– Мы идем вверх по течению, так что та сторона – левый берег.
Ннанджи яростно сверкнул глазами, поняв, что угодил в ловушку. В глазах Катанджи плясали веселые огоньки, но он был достаточно осторожен для того, чтобы не улыбаться.
– На юге – Черные Земли, наставник, – сказал он. – Колдуны захватили по крайней мере три города на левом берегу – Аус, Вэл и Сен, может быть, и другие. И, конечно, Ов, по другую сторону от гор Реги-Вул. Даже моряки, похоже, не знают больше чем о двух или трех городах. Но на правом берегу колдунов нет, по крайней мере, здесь. Ки Сан, Дри, а потом Каср – там все в порядке.
Его брат кивнул и прорычал:
– Молодец, новичок.
Голос его снова звучал как у Шонсу – Катанджи заметил это и скрыл улыбку, набив рот пирогом.
– Молодец, – снова пробормотал Ннанджи, задумчиво морща лоб. Он посмотрел на Броту. – Значит, пройдем мимо Вэла?
– Хватит с меня колдунов, – ответила она. – Мы можем отправиться в Дри.
– Но за пять дней туда было не добраться.
Обед закончился, и блюда были убраны. Олигарро принес свою мандолину и немного поиграл. Затем Холийи сыграл несколько мелодий на своей свирели. Потом наступила сонная тишина… Было уже почти темно. В небе засиял Бог Сна, странно низкий, большой и яркий.
– Нандж! – сказал Катанджи. – Спой нам песню.
– Нет, – ответил Ннанджи.
– Да! – сказали все остальные. К пассажирам теперь относились благосклонно. Меняющие Курс принесли удачу.
В конце концов Ннанджи дал себя уговорить. Голос его был тонким и не слишком сильным для менестреля, но подсознательный дар подражания вел его сквозь мелодию, а слова, похоже, не представляли для него проблемы. Он выбрал одну из великих саг, о встрече у Илли и о десятилетней осаде, о великом герое Акилисо-Седьмом, и о том, как он гневался в своем шатре из-за того, что один из его подданных увел у него девушку-рабыню. Это была знакомая история, но он исполнял ее, как менестрель, понижая голос и делая паузы, с торжествующими и грустными интонациями – все в нужных местах.
Но когда он дошел до места, когда брат Акилисо по клятве вышел на поединок вместо него, он внезапно остановился.
– Думаю, на сегодня достаточно, – сказал Ннанджи. – Закончу завтра.
В рубке раздались аплодисменты и одобрительные возгласы; кто-то украдкой вытер глаза. Брота с трудом расправила плечи. Она была столь же захвачена песней, как и все остальные. Старик, возможно, был прав. Шонсу мог прийти в себя еще до того, как они достигнут Дри, где должны быть воины. Тогда Богиня отпустит «Сапфир». Три сотни золотых за груз сандалового дерева!
Но она думала, что Шонсу, скорее всего, умрет.
Из тени послышался мальчишеский голос Матарро. Уже было совсем темно, лишь светились окна. Пятна отраженного света плясали на потолке.
– Адепт Ннанджи? Что ты будешь делать, если лорд Шонсу умрет?
– Это тебя не касается, мальчик, – бросила его мать.
– Все в порядке, – послышался тихий голос Ннанджи из темноты с другой стороны. – Это касается воинов, так что он имеет право интересоваться. Я тоже умру, новичок.
Брота похолодела от ужаса.
– Отбой! – громко объявила она, поднимаясь на ноги. Один или двое детей последовали за ней, но остальные не шевелились, ожидая продолжения.
– Нандж! – крикнул Катанджи. – Что ты имеешь в виду?
– Никто же не виноват! – воскликнула Брота. – Том'о было дано право оказывать вооруженное сопротивление.
– Все верно, – сказал Ннанджи. – Я никого не обвиняю. Видишь ли, новичок, если бы я был связан с лордом Шонсу только первой клятвой, как его сторонник, или второй клятвой, как его подопечный, никаких проблем бы не было. Однако мы оба принесли куда более серьезную клятву, так что я буду вынужден попытаться за него отомстить.
