В другом ее конце стояла гусеничка. Милиционеры толпились в двух шагах от двери дома номер 14.
«Ей удалось убежать», — подумал он, ощущая страх.
Но решил убедиться в этом, прежде чем скрыться. Он перешел на четную сторону, перепрыгнул через изгородь, пересек садик и по лиане вскарабкался на крышу спящего дома. Отсюда колдун, связанный с Воздухом, оценил, какое расстояние ему надо покрыть. Он легко доберется до цели, просто перепрыгивая с крыши на крышу.
Через две минуты он уже сидел над балконом спальни Сюзи. Через открытую дверь балкона он услышал мужской голос, увидел вспышку пламени… Клеман подобрался к балкону и одной рукой вцепился в ограждение из кованого железа. Вытащил свой шестизарядник из рюкзака. У него не было никакого плана, никаких мыслей по поводу находящихся здесь сил. Он был уверен лишь в одном — Сюзи грозила опасность, и он не имел права оставить ее на растерзание милиции. Он наклонился и заглянул в комнату. Увиденное заставило его окаменеть от ужаса.
Сюзи была обнажена. У ее ног в луже крови валялся милиционер. Она держала оружие погибшего и целилась в остальных трех, стоящих в разных углах спальни. Двое из них были драконами. На концах их огнеметов дрожали язычки пламени. Третий вел переговоры, очень медленно приближаясь к ней.
— У вас нет ни малейшего шанса. Ваш дом окружен. Положите оружие. Вы же видите, что выхода нет.
— Замрите! — приказала Сюзи.
Милиционер повиновался. Мартино взвел свой револьвер. Его лоб горел. Комбинезоны милиционеров защитят их от пуль. Впрочем, Мартино всегда был плохим стрелком. А как справиться с драконами? Ей надо сдаться, повторял он про себя, глядя на профиль Сюзи Бовенс, высокомерной дикарки. Еще никогда она не выглядела такой прекрасной, как в это ужасное мгновение.
«Положи оружие», — умолял он.
Сюзи услышала и глянула на молодого человека. Выражение ее лица изменилось. Она не могла сдаться, ибо от нее добьются признаний. Она знала слишком много тайн. Сопротивление никогда не оправится. А окурок лежал в кармане пиджака, валявшегося на кровати. Она мысленно извинилась перед ним. Но выбора у нее не было. Мартино понял ее замысел и тут же перешел к действиям.
Запрыгнул на балкон и выстрелил в ближайшего дракона. Пуля вонзилась в панцирь милиционера, который инстинктивно нажал на спуск огнемета. Язык пламени облизал пол спальни и закрутился вихрем вокруг ног Сюзи. Второй дракон, следуя примеру первого, опалил огнем молодую женщину, пока милиционер отпрыгивал в сторону. Пламя объяло Сюзи — она отступила к ванной. Драконы последовали за ней.
Она сумела поставить барьер между телом и болью. И успела подумать и сказать себе, что этот дурачок Мартино, несомненно, совершит глупый поступок — бросится в костер, чтобы спасти ее. Пока огонь пожирал ее, она сосредоточилась на своем последнем заклятии.
Клеман действительно ворвался в комнату, прикрывая руками лицо. Но ощутил, что его схватили сзади и выкинули через сад. Озверев от ярости, он выпустил все пули в убийц в спальне, пока невидимая резинка перебрасывала его через крыши. Пламя удалялось, скрывалось из глаз. Силы Эфира защитили его, сохранили ему жизнь.
Он пролетел над северными кварталами Базеля и завершил полет на карнизе Черной горы. Внизу, в рабочем квартале, пылал дом Сюзи. Взрыв разметал особняк, а эхо отразилось от горы, как далекий раскат грома. Завыли сирены пожарных. В окнах загорелся свет. Клеман, стоя на коленях, растерянно наблюдал за происходящим.
— Это я убил ее, — простонал он.
Ветер унес его стон к звездам, которые тысячами блистали в невероятно прозрачном небе.
