Федеральный агент Хэпберн из «Регал-Тауэр» не выходил. Таково краткое содержание трех донесений.
В комнате по-прежнему было темно.
– Последний рапорт об аббате Донегале.
– Получен через тридцать минут после исчезновения последнего. Человек, похожий по описанию на аббата, взял напрокат машину у Эльмиры. Вероятно, он прибыл туда с Запада самолетом американской авиакомпании. Изображает англичанина. Ходит с моноклем и носит с собой спортивную сумку с принадлежностями для игры в гольф…
В кабинете, по странному совпадению находящемся на такой же высоте, что и штаб Найланда Смита, но пропитанном не запахом табачного дыма, а ароматом курений, доктор Фу Манчи сидел за лакированным столом. Кроме него, в кабинете никого не было.
Жизнь человека, стремящегося стать властелином Империи, одинока и уныла – пусть тысячи людей готовы выполнять его приказы. Одиночество – мать вдохновения. Получив отчет от Обладателя Феноменальной Памяти, китаец сидел неподвижно с закрытыми глазами в высоком резном кресле. Потом он заговорил так, словно кто-то стоял рядом. На маленьком блестящем пульте перед ним горели две лампочки: зеленая и желтая.
– Отправьте поисковую группу на автомобиле, – произнес он бесстрастным гортанным голосом. – Пусть проверят все фермы, придорожные закусочные и отели, расположенные по указанному маршруту. Аббат Донегаль путешествует инкогнито. Он может изображать английского туриста. Если его найдут – пусть не трогают, но задержат. Ответственный за Донегаля номер должен регулярно посылать сообщения о ходе поисков. Это личный приказ Президента.
Тонкая желтая рука с длинными острыми ногтями протянулась к пульту, и две лампочки погасли. Доктор Фу Манчи открыл чуть затуманенные зеленые глаза и поднял крышку серебряной шкатулки, которая стояла перед ним на столе. Он извлек оттуда маленькую изящную трубку для курения опиума и вставил золотую иглу в резервуар с черным смолистым веществом, полученным в результате вытяжки из белого мака. Доктор не спал сорок восемь часов…
Почти в тот же самый момент в номере, расположенном на верхнем этаже «Регал-Тауэр», Марк Хэпберн говорил по телефону. Он велел переводить все телефонные звонки на его комнату, дабы не беспокоить начальника: Найланд Смит наконец спал.
– Пассажир, сошедший с самолета в Эльмире, похож на человека, которого мы разыскиваем, – говорил он по обыкновению сухим монотонным голосом. – То, что он ходит в бриджах и с моноклем и носит с собой спортивную сумку, ничего не значит. Я установил, что аббат Донегаль раньше пользовался моноклем и лишь потом надел очки. Кроме того, он играет в гольф. Английский акцент ничего не доказывает. Проверьте все придорожные закусочные и отели по возможному маршруту его следования от Эльмиры. Возьмите машину с рацией, дабы мы имели возможность следить за вашими передвижениями. Регулярно докладывайте о ходе поисков. Если опознаете аббата – ничего не предпринимайте без моего приказа. Известие об исчезновении аббата не должно просочиться в прессу. Но он, вероятно, направился в Нью-Йорк с целью занять место Прескотта, в случае если последний не сможет появиться в Карнеги-холле в день дебатов. Это нарушит все наши планы. Хорошо… До свидания.
И Хэпберн положил трубку.
2
В вестибюле маленького деревенского отеля два человека пили кофе у растопленного камина. За окнами бушевала гроза. Ветер завывал в дымоходе, и, когда открылась входная дверь, за ней виднелась завеса мокрого снега. Была ужасная ночь.
Двое у камина представляли собой странную пару. Один мужчина – худощавый, жилистый, чисто выбритый и румяный, с седеющими волосами – был одет в твидовый пиджак, брюки для игры в гольф, толстые шерстяные гетры и коричневые башмаки. Сидящий рядом священник – такого же телосложения и со столь же тонкими чертами лица – смотрел на собеседника, близоруко щурясь. Внимательный наблюдатель заметил бы некоторое физическое – но не духовное – сходство этих двух людей.