Томияно что-то неразборчиво проворчал откуда-то с правой стороны от Броты.
– Впрочем, до этого не дойдет, – с тем же успехом Ннанджи мог обсуждать цены на рыбу, столь спокойным и ровным был его голос. – Однако проблема бы возникла интересная. Капитан – не воин, так что я не мог бы вызвать его на поединок, и его не в чем обвинять, так что я не мог бы просто объявить приговор и убить его. Вероятно, мне пришлось бы вручить ему меч и снова дать ему право защищаться, чтобы он меня убил. Но этого не случится, поскольку Шонсу не умрет.
– Грязный сухопутный ублюдок! – прорычал Томияно. – Ты думаешь, ты смог бы так легко от меня уйти?
– У меня не было бы никаких шансов. Ты мог бы воткнуть в меня нож, или пронзить меня мечом. И даже если бы я победил тебя, остальные бы меня тут же прикончили.
Томияно сердито заворчал, соглашаясь.
– Так что можешь не беспокоиться, – сказал Ннанджи. – Я все равно этого бы не сделал, не предупредив тебя. Шонсу не собирается умирать, а даже если он и умрет, ты легко прикончишь меня первым.
– Это означает конец для всех вас! – закричала Брота. – Для свидетелей, наверняка для твоего брата. Да, это конец для всех!
– Я предполагал подобное, – холодно сказал Ннанджи. – Но клятва есть клятва.
Она громко выругалась, утихомирив начавший было подниматься шум.
– Хватит! – бросила она. – Завтра вы сходите на берег на первой же пристани. Все. Я никогда в жизни не нарушала договоров, но с этим покончено!
Раздались одобрительные возгласы команды.
В темноте слева от нее кашлянул маленький жрец.
– Ты хорошо заработала на своем дереве, госпожа?
Брота похолодела. Она не только приняла драгоценный камень от Шонсу – она еще и получила золото от Богини. И корабль был настолько перегружен, что любое внезапное волнение могло положить его на бок.
– Ладно… завтра посмотрим, – пробормотала она.
Рубка наполнилась недоверчивыми возгласами. Они решили, что она сошла с ума. Она тоже.
4
На четвертый день пути от Ки Сана, ближе к вечеру, Брота послала Томияно за Ннанджи. Долговязый молодой воин, бледный и сухопарый, стоял, угрюмо облокотившись на борт, и смотрел на Реку. Лучи солнца отражались от серебристой рукоятки его громадного меча; на его рыжей косичке сверкал сапфир. Мало кто на корабле отваживался даже отвечать ему, тем более к нему обращаться.
Она смотрела, сидя у руля, как Томияно приближается к нему, и увидела, что он преднамеренно толкнул несколько медных сосудов, чтобы Ннанджи услышал его. Олигарро и Холийи тоже были на палубе, бдительно наблюдая за происходящим.
Капитан что-то сказал; Ннанджи бросил взгляд в ее сторону, потом пожал плечами и направился к корме. Если ему было и не по себе от того, что за спиной у него находился вооруженный ножом моряк, то он не подал вида. Корма была еще больше загромождена котлами, чем палуба, и им обоим приходилось пробираться между ними.
– Госпожа? – с любопытством, но осторожно спросил Ннанджи.
Брота показала за правый борт. Вдалеке над водой виднелась тонкая линия берега, на которой острый взгляд едва мог различить верхушки домов, а при хорошем воображении можно было увидеть башню. За ней лежали далекие горы Реги-Вул, выделяясь на фоне хрустально-голубого неба.
– Вэл? – спросил Ннанджи.
– Вэл, – согласилась она, потом показала в сторону носа.
Он повернулся, разглядывая болотистый, необитаемый кустарник, проплывавший лишь в нескольких кабельтовых от них. На этом берегу в течение многих часов не было видно никаких поселений, даже хижин. Потом он взглянул на снасти и снова озадаченно повернулся к ней.
– Что я должен был увидеть?
Сухопутный житель!
– Небо, – сказала она.
