– Вам не понравился этот город? – поправился Кирк.
– Честно говоря, – ответил Спок, – нет.
Капитан вздохнул.
– Мне очень жаль, Спок. Когда я принял предложение адмирала Страуса, я думал, что сделаю приятное всему экипажу.
– Не нужно ругать себя. Это мое личное мнение. Было бы не совсем логично, если бы вы несли ответственность за него.
Кирк усмехнулся.
– Кажется, вы сняли камень у меня с души.
Спок выгнул дугой свою бровь.
– Камень с души, сэр?
– Меня простили, – объяснил тот. Видимо, вулканец отослал услышанное выражение в файл для дальнейшего рассмотрения.
Когда они подошли к транспортному отсеку, дверь автоматически отворилась. Им открылось зрелище: Скотти держал речь перед несколькими членами персонала и Маккоем. Старший инженер как раз развел руки в стороны, готовясь произнести финальную фразу.
– Я не знаю, где вы были, леди, – сказал он, – но я вижу, что вы завоевали первый приз!
За этим последовал взрыв хохота. Кирк почувствовал, что они тоже улыбаются.
– Интересный рассказ, – сказал он Скотти, – когда-нибудь ты расскажешь мне начало.
– Есть, – сказал Скотт. – Обязательно, сэр. У меня еще есть в запасе уйма таких же.
– Ну, – сказал Маккой, – все в сборе.
Встав на платформу, он повернулся к дежурному отсека Пайку.
– Отправляйте четверых, сэр. И не жалейте лошадей.
– Так точно, – сказал Скотти, следя за ним, – и постарайтесь не потерять наших координат.
Пайк усмехнулся.
– Как скажете, сэр.
– Вообще, – вставил Кирк, – отправить нужно троих.
Маккой и Скотти посмотрели на него одновременно.
– Троих, сэр? – спросил старший инженер, нахмурив брови.
– Троих, – подтвердил Кирк, – мистер Спок решил остаться на корабле.
– Черт побери, – выругался доктор, – Спок, это правда?
– Да, это так, – ответил вулканец.
– Но почему? – недоуменно спросил Маккой. – Только не говори мне, что ты терпеть не можешь удовольствия.
– Спок это только что объяснил мне, – сказал капитан, подняв руки, – не нужно начинать все с начала, Боунз.
Маккой фыркнул.
– Черт возьми! Я мечтал увидеть его немного навеселе.
– Может быть, в другой раз, – сказал Кирк, – присоединяйтесь к остальным на платформе. – Он повернулся к Пайку, стоявшему у пульта, и сказал:
– Ну, заводи!
– Капитан!
Спок сделал шаг вперед.
– Что? – спросил Кирк немного удивленно. Неужели Спок неожиданно передумал?
– Дело в п'отмаранине, сэр. Если вас не будет слишком долго, он может решить, что вы бросили его.
Кирк почувствовал, что ему не хочется говорить на эту тему.
– Ему все уже объяснили, – сказал он Споку, – я попросил мистера Клиффорда об этом. В любом случае, я не собираюсь отсутствовать долго. Меня не будет несколько дней.
Сказав это, он подумал, все ли необходимое сделал. И что, если п'отмаранин решит, что его обманули и что Кирк бросил его?
Он посмотрел на своего старшего помощника.
– Но на всякий случай, Спок, последите за ним.
Казалось, спокойствие вулканца было на йоту поколеблено. Он, видимо, чувствовал себя неловко.
– Я, сэр?
– Если не возражаете, Спок. Я знаю, что вы с удовольствием бы занялись другими вещами. Но все остальные сейчас или со временем отправятся в Транстаун, не так ли? Мне бы не хотелось, чтобы с ним случилась неприятность по невнимательности.
К Споку вернулась его обычная бесстрастность.
– Как хотите, – сказал он.
Кирк улыбнулся.
– Спасибо.
– Ну ладно, – сказал Маккой, – хватит терять время. Увидим мы сегодня Транстаун или нет?
Пайк взглянул на Кирка.
– Отправлять, сэр?
Капитан кивнул.
– Да, пожалуйста, мистер Пайк. Через секунду транспортер пришел в действие.
* * *
Транстаун подействовал на Леонарда Маккоя как глоток крепкого виски. Он шагал вместе с Кирком и Скотти по центральной улице, по которой лился поток, в основном людей с безумными глазами, который то и дело образовывал водовороты, кружил, внезапно менял направление, если вдруг что-то привлекало всеобщее внимание.