ГЛАВА 10
— До трактира охотников добраться было легче, — проворчал Штруддль, не отрывая глаз от указателя «Гастрономических стоянок суши». Остановился и перевел дух. — Там было блюдо от шеф-повара и немеряно вина. А эта тропа ополчилась против нас. Все идет и идет вверх.
— Все, что поднимается, опускается, — философски изрек Лузитанус.
— А у меня ощущение, что после завтрака мы только поднимаемся, но ни разу не спускались.
— Не сожри вы три, жаренные на костре свиные ножки, запив это бочонком светлого пива, ваше брюхо, быть может, было бы легче нести, — проскрипел Ванденберг.
— Действительно, — согласился Штруддль. — Но это было блюдо шеф-повара. И я сделал записи. Мне пора обновлять меню, если не хочу расстаться с клиентурой.
Отто достал карту предгорий. Он недооценил хаос Мон-пелье-ле-Вье. Вот уже два часа они шли по доломитовому лабиринту, отступая перед пропастями, двигаясь вдоль отвесных обрывов, ступая по тропинкам, протоптанным дикими козами. Гранитные колонны, которые эрозия изваяла в виде странных зверей, не помогали отыскать верный путь. Старому магу было трудно ориентироваться в нагромождении сводов, коридоров и узких карнизов.
— Мы не заблудились? — с невинным видом спросил Аматас, набивая трубку сухой травой.
Они потратили трое суток, чтобы пройти половину расстояния между Римом и Гуэллем, пользуясь лодкой, дилижансом и вьючными ослами. Одно из мест встречи с колдовством располагалось в этом городе Дьявола, в сердце доломитовых гор Франции. Отто настоял на их посещении. Он утверждал, что лучшего места, чтобы оценить ситуацию, не найти. В тавернах Арканов, рассеянных по всему миру, обменивались заклятиями и слухами. Здесь они могут узнать о Баньши больше, чем где-либо. Но до этого «здесь» еще надо было добраться.
Аматас с удобством уселся на плиту в форме алтаря, чтобы выкурить трубку. Благодаря заклятиям невесомости рюкзаки были легче перьев. А семимильные посохи, изготовленные Отто из ветвей древних дубов, оказались незаменимыми помощниками в борьбе с предательскими препятствиями дорог. Что не помешало Эльзеару стереть ноги. Он, чертыхаясь, уселся рядом с Аматасом, пока Отто выбивал на земле концом посоха ритмичную дробь.
Небо было черным, как пасть ада. Звезды вновь не смогут послужить им проводниками. Однако одна из них появилась.
Она, вращаясь, спустилась с неба и после головокружительного штопора уселась на ручку посоха Ванденберга. Аматас встал и подошел ближе, чтобы рассмотреть ее.
— Фонарница! — восхитился он, узнав светоносное насекомое.
Создание, вцепившееся в посох ректора, яростно гудело. С головой утконоса, крыльями бабочки и телом стрекозы оно походило на экстравагантный коллаж. Фонарница испускала яркий свет, сравнимый со светом маяка, и он мигал в зависимости от скорости биения крыльев.
— Это насекомое позволяет читать голландскую газету, набранную мелким шрифтом, — продолжил Аматас. — Обычно они живут только в Суринаме. Если бы Пленк увидел ее…
И живо обернулся, услышав позади рыгание.
— Простите. — Штруддль держался за живот.
— Пошли! — Отто поднял посох, освобождая фонарницу. — Веди нас на обед, о котором так мечтает наш повар.
Фонарница повела их по крутой тропинке, которая уходила в ближайшую долину. Через пять минут они остановились у домика, по крышу утонувшего в кипарисах, ивах и земляничных деревьях. Ставни были закрыты.
— Эй! В трактире! — крикнул Отто, стуча посохом по двери. — Голодные путешественники требуют гостеприимства.
— Томимые голодом и жаждой! — уточнил Эльзеар. Со второго этажа донесся пронзительный голосок:
— Пусть входят! Мы сможем их насытить!