– Я хотел сказать, – говорил мужчина с моноклем, набивая трубку, – что сейчас не самое лучшее время для знакомства с Америкой. Согласен, но ничего не могу поделать, если вы меня понимаете. Знаете, как это бывает: сейчас или никогда. Все были чрезвычайно милы… – он зажег спичку. – Я глупый осел. Больше винить некого. Благодаря вам я понял, что сейчас не имеет смысла продолжать путь.
– Мне сказали, что милях в двадцати отсюда живет полковник Шаллоне. – Мягкий голос священника являл собой резкий контраст голосу собеседника. – Лично у меня нет выбора.
– Что?! – Человек с моноклем удивленно поднял глаза от трубки, которую пытался раскурить в этот момент. – Вы намерены продолжать путь?
– Долг обязывает.
– О, понимаю, сэр.
В вестибюль с улицы вошли три человека – энергичных, плотных и суровых на вид.
– Ну, наконец повезло! – воскликнул один из них. Все трое смотрели на обладателя монокля. Один из мужчин – очевидно, главный в группе – поднял руку, словно призывая остальных к молчанию, и шагнул вперед. В этот момент в вестибюле появился хозяин отеля. Мужчина остановился и сурово взглянул на него.
– Найдите немного шотландского виски, – приказал он. – Настоящего. И не здесь. Поищите где-нибудь в другом месте. Здесь у нас деловой разговор.
Хозяин отеля, молчаливый американец, кивнул и исчез в дверном проеме. Суровый мужчина, не снимая шляпы, стоял и рассматривал человека с моноклем. Его товарищи занимались тем же самым. Объект же повышенного внимания, зажав трубку в зубах, растерянно и изумленно взирал на троих незнакомцев.
– Не хотелось мешать вам, – главный небрежно кивнул священнику. – Извините. Но я должен попросить вас… – Тяжелая рука опустилась на плечо человека с моноклем, – выйти со мной буквально на минуту. Хочу задать вам пару вопросов.
– Что это значит, черт возьми?
– Я полицейский и выполняю ответственное задание. Просто пара вопросов.
– В жизни не слышал подобного вздора! – заявил обладатель монокля, поворачиваясь к священнику. – А вы?
– Возможно, вы избавите себя от лишних неприятностей, если побеседуете с офицером.
– Хорошо. Спасибо за совет. Смешно и нелепо, но…
Крепко зажав трубку в зубах, он вышел из вестибюля в сопровождении офицера и двух его помощников. Они оказались в маленьком холле с лестницей, ведущей к верхним этажам. На столе здесь стояла бутылка виски, стаканы и графин холодной воды.
– Идти дальше нет необходимости, – сказал полицейский. – Выясним все здесь. – Он устремил тяжелый взгляд на человека в гетрах. – Послушайте, аббат, к чему весь этот маскарад?
– Что значит «Аббат»?! – прозвучал сердитый ответ. – Меня зовут не Аббат. А если даже и так, то обращаться ко мне подобным тоном – неслыханная наглость.
– Давайте без шуток, это не смешно. Я здесь нахожусь по важному делу. Так какое же имя сочетается с этой стекляшкой в глазу?
– У меня большое желание, – с холодной яростью ответил его собеседник, – послать вас к черту. – Он смерил ледяным взглядом поочередно всех троих угрюмых мужчин. – Вы идете по ложному следу, друзья мои.
Он резко сунул руку во внутренний карман и мгновенно оказался под прицелом трех пистолетов. Не обращая на них внимания, обладатель монокля протянул главному офицеру британский паспорт. Последовала минута зловещего молчания, в течение которой полицейский самым тщательным образом изучал документ и сравнивал внешность стоящего перед ним человека с фотографией в паспорте.
