— У нас встреча с Гарнье, — напомнил он. — А не с селенитами. — Принюхался. — Воздух здесь насыщен пыльцой. Если слишком долго пробудем здесь, то…
— Будем порхать, как насекомые, питающиеся нектаром цветов, — просюсюкал Аматас, взмахивая руками.
В поле его зрения промелькнул розовый колокол Святого Франциска. Лузитанус ринулся вслед. Его компаньоны потянулись за ним, не задавая лишних вопросов. Они опьянели и гуляли по Олимпу. Баньши, миссия, скорая война перестали их волновать. Главным были капризы ветра и колдовской призыв пестиков.
— Я — чудесная бабочка! — воскликнул переполненный счастьем Эльзеар.
К счастью, в полете они добрались до границ святилища, где любое колдовство, кроме колдовства хранителя, переставало действовать. Заклятие Лузитануса утеряло силу, и удивленные друзья спикировали к вершинам деревьев. Сила тяжести проявилась только на последних метрах. Они свалились один на другого, сразу протрезвев — чудо божественного нектара, — и с недовольным ворчанием вскочили на ноги. Они были покрыты золотой пыльцой с ног до головы.
— Что с нами было? — спросил Эльзеар.
— Там было что-то розовое, — сообщил Аматас, глядя в небо.
Его голова гудела как колокол.
— В любом случае мы в святилище, — сказал Отто, обладавший острым восприятием старой опытной обезьяны. — Уверен, что вход находится где-то там, за папоротником.
Он раздвинул растительную завесу и застыл. Перед ним стоял готовый к прыжку гигантский василиск, укрытый сине-зелено-желтым панцирем. Из разверстой пасти скульптуры вытекала струйка соленой воды. Остальные папоротники распахнулись, как театральный занавес, открыв одетого в шкуры человека. Он сидел на корточках на лестничных перилах. И улыбался, слегка склонив голову.
— Гарнье, — выдохнул Ванденберг.
Мужчина спрыгнул с перил, поклонился до земли, отряхнул невидимую шляпу и сказал:
— Добро пожаловать в святилище Гуэлля.
Из-за губ показался острый язык. Он тут же убрал его, чтобы не пугать посланцев.
ГЛАВА 19
Отто Ванденберг знал легенду Жиля Гарнье. Несколько веков назад ликантроп был схвачен, осужден за людоедство и сожжен на костре в Доле. Он объявился после Потопа, никто не знал откуда, и возвел себя в хранители святилища Дикарства. Его выбор оказался удачным. Никому не хотелось брать ответственности за парк, превратившийся в джунгли, в котором обитали странные существа и имелось множество пещер и архитектурных сооружений, рожденных бредовым сознанием неведомых творцов.
Посланцы сидели на скамье в форме волны на террасе, окруженной лесом. В центре искусственной лужайки пылал костер. Гарнье, устроившись в бамбуковом кресле, сидел напротив них. Он подал каждому стакан, наполненный прозрачной жидкостью. «Странное воспоминание», — повторял про себя Отто, отведав ее. Разве не пробовали они такое же спиртное, но в летучей форме, несколькими часами раньше?
Женщина-кошка бросала куски мяса в костер. Эльзеар следил за каждым ее движением. Она подхватила зажаренные куски и поднесла гостям на тарелках из майолики, украшенных растительными мотивами. Четвертую поставила рядом с троном человека-волка.
— Надеюсь, вы не против мяса обезьяны? Не осуждайте меня, но я предпочитаю сырое мясо, — осведомился Гарнье, приказав кошке: — Приборы. Наши гости — люди цивилизованные.
Женщина удалилась и вернулась с тремя серебряными вилками и тупыми ножами. Гарнье разорвал мясо, как Сатурн — своих детей. Потом облизал пальцы и вновь наполнил стаканы.
— Значит, вы принадлежите к базельскому дому, — произнес он, поудобнее устраиваясь на троне. — Как поживает наш дражайший Барнабит? По-прежнему отвечает за святилище Малой Праги?
— Святилище перестало существовать, — ответил Отто. — Разрушено приливом. Гектор исчез вместе с ним.
Стояла безлунная ночь. Гарнье поднял глаза к небу, потом снова поглядел на гостей. На мгновение в них вспыхнули два крохотных серебряных диска. Человек-волк с трудом сохранял человеческий облик.
— Простите… запах мяса, — сказал он, отбрасывая тарелку. Вытер пот с лица. — Исчезло? Ну и ладно, книжные черви никогда не интересовали меня. Эти слова не относятся к вам, — продолжил Гарнье, расшифровав выражение лица ректора, и бросил взгляд на мешок Ванденберга. — Особенно когда вы носите с собой сокровище Колледжа колдуний. Не удивляйтесь. Друзья-волки учуяли его у Аркана Монпелье-ле-Вье и сообщили мне. Покажите мне книженцию.
Отто извлек объемный том из футляра, открыв металлическую обложку. Передал книгу Гарнье. Тот уложил книгу на колени, даже не удосужившись вытереть с рук кровь. Старый эрудит недовольно заворчал.