Не было недостатка и в различных увеселительных заведениях, их хватало на любой вкус. Запрещенные Федерацией спортивные соревнования можно было увидеть на специальных голотреках, где, благодаря особому компьютерному эффекту, они демонстрировались в трехмерном изображении, являясь при этом причиной бесчисленных пари. В анимационных магазинах можно украсить свое тело живыми картинками: под кожу при помощи инъекций вводят множество паразитирующих клеток, способных создавать определенный цветовой рисунок. И, разумеется, привлекали многих с'ризы: что-то вроде притонов, где человек мог удовлетворить свои самые тайные желания, реализовать свои самые непристойные мечты – и все это не переступая порога реальности, в пределах своего воображения.
С ближайшего космопорта доносился гул устаревших уже грузовых кораблей, напрягавших свои силы для преодоления тяготения. При проектировании космопорта учитывались звуки труб уличных музыкантов и громкий смех веселящихся людей.
Транстаун был пестрым и ярким, мрачным и таинственным одновременно, он отталкивал и в то же время очаровывал. И небо – бархатное покрывало, усеянное тысячами драгоценных камней – казалось, сливалось с ним в одно целое.
– Эй, – крикнул Скотти, голос которого едва можно было услышать во всеобщем гуле. Он схватил Маккоя за руку и добавил:
– Посмотрите сюда!
Доктор посмотрел в направлении, куда ему указывал Скотти. Там стоял окруженный толпой жонглер, одетый в черный костюм. Он подбрасывал в воздух блестящие металлические предметы с острыми краями, которые выглядели довольно опасно. Маккой не мог сказать, сколько их было, потому что они очень быстро вращались в воздухе, причем по нескольким осям, вырисовывая замысловатые переплетения.
– Что будем делать? – громко спросил Кирк, желая, чтобы его услышали. – Подойдем поближе?
– Почему бы и нет, – ответил Маккой.
Оказавшись вблизи жонглера, он еще выше оценил его мастерство. С теми предметами, которыми он жонглировал, ему нельзя было сделать ошибку. Он должен был поймать их так, как нужно, и тут же легким движением руки бросить вверх, заставляя вертеться и кружиться. Их было не меньше полдюжины, в свете луны лицо жонглера было бледным, с едва заметными бусинками пота. Он был серьезен и сосредоточен. Казалось, его совершенно не отвлекает шум улицы.
«Луна, как кривая турецкая сабля, а звезды – острые шипы», – совершенно неожиданно для Маккоя ему на ум пришла эта строчка. Где он ее слышал? Или читал? В какой-то экзотической книге стихов, которыми он увлекался в медицинской школе? Или ее кто-то прочитал ему? Та девушка со светлыми волосами, на берегу поросшего деревьями ручья, на исходе лета, в то время как невдалеке паслись кони… Он посмотрел на Джеймса Кирка и увидел, что тот улыбается. Улыбка была открытой и беспечной, как будто, сбросив пятнадцать лет, он снова стал курсантом.
Маккой радовался за него. За него и за себя. Он засмеялся.
Кирк услышал смех и повернулся.
– Веселишься, Боунз?
– Нет, только еще начинаю, – сказал доктор. – Хотя я мог бы заняться этим и там, где не так много народу.
Он взглянул на Кирка.
– Ведь здесь есть такое местечко?
– Даже несколько, – ответил капитан, улыбаясь. – Конечно, если ничего не изменилось за последние годы.
Маккой пожал плечами.
– Ну что, может, отдохнем как следует? Ведь живем только раз.
Кирк посмотрел на Скотти:
– А ты как?
– Отлично, – ответил Скотт, – я согласен, если только там можно промочить горло.
– Промочить горло? – переспросил Кирк. – Да там, мистер Скотт, можно просто захлебнуться, если захочешь.
Кирк огляделся, вероятно определяя их местонахождение. Затем он показал рукой, куда идти:
– Я думаю, что это там.
* * *
…Спок нашел К'леба в комнате отдыха за экраном компьютера. Когда он вошел, п'отмаранин поднял голову.
Несколько секунд они оценивающе рассматривали друг друга. Затем, как и предполагал вулканец, парень попытался пойти с ним на мысленный контакт.
«Это всего лишь рефлекс», – сказал себе Спок. Разумеется, после общения с людьми он вряд ли еще надеялся встретить здесь существо с его типом сознания.
Всего лишь рефлекс. Правда, на эмоциональной основе. Примитивное ощущение. Одиночество.
Спок не был подготовлен к такой интенсивности эмоций. Как можно осторожнее он преградил путь эмоциональной волне.
П'отмаранин слегка сморщил лоб. Видимо, ему все-таки удалось что-то обнаружить.
Он снова сделал попытку войти в сознание Спока. И на этот раз вулканец установил заслон. На лице мальчика он прочитал разочарование.
