Я гарантирую вам безопасность мальчика. Я никогда не нарушаю своего слова – ибо из маленьких ошибок вырастают огромные беды.
– Я протестую! – с оскорбленным видом вмешался вдруг доктор Бернетт. – С минуты на минуту мы ожидаем прибытия доктора Детмолда.
– Детмолд – дилетант, – презрительно сказал Фу Манчи, опускаясь на кресло возле постели больного. – Я отменил вызов.
– Это неслыханно! – воскликнул Бернетт. – Я приказываю вам оставить моего пациента в покое.
Доктор Фу Манчи несколько раз провел тонкой желтой рукой над лбом мальчика, затем раздвинул губы больного большим и указательным пальцами и заглянул ему в рот.
– Когда вы прописали антибиотики?
Доктор Бернетт стиснул зубы, но промолчал.
– Я задал вам вопрос.
Доктор Фу Манчи устремил пронзительный взгляд зеленых глаз на Бернетта – и последний ответил:
– Вчера, в одиннадцать часов вечера.
– На восемь часов позже, чем следовало. Дифтеритная пленка обволокла гортань.
– Но я регулярно снимаю ее.
Мойя судорожно вцепилась в руку Хэпберна и прошептала:
– Боже мой? Что мне делать?
Шепот ее достиг слуха доктора Фу Манчи.
– Вам следует набраться мужества и подождать в гостиной с Мэри Гофф, пока я не позову вас. Идите, пожалуйста.
Мойя бросила на Хэпберна отчаянный взгляд и вышла, опираясь на руку няни Гофф. Доктор Фу Манчи поднялся с места.
– Необходимо хирургическое вмешательство.
– Я протестую! – охваченный возмущением Бернетт забылся и заговорил неуместно громким голосом. – Я запрещаю вам дотрагиваться до моего пациента, пока не проконсультируюсь с доктором Детмолдом. Даже если вы и достаточно квалифицированны для хирургического вмешательства – в чем я лично сомневаюсь, – я все равно не разрешаю вам проводить операцию.
Взгляд зеленых пронзительных глаз проник, казалось, в самые сокровенные тайники подсознания Бернетта. И он внезапно осознал полную свою некомпетентность в вопросах медицины, которую успешно скрывал до сих пор даже от себя самого. Никогда в жизни ему не доводилось испытывать такого странного ощущения.
– Оставьте нас, – прозвучал гортанный голос. – Мне будет ассистировать капитан Хэпберн.
Когда доктор Бернетт – двигаясь, подобно лунатику, – вышел из спальни, Хэпберн вдруг осознал, что доктор Фу Манчи назвал его настоящее имя и звание!
Словно прочитав его мысли, китаец заговорил:
– Мое присутствие здесь сегодня вызвано вашим звонком сэру Найланду Смиту. О вашем телефонном разговоре незамедлительно доложили мне – это и позволило мне избежать встречи с полицейскими патрулями, местоположение которых вы подробно описали. Будьте любезны, откройте мою сумку. Выньте из розетки вилку от лампы и подсоедините вместо нее вон тот белый шнур.
Автоматически Марк Хэпберн выполнил приказ.
– Оперировать будем через перстневидный хрящ.
– Но…
– Попрошу вас не возражать. Я могу силой заставить вас согласиться с моими решениями, но предпочитаю положиться на ваш здравый смысл.
Он поводил ладонями над лицом Робби – и лихорадочно блестящие глаза малыша открылись. Вымученная улыбка искривила губы больного.
– Здравствуй… желтый дядя… – раздался еле слышный прерывистый шепот. – Я рад… что ты пришел.
Он тяжело закашлялся, но глаза его оставались открытыми и продолжали смотреть в странные зеленые глаза склонившегося над ним человека. Постепенно приступ кашля прошел.
– Ты хочешь спать, – мягко заговорил доктор Фу Манчи. Длинные ресницы мальчика затрепетали. – Ты хочешь спать… – Веки Робби сомкнулись. – Ты очень хочешь спать. Ты спишь…
– Общая анестезия? – хрипло спросил Хэпберн.