Они подчинились приглашению и оказались в зале с низким потолком, где стояло несколько деревенских столов и стульев. Здесь можно было разместить не более двадцати путешественников. Но сегодня вечером здесь не было ни одного. Из-за дверной притолоки показалась маленькая согбенная старушенция с бумажным фонарем в руке. Она, ворча, подошла к ним.
— Нам нужна комната на ночь, милая женщина, — сообщил Отто.
Он был вдвое выше нее, и старушке пришлось поднять фонарь, чтобы внимательно рассмотреть гостя. Потом с таким же тщанием она оглядела остальных и сказала:
— Вы далеко от проторенных дорожек, путешественники.
— Мы ушли с них, чтобы отведать вашей кухни, — польстил ей Ванденберг. — Яства Аркана, города Дьявола, известны всем в стране колдовства.
Эльзеар никогда не слышал такого адреса. Но с желудком его мог примирить любой ужин. Щеки старушки порозовели от комплимента.
— Вы не путешественники, а знатоки. — Она направилась к лестнице, дав им знак следовать за ней. — У меня есть подходящая комната. Увы, вы попали сюда в голодные времена. Боюсь, мои яства будут весьма скромными. — Штруддль обреченно вздохнул. — Однако попытаемся сотворить чудо с тем малым, что у нас есть.
Комната располагалась под чердаком. В углах валялись проеденные молью тюфяки. Черепицы на крыше разошлись, и в отверстия со свистом врывался ветер. На полу лежал тонкий слой пыли. Старуха оставила их, позволив разместиться.
— Ну что ж, нас ждет весьма спартанская ночка, — с наигранным весельем сообщил Аматас.
Они скинули с плеч мешки. Отто ополоснул лицо дождевой водой, собравшейся в жестяном тазике.
— Она обещала чудеса на ужин, — напомнил Эльзеар, потирая руки. — Такие хижины иногда скрывают сюрпризы. В похожей развалюхе я однажды отведал лучшую в мире солянку. Пиршество, достойное Гаргантюа.
Через четверть часа друзья спустились в зал и, ожидая, пока их обслужат, уселись за стол, на котором стояли деревянные миски и выщербленные стаканы. Вскоре появилась старуха с дымящейся супницей в руках. Она наполнила миски зеленоватой жидкостью, водрузила в центр стола графин с водой и села во главе стола, чтобы скрутить сигарету из похожего на сено табака.
— Крапивные щи! — догадался Отто. — Бабушка потчевала меня ими до того, как я занялся колдовством. — Взял миску и мелкими глотками выпил горячее пойло. — Восхитительно. Истинное чудо.
Одновременно он под столом бил ногой по лодыжкам компаньонов, которые с сомнением разглядывали малоаппетитное варево.
— Божественно, — выдохнул Аматас, сделав первый глоток.
— Горячо, — решил Эльзеар, скривившись.
Старуха наблюдала за ними, затягиваясь зловонным косячком. И хранила молчание, пока Отто вытирал донышко миски куском хлеба, больше похожего на обломок кирпича.
— У вас в таверне спокойно, — проронил он, покончив с супом.
— Неподходящее время для путешествий, — мрачно ответила старуха.
— Неужели?
— Ни единой души за две недели, — прохрипела она. — Вскоре придется уйти, оставив ключ под дверью.
«Будет неплохо», — подумал Эльзеар, впервые за всю свою жизнь пытавшийся с трудом выхлебать суп.
— А где же торговцы, менялы, коммивояжеры. — осведомился Отто. — Мне всегда говорили, что в вашей таверне заключаются лучшие сделки.
— Раньше — да. — Старуха сплюнула на пол. — Но души разъел страх. Все, что продавалось или обменивалось здесь за последние полгода, уходило по дешевке из-за этого дьявольского страха.
Похоже, мумия в человеческом облике презирала это чувство.
— Страх? — удивился Аматас, набивая трубку, чтобы отделаться от вкуса крапивы во рту.
— Последним переступил этот порог торговец агатами.
— Прекрасный камень для устранения опасности, — сказал Ванденберг.