Наконец он обернулся к своим спутникам.
– Ребята, мы ошиблись. Это капитан гренадерских войск достопочтенный Джордж Фосдайк-Фосдайк. Сообщите на базу и получите от Президента дальнейшие инструкции…
Спустя десять минут достопочтенный Фосдайк-Фосдайк остался в вестибюле отеля в полном одиночестве. Трое полицейских ушли. В окне за завесой мокрого снега капитан увидел промелькнувший мимо мощный автомобиль. Добродушный священник тоже исчез. Достопочтенный Фосдайк-Фосдайк был раздражен и заинтригован.
– Разрази меня гром! – воскликнул он.
В этот момент, когда сквозь завывания ветра слышался еще шум отъезжающей машины, снаружи раздался рев другого, еще более мощного автомобиля – подъезжающего к отелю. Дверь снова распахнулась, и в вестибюль вошли два человека. Фосдайк-Фосдайк обернулся к вошедшим.
– На этот раз нам повезло, шеф! – произнес один, обнажив в улыбке ослепительно белые зубы.
Другой кивнул и шагнул вперед.
– Добрый вечер, сэр Патрик Донегаль, – сказал он и, раздвинув на груди мокрый плащ, показал золотой значок. – Ну и заставили же вы нас побегать!
– Эй! Послушайте! – воскликнул Фосдайк-Фосдайк. – Эта идиотская шутка уже устарела!
А добродушный священник на стареньком, но резвом «форде» мчался сквозь снег в сторону Нью-Йорка. Аббат Тернового Венца продолжал свое путешествие.
ГЛАВА XVIII
МОЙЯ ЭДЕР ПОЯВЛЯЕТСЯ ВНОВЬ
Мойя Эдер вышла из лифта, пересекла мраморный вестибюль роскошного многоквартирного дома и вышла на Парк-авеню. Она куталась в норковую шубку, и маленький баскский беретик плотно сидел на ее кудрях цвета красного дерева. Пронзительный ледяной ветер на время разогнал облака на сверкающем небе. Мойя с наслаждением вдохнула холодный свежий воздух, который казался тем более чистым после прокуренной гостиной Дюма.
Новое назначение пугало молодую женщину. По какой-то известной только Президенту причине ее назначили на место Лолы Дюма. А она боялась недовольства Лолы почти так же, как недовольства Президента. В жилах мисс Дюма текла желтая кровь – более заметная в ней, нежели в ее отце – и это делало девушку опасным врагом. Мойя, встречавшая Лолу несколько раз прежде, считала ее восхитительно красивой, но злой колдуньей, искушенной в таинственных ритуалах.
Молодая женщина быстро пошла в сторону ближайшего отеля: там организация, к которой она против своей воли принадлежала, сняла для нее номер на имя Айлин Брион. Мойя чувствовала себя так, словно только что избежала опасности.
Харвей Брэгг, потенциальный диктатор Америки, принял ее с таким энтузиазмом, с каким султан принимает в свой гарем юную рабыню-черкешенку. И ей не к кому было обратиться за помощью – разве что к Президенту. Как ни странно, она верила этому величественному, но злому человеку.
Газеты, много внимания уделяющие политическим новостям, не оставили, однако, незамеченной смерть Джеймса Рише. В глубине души Мойя была уверена: Джеймса Рише казнили по приказу Президента. Могущество зловещего китайца внушало ужас, но – хотя в его руках находилась сейчас жизнь куда более дорогая для Мойи, чем собственная, – молодая женщина служила ему не только из страха. Доктор Фу Манчи никогда не заставлял миссис Эдер совершать поступки, идущие вразрез с ее жизненной философией. Иногда во сне китаец представлялся ей Сатаной, падшим сыном утра, но втайне она не сомневалась в ненарушимости данного им слова. С точки зрения западного человека деяния доктора были отвратительны, однако, как ни странно, он всегда поступал по принципу «меры за меру» в отношении своих подчиненных.