– Я никогда не применяю анестезирующие средства в хирургии, – ответствовал гортанный голос. – Они снижают естественную сопротивляемость организма.
2
Найланд Смит сидел в бронированной машине, разложив какие-то бумаги на коленях. Он поднял взгляд на стоящего возле открытой дверцы автомобиля Джонсона и спросил:
– Что нам делать дальше, Джонсон? Мы в тупике. Вот загадочный телефонный звонок, полученный Феем через полчаса после моего ухода: Хэпберн просит ни при каких обстоятельствах не подниматься в квартиру, где он находится сейчас, ибо там лежит серьезно больной человек. Никаких подробностей, одно лишь таинственное заявление: «Поддерживайте связь с Феем и не тревожьтесь о моей личной безопасности. Я несу всю ответственность за доктора Фу Манчи».
– Фей уверяет, что ему звонил именно Хэпберн, – сказал Джонсон.
– Но это было вчера вечером. А сейчас уже три пятнадцать утра. И чем мы располагаем, кроме нарисованного на карте Манхэттена круга? Доктор Фу Манчи наверняка находится где-то в пределах этого круга – но как нам отыскать его здесь?
– Да, положение безвыходное, – согласился Джонсон. – Одно можно утверждать наверняка: Хэпберн из здания не выходил. И мышь не смогла бы проскочить незамеченной. На верхнем этаже горит свет…
А в это время Марк Хэпберн в полутемной комнате следил за действиями человека, представлявшего для мирового порядка величайшую со времен гунна Атиллы угрозу, и задавал себе вопрос: выполнит ли Найланд Смит переданную через Фея просьбу.
Хэпберн явился свидетелем хирургической операции, уникальной в своем роде. Длинные желтые пальцы творили буквально чудеса. Будучи великим врачом, доктор Фу Манчи являлся также и блестящим хирургом. Сейчас ему было более семидесяти лет (ибо Хэпберн не мог усомниться в осведомленности Смита в этом вопросе) – все же он успешно провел эту сложнейшую операцию с предельной точностью и подлинным мастерством. Доктор Фу Манчи сотворил чудо хирургии – под гипнозом!
Но маленький пациент после операции был очень слаб.
Тянулись тревожные часы ночи. Мойя едва держалась на ногах и была близка к обмороку. Тишину в комнате больного нарушал лишь нескончаемый гул бессонного города внизу.
Никогда Хэпберн не забудет странного надменного жеста иронического величия, который доктор Фу Манчи сделал перед началом операции.
– Позвоните в свой штаб в отеле «Регал», – приказал китаец, – и позаботьтесь о том, чтобы нам не помешали. Отбросьте в сторону все сомнения, касающиеся вашей личной безопасности: вы мне понадобитесь. Скройте факт моего присутствия здесь, но возьмите на себя всю ответственность за передачу меня в руки правосудия. Я даю вам – лично вам – честное слово. Попросите телефонную станцию не соединять сегодня ночью этот телефон ни с какими абонентами…
Няня Гофф вновь заступила на дежурство – она сидела у открытого окна, сложив руки на коленях и устремив неподвижный взгляд не на мертвенно-бледное лицо Робби, но на орлиный профиль склонившегося над постелью человека. Мойя уже не могла плакать – она стояла в дверном проеме, тяжело опираясь на руку Хэпберна.
Пять часов подряд доктор Фу Манчи сидел возле постели больного ребенка. Один раз во время первого кризиса он резко приказал Хэпберну набрать в шприц какое-то неизвестное лекарство из пузырька. Опыт подсказал Хэпберну, что теперь приближается второй кризис.
Мойя уже больше часа не произносила ни слова. Губы ее запеклись, глаза лихорадочно горели, она мелко дрожала всем телом.