— Он продал все. Здесь бывали люди, из карманов которых торчали волчьи хвосты. Попадались и такие, кто был готов платить бешеные деньги за плохонький алмаз.
— Зачем? — воскликнул Эльзеар.
— Любые алмазы оберегают от врагов. Так сказать, в идеале, — просветил его ректор.
— Мане, текел, фаргс! — внезапно воскликнула старуха, ее глаза вспыхнули, а костлявый палец указал на потолок. Потом она схватила супницу и исчезла на кухне.
— У нее с мозгами не в порядке? — спросил Эльзеар, воспользовавшись ее отсутствием, чтобы вылить остатки супа в помойное ведро у входной двери.
Ванденберг приблизительно перевел пророческие слова, сказанные старухой:
— Подсчитано, взвешено, разделено.
— И что это означает?
— Дни ваши сочтены.
— То, что предсказала огненная рука последнему царю Вавилона, — добавил Аматас.
— Во время последней оргии, в которой он пил из священных сосудов Навуходоносора, — продолжил ректор.
— Сжальтесь, не упоминайте об оргии, — простонал Эльзеар.
Старуха вернулась с тремя кусками коричневого кекса, источавшего сладковатый запах. Эльзеар издали с подозрением принюхался к нему. Отто взял свою долю и мужественно откусил кусочек.
— О, — всплеснул он руками. — Пирог из горечавки. Когда я был маленьким, он казался мне горьковатым. Но этот выглядит… — он подавил приступ тошноты, — удивительно удавшимся.
Аматас и Эльзеар неохотно последовали его примеру. Ставшая еще более подозрительной старуха не сводила с них глаз и вдруг встала.
— У вас не побаливает мошонка? — спросила она Эльзеара, который едва не подавился своим куском. — Или у вас злокачественная язва? У меня осталась горсть молочая, который придется вам по вкусу.
— Все… Все хорошо, — заикаясь, ответил несчастный.
— В брюхе не свербит? — прошипела она, глянув на Лузитануса. — Вам поможет чашечка вербены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
«Ей удалось убежать», — подумал он, ощущая страх.
Но решил убедиться в этом, прежде чем скрыться. Он перешел на четную сторону, перепрыгнул через изгородь, пересек садик и по лиане вскарабкался на крышу спящего дома. Отсюда колдун, связанный с Воздухом, оценил, какое расстояние ему надо покрыть. Он легко доберется до цели, просто перепрыгивая с крыши на крышу.
Через две минуты он уже сидел над балконом спальни Сюзи. Через открытую дверь балкона он услышал мужской голос, увидел вспышку пламени… Клеман подобрался к балкону и одной рукой вцепился в ограждение из кованого железа. Вытащил свой шестизарядник из рюкзака. У него не было никакого плана, никаких мыслей по поводу находящихся здесь сил. Он был уверен лишь в одном — Сюзи грозила опасность, и он не имел права оставить ее на растерзание милиции. Он наклонился и заглянул в комнату. Увиденное заставило его окаменеть от ужаса.
Сюзи была обнажена. У ее ног в луже крови валялся милиционер. Она держала оружие погибшего и целилась в остальных трех, стоящих в разных углах спальни. Двое из них были драконами. На концах их огнеметов дрожали язычки пламени. Третий вел переговоры, очень медленно приближаясь к ней.
— У вас нет ни малейшего шанса. Ваш дом окружен. Положите оружие. Вы же видите, что выхода нет.
— Замрите! — приказала Сюзи.
Милиционер повиновался. Мартино взвел свой револьвер. Его лоб горел. Комбинезоны милиционеров защитят их от пуль. Впрочем, Мартино всегда был плохим стрелком. А как справиться с драконами? Ей надо сдаться, повторял он про себя, глядя на профиль Сюзи Бовенс, высокомерной дикарки. Еще никогда она не выглядела такой прекрасной, как в это ужасное мгновение.
«Положи оружие», — умолял он.