Первые инструкции, полученные Мойей в отношении Брэгга, касались будущих дебатов в Карнеги-холле. Она вручила новому хозяину какие-то отпечатанные на машинке заметки, многие из которых он яростно раскритиковал. Во время первой беседы с ним молодая женщина с удивлением поняла: Брэгг никогда не встречался с Президентом!
– Я имею дело с этой шайкой уголовников до тех пор, пока они платежеспособны, – объявил он. – Но можете передать своему «Президенту», что мне нужны его деньги, а не приказы!
Мойя напомнила Брэггу, что все полученные ранее указания неизменно способствовали его успеху. Страшно заинтригованный хозяин попытался устроить секретарше допрос. Потерпев неудачу, он изменил тактику и грубо и страстно овладел молодой женщиной…
На ходу Мойя подняла лицо к целительному в своей чистоте лунному свету. Сальвалетти тактично прервал эту первую встречу, но молодая женщина содрогалась при виде Сальвалетти, как инстинктивно содрогаются при виде змеи. С тех пор подобные сцены повторялись много раз.
Мойя Эдер достигла отеля и уже входила в дверь, когда кто-то тронул ее за плечо.
Это случилось наконец – и она почувствовала облегчение и почти радость.
С той снежной ночи у Башни Тернового Венца Мойя с часу на час ожидала ареста. Она быстро обернулась.
Позади стоял высокий бородатый человек в очках, черной шляпе и плаще с капюшоном.
– Живете здесь, миссис Эдер? – сухо поинтересовался он.
Тихий голос ее почти потонул в шуме уличного движения.
– Да. Кто вы и что вам надо?
Но еще не договорив до конца, она поняла, что слышала этот монотонный голос раньше. Глаза мужчины сверкнули за стеклами очков.
– Мне надо поговорить с вами.
– Но я не знаю вас.
Мужчина раздвинул плащ на груди, и Мойя увидела блеск золотого значка. Да, она оказалась права:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В комнате по-прежнему было темно.
– Последний рапорт об аббате Донегале.
– Получен через тридцать минут после исчезновения последнего. Человек, похожий по описанию на аббата, взял напрокат машину у Эльмиры. Вероятно, он прибыл туда с Запада самолетом американской авиакомпании. Изображает англичанина. Ходит с моноклем и носит с собой спортивную сумку с принадлежностями для игры в гольф…
В кабинете, по странному совпадению находящемся на такой же высоте, что и штаб Найланда Смита, но пропитанном не запахом табачного дыма, а ароматом курений, доктор Фу Манчи сидел за лакированным столом. Кроме него, в кабинете никого не было.
Жизнь человека, стремящегося стать властелином Империи, одинока и уныла – пусть тысячи людей готовы выполнять его приказы. Одиночество – мать вдохновения. Получив отчет от Обладателя Феноменальной Памяти, китаец сидел неподвижно с закрытыми глазами в высоком резном кресле. Потом он заговорил так, словно кто-то стоял рядом. На маленьком блестящем пульте перед ним горели две лампочки: зеленая и желтая.
– Отправьте поисковую группу на автомобиле, – произнес он бесстрастным гортанным голосом. – Пусть проверят все фермы, придорожные закусочные и отели, расположенные по указанному маршруту. Аббат Донегаль путешествует инкогнито. Он может изображать английского туриста. Если его найдут – пусть не трогают, но задержат. Ответственный за Донегаля номер должен регулярно посылать сообщения о ходе поисков. Это личный приказ Президента.