Не могло быть ничего более очевидного – гигантская, клубящаяся грозовая туча, ослепительно белая наверху, у основания которой во мраке то и дело вспыхивали молнии.
– Корабль перегружен, не так ли? – сказал он, весело поворачиваясь к ней.
– Даже если бы это было и не так, в такой ситуации лучше находиться в порту, – ответила она. – Я никогда не видела, чтобы гроза приближалась столь быстро.
Внезапно он широко улыбнулся.
– Она хочет, чтобы мы посетили Вэл.
Брота не видела никаких причин для того, чтобы улыбаться. Она навалилась на руль, и «Сапфир» начал неохотно повиноваться.
– У нас нет выбора, – мрачно сказала она.
– Прекрасно, – сказал Ннанджи. – Я останусь в рубке.
Лицо Томияно было искажено ненавистью и негодованием. Он пощупал отметину, оставленную колдуном на его щеке.
– Я тоже, – сказал он.
– Через час она снова послала за Ннанджи, и на этот раз он пришел один. Перегруженный корабль тяжело покачивался на прерывистом ветру, а до Вэла, казалось, было все так же далеко. У Ннанджи на этот раз снова был его собственный меч, вместо меча Шонсу – видимо, он был готов к возможным неприятностям.
– Возможно, у нас не получится, – сказала ему Брота. Возможно, она ошибалась; возможно, Шонсу судьбой было предначертано утонуть, а ей – понести наказание за собственную жадность.
Воин выглядел озадаченным. Гроза простиралась над ними, готовая вот-вот закрыть солнце, но Ннанджи не обращал на это внимания. Он показал в сторону Вэла.
– Я думал, ты направляешься туда, госпожа?
– Мы меняем курс, – бросила она. – Мы не можем идти прямо против ветра, Ннанджи!
– О! – сказал он, не слишком интересуясь техническими подробностями.
– Нам придется очистить палубу, – сказала она, стискивая зубы при виде его улыбки.
– Котлы могут заполниться дождевой водой? – спросил он.
– Они покатятся. Мы должны убрать все, что сможем, в рубку.
Улыбка исчезла с его лица, и на мгновение ей показалось, что он начнет возражать, но затем он кивнул.
– Если мы положим Шонсу за этими двумя сундуками, он будет в безопасности?
– Мы об этом думали. По крайней мере, ему не будут угрожать катающиеся котлы.
Ннанджи кивнул.
– Я могу чем-либо помочь? – спросил он.
Она показала в сторону загроможденной кормы.
– Можешь выкинуть все это за борт, если хочешь.
Он моргнул.
– Ты серьезно, госпожа?
– Да.
Он с трудом удержался, чтобы не рассмеяться.
– Прекрасно! – сказал он и начал сбрасывать котлы, сосуды и кувшины за борт. Лаэ и Мата уже занимались тем же самым на главной палубе, в то время как остальные начали забивать рубку. Томияно освобождал шлюпки. Затем на воду опустилась тень, и солнечный свет погас.
«Сапфир» с трудом продвигался вперед, оставляя позади след из покачивающихся на волнах медных сосудов. Брота избегала взгляда Ннанджи.
Внезапно ветер стих. Паруса безвольно поникли, и корабль застыл на волнах. Сброшенные с него котлы теперь оставались рядом, больше не уплывая за корму.
– Что случилось? – подозрительно спросил Ннанджи.
– Это затишье перед бурей. Мы его ожидали. Когда поднимется ветер, он будет дуть нам в спину – и сильно. Вот почему я сказала, что у нас может не получиться. Все, что нам теперь остается – ждать.
Можно было также укоротить паруса. Прозвучала трель свистка Томияно, и к тросам протянулись руки. Ннанджи пожал плечами и продолжил сбрасывать груз за борт.
– …ничего такого, чего я мог бы стыдиться… избегать бесчестья… – произнес снизу низкий, но слабый голос, слышный теперь лишь потому, что прекратился ветер.
– Что это ? – воскликнула захваченная врасплох Брота.
