «передернула плечами», — если б у меня был выбор, я бы все равно осталась в Нармоломе, — сказала она после долгого молчания. — И все же это неплохая жизнь. Мне энкары понравились.
— Я тоже сначала тосковал по своей деревне, но работа захватила меня, — сказал Укатонен. — Я ощущаю связь со всем миром. На свете есть множество деревенских старейшин, которые просто неспособны видеть дальше границ своей деревни. И поэтому я доволен своим выбором. Будучи энкаром, я вижу все. Каждая деревня ведь отличается от другой. Я жил в туманах среди горного народа, жил в океане с лайли-тенду. И никогда не скучал. Одиноким себя чувствовал, а чтобы было скучно — никогда.
Анито сжала плечо Укатонена и протянула к нему руки, прося аллу-а.
— Пожалуйста, эн, позволь мне скрасить твое одиночество.
Рябь теплой симпатии пробежала по телу энкара.
— Ты уже сделала это, кене.
20
Джуна осторожно скользнула по ветке к оолоо, одновременно так изменяя окраску кожи, чтобы она соответствовала новой комбинации рисунка теней и солнечных пятен. Сладковатый мускусный запах ящерицы пощипывал ноздри. Она недавно попросила Укатонена и Анито улучшить ее чувство обоняния, и в результате мир сразу обрел новое измерение. Следы других существ теперь обнаруживались на любой поверхности так же отчетливо, как если бы те оставляли там отпечатки своих ног.
Занятые борьбой за первенство, оолоо не замечали ее. Оба крупных самца визжали друг на друга, чешуя на их шеях встала дыбом. Когда Джуна подобралась достаточно близко, она вынула духовую трубку, достала из бамбукового колчана стрелку с отравленным концом и вложила ее в окрашенную яркой краской оконечность трубки.
Подняв заряженную трубку к губам, она стала выбирать цель. На таком расстоянии стрела легко могла просто скользнуть по чешуе обоих соперников. Из остальных четырех ящериц две были самками с маленькими детенышами в сумках, одна — неполовозрелым самцом, наполовину скрытым листвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78