Тонкая желтая рука с длинными острыми ногтями протянулась к пульту, и две лампочки погасли. Доктор Фу Манчи открыл чуть затуманенные зеленые глаза и поднял крышку серебряной шкатулки, которая стояла перед ним на столе. Он извлек оттуда маленькую изящную трубку для курения опиума и вставил золотую иглу в резервуар с черным смолистым веществом, полученным в результате вытяжки из белого мака. Доктор не спал сорок восемь часов…
Почти в тот же самый момент в номере, расположенном на верхнем этаже «Регал-Тауэр», Марк Хэпберн говорил по телефону. Он велел переводить все телефонные звонки на его комнату, дабы не беспокоить начальника: Найланд Смит наконец спал.
– Пассажир, сошедший с самолета в Эльмире, похож на человека, которого мы разыскиваем, – говорил он по обыкновению сухим монотонным голосом. – То, что он ходит в бриджах и с моноклем и носит с собой спортивную сумку, ничего не значит. Я установил, что аббат Донегаль раньше пользовался моноклем и лишь потом надел очки. Кроме того, он играет в гольф. Английский акцент ничего не доказывает. Проверьте все придорожные закусочные и отели по возможному маршруту его следования от Эльмиры. Возьмите машину с рацией, дабы мы имели возможность следить за вашими передвижениями. Регулярно докладывайте о ходе поисков. Если опознаете аббата – ничего не предпринимайте без моего приказа. Известие об исчезновении аббата не должно просочиться в прессу. Но он, вероятно, направился в Нью-Йорк с целью занять место Прескотта, в случае если последний не сможет появиться в Карнеги-холле в день дебатов. Это нарушит все наши планы. Хорошо… До свидания.
И Хэпберн положил трубку.
2
В вестибюле маленького деревенского отеля два человека пили кофе у растопленного камина. За окнами бушевала гроза. Ветер завывал в дымоходе, и, когда открылась входная дверь, за ней виднелась завеса мокрого снега. Была ужасная ночь.
Двое у камина представляли собой странную пару. Один мужчина – худощавый, жилистый, чисто выбритый и румяный, с седеющими волосами – был одет в твидовый пиджак, брюки для игры в гольф, толстые шерстяные гетры и коричневые башмаки. Сидящий рядом священник – такого же телосложения и со столь же тонкими чертами лица – смотрел на собеседника, близоруко щурясь. Внимательный наблюдатель заметил бы некоторое физическое – но не духовное – сходство этих двух людей.
– Я хотел сказать, – говорил мужчина с моноклем, набивая трубку, – что сейчас не самое лучшее время для знакомства с Америкой. Согласен, но ничего не могу поделать, если вы меня понимаете. Знаете, как это бывает: сейчас или никогда. Все были чрезвычайно милы… – он зажег спичку. – Я глупый осел. Больше винить некого. Благодаря вам я понял, что сейчас не имеет смысла продолжать путь.
– Мне сказали, что милях в двадцати отсюда живет полковник Шаллоне. – Мягкий голос священника являл собой резкий контраст голосу собеседника. – Лично у меня нет выбора.
– Что?! – Человек с моноклем удивленно поднял глаза от трубки, которую пытался раскурить в этот момент. – Вы намерены продолжать путь?
– Долг обязывает.
– О, понимаю, сэр.
В вестибюль с улицы вошли три человека – энергичных, плотных и суровых на вид.
– Ну, наконец повезло! – воскликнул один из них. Все трое смотрели на обладателя монокля. Один из мужчин – очевидно, главный в группе – поднял руку, словно призывая остальных к молчанию, и шагнул вперед. В этот момент в вестибюле появился хозяин отеля. Мужчина остановился и сурово взглянул на него.
– Найдите немного шотландского виски, – приказал он. – Настоящего. И не здесь. Поищите где-нибудь в другом месте. Здесь у нас деловой разговор.
Хозяин отеля, молчаливый американец, кивнул и исчез в дверном проеме. Суровый мужчина, не снимая шляпы, стоял и рассматривал человека с моноклем. Его товарищи занимались тем же самым. Объект же повышенного внимания, зажав трубку в зубах, растерянно и изумленно взирал на троих незнакомцев.