– Это лорд Шонсу, – смущенно сказал Ннанджи. – Он повторяет кодекс воинов. Обычно то, что он говорит, лишено всякого смысла, но сегодня он все время повторяет отрывки из кодекса.
Брота и Ннанджи с тревогой посмотрели друг на друга.
– Словно молитву? – пробормотала она.
Молитву о прощении?
Небо над ними становилось все темнее, а на западе царила абсолютная чернота.
– Брота передала руль Томияно и Олигарро. Когда наступит критический момент, возможно, потребуются силы их обоих, чтобы его удержать. Воздух был спокойным, влажным и угрожающим. «Сапфир» бесцельно дрейфовал по великой Реке.
На палубе осталась лишь небольшая часть груза, тщательно закрепленного. Полутемная рубка была полностью забита, и когда Брота и Ннанджи вошли туда, они не смогли увидеть больного. Джия сидела в дальнем углу на сундуке. Шонсу лежал у ее ног. Она отважно улыбнулась им из-за скопища котлов.
– Колдунам трудно будет найти здесь моего господина, – сказала она.
Брота что-то бодро ей ответила, но если им пришлось бы покинуть корабль, не было никакой возможности быстро извлечь из угла Шонсу и его рабыню. Ннанджи, похоже, об этом не подумал. Интересно, думала ли об этом Джия?
– …сутры воинов… воля Богини… – произнес больной.
Затем поднялся ветер.
Поднимаясь и опускаясь, кренясь из стороны в сторону, сердито скрипя всеми досками и канатами, «Сапфир» помчался, обгоняя бурю. Брота в кожаной накидке сгорбилась в укрытии рубки, оплакивая старый корабль. Не следовало так его загружать. При каждом крене или падении снизу доносился приглушенный металлический лязг, но Том'о великолепно справлялся со своим делом. Даже его дед не сумел бы лучше направлять старую посудину под ветер, двигаясь в сторону Вэла, избегая штиля впереди и бури позади.
Дождя все еще не было, лишь холодные порывы ветра, и темнота, качка и скрип. Вэл какое-то время виднелся впереди в лучах солнца;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Ннанджи яростно сверкнул глазами, поняв, что угодил в ловушку. В глазах Катанджи плясали веселые огоньки, но он был достаточно осторожен для того, чтобы не улыбаться.
– На юге – Черные Земли, наставник, – сказал он. – Колдуны захватили по крайней мере три города на левом берегу – Аус, Вэл и Сен, может быть, и другие. И, конечно, Ов, по другую сторону от гор Реги-Вул. Даже моряки, похоже, не знают больше чем о двух или трех городах. Но на правом берегу колдунов нет, по крайней мере, здесь. Ки Сан, Дри, а потом Каср – там все в порядке.
Его брат кивнул и прорычал:
– Молодец, новичок.
Голос его снова звучал как у Шонсу – Катанджи заметил это и скрыл улыбку, набив рот пирогом.
– Молодец, – снова пробормотал Ннанджи, задумчиво морща лоб. Он посмотрел на Броту. – Значит, пройдем мимо Вэла?
– Хватит с меня колдунов, – ответила она. – Мы можем отправиться в Дри.
– Но за пять дней туда было не добраться.
Обед закончился, и блюда были убраны. Олигарро принес свою мандолину и немного поиграл. Затем Холийи сыграл несколько мелодий на своей свирели. Потом наступила сонная тишина… Было уже почти темно. В небе засиял Бог Сна, странно низкий, большой и яркий.
– Нандж! – сказал Катанджи. – Спой нам песню.
– Нет, – ответил Ннанджи.
– Да! – сказали все остальные. К пассажирам теперь относились благосклонно. Меняющие Курс принесли удачу.
В конце концов Ннанджи дал себя уговорить. Голос его был тонким и не слишком сильным для менестреля, но подсознательный дар подражания вел его сквозь мелодию, а слова, похоже, не представляли для него проблемы. Он выбрал одну из великих саг, о встрече у Илли и о десятилетней осаде, о великом герое Акилисо-Седьмом, и о том, как он гневался в своем шатре из-за того, что один из его подданных увел у него девушку-рабыню. Это была знакомая история, но он исполнял ее, как менестрель, понижая голос и делая паузы, с торжествующими и грустными интонациями – все в нужных местах.