Новый день приближался, и Хэпберн заметил капли пота, выступившие на высоком желтом лбу Фу Манчи. В четыре часа утра – в тот глухой час суток, когда многие испуганные души переступают за незримый порог и делают первые неуверенные шаги по дороге, уводящей в мир потусторонний, – Робби вдруг открыл глаза, попытался улыбнуться низко склонившемуся над ним человеку и вновь бессильно опустил веки.
И Марк Хэпберн понял, что маленький одинокий дух не отправится путешествовать в иные края, откуда его не в силах вернуть даже самый великий врач в мире…
ГЛАВА XXXVIII
НА ЗАПАД
1
Серый свет раннего утра тронул крыши небоскребов – и здания всплыли над спящим городом, словно призраки потерянной Ниневии.
Найланд Смит нажал кнопку звонка возле застекленной двери с железным орнаментом. Парк-авеню – жизнь на которой никогда не замирала полностью – в этот час суток практически пустовала, однако Смит предпринял все возможные меры предосторожности, дабы не привлекать внимание редких запоздалых прохожих. Ему пришлось позвонить не один раз, прежде чем дверь открылась.
На пороге появился заспанный портье со всклокоченными волосами – и решительно преградил дорогу ночным гостям. Он был высокого роста и мощного телосложения.
– Куда это вы собрались? – осведомился он.
– На верхний этаж, – отрезал Найланд Смит. – И не пытайтесь помешать нам.
Портье увидел блеск золотого значка и направленный на него пистолет лейтенанта Джонсона.
– А в чем дело? – прорычал он. – Я и не собираюсь вам мешать.
Но в действительности, хотя этот человек и являлся лишь крохотной шестеренкой в огромном механизме, он знал, что жильцы верхних апартаментов надежно защищены. Портье получил работу через Лигу истинных американцев и имел указание неукоснительно докладывать о всех посетителях упомянутого этажа.
Он молча поднял ночных гостей на лифте.
– Спускайтесь вниз, – приказал Смит, выйдя из лифта. – И доложите дежурному офицеру в вестибюле о нашем визите.
Он огляделся. Его сопровождали три человека. Тревога за Хэпберна заставила Найланда Смита пойти на этот шаг. С запозданием он вспомнил о письме, некогда полученном от Орвина Прескотта, – написанном загипнотизированным доктором под диктовку. И вспомнил, что Хэпберн совсем недавно сам подвергся мощному гипнотическому внушению доктора Фу Манчи… Возможно, Хэпберн звонил Фею по телефону, лишь бессознательно следуя указаниям сильной злой воли великого китайца.
– Будьте готовы ко всему, – сурово предупредил Смит. – Но не предпринимайте никаких действий без моего приказа.
Он нажал кнопку звонка.
Последовало несколько мгновений полной тишины. Найланд Смит приготовился ждать и, возможно, в конце концов взламывать дверь. Он уже собирался позвонить во второй раз, когда дверь открылась.
Перед ним стоял Марк Хэпберн собственной персоной!
Найланд Смит испытывал одновременно чувство удивления, облегчения и сомнения. Ситуация не поддавалась анализу. Он устремил пронзительный взгляд на измученное лицо Хэпберна. Волосы капитана были всклокочены, взгляд безумен.
– Смит! – воскликнул он со странной ноткой негодования в голосе.
Найланд Смит кивнул и переступил порог, знаком велев спутникам оставаться за дверью.
Он пересек небольшую прихожую и оказался в очаровательно обставленной гостиной, в которой все дышало неуловимым ароматом женственности. Гостиная была пуста.
– Извините за всю эту кажущуюся таинственность, – тихо проговорил Хэпберн. – Но вы поймете меня, когда все узнаете. У меня не было другого выхода.
– Вы сказали Фею, что берете на себя определенную ответственность… – мрачно заметил Смит.
– Не так громко, Смит! И я ни от чего не отказываюсь… – Хэпберн поколебался, не сводя глубоко посаженных глаз с лица друга. – Но после сегодняшней ночи… все его преступления… Извините. Мойя… Миссис Эдер упала в обморок, когда услышала новости…
– Что мальчик умер?