– Не хотелось мешать вам, – главный небрежно кивнул священнику. – Извините. Но я должен попросить вас… – Тяжелая рука опустилась на плечо человека с моноклем, – выйти со мной буквально на минуту. Хочу задать вам пару вопросов.
– Что это значит, черт возьми?
– Я полицейский и выполняю ответственное задание. Просто пара вопросов.
– В жизни не слышал подобного вздора! – заявил обладатель монокля, поворачиваясь к священнику. – А вы?
– Возможно, вы избавите себя от лишних неприятностей, если побеседуете с офицером.
– Хорошо. Спасибо за совет. Смешно и нелепо, но…
Крепко зажав трубку в зубах, он вышел из вестибюля в сопровождении офицера и двух его помощников. Они оказались в маленьком холле с лестницей, ведущей к верхним этажам. На столе здесь стояла бутылка виски, стаканы и графин холодной воды.
– Идти дальше нет необходимости, – сказал полицейский. – Выясним все здесь. – Он устремил тяжелый взгляд на человека в гетрах. – Послушайте, аббат, к чему весь этот маскарад?
– Что значит «Аббат»?! – прозвучал сердитый ответ. – Меня зовут не Аббат. А если даже и так, то обращаться ко мне подобным тоном – неслыханная наглость.
– Давайте без шуток, это не смешно. Я здесь нахожусь по важному делу. Так какое же имя сочетается с этой стекляшкой в глазу?
– У меня большое желание, – с холодной яростью ответил его собеседник, – послать вас к черту. – Он смерил ледяным взглядом поочередно всех троих угрюмых мужчин. – Вы идете по ложному следу, друзья мои.
Он резко сунул руку во внутренний карман и мгновенно оказался под прицелом трех пистолетов. Не обращая на них внимания, обладатель монокля протянул главному офицеру британский паспорт. Последовала минута зловещего молчания, в течение которой полицейский самым тщательным образом изучал документ и сравнивал внешность стоящего перед ним человека с фотографией в паспорте.
Наконец он обернулся к своим спутникам.
– Ребята, мы ошиблись. Это капитан гренадерских войск достопочтенный Джордж Фосдайк-Фосдайк. Сообщите на базу и получите от Президента дальнейшие инструкции…
Спустя десять минут достопочтенный Фосдайк-Фосдайк остался в вестибюле отеля в полном одиночестве. Трое полицейских ушли. В окне за завесой мокрого снега капитан увидел промелькнувший мимо мощный автомобиль. Добродушный священник тоже исчез. Достопочтенный Фосдайк-Фосдайк был раздражен и заинтригован.
– Разрази меня гром! – воскликнул он.
В этот момент, когда сквозь завывания ветра слышался еще шум отъезжающей машины, снаружи раздался рев другого, еще более мощного автомобиля – подъезжающего к отелю. Дверь снова распахнулась, и в вестибюль вошли два человека. Фосдайк-Фосдайк обернулся к вошедшим.
– На этот раз нам повезло, шеф! – произнес один, обнажив в улыбке ослепительно белые зубы.
Другой кивнул и шагнул вперед.
– Добрый вечер, сэр Патрик Донегаль, – сказал он и, раздвинув на груди мокрый плащ, показал золотой значок. – Ну и заставили же вы нас побегать!
– Эй! Послушайте! – воскликнул Фосдайк-Фосдайк. – Эта идиотская шутка уже устарела!
А добродушный священник на стареньком, но резвом «форде» мчался сквозь снег в сторону Нью-Йорка. Аббат Тернового Венца продолжал свое путешествие.
ГЛАВА XVIII
МОЙЯ ЭДЕР ПОЯВЛЯЕТСЯ ВНОВЬ
Мойя Эдер вышла из лифта, пересекла мраморный вестибюль роскошного многоквартирного дома и вышла на Парк-авеню. Она куталась в норковую шубку, и маленький баскский беретик плотно сидел на ее кудрях цвета красного дерева. Пронзительный ледяной ветер на время разогнал облака на сверкающем небе. Мойя с наслаждением вдохнула холодный свежий воздух, который казался тем более чистым после прокуренной гостиной Дюма.