Но когда он дошел до места, когда брат Акилисо по клятве вышел на поединок вместо него, он внезапно остановился.
– Думаю, на сегодня достаточно, – сказал Ннанджи. – Закончу завтра.
В рубке раздались аплодисменты и одобрительные возгласы; кто-то украдкой вытер глаза. Брота с трудом расправила плечи. Она была столь же захвачена песней, как и все остальные. Старик, возможно, был прав. Шонсу мог прийти в себя еще до того, как они достигнут Дри, где должны быть воины. Тогда Богиня отпустит «Сапфир». Три сотни золотых за груз сандалового дерева!
Но она думала, что Шонсу, скорее всего, умрет.
Из тени послышался мальчишеский голос Матарро. Уже было совсем темно, лишь светились окна. Пятна отраженного света плясали на потолке.
– Адепт Ннанджи? Что ты будешь делать, если лорд Шонсу умрет?
– Это тебя не касается, мальчик, – бросила его мать.
– Все в порядке, – послышался тихий голос Ннанджи из темноты с другой стороны. – Это касается воинов, так что он имеет право интересоваться. Я тоже умру, новичок.
Брота похолодела от ужаса.
– Отбой! – громко объявила она, поднимаясь на ноги. Один или двое детей последовали за ней, но остальные не шевелились, ожидая продолжения.
– Нандж! – крикнул Катанджи. – Что ты имеешь в виду?
– Никто же не виноват! – воскликнула Брота. – Том'о было дано право оказывать вооруженное сопротивление.
– Все верно, – сказал Ннанджи. – Я никого не обвиняю. Видишь ли, новичок, если бы я был связан с лордом Шонсу только первой клятвой, как его сторонник, или второй клятвой, как его подопечный, никаких проблем бы не было. Однако мы оба принесли куда более серьезную клятву, так что я буду вынужден попытаться за него отомстить.
Томияно что-то неразборчиво проворчал откуда-то с правой стороны от Броты.
– Впрочем, до этого не дойдет, – с тем же успехом Ннанджи мог обсуждать цены на рыбу, столь спокойным и ровным был его голос. – Однако проблема бы возникла интересная. Капитан – не воин, так что я не мог бы вызвать его на поединок, и его не в чем обвинять, так что я не мог бы просто объявить приговор и убить его. Вероятно, мне пришлось бы вручить ему меч и снова дать ему право защищаться, чтобы он меня убил. Но этого не случится, поскольку Шонсу не умрет.
– Грязный сухопутный ублюдок! – прорычал Томияно. – Ты думаешь, ты смог бы так легко от меня уйти?
– У меня не было бы никаких шансов. Ты мог бы воткнуть в меня нож, или пронзить меня мечом. И даже если бы я победил тебя, остальные бы меня тут же прикончили.
Томияно сердито заворчал, соглашаясь.
– Так что можешь не беспокоиться, – сказал Ннанджи. – Я все равно этого бы не сделал, не предупредив тебя. Шонсу не собирается умирать, а даже если он и умрет, ты легко прикончишь меня первым.
– Это означает конец для всех вас! – закричала Брота. – Для свидетелей, наверняка для твоего брата. Да, это конец для всех!
– Я предполагал подобное, – холодно сказал Ннанджи. – Но клятва есть клятва.
Она громко выругалась, утихомирив начавший было подниматься шум.
– Хватит! – бросила она. – Завтра вы сходите на берег на первой же пристани. Все. Я никогда в жизни не нарушала договоров, но с этим покончено!
Раздались одобрительные возгласы команды.
В темноте слева от нее кашлянул маленький жрец.
– Ты хорошо заработала на своем дереве, госпожа?
Брота похолодела. Она не только приняла драгоценный камень от Шонсу – она еще и получила золото от Богини. И корабль был настолько перегружен, что любое внезапное волнение могло положить его на бок.