Наверное, для него это очень необычно. Его сознание не было похоже на то, с чем ему приходилось сталкиваться до сих пор. Сознание столь высокого уровня, что оно способно изолировать себя полностью от внешнего мира.
Спок посочувствовал п'отмаранину. Он тоже в свое время пришел на «Энтерпрайз» чужаком. Хотя ему было проще – он, по крайней мере, был способен разговаривать с членами экипажа.
П'отмаранин не мог делать даже этого. Лишь мистер Клиффорд научился говорить с ним, и то на примитивном уровне.
А сейчас мистер Клиффорд в увольнении вместе со Скотти, с которым успел подружиться мальчик. Не говоря уже о самом капитане, из-за которого п'отмаранин и оказался здесь.
Да, Спок сочувствовал ему. Он понял, как нуждается мальчик в общении. Тем не менее, ему не хотелось открывать себя для такого вторжения. А это обязательно будет вторжение – вторжение хаотических эмоций мальчика в его тщательно упорядоченное сознание.
Имея представление об интенсивности этих эмоций, он еще меньше желал испытать их действие на себе. Но капитан попросил его. Он не мог позволить себе забыть об этом.
Спок подошел к мальчику и пододвинул для себя стул. Сев, он внимательно посмотрел на п'отмаранина.
– Меня зовут Спок, – представился он.
Мальчик, видимо, понял, что ему представляются.
– К'леб, – ответил он. – Ней ф'ран К'леб.
Спок обрадовался, что тот не протянул ему руку для рукопожатия, как это делали люди. Но подобного рода жесты были бы не обязательны в любой эмфатической культуре, к одной из которых принадлежал народ п'отмаранина. Вулканец показал на экран.
– Можно мне посмотреть, на что ты только что смотрел? – спросил он.
П'отмаранин и на этот раз понял его – то ли по тону голоса или жесту, или же по тому и другому. Он развернул компьютер так, чтобы вулканцу был виден экран.
Человеческая сторона Спока – та часть, которую он подавлял в себе, – улыбалась.
На экране было примитивное, двухмерное изображение шахматной доски. И все-таки это были шахматы.
– Где… – начал он и замолк, затем продолжил:
– Кто научил тебя играть в это?
Мальчик пожал плечами, видимо, исчерпав возможности понимания.
Спок снова показал на экран:
– Чехов? Кирк?
П'отмаранин, наконец, понял и улыбнулся.
– М'кой, – почти без акцента сказал он.
– А, – сказал Спок, – конечно, доктор Маккой.
Невольно главный врач облегчил Споку задачу. Но, разумеется, не доставил удовольствия, признавшись в этом.
– Возможно, – сказал он, – доктора Маккоя по возвращении будет ждать сюрприз.
Парень, ничего не понимая, наблюдал за тем, как Спок встал и подошел к шкафу, где хранились игры.
* * *
Окраины Транстауна значительно отличались от центра. Здесь улочки значительно переплетались и на них клубился густой пар. Окружавшие город джунгли обеспечивали высокий уровень влажности, в котором, казалось, тонули все звуки, даже грубый хохот, доносившийся время от времени из переулков.
Кирку казалось, что он все еще хорошо помнил эти улицы. Но вот уже целый час бродили они, не встретив ни одной знакомой вывески. Он было уже совсем собирался признать свое поражение, когда его внимание привлекла неоновая вывеска, мерцающая в тумане: «Падающая звезда».
– Ну, вот, – довольно заявил он, – мы и пришли.
– Как раз вовремя, – ответил Маккой.
– Так точно, – добавил Скотти. – Я уже начинал думать, что это место вообще не существует.
Они подошли к зданию, и на их лица упали отблески огней вывески.
Маккой поморщился.
– Что это за музыка?
– Ты такой никогда не слышал, – сказал Кирк, – и не услышишь больше нигде.
Скотти усмехнулся.
– По-своему она красивая. Она напоминает звуки рожков в горах.
Кирк кивнул:
– Что-то в этом роде.
Оставив за спиной ночь и туман, они вошли через вращающиеся двери и сразу поняли, откуда доносились звуки.
В зале было расположено несколько маленьких сцен, на каждой из которых кружилось по одной женщине. Танцовщицы были пластичны и грациозны. Но не только их гибкие тела, извивавшиеся в танце, завораживали зрителей. К их запястьям и щиколоткам были прикреплены замысловатые деревянные предметы, раскрашенные в яркие цвета; Когда танцовщицы кружились, в них попадал воздух, производя странные звуки.
Скотти они напомнили звуки волынок. Кирку же навеяли воспоминания о песнях птицы с Финтрьян'на-4, жизнь которой длится лишь один земной месяц, но поет она так, будто желает вместить в этот короткий отрезок времени всю печаль вечности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40