– Нет, что он будет жить.
– Рад слышать это. В результате ваших расследований в Коннектикуте мы смогли сузить круг поисков до данного района. – Найланд Смит продолжал внимательно глядеть на помощника. – Ваше длительное необъяснимое отсутствие, последовавшее за звонком Фею, несколько усложнило ситуацию. Я буду рад, Хэпберн, если вы сообщите мне о предполагаемом местонахождении доктора Фу Манчи…
Дверь открылась, и в гостиную вошел доктор Фу Манчи.
Смит молниеносно выхватил пистолет, но китаец нахмурился и покачал головой. Его обычно яркие глаза казались подернутыми мутной пленкой.
– Не надо мелодраматических жестов, сэр Дэниз, – гортанный голос звучал совершенно бесстрастно. – Мы не в Голливуде. Через минуту я буду к вашим услугам. – Он обернулся к Хэпберну. – Я оставил все инструкции на ночном столике рядом с кроватью. Там же вы найдете имя врача, которому следует поручить дальнейшее лечение мальчика. Это еврей, имеющий практику в гетто, – человек честный и хорошо знающий свое дело. Не сравниваю его, сэр Дэниз, с нашим общим другом доктором Петри – которому прошу при встрече засвидетельствовать свое почтение, – но он лучший врач во всем Нью-Йорке. Капитан Хэпберн, я желаю, чтобы меня арестовал сэр Дэниз Найланд Смит, ибо он заслужил право сделать это. Прошу вас, передайте меня в его руки в качестве пленника.
– Да… – хрипло проговорил Хэпберн. – Смит, вот арестованный.
Фу Манчи легко поклонился, поднял с пола свою кожаную сумку и сказал:
– Советую вам, капитан Хэпберн, вызвать доктора Гольдберга немедленно и оставаться возле больного до его прибытия…
Обычно невозмутимый, Найланд Смит почти потерял связь с реальностью. На одиннадцатом часу напряженных розысков Судьба – независимо от его собственных усилий – сама отдавала ему в руки этого человека!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Я протестую! – с оскорбленным видом вмешался вдруг доктор Бернетт. – С минуты на минуту мы ожидаем прибытия доктора Детмолда.
– Детмолд – дилетант, – презрительно сказал Фу Манчи, опускаясь на кресло возле постели больного. – Я отменил вызов.
– Это неслыханно! – воскликнул Бернетт. – Я приказываю вам оставить моего пациента в покое.
Доктор Фу Манчи несколько раз провел тонкой желтой рукой над лбом мальчика, затем раздвинул губы больного большим и указательным пальцами и заглянул ему в рот.
– Когда вы прописали антибиотики?
Доктор Бернетт стиснул зубы, но промолчал.
– Я задал вам вопрос.
Доктор Фу Манчи устремил пронзительный взгляд зеленых глаз на Бернетта – и последний ответил:
– Вчера, в одиннадцать часов вечера.
– На восемь часов позже, чем следовало. Дифтеритная пленка обволокла гортань.
– Но я регулярно снимаю ее.
Мойя судорожно вцепилась в руку Хэпберна и прошептала:
– Боже мой? Что мне делать?
Шепот ее достиг слуха доктора Фу Манчи.
– Вам следует набраться мужества и подождать в гостиной с Мэри Гофф, пока я не позову вас. Идите, пожалуйста.
Мойя бросила на Хэпберна отчаянный взгляд и вышла, опираясь на руку няни Гофф. Доктор Фу Манчи поднялся с места.
– Необходимо хирургическое вмешательство.
– Я протестую! – охваченный возмущением Бернетт забылся и заговорил неуместно громким голосом. – Я запрещаю вам дотрагиваться до моего пациента, пока не проконсультируюсь с доктором Детмолдом. Даже если вы и достаточно квалифицированны для хирургического вмешательства – в чем я лично сомневаюсь, – я все равно не разрешаю вам проводить операцию.
