У меня нет чувства земли — в той степени, что есть у тебя, — но главная беда в том, что, по-моему, Харамис уже тоже его лишилась.
— Этого я не знаю, — Файолон пожал плечами. — Чувство земли не из тех вещей, о которых можно судить, глядя со стороны. Конечно, если бы оно появилось у тебя, — он дотронулся кончиками пальцев до груди, прощупывая сквозь ткань свой шарик, — то я, разумеется, сразу об этом узнал бы, но что касается Харамис, тут остается только гадать.
Рука Майкайлы тоже потянулась к небольшому бугорку на ее груди, постоянно скрытому не менее чем двумя слоями ткани, — точной копии того шарика, что висит на шее Файолона. Свой шарик она всегда надевала прямо на голое тело; это была единственная вещь, сохранившаяся со времен, когда в жизни Майкайлы еще не появилась Харамис. Он служил постоянным напоминанием о счастливых временах.
— Неужели между нами столь мощная связь? — спросила она. — У меня всегда было такое чувство, будто я постоянно ощущаю твое присутствие, а в мелодичном перезвоне этого шарика мне слышался твой голос, но я думала, что все это лишь игра воображения.
— Майка! — широко улыбнулся Файолон. — У тебя всегда было множество талантов, но вот воображения тебе вечно не хватало.
Он встряхнул свой шарик, и раздался перезвон. Майкайла тут же почувствовала, как в ответ начал резонировать ее собственный шарик.
— Говорят, что процедуры типа глядения в воду ненадежны, особенно если ими пытаются заниматься люди, но с помощью этого шарика в качестве связующего звена мы в любой момент можем без помех войти в контакт друг с другом. Я много лет следил таким образом за твоими уроками и даже выучил кое-что из тех песнопений, в которых ты практиковалась в храме Мерет.
Майкайла вздохнула, припоминая некоторые из пройденных ею за эти годы уроков.
— И ты, кстати, куда лучше со всем этим справляешься, — произнесла она. — Помнишь, когда ты приземлился в Варе и у тебя появилось чувство земли, тебе скоро удалось с ним совладать, а я двое суток провалялась в постели совершенно разбитая оттого только, что у меня была с тобой связь.
— По-моему, теперь тебе лучше просто-напросто расслабиться и не пытаться разрешить все проблемы в мире одним махом.
— Не сомневаюсь.
— Я все думаю, нет ли в здешней библиотеке книг, из которых можно было бы узнать, чем грозит стране нынешняя ситуация, когда наряду с Великой Волшебницей существует и ее вполне подготовленная преемница.
— Вполне подготовленная? — удивилась Майкайла. — Я? Да тут все как один считают, что я еще совершенно не готова.
— Но ты училась куда дольше, чем успел проучиться я, когда сделался покровителем Вара, — напомнил Файолон.
— Ты прав, — сказала Майкайла. — Выходит, все дело в том, что мне не полагалось получать никакой предварительной подготовки? Может, именно поэтому Харамис продолжают преследовать эти приступы — оттого, что нас здесь двое?
— Заглянем лучше в библиотеку, — предложил Файолон.
— В основной библиотеке ничего на эту тему нет. Все здешние книги я прочитала, однако если мы отправимся в ледяные пещеры и исследуем то, что там хранится, то, может быть, найдем что-то полезное среди собранного Орогастусом барахла — нечто такое, что прежде проглядели.
— Толковая мысль, — сказал Файолон. — Если верить древним легендам и балладам, его куда больше интересовала проблема разнообразного использования энергии и всяческих естественных и сверхъестественных сил, чем Харамис. которая вообще на такие вещи обращала мало внимания.
— Похоже на правду, — согласилась девушка. — И кстати, может быть, мне удастся разыскать что-то полезное в библиотеке храма Мерет, хотя я абсолютно не представляю, как мне там объяснить причину такого любопытства. — Она задумчиво поглядела на Файолона. — А что нового в Варе? Придворные дамочки все еще не дают покоя?
— Я не очень-то обращаю на них внимание, — нахмурился он. — Ни одна из варских девиц не питает ко мне никаких серьезных чувств, несмотря на нынешний мои высокий титул, тем более что большую часть времени я теперь провожу в собственном герцогстве, а не при дворе короля. Ходит множество историй о том, что отцом моим был демон или какое-то столь же мрачное и мистическое создание, а уж в том, что я незаконнорожденный, ни у кого нет сомнений.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что не находится девушек, которым это показалось бы таинственным и романтичным? — поддразнила Майкайла.