Сюзи услышала и глянула на молодого человека. Выражение ее лица изменилось. Она не могла сдаться, ибо от нее добьются признаний. Она знала слишком много тайн. Сопротивление никогда не оправится. А окурок лежал в кармане пиджака, валявшегося на кровати. Она мысленно извинилась перед ним. Но выбора у нее не было. Мартино понял ее замысел и тут же перешел к действиям.
Запрыгнул на балкон и выстрелил в ближайшего дракона. Пуля вонзилась в панцирь милиционера, который инстинктивно нажал на спуск огнемета. Язык пламени облизал пол спальни и закрутился вихрем вокруг ног Сюзи. Второй дракон, следуя примеру первого, опалил огнем молодую женщину, пока милиционер отпрыгивал в сторону. Пламя объяло Сюзи — она отступила к ванной. Драконы последовали за ней.
Она сумела поставить барьер между телом и болью. И успела подумать и сказать себе, что этот дурачок Мартино, несомненно, совершит глупый поступок — бросится в костер, чтобы спасти ее. Пока огонь пожирал ее, она сосредоточилась на своем последнем заклятии.
Клеман действительно ворвался в комнату, прикрывая руками лицо. Но ощутил, что его схватили сзади и выкинули через сад. Озверев от ярости, он выпустил все пули в убийц в спальне, пока невидимая резинка перебрасывала его через крыши. Пламя удалялось, скрывалось из глаз. Силы Эфира защитили его, сохранили ему жизнь.
Он пролетел над северными кварталами Базеля и завершил полет на карнизе Черной горы. Внизу, в рабочем квартале, пылал дом Сюзи. Взрыв разметал особняк, а эхо отразилось от горы, как далекий раскат грома. Завыли сирены пожарных. В окнах загорелся свет. Клеман, стоя на коленях, растерянно наблюдал за происходящим.
— Это я убил ее, — простонал он.
Ветер унес его стон к звездам, которые тысячами блистали в невероятно прозрачном небе.
ГЛАВА 10
— До трактира охотников добраться было легче, — проворчал Штруддль, не отрывая глаз от указателя «Гастрономических стоянок суши». Остановился и перевел дух. — Там было блюдо от шеф-повара и немеряно вина. А эта тропа ополчилась против нас. Все идет и идет вверх.
— Все, что поднимается, опускается, — философски изрек Лузитанус.
— А у меня ощущение, что после завтрака мы только поднимаемся, но ни разу не спускались.
— Не сожри вы три, жаренные на костре свиные ножки, запив это бочонком светлого пива, ваше брюхо, быть может, было бы легче нести, — проскрипел Ванденберг.
— Действительно, — согласился Штруддль. — Но это было блюдо шеф-повара. И я сделал записи. Мне пора обновлять меню, если не хочу расстаться с клиентурой.
Отто достал карту предгорий. Он недооценил хаос Мон-пелье-ле-Вье. Вот уже два часа они шли по доломитовому лабиринту, отступая перед пропастями, двигаясь вдоль отвесных обрывов, ступая по тропинкам, протоптанным дикими козами. Гранитные колонны, которые эрозия изваяла в виде странных зверей, не помогали отыскать верный путь. Старому магу было трудно ориентироваться в нагромождении сводов, коридоров и узких карнизов.
— Мы не заблудились? — с невинным видом спросил Аматас, набивая трубку сухой травой.
Они потратили трое суток, чтобы пройти половину расстояния между Римом и Гуэллем, пользуясь лодкой, дилижансом и вьючными ослами. Одно из мест встречи с колдовством располагалось в этом городе Дьявола, в сердце доломитовых гор Франции. Отто настоял на их посещении. Он утверждал, что лучшего места, чтобы оценить ситуацию, не найти. В тавернах Арканов, рассеянных по всему миру, обменивались заклятиями и слухами. Здесь они могут узнать о Баньши больше, чем где-либо. Но до этого «здесь» еще надо было добраться.