– Ладно… завтра посмотрим, – пробормотала она.
Рубка наполнилась недоверчивыми возгласами. Они решили, что она сошла с ума. Она тоже.
4
На четвертый день пути от Ки Сана, ближе к вечеру, Брота послала Томияно за Ннанджи. Долговязый молодой воин, бледный и сухопарый, стоял, угрюмо облокотившись на борт, и смотрел на Реку. Лучи солнца отражались от серебристой рукоятки его громадного меча; на его рыжей косичке сверкал сапфир. Мало кто на корабле отваживался даже отвечать ему, тем более к нему обращаться.
Она смотрела, сидя у руля, как Томияно приближается к нему, и увидела, что он преднамеренно толкнул несколько медных сосудов, чтобы Ннанджи услышал его. Олигарро и Холийи тоже были на палубе, бдительно наблюдая за происходящим.
Капитан что-то сказал; Ннанджи бросил взгляд в ее сторону, потом пожал плечами и направился к корме. Если ему было и не по себе от того, что за спиной у него находился вооруженный ножом моряк, то он не подал вида. Корма была еще больше загромождена котлами, чем палуба, и им обоим приходилось пробираться между ними.
– Госпожа? – с любопытством, но осторожно спросил Ннанджи.
Брота показала за правый борт. Вдалеке над водой виднелась тонкая линия берега, на которой острый взгляд едва мог различить верхушки домов, а при хорошем воображении можно было увидеть башню. За ней лежали далекие горы Реги-Вул, выделяясь на фоне хрустально-голубого неба.
– Вэл? – спросил Ннанджи.
– Вэл, – согласилась она, потом показала в сторону носа.
Он повернулся, разглядывая болотистый, необитаемый кустарник, проплывавший лишь в нескольких кабельтовых от них. На этом берегу в течение многих часов не было видно никаких поселений, даже хижин. Потом он взглянул на снасти и снова озадаченно повернулся к ней.
– Что я должен был увидеть?
Сухопутный житель!
– Небо, – сказала она.
Не могло быть ничего более очевидного – гигантская, клубящаяся грозовая туча, ослепительно белая наверху, у основания которой во мраке то и дело вспыхивали молнии.
– Корабль перегружен, не так ли? – сказал он, весело поворачиваясь к ней.
– Даже если бы это было и не так, в такой ситуации лучше находиться в порту, – ответила она. – Я никогда не видела, чтобы гроза приближалась столь быстро.
Внезапно он широко улыбнулся.
– Она хочет, чтобы мы посетили Вэл.
Брота не видела никаких причин для того, чтобы улыбаться. Она навалилась на руль, и «Сапфир» начал неохотно повиноваться.
– У нас нет выбора, – мрачно сказала она.
– Прекрасно, – сказал Ннанджи. – Я останусь в рубке.
Лицо Томияно было искажено ненавистью и негодованием. Он пощупал отметину, оставленную колдуном на его щеке.
– Я тоже, – сказал он.
– Через час она снова послала за Ннанджи, и на этот раз он пришел один. Перегруженный корабль тяжело покачивался на прерывистом ветру, а до Вэла, казалось, было все так же далеко. У Ннанджи на этот раз снова был его собственный меч, вместо меча Шонсу – видимо, он был готов к возможным неприятностям.
– Возможно, у нас не получится, – сказала ему Брота. Возможно, она ошибалась; возможно, Шонсу судьбой было предначертано утонуть, а ей – понести наказание за собственную жадность.
Воин выглядел озадаченным. Гроза простиралась над ними, готовая вот-вот закрыть солнце, но Ннанджи не обращал на это внимания. Он показал в сторону Вэла.
– Я думал, ты направляешься туда, госпожа?
– Мы меняем курс, – бросила она. – Мы не можем идти прямо против ветра, Ннанджи!
– О! – сказал он, не слишком интересуясь техническими подробностями.
– Нам придется очистить палубу, – сказала она, стискивая зубы при виде его улыбки.
– Котлы могут заполниться дождевой водой? – спросил он.
– Они покатятся. Мы должны убрать все, что сможем, в рубку.