— Ну, я не стану, конечно, отрицать, — вздохнул юноша, — что при дворе всегда найдутся девицы достаточно глупые, чтобы предаваться подобным чувствам. Но ты же знаешь, Майка, что я никогда не находил слабоумие чертой привлекательной. К счастью, у тебя-то мозги есть — несмотря на то, что в данный момент ты, похоже, ими не очень-то активно пользуешься.
— О нет, Файолон, тут ты, увы, не прав, у меня теперь совсем нет мозгов. Это у Харамис два мозга — ее собственный, а заодно и мой. А что касается некоей Майкайлы, то отныне она нечто среднее между неодушевленной собственностью Харамис и какой-то незначительной частью ее тела.
— Ты только посмотри, как она обращается с Узуном, — продолжала девушка. — Когда-то он был независимой личностью, ее учителем и другом… Кто он такой теперь? Ее арфа. Он не способен самостоятельно сдвинуться ни на миллиметр, зато она может в любой момент схватить его и перетащить куда ей вздумается. Единственное затруднение, разумеется, в том, что таскать столь большую и тяжелую арфу не слишком легко. Итак, он теперь вещь, я — тоже вещь, и все слуги не более чем вещи, а ты — просто-напросто досадная помеха. То есть станешь помехой, когда она наконец вспомнит, кто же ты такой, — горячилась Майкайла, — потому что, несмотря ни на что, останешься самостоятельной личностью. И она в очередной раз постарается отослать тебя в далекие края.
— Ты даже не представляешь себе, что происходит теперь в Варе, — произнес Файолон. — На этот раз я никуда не уеду, что бы она ни говорила. Мне давно уже не двенадцать лет.
Глава 24
— Да, на этот раз ей не удастся тебя так просто выставить, — согласилась Майкайла, — но что же именно происходит у тебя в Варе?
— К низовьям Большого Мутара движется что-то не совсем понятное и убивает на своем пути рыбу. Когда все началось, я как раз был в Лете, присматривая за погрузкой на речные суда заготовленной строевой древесины, и заметил неладное. Я тут же отправил своему дядюшке, варскому королю, записку, что отправляюсь поточнее выяснить ситуацию, и заспешил в Цитадель. Путь лежал мимо озеро Вум — вся рыба в нем оказалась мертвой. Кроме того, погибло немало разумных существ, оказавшихся поблизости в тот момент, когда произошла эта катастрофа.
— Вайвило?
— Да, в основном там были вайвило, хотя погибли и некоторые люди, а очень многие из них тяжело заболели.
— Как такое вообще могло произойти? — Майкайла с трудом перевела дух.
— Не знаю. — Файолон выглядел невесело. — Рувенда — не моя страна, а потому, хотя я и чувствую, что здешние дела довольно плохи и многое пошло не так, я все-таки не способен точно определить, что за этим стоит.
— А будучи в Варе, ты мог определить источник беды?
Файолон покачал головой:
— Причина бед находится не в Варе. Я только чувствовал, что из Рувенды вниз по реке движется что-то страшное. Я тебе еще вот что скажу, — добавил он, — ситуация была бы гораздо хуже, если бы господствующие ветры дули из Рувенды в Вар, а не наоборот. Так хоть в воздухе я не чувствовал никаких дурных перемен до тех пор, пока не пересек рувендианскую границу. А направляясь от Цитадели сюда, я воспользовался фрониалом — чтобы проехаться по всей Запутанной Топи и посмотреть, в каком она состоянии. — Файолон поднял голову и посмотрел собеседнице прямо в глаза. — Майкайла, твоя страна очень, очень тяжело больна.
— Страна Харамис, — напомнила та.
— Во имя Цветка, Майка, это же твоя родина! Неужели тебе до этого нет никакого дела?
— А что изменится, если мне до этого будет дело? — пожала плечами Майкайла, пытаясь скрыть душевную боль. — Ты что, действительно думаешь, будто Харамис позволила бы мне что-нибудь в связи с этим предпринять? Как ты считаешь, почему я так дожидалась твоего приезда?
Файолон немного растерялся и не сразу нашелся, что ответить.
— Видишь ли, все дело в том, что Харамис, почувствовав себя серьезно больной, решила, что следует ускорить мое обучение. Теперь она принялась учить меня глядеть в воду.
— Что ты хочешь этим сказать? В воду она научила тебя глядеть, когда ты только здесь появилась — четыре с половиной года назад!
— Мне это прекрасно известно, — заметила Майкайла, — и тебе тоже. Но не ей.