Аматас с удобством уселся на плиту в форме алтаря, чтобы выкурить трубку. Благодаря заклятиям невесомости рюкзаки были легче перьев. А семимильные посохи, изготовленные Отто из ветвей древних дубов, оказались незаменимыми помощниками в борьбе с предательскими препятствиями дорог. Что не помешало Эльзеару стереть ноги. Он, чертыхаясь, уселся рядом с Аматасом, пока Отто выбивал на земле концом посоха ритмичную дробь.
Небо было черным, как пасть ада. Звезды вновь не смогут послужить им проводниками. Однако одна из них появилась.
Она, вращаясь, спустилась с неба и после головокружительного штопора уселась на ручку посоха Ванденберга. Аматас встал и подошел ближе, чтобы рассмотреть ее.
— Фонарница! — восхитился он, узнав светоносное насекомое.
Создание, вцепившееся в посох ректора, яростно гудело. С головой утконоса, крыльями бабочки и телом стрекозы оно походило на экстравагантный коллаж. Фонарница испускала яркий свет, сравнимый со светом маяка, и он мигал в зависимости от скорости биения крыльев.
— Это насекомое позволяет читать голландскую газету, набранную мелким шрифтом, — продолжил Аматас. — Обычно они живут только в Суринаме. Если бы Пленк увидел ее…
И живо обернулся, услышав позади рыгание.
— Простите. — Штруддль держался за живот.
— Пошли! — Отто поднял посох, освобождая фонарницу. — Веди нас на обед, о котором так мечтает наш повар.
Фонарница повела их по крутой тропинке, которая уходила в ближайшую долину. Через пять минут они остановились у домика, по крышу утонувшего в кипарисах, ивах и земляничных деревьях. Ставни были закрыты.
— Эй! В трактире! — крикнул Отто, стуча посохом по двери. — Голодные путешественники требуют гостеприимства.
— Томимые голодом и жаждой! — уточнил Эльзеар. Со второго этажа донесся пронзительный голосок:
— Пусть входят! Мы сможем их насытить!
Они подчинились приглашению и оказались в зале с низким потолком, где стояло несколько деревенских столов и стульев. Здесь можно было разместить не более двадцати путешественников. Но сегодня вечером здесь не было ни одного. Из-за дверной притолоки показалась маленькая согбенная старушенция с бумажным фонарем в руке. Она, ворча, подошла к ним.
— Нам нужна комната на ночь, милая женщина, — сообщил Отто.
Он был вдвое выше нее, и старушке пришлось поднять фонарь, чтобы внимательно рассмотреть гостя. Потом с таким же тщанием она оглядела остальных и сказала:
— Вы далеко от проторенных дорожек, путешественники.
— Мы ушли с них, чтобы отведать вашей кухни, — польстил ей Ванденберг. — Яства Аркана, города Дьявола, известны всем в стране колдовства.
Эльзеар никогда не слышал такого адреса. Но с желудком его мог примирить любой ужин. Щеки старушки порозовели от комплимента.
— Вы не путешественники, а знатоки. — Она направилась к лестнице, дав им знак следовать за ней. — У меня есть подходящая комната. Увы, вы попали сюда в голодные времена. Боюсь, мои яства будут весьма скромными. — Штруддль обреченно вздохнул. — Однако попытаемся сотворить чудо с тем малым, что у нас есть.
Комната располагалась под чердаком. В углах валялись проеденные молью тюфяки. Черепицы на крыше разошлись, и в отверстия со свистом врывался ветер. На полу лежал тонкий слой пыли. Старуха оставила их, позволив разместиться.
— Ну что ж, нас ждет весьма спартанская ночка, — с наигранным весельем сообщил Аматас.
Они скинули с плеч мешки. Отто ополоснул лицо дождевой водой, собравшейся в жестяном тазике.
— Она обещала чудеса на ужин, — напомнил Эльзеар, потирая руки. — Такие хижины иногда скрывают сюрпризы. В похожей развалюхе я однажды отведал лучшую в мире солянку. Пиршество, достойное Гаргантюа.