Новое назначение пугало молодую женщину. По какой-то известной только Президенту причине ее назначили на место Лолы Дюма. А она боялась недовольства Лолы почти так же, как недовольства Президента. В жилах мисс Дюма текла желтая кровь – более заметная в ней, нежели в ее отце – и это делало девушку опасным врагом. Мойя, встречавшая Лолу несколько раз прежде, считала ее восхитительно красивой, но злой колдуньей, искушенной в таинственных ритуалах.
Молодая женщина быстро пошла в сторону ближайшего отеля: там организация, к которой она против своей воли принадлежала, сняла для нее номер на имя Айлин Брион. Мойя чувствовала себя так, словно только что избежала опасности.
Харвей Брэгг, потенциальный диктатор Америки, принял ее с таким энтузиазмом, с каким султан принимает в свой гарем юную рабыню-черкешенку. И ей не к кому было обратиться за помощью – разве что к Президенту. Как ни странно, она верила этому величественному, но злому человеку.
Газеты, много внимания уделяющие политическим новостям, не оставили, однако, незамеченной смерть Джеймса Рише. В глубине души Мойя была уверена: Джеймса Рише казнили по приказу Президента. Могущество зловещего китайца внушало ужас, но – хотя в его руках находилась сейчас жизнь куда более дорогая для Мойи, чем собственная, – молодая женщина служила ему не только из страха. Доктор Фу Манчи никогда не заставлял миссис Эдер совершать поступки, идущие вразрез с ее жизненной философией. Иногда во сне китаец представлялся ей Сатаной, падшим сыном утра, но втайне она не сомневалась в ненарушимости данного им слова. С точки зрения западного человека деяния доктора были отвратительны, однако, как ни странно, он всегда поступал по принципу «меры за меру» в отношении своих подчиненных.
Первые инструкции, полученные Мойей в отношении Брэгга, касались будущих дебатов в Карнеги-холле. Она вручила новому хозяину какие-то отпечатанные на машинке заметки, многие из которых он яростно раскритиковал. Во время первой беседы с ним молодая женщина с удивлением поняла: Брэгг никогда не встречался с Президентом!
– Я имею дело с этой шайкой уголовников до тех пор, пока они платежеспособны, – объявил он. – Но можете передать своему «Президенту», что мне нужны его деньги, а не приказы!
Мойя напомнила Брэггу, что все полученные ранее указания неизменно способствовали его успеху. Страшно заинтригованный хозяин попытался устроить секретарше допрос. Потерпев неудачу, он изменил тактику и грубо и страстно овладел молодой женщиной…
На ходу Мойя подняла лицо к целительному в своей чистоте лунному свету. Сальвалетти тактично прервал эту первую встречу, но молодая женщина содрогалась при виде Сальвалетти, как инстинктивно содрогаются при виде змеи. С тех пор подобные сцены повторялись много раз.
Мойя Эдер достигла отеля и уже входила в дверь, когда кто-то тронул ее за плечо.
Это случилось наконец – и она почувствовала облегчение и почти радость.
С той снежной ночи у Башни Тернового Венца Мойя с часу на час ожидала ареста. Она быстро обернулась.
Позади стоял высокий бородатый человек в очках, черной шляпе и плаще с капюшоном.
– Живете здесь, миссис Эдер? – сухо поинтересовался он.
Тихий голос ее почти потонул в шуме уличного движения.
– Да. Кто вы и что вам надо?
Но еще не договорив до конца, она поняла, что слышала этот монотонный голос раньше. Глаза мужчины сверкнули за стеклами очков.
– Мне надо поговорить с вами.
– Но я не знаю вас.
Мужчина раздвинул плащ на груди, и Мойя увидела блеск золотого значка. Да, она оказалась права:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36