— Быть не может… — только и сумел выговорить Файолон.
— Я абсолютно уверена, что у нее давно уже нет чувства земли, — проговорила Майкайла. припоминая последние события, — и я думаю, что лишилась она его уже с момента своего первого приступа.
— Но если она его лишилась, то у кого же оно теперь?
— Понятия не имею, — вздохнула Майкайла. — И Узун тоже ничего не знает — я его расспрашивала. Мы с ним решили, что если бы чувство это перешло к кому-нибудь другому, то нам было бы уже об этом известно. То есть, по всей видимости, его еще не обрел никто. Я абсолютно уверена в одном: у меня его по-прежнему нет.
— Ну что ж, даже если у тебя и нет чувства земли, нам все равно нужно что-нибудь сделать! Надо как-то покончить со всей этой сумятицей.
— Попробуем, — сказала Майкайла. — Ты можешь составить примерный перечень тех проблем, что в первую очередь требуют нашего вмешательства?
Файолон поморщился и покачал головой:
— Я не настолько хорошо знаю Рувенду, чтобы справиться с подобной задачей. Тут нужно очень подробное и глубокое знание страны.
— Подробное и глубокое! — Майкайла хлопнула вдруг в ладоши и вскочила. — Пошли, — проговорила она и побежала к дверям.
— Куда ты меня ведешь?
— К зеркалу. Если тебе нужны подробности, то это самый лучший способ о них разузнать.
— Если ты хочешь спуститься туда, — заметил Файолон, — тебе надо как следует одеться.
— Вовсе не обязательно, — усмехнулась Майкайла. — Красный Глаз научил меня в прошлом году регулировать температуру тела. Ты же одевайся потеплее, а я пока пойду отыщу пергамент и чернильницу и буду ждать тебя внизу.
К тому времени, когда Файолон появился наконец в комнате с зеркалом, Майкайла уже сидела, скрестив ноги, прямо на ледяном полу напротив прибора Исчезнувших и что-то поспешно записывала.
— Я отыскала то, что убивает рыбу, Файолон, — произнесла она, — это некая разновидность микроскопического растения, которое при определенных условиях вырабатывает сильнейший яд. Такие условия возникают, к счастью, крайне редко. Когда с Харамис случился последний приступ, здесь произошло изрядное землетрясение…
Она прервала объяснение и обратилась к зеркалу:
— Зеркало, покажи произошедшие за последние дна месяца землетрясения.
— Информация обрабатывается, — ответило зеркало. Затем на экране появилась карта Рувенды, покрытая сеткой бледно-голубых линий. Несколько секунд изображение не менялось, затем в разных местах одна за другой стали возникать ярко-синие точки; от точек расходились в разных направлениях неровные линии, потолще и поярче, чем покрывающая карту сетка голубых линий.
— Здесь, вот в этом месте, — проговорила Майкайла, протягивая руку и тыча пальцем в точку, изображенную в северо-западной части Тернистого Ада, — произошло самое первое. Оно случилось в то утро, когда мы нашли Харамис лежащей в ее спальне на полу — еще до зари. Затем серия землетрясений охватила почти всю северную часть Золотой Топи. — Она обернулась к Файолону. — Ты ведь проехал примерно вот здесь, так?
Тот кивнул, подозрительно вглядываясь в изображение.
— Поверхность земли в тот момент была еще неустойчива и иногда вздрагивала, верно? — спросила Майкайла.
Юноша снова кивнул.
— Насколько сильны были эти толчки и как часто они случались?
Файолон еще раз взглянул в зеркало, и тут Майкайла поняла, что его так беспокоит.
— Все в порядке, ты можешь свободно разговаривать, и на изображение это никак не повлияет. Прибор теперь реагирует на запрос только тогда, когда запрос начинается с его названия.
— Названия?
— Того названия этого прибора, которым мы договорились пользоваться, а что касается его первоначального наименования, то мне оно, по крайней мере, неизвестно, — объяснила Майкайла. — Зеркало, укажи те места в Запутанной Топи, где уровень воды не соответствует норме.