Через четверть часа друзья спустились в зал и, ожидая, пока их обслужат, уселись за стол, на котором стояли деревянные миски и выщербленные стаканы. Вскоре появилась старуха с дымящейся супницей в руках. Она наполнила миски зеленоватой жидкостью, водрузила в центр стола графин с водой и села во главе стола, чтобы скрутить сигарету из похожего на сено табака.
— Крапивные щи! — догадался Отто. — Бабушка потчевала меня ими до того, как я занялся колдовством. — Взял миску и мелкими глотками выпил горячее пойло. — Восхитительно. Истинное чудо.
Одновременно он под столом бил ногой по лодыжкам компаньонов, которые с сомнением разглядывали малоаппетитное варево.
— Божественно, — выдохнул Аматас, сделав первый глоток.
— Горячо, — решил Эльзеар, скривившись.
Старуха наблюдала за ними, затягиваясь зловонным косячком. И хранила молчание, пока Отто вытирал донышко миски куском хлеба, больше похожего на обломок кирпича.
— У вас в таверне спокойно, — проронил он, покончив с супом.
— Неподходящее время для путешествий, — мрачно ответила старуха.
— Неужели?
— Ни единой души за две недели, — прохрипела она. — Вскоре придется уйти, оставив ключ под дверью.
«Будет неплохо», — подумал Эльзеар, впервые за всю свою жизнь пытавшийся с трудом выхлебать суп.
— А где же торговцы, менялы, коммивояжеры. — осведомился Отто. — Мне всегда говорили, что в вашей таверне заключаются лучшие сделки.
— Раньше — да. — Старуха сплюнула на пол. — Но души разъел страх. Все, что продавалось или обменивалось здесь за последние полгода, уходило по дешевке из-за этого дьявольского страха.
Похоже, мумия в человеческом облике презирала это чувство.
— Страх? — удивился Аматас, набивая трубку, чтобы отделаться от вкуса крапивы во рту.
— Последним переступил этот порог торговец агатами.
— Прекрасный камень для устранения опасности, — сказал Ванденберг.
— Он продал все. Здесь бывали люди, из карманов которых торчали волчьи хвосты. Попадались и такие, кто был готов платить бешеные деньги за плохонький алмаз.
— Зачем? — воскликнул Эльзеар.
— Любые алмазы оберегают от врагов. Так сказать, в идеале, — просветил его ректор.
— Мане, текел, фаргс! — внезапно воскликнула старуха, ее глаза вспыхнули, а костлявый палец указал на потолок. Потом она схватила супницу и исчезла на кухне.
— У нее с мозгами не в порядке? — спросил Эльзеар, воспользовавшись ее отсутствием, чтобы вылить остатки супа в помойное ведро у входной двери.
Ванденберг приблизительно перевел пророческие слова, сказанные старухой:
— Подсчитано, взвешено, разделено.
— И что это означает?
— Дни ваши сочтены.
— То, что предсказала огненная рука последнему царю Вавилона, — добавил Аматас.
— Во время последней оргии, в которой он пил из священных сосудов Навуходоносора, — продолжил ректор.
— Сжальтесь, не упоминайте об оргии, — простонал Эльзеар.
Старуха вернулась с тремя кусками коричневого кекса, источавшего сладковатый запах. Эльзеар издали с подозрением принюхался к нему. Отто взял свою долю и мужественно откусил кусочек.
— О, — всплеснул он руками. — Пирог из горечавки. Когда я был маленьким, он казался мне горьковатым. Но этот выглядит… — он подавил приступ тошноты, — удивительно удавшимся.
Аматас и Эльзеар неохотно последовали его примеру. Ставшая еще более подозрительной старуха не сводила с них глаз и вдруг встала.
— У вас не побаливает мошонка? — спросила она Эльзеара, который едва не подавился своим куском. — Или у вас злокачественная язва? У меня осталась горсть молочая, который придется вам по вкусу.
— Все… Все хорошо, — заикаясь, ответил несчастный.
— В брюхе не свербит? — прошипела она, глянув на Лузитануса. — Вам поможет чашечка вербены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45