Улыбка исчезла с его лица, и на мгновение ей показалось, что он начнет возражать, но затем он кивнул.
– Если мы положим Шонсу за этими двумя сундуками, он будет в безопасности?
– Мы об этом думали. По крайней мере, ему не будут угрожать катающиеся котлы.
Ннанджи кивнул.
– Я могу чем-либо помочь? – спросил он.
Она показала в сторону загроможденной кормы.
– Можешь выкинуть все это за борт, если хочешь.
Он моргнул.
– Ты серьезно, госпожа?
– Да.
Он с трудом удержался, чтобы не рассмеяться.
– Прекрасно! – сказал он и начал сбрасывать котлы, сосуды и кувшины за борт. Лаэ и Мата уже занимались тем же самым на главной палубе, в то время как остальные начали забивать рубку. Томияно освобождал шлюпки. Затем на воду опустилась тень, и солнечный свет погас.
«Сапфир» с трудом продвигался вперед, оставляя позади след из покачивающихся на волнах медных сосудов. Брота избегала взгляда Ннанджи.
Внезапно ветер стих. Паруса безвольно поникли, и корабль застыл на волнах. Сброшенные с него котлы теперь оставались рядом, больше не уплывая за корму.
– Что случилось? – подозрительно спросил Ннанджи.
– Это затишье перед бурей. Мы его ожидали. Когда поднимется ветер, он будет дуть нам в спину – и сильно. Вот почему я сказала, что у нас может не получиться. Все, что нам теперь остается – ждать.
Можно было также укоротить паруса. Прозвучала трель свистка Томияно, и к тросам протянулись руки. Ннанджи пожал плечами и продолжил сбрасывать груз за борт.
– …ничего такого, чего я мог бы стыдиться… избегать бесчестья… – произнес снизу низкий, но слабый голос, слышный теперь лишь потому, что прекратился ветер.
– Что это ? – воскликнула захваченная врасплох Брота.
– Это лорд Шонсу, – смущенно сказал Ннанджи. – Он повторяет кодекс воинов. Обычно то, что он говорит, лишено всякого смысла, но сегодня он все время повторяет отрывки из кодекса.
Брота и Ннанджи с тревогой посмотрели друг на друга.
– Словно молитву? – пробормотала она.
Молитву о прощении?
Небо над ними становилось все темнее, а на западе царила абсолютная чернота.
– Брота передала руль Томияно и Олигарро. Когда наступит критический момент, возможно, потребуются силы их обоих, чтобы его удержать. Воздух был спокойным, влажным и угрожающим. «Сапфир» бесцельно дрейфовал по великой Реке.
На палубе осталась лишь небольшая часть груза, тщательно закрепленного. Полутемная рубка была полностью забита, и когда Брота и Ннанджи вошли туда, они не смогли увидеть больного. Джия сидела в дальнем углу на сундуке. Шонсу лежал у ее ног. Она отважно улыбнулась им из-за скопища котлов.
– Колдунам трудно будет найти здесь моего господина, – сказала она.
Брота что-то бодро ей ответила, но если им пришлось бы покинуть корабль, не было никакой возможности быстро извлечь из угла Шонсу и его рабыню. Ннанджи, похоже, об этом не подумал. Интересно, думала ли об этом Джия?
– …сутры воинов… воля Богини… – произнес больной.
Затем поднялся ветер.
Поднимаясь и опускаясь, кренясь из стороны в сторону, сердито скрипя всеми досками и канатами, «Сапфир» помчался, обгоняя бурю. Брота в кожаной накидке сгорбилась в укрытии рубки, оплакивая старый корабль. Не следовало так его загружать. При каждом крене или падении снизу доносился приглушенный металлический лязг, но Том'о великолепно справлялся со своим делом. Даже его дед не сумел бы лучше направлять старую посудину под ветер, двигаясь в сторону Вэла, избегая штиля впереди и бури позади.
Дождя все еще не было, лишь холодные порывы ветра, и темнота, качка и скрип. Вэл какое-то время виднелся впереди в лучах солнца;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54