Взгляд зеленых пронзительных глаз проник, казалось, в самые сокровенные тайники подсознания Бернетта. И он внезапно осознал полную свою некомпетентность в вопросах медицины, которую успешно скрывал до сих пор даже от себя самого. Никогда в жизни ему не доводилось испытывать такого странного ощущения.
– Оставьте нас, – прозвучал гортанный голос. – Мне будет ассистировать капитан Хэпберн.
Когда доктор Бернетт – двигаясь, подобно лунатику, – вышел из спальни, Хэпберн вдруг осознал, что доктор Фу Манчи назвал его настоящее имя и звание!
Словно прочитав его мысли, китаец заговорил:
– Мое присутствие здесь сегодня вызвано вашим звонком сэру Найланду Смиту. О вашем телефонном разговоре незамедлительно доложили мне – это и позволило мне избежать встречи с полицейскими патрулями, местоположение которых вы подробно описали. Будьте любезны, откройте мою сумку. Выньте из розетки вилку от лампы и подсоедините вместо нее вон тот белый шнур.
Автоматически Марк Хэпберн выполнил приказ.
– Оперировать будем через перстневидный хрящ.
– Но…
– Попрошу вас не возражать. Я могу силой заставить вас согласиться с моими решениями, но предпочитаю положиться на ваш здравый смысл.
Он поводил ладонями над лицом Робби – и лихорадочно блестящие глаза малыша открылись. Вымученная улыбка искривила губы больного.
– Здравствуй… желтый дядя… – раздался еле слышный прерывистый шепот. – Я рад… что ты пришел.
Он тяжело закашлялся, но глаза его оставались открытыми и продолжали смотреть в странные зеленые глаза склонившегося над ним человека. Постепенно приступ кашля прошел.
– Ты хочешь спать, – мягко заговорил доктор Фу Манчи. Длинные ресницы мальчика затрепетали. – Ты хочешь спать… – Веки Робби сомкнулись. – Ты очень хочешь спать. Ты спишь…
– Общая анестезия? – хрипло спросил Хэпберн.
– Я никогда не применяю анестезирующие средства в хирургии, – ответствовал гортанный голос. – Они снижают естественную сопротивляемость организма.
2
Найланд Смит сидел в бронированной машине, разложив какие-то бумаги на коленях. Он поднял взгляд на стоящего возле открытой дверцы автомобиля Джонсона и спросил:
– Что нам делать дальше, Джонсон? Мы в тупике. Вот загадочный телефонный звонок, полученный Феем через полчаса после моего ухода: Хэпберн просит ни при каких обстоятельствах не подниматься в квартиру, где он находится сейчас, ибо там лежит серьезно больной человек. Никаких подробностей, одно лишь таинственное заявление: «Поддерживайте связь с Феем и не тревожьтесь о моей личной безопасности. Я несу всю ответственность за доктора Фу Манчи».
– Фей уверяет, что ему звонил именно Хэпберн, – сказал Джонсон.
– Но это было вчера вечером. А сейчас уже три пятнадцать утра. И чем мы располагаем, кроме нарисованного на карте Манхэттена круга? Доктор Фу Манчи наверняка находится где-то в пределах этого круга – но как нам отыскать его здесь?
– Да, положение безвыходное, – согласился Джонсон. – Одно можно утверждать наверняка: Хэпберн из здания не выходил. И мышь не смогла бы проскочить незамеченной. На верхнем этаже горит свет…
А в это время Марк Хэпберн в полутемной комнате следил за действиями человека, представлявшего для мирового порядка величайшую со времен гунна Атиллы угрозу, и задавал себе вопрос: выполнит ли Найланд Смит переданную через Фея просьбу.
Хэпберн явился свидетелем хирургической операции, уникальной в своем роде. Длинные желтые пальцы творили буквально чудеса. Будучи великим врачом, доктор Фу Манчи являлся также и блестящим хирургом. Сейчас ему было более семидесяти лет (ибо Хэпберн не мог усомниться в осведомленности Смита в этом вопросе) – все же он успешно провел эту сложнейшую операцию с предельной точностью и подлинным мастерством. Доктор Фу Манчи сотворил чудо хирургии – под гипнозом!