— Информация обрабатывается…
Изображение сменилось, появилась черно-белая карта Запутанной Топи, на которой большие участки окрасились в различные оттенки коричневого и синего цветов,
— Синим расцвечены те области, где уровень воды выше нормы, — объяснила девушка. — Чем темнее и насыщеннее синий цвет, тем толще слой воды на данном участке. Коричневым помечены те места, где выше нормы теперь уровень земной поверхности, — чем интенсивнее окраска, тем более возвышенный участок земли ей соответствует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Этого я не знаю, — Файолон пожал плечами. — Чувство земли не из тех вещей, о которых можно судить, глядя со стороны. Конечно, если бы оно появилось у тебя, — он дотронулся кончиками пальцев до груди, прощупывая сквозь ткань свой шарик, — то я, разумеется, сразу об этом узнал бы, но что касается Харамис, тут остается только гадать.
Рука Майкайлы тоже потянулась к небольшому бугорку на ее груди, постоянно скрытому не менее чем двумя слоями ткани, — точной копии того шарика, что висит на шее Файолона. Свой шарик она всегда надевала прямо на голое тело; это была единственная вещь, сохранившаяся со времен, когда в жизни Майкайлы еще не появилась Харамис. Он служил постоянным напоминанием о счастливых временах.
— Неужели между нами столь мощная связь? — спросила она. — У меня всегда было такое чувство, будто я постоянно ощущаю твое присутствие, а в мелодичном перезвоне этого шарика мне слышался твой голос, но я думала, что все это лишь игра воображения.
— Майка! — широко улыбнулся Файолон. — У тебя всегда было множество талантов, но вот воображения тебе вечно не хватало.
Он встряхнул свой шарик, и раздался перезвон. Майкайла тут же почувствовала, как в ответ начал резонировать ее собственный шарик.
— Говорят, что процедуры типа глядения в воду ненадежны, особенно если ими пытаются заниматься люди, но с помощью этого шарика в качестве связующего звена мы в любой момент можем без помех войти в контакт друг с другом. Я много лет следил таким образом за твоими уроками и даже выучил кое-что из тех песнопений, в которых ты практиковалась в храме Мерет.
Майкайла вздохнула, припоминая некоторые из пройденных ею за эти годы уроков.
— И ты, кстати, куда лучше со всем этим справляешься, — произнесла она. — Помнишь, когда ты приземлился в Варе и у тебя появилось чувство земли, тебе скоро удалось с ним совладать, а я двое суток провалялась в постели совершенно разбитая оттого только, что у меня была с тобой связь.
— По-моему, теперь тебе лучше просто-напросто расслабиться и не пытаться разрешить все проблемы в мире одним махом.
— Не сомневаюсь.
— Я все думаю, нет ли в здешней библиотеке книг, из которых можно было бы узнать, чем грозит стране нынешняя ситуация, когда наряду с Великой Волшебницей существует и ее вполне подготовленная преемница.
— Вполне подготовленная? — удивилась Майкайла. — Я? Да тут все как один считают, что я еще совершенно не готова.
— Но ты училась куда дольше, чем успел проучиться я, когда сделался покровителем Вара, — напомнил Файолон.
— Ты прав, — сказала Майкайла. — Выходит, все дело в том, что мне не полагалось получать никакой предварительной подготовки? Может, именно поэтому Харамис продолжают преследовать эти приступы — оттого, что нас здесь двое?
— Заглянем лучше в библиотеку, — предложил Файолон.
— В основной библиотеке ничего на эту тему нет. Все здешние книги я прочитала, однако если мы отправимся в ледяные пещеры и исследуем то, что там хранится, то, может быть, найдем что-то полезное среди собранного Орогастусом барахла — нечто такое, что прежде проглядели.
— Толковая мысль, — сказал Файолон. — Если верить древним легендам и балладам, его куда больше интересовала проблема разнообразного использования энергии и всяческих естественных и сверхъестественных сил, чем Харамис. которая вообще на такие вещи обращала мало внимания.
— Похоже на правду, — согласилась девушка. — И кстати, может быть, мне удастся разыскать что-то полезное в библиотеке храма Мерет, хотя я абсолютно не представляю, как мне там объяснить причину такого любопытства. — Она задумчиво поглядела на Файолона. — А что нового в Варе? Придворные дамочки все еще не дают покоя?
— Я не очень-то обращаю на них внимание, — нахмурился он. — Ни одна из варских девиц не питает ко мне никаких серьезных чувств, несмотря на нынешний мои высокий титул, тем более что большую часть времени я теперь провожу в собственном герцогстве, а не при дворе короля. Ходит множество историй о том, что отцом моим был демон или какое-то столь же мрачное и мистическое создание, а уж в том, что я незаконнорожденный, ни у кого нет сомнений.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что не находится девушек, которым это показалось бы таинственным и романтичным? — поддразнила Майкайла.
— Ну, я не стану, конечно, отрицать, — вздохнул юноша, — что при дворе всегда найдутся девицы достаточно глупые, чтобы предаваться подобным чувствам. Но ты же знаешь, Майка, что я никогда не находил слабоумие чертой привлекательной. К счастью, у тебя-то мозги есть — несмотря на то, что в данный момент ты, похоже, ими не очень-то активно пользуешься.
— О нет, Файолон, тут ты, увы, не прав, у меня теперь совсем нет мозгов. Это у Харамис два мозга — ее собственный, а заодно и мой. А что касается некоей Майкайлы, то отныне она нечто среднее между неодушевленной собственностью Харамис и какой-то незначительной частью ее тела.
— Ты только посмотри, как она обращается с Узуном, — продолжала девушка. — Когда-то он был независимой личностью, ее учителем и другом… Кто он такой теперь? Ее арфа. Он не способен самостоятельно сдвинуться ни на миллиметр, зато она может в любой момент схватить его и перетащить куда ей вздумается. Единственное затруднение, разумеется, в том, что таскать столь большую и тяжелую арфу не слишком легко. Итак, он теперь вещь, я — тоже вещь, и все слуги не более чем вещи, а ты — просто-напросто досадная помеха. То есть станешь помехой, когда она наконец вспомнит, кто же ты такой, — горячилась Майкайла, — потому что, несмотря ни на что, останешься самостоятельной личностью. И она в очередной раз постарается отослать тебя в далекие края.
— Ты даже не представляешь себе, что происходит теперь в Варе, — произнес Файолон. — На этот раз я никуда не уеду, что бы она ни говорила. Мне давно уже не двенадцать лет.
Глава 24
— Да, на этот раз ей не удастся тебя так просто выставить, — согласилась Майкайла, — но что же именно происходит у тебя в Варе?
— К низовьям Большого Мутара движется что-то не совсем понятное и убивает на своем пути рыбу. Когда все началось, я как раз был в Лете, присматривая за погрузкой на речные суда заготовленной строевой древесины, и заметил неладное. Я тут же отправил своему дядюшке, варскому королю, записку, что отправляюсь поточнее выяснить ситуацию, и заспешил в Цитадель. Путь лежал мимо озеро Вум — вся рыба в нем оказалась мертвой. Кроме того, погибло немало разумных существ, оказавшихся поблизости в тот момент, когда произошла эта катастрофа.
— Вайвило?
— Да, в основном там были вайвило, хотя погибли и некоторые люди, а очень многие из них тяжело заболели.
— Как такое вообще могло произойти? — Майкайла с трудом перевела дух.
— Не знаю. — Файолон выглядел невесело. — Рувенда — не моя страна, а потому, хотя я и чувствую, что здешние дела довольно плохи и многое пошло не так, я все-таки не способен точно определить, что за этим стоит.
— А будучи в Варе, ты мог определить источник беды?
Файолон покачал головой:
— Причина бед находится не в Варе. Я только чувствовал, что из Рувенды вниз по реке движется что-то страшное. Я тебе еще вот что скажу, — добавил он, — ситуация была бы гораздо хуже, если бы господствующие ветры дули из Рувенды в Вар, а не наоборот. Так хоть в воздухе я не чувствовал никаких дурных перемен до тех пор, пока не пересек рувендианскую границу. А направляясь от Цитадели сюда, я воспользовался фрониалом — чтобы проехаться по всей Запутанной Топи и посмотреть, в каком она состоянии. — Файолон поднял голову и посмотрел собеседнице прямо в глаза. — Майкайла, твоя страна очень, очень тяжело больна.
— Страна Харамис, — напомнила та.
— Во имя Цветка, Майка, это же твоя родина! Неужели тебе до этого нет никакого дела?
— А что изменится, если мне до этого будет дело? — пожала плечами Майкайла, пытаясь скрыть душевную боль. — Ты что, действительно думаешь, будто Харамис позволила бы мне что-нибудь в связи с этим предпринять? Как ты считаешь, почему я так дожидалась твоего приезда?
Файолон немного растерялся и не сразу нашелся, что ответить.
— Видишь ли, все дело в том, что Харамис, почувствовав себя серьезно больной, решила, что следует ускорить мое обучение. Теперь она принялась учить меня глядеть в воду.
— Что ты хочешь этим сказать? В воду она научила тебя глядеть, когда ты только здесь появилась — четыре с половиной года назад!
— Мне это прекрасно известно, — заметила Майкайла, — и тебе тоже. Но не ей.
— Быть не может… — только и сумел выговорить Файолон.