Но маленький пациент после операции был очень слаб.
Тянулись тревожные часы ночи. Мойя едва держалась на ногах и была близка к обмороку. Тишину в комнате больного нарушал лишь нескончаемый гул бессонного города внизу.
Никогда Хэпберн не забудет странного надменного жеста иронического величия, который доктор Фу Манчи сделал перед началом операции.
– Позвоните в свой штаб в отеле «Регал», – приказал китаец, – и позаботьтесь о том, чтобы нам не помешали. Отбросьте в сторону все сомнения, касающиеся вашей личной безопасности: вы мне понадобитесь. Скройте факт моего присутствия здесь, но возьмите на себя всю ответственность за передачу меня в руки правосудия. Я даю вам – лично вам – честное слово. Попросите телефонную станцию не соединять сегодня ночью этот телефон ни с какими абонентами…
Няня Гофф вновь заступила на дежурство – она сидела у открытого окна, сложив руки на коленях и устремив неподвижный взгляд не на мертвенно-бледное лицо Робби, но на орлиный профиль склонившегося над постелью человека. Мойя уже не могла плакать – она стояла в дверном проеме, тяжело опираясь на руку Хэпберна.
Пять часов подряд доктор Фу Манчи сидел возле постели больного ребенка. Один раз во время первого кризиса он резко приказал Хэпберну набрать в шприц какое-то неизвестное лекарство из пузырька. Опыт подсказал Хэпберну, что теперь приближается второй кризис.
Мойя уже больше часа не произносила ни слова. Губы ее запеклись, глаза лихорадочно горели, она мелко дрожала всем телом.
Новый день приближался, и Хэпберн заметил капли пота, выступившие на высоком желтом лбу Фу Манчи. В четыре часа утра – в тот глухой час суток, когда многие испуганные души переступают за незримый порог и делают первые неуверенные шаги по дороге, уводящей в мир потусторонний, – Робби вдруг открыл глаза, попытался улыбнуться низко склонившемуся над ним человеку и вновь бессильно опустил веки.
И Марк Хэпберн понял, что маленький одинокий дух не отправится путешествовать в иные края, откуда его не в силах вернуть даже самый великий врач в мире…
ГЛАВА XXXVIII
НА ЗАПАД
1
Серый свет раннего утра тронул крыши небоскребов – и здания всплыли над спящим городом, словно призраки потерянной Ниневии.
Найланд Смит нажал кнопку звонка возле застекленной двери с железным орнаментом. Парк-авеню – жизнь на которой никогда не замирала полностью – в этот час суток практически пустовала, однако Смит предпринял все возможные меры предосторожности, дабы не привлекать внимание редких запоздалых прохожих. Ему пришлось позвонить не один раз, прежде чем дверь открылась.
На пороге появился заспанный портье со всклокоченными волосами – и решительно преградил дорогу ночным гостям. Он был высокого роста и мощного телосложения.
– Куда это вы собрались? – осведомился он.
– На верхний этаж, – отрезал Найланд Смит. – И не пытайтесь помешать нам.
Портье увидел блеск золотого значка и направленный на него пистолет лейтенанта Джонсона.
– А в чем дело? – прорычал он. – Я и не собираюсь вам мешать.
Но в действительности, хотя этот человек и являлся лишь крохотной шестеренкой в огромном механизме, он знал, что жильцы верхних апартаментов надежно защищены. Портье получил работу через Лигу истинных американцев и имел указание неукоснительно докладывать о всех посетителях упомянутого этажа.
Он молча поднял ночных гостей на лифте.
– Спускайтесь вниз, – приказал Смит, выйдя из лифта. – И доложите дежурному офицеру в вестибюле о нашем визите.
Он огляделся. Его сопровождали три человека. Тревога за Хэпберна заставила Найланда Смита пойти на этот шаг. С запозданием он вспомнил о письме, некогда полученном от Орвина Прескотта, – написанном загипнотизированным доктором под диктовку. И вспомнил, что Хэпберн совсем недавно сам подвергся мощному гипнотическому внушению доктора Фу Манчи… Возможно, Хэпберн звонил Фею по телефону, лишь бессознательно следуя указаниям сильной злой воли великого китайца.
– Будьте готовы ко всему, – сурово предупредил Смит. – Но не предпринимайте никаких действий без моего приказа.
Он нажал кнопку звонка.
Последовало несколько мгновений полной тишины. Найланд Смит приготовился ждать и, возможно, в конце концов взламывать дверь. Он уже собирался позвонить во второй раз, когда дверь открылась.
Перед ним стоял Марк Хэпберн собственной персоной!
Найланд Смит испытывал одновременно чувство удивления, облегчения и сомнения. Ситуация не поддавалась анализу. Он устремил пронзительный взгляд на измученное лицо Хэпберна. Волосы капитана были всклокочены, взгляд безумен.
– Смит! – воскликнул он со странной ноткой негодования в голосе.
Найланд Смит кивнул и переступил порог, знаком велев спутникам оставаться за дверью.
Он пересек небольшую прихожую и оказался в очаровательно обставленной гостиной, в которой все дышало неуловимым ароматом женственности. Гостиная была пуста.
– Извините за всю эту кажущуюся таинственность, – тихо проговорил Хэпберн. – Но вы поймете меня, когда все узнаете. У меня не было другого выхода.
– Вы сказали Фею, что берете на себя определенную ответственность… – мрачно заметил Смит.
– Не так громко, Смит! И я ни от чего не отказываюсь… – Хэпберн поколебался, не сводя глубоко посаженных глаз с лица друга. – Но после сегодняшней ночи… все его преступления… Извините. Мойя… Миссис Эдер упала в обморок, когда услышала новости…
– Что мальчик умер?
– Нет, что он будет жить.
– Рад слышать это. В результате ваших расследований в Коннектикуте мы смогли сузить круг поисков до данного района. – Найланд Смит продолжал внимательно глядеть на помощника. – Ваше длительное необъяснимое отсутствие, последовавшее за звонком Фею, несколько усложнило ситуацию. Я буду рад, Хэпберн, если вы сообщите мне о предполагаемом местонахождении доктора Фу Манчи…
Дверь открылась, и в гостиную вошел доктор Фу Манчи.
Смит молниеносно выхватил пистолет, но китаец нахмурился и покачал головой. Его обычно яркие глаза казались подернутыми мутной пленкой.
– Не надо мелодраматических жестов, сэр Дэниз, – гортанный голос звучал совершенно бесстрастно. – Мы не в Голливуде. Через минуту я буду к вашим услугам. – Он обернулся к Хэпберну. – Я оставил все инструкции на ночном столике рядом с кроватью. Там же вы найдете имя врача, которому следует поручить дальнейшее лечение мальчика. Это еврей, имеющий практику в гетто, – человек честный и хорошо знающий свое дело. Не сравниваю его, сэр Дэниз, с нашим общим другом доктором Петри – которому прошу при встрече засвидетельствовать свое почтение, – но он лучший врач во всем Нью-Йорке. Капитан Хэпберн, я желаю, чтобы меня арестовал сэр Дэниз Найланд Смит, ибо он заслужил право сделать это. Прошу вас, передайте меня в его руки в качестве пленника.
– Да… – хрипло проговорил Хэпберн. – Смит, вот арестованный.
Фу Манчи легко поклонился, поднял с пола свою кожаную сумку и сказал:
– Советую вам, капитан Хэпберн, вызвать доктора Гольдберга немедленно и оставаться возле больного до его прибытия…
Обычно невозмутимый, Найланд Смит почти потерял связь с реальностью. На одиннадцатом часу напряженных розысков Судьба – независимо от его собственных усилий – сама отдавала ему в руки этого человека!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36