— Я абсолютно уверена, что у нее давно уже нет чувства земли, — проговорила Майкайла. припоминая последние события, — и я думаю, что лишилась она его уже с момента своего первого приступа.
— Но если она его лишилась, то у кого же оно теперь?
— Понятия не имею, — вздохнула Майкайла. — И Узун тоже ничего не знает — я его расспрашивала. Мы с ним решили, что если бы чувство это перешло к кому-нибудь другому, то нам было бы уже об этом известно. То есть, по всей видимости, его еще не обрел никто. Я абсолютно уверена в одном: у меня его по-прежнему нет.
— Ну что ж, даже если у тебя и нет чувства земли, нам все равно нужно что-нибудь сделать! Надо как-то покончить со всей этой сумятицей.
— Попробуем, — сказала Майкайла. — Ты можешь составить примерный перечень тех проблем, что в первую очередь требуют нашего вмешательства?
Файолон поморщился и покачал головой:
— Я не настолько хорошо знаю Рувенду, чтобы справиться с подобной задачей. Тут нужно очень подробное и глубокое знание страны.
— Подробное и глубокое! — Майкайла хлопнула вдруг в ладоши и вскочила. — Пошли, — проговорила она и побежала к дверям.
— Куда ты меня ведешь?
— К зеркалу. Если тебе нужны подробности, то это самый лучший способ о них разузнать.
— Если ты хочешь спуститься туда, — заметил Файолон, — тебе надо как следует одеться.
— Вовсе не обязательно, — усмехнулась Майкайла. — Красный Глаз научил меня в прошлом году регулировать температуру тела. Ты же одевайся потеплее, а я пока пойду отыщу пергамент и чернильницу и буду ждать тебя внизу.
К тому времени, когда Файолон появился наконец в комнате с зеркалом, Майкайла уже сидела, скрестив ноги, прямо на ледяном полу напротив прибора Исчезнувших и что-то поспешно записывала.
— Я отыскала то, что убивает рыбу, Файолон, — произнесла она, — это некая разновидность микроскопического растения, которое при определенных условиях вырабатывает сильнейший яд. Такие условия возникают, к счастью, крайне редко. Когда с Харамис случился последний приступ, здесь произошло изрядное землетрясение…
Она прервала объяснение и обратилась к зеркалу:
— Зеркало, покажи произошедшие за последние дна месяца землетрясения.
— Информация обрабатывается, — ответило зеркало. Затем на экране появилась карта Рувенды, покрытая сеткой бледно-голубых линий. Несколько секунд изображение не менялось, затем в разных местах одна за другой стали возникать ярко-синие точки; от точек расходились в разных направлениях неровные линии, потолще и поярче, чем покрывающая карту сетка голубых линий.
— Здесь, вот в этом месте, — проговорила Майкайла, протягивая руку и тыча пальцем в точку, изображенную в северо-западной части Тернистого Ада, — произошло самое первое. Оно случилось в то утро, когда мы нашли Харамис лежащей в ее спальне на полу — еще до зари. Затем серия землетрясений охватила почти всю северную часть Золотой Топи. — Она обернулась к Файолону. — Ты ведь проехал примерно вот здесь, так?
Тот кивнул, подозрительно вглядываясь в изображение.
— Поверхность земли в тот момент была еще неустойчива и иногда вздрагивала, верно? — спросила Майкайла.
Юноша снова кивнул.
— Насколько сильны были эти толчки и как часто они случались?
Файолон еще раз взглянул в зеркало, и тут Майкайла поняла, что его так беспокоит.
— Все в порядке, ты можешь свободно разговаривать, и на изображение это никак не повлияет. Прибор теперь реагирует на запрос только тогда, когда запрос начинается с его названия.
— Названия?
— Того названия этого прибора, которым мы договорились пользоваться, а что касается его первоначального наименования, то мне оно, по крайней мере, неизвестно, — объяснила Майкайла. — Зеркало, укажи те места в Запутанной Топи, где уровень воды не соответствует норме.
— Информация обрабатывается…
Изображение сменилось, появилась черно-белая карта Запутанной Топи, на которой большие участки окрасились в различные оттенки коричневого и синего цветов,
— Синим расцвечены те области, где уровень воды выше нормы, — объяснила девушка. — Чем темнее и насыщеннее синий цвет, тем толще слой воды на данном участке. Коричневым помечены те места, где выше нормы теперь уровень земной поверхности, — чем интенсивнее окраска, тем более возвышенный участок земли ей соответствует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48