— Расскажите ее историю.
Ректор заговорил.
— Никола Фламелю этот труд снился до того, как он нашел его несколькими годами спустя в лавке какого-то торговца книгами. В нем содержатся секреты, которые алхимику так и не удалось разгадать. Но одну ужасающую тайну он открыл, не сказав о ней ни слова. Более того, тайна настолько ужаснула его, что он спаял листы невидимыми тисками. С тех пор никому не удалось ее открыть.
— В подобных баснях всегда отыскивается избранное лицо, — усмехнулся Гарнье. — Чья-то невинная рука магически снимает злое заклятие и опрокидывает ход событий.
— Такая рука существует, уверен в этом, — ответил ректор. — Поэтому я ношу книгу с собой и предлагаю открыть ее любому желающему.
— Благородная миссия! Книга, тайна, избранник. Не хватает грозы.
Вдали прогремел гром. Хранитель святилища вернул труд Ванденбергу, даже не попытавшись открыть его. Он презирал игры эрудитов. Преображение и обострение ощущений, призыв крови, бег по лесу, вонзающиеся в нежную плоть зубы привлекали больше, чем погоня за тайной, о которой ничего не было известно и которую, должно быть, записали на неведомом, забытом языке.
— Вы явились в Гуэлль не ради показа книги? — продолжил Гарнье с презрительной гримасой на лице. — И не ради информации о базельских событиях, которые, не сердитесь на меня, мне уже известны…
Отто решил сам предъявить козыри. В конце концов, он был главой маленькой команды. Штруддль и Аматас не вмешивались, доедая свои порции обезьяньего мяса.
— Мы пришли, чтобы поговорить о Кармилле Баньши.
— Баньши. Да-да. Невысокая блондинка. И что?
— Вы ее знаете?
— Естественно, знаю. Она приглашала меня на свой последний шабаш.
— В Лиденбург? — воскликнул Отто. Он лихорадочно размышлял. — Остальные хранители вас сопровождали?
Человек-волк прикинулся и довольным, и удивленным.
— Да, были и другие хранители. Уоллес, Винчестер, пигмей Тагуку.
— А… Зачем она вас приглашала?
— Чтобы похвастаться маленькой девочкой. Как она уверяет, наследницей Дьявола. Я попытался ее сожрать, но даже такой хищник, как я, не сумел к ней подступиться. — Гарнье облизал губы. — Дочь Дьявола или нет, но у этой девчонки определенно есть могущество. Она далеко пойдет.
Отто казалось, что он ступает по раскаленным углям. Он не ожидал, что сразу узнает так много. Аматас и Эльзеар отложили тарелки в сторону.
— И почему она вам показала Лилит?
Гарнье оторвал от трона бамбуковую щепку и воспользовался ею как зубочисткой.
— Баньши собирается вызвать ее папеньку в ближайшую Вальпургиеву ночь.
— Она собирается вызвать Дьявола? — сообразил Эльзеар.
— Вальпургиева ночь приходится на 30 апреля, чуть больше, чем через две недели, — произнес Лузитанус.
— Каковы были ее точные слова? — продолжил Гарнье, нахмурившись. — Ах да. Восстановить черную магию в ее античном великолепии. Мне понравилась формулировка.
— Поэтому и федерация святилищ, — прошептал Отто. — И… каков был ваш ответ?
— Мой ответ? — Нос Гарнье постепенно удлинялся. — Я посмеялся. Должен сказать, что я больше ощущаю себя волком, чем человеком. Костер заставил меня бояться вас, людей. А политикой я не интересуюсь. Еще вопросы, господа?
И в этом «господа» не было никакого дружелюбия.
Гарнье намекал, что отказался от предложения Баньши. Но двое из остальных хранителей, по словам старухи из Аркана, решили присоединиться к ней. Вдова, пигмей или маг? Срок в две недели вынуждал посланцев торопиться. Не настань ночь, Отто тут же пустился бы в путь. Но голова у него отяжелела. Он захмелел от ароматного пойла Гарнье.
— Завтра пойдем дальше, — произнес Ванденберг, предпринимая невероятные усилия, чтобы ворочать языком. — Завтра. Надо посетить святилища.
Эльзеар спал, откинув назад голову. Голова Аматаса раскачивалась, как цветок под ветром.
— Как пожелаете, монсеньор, — пропел Гарнье и встал, изображая грациозный прыжок. — А пока посмотрите необычный спектакль: кобра против мангуста, тигр против пантеры, лев против льва. Перед вами открывается книга джунглей. Актеры играют без защитных сеток. Вы готовы?
Отто и Аматас кивнули. Эльзеар спал.
— У вас останется потрясающее воспоминание.
— У нас останется потрясающее воспоминание, — повторили безликим голосом полусонные колдуны.
Понимая, что путешественники находятся в его полной власти, дикарь задрожал от удовольствия. Упал на руки. Ремни шкур развязались. Он подошел к толстяку и собрался облизать ему ухо длинным языком.
— Жиль!
Он вновь превратился в человека и вскочил на ноги. Баньши направлялась к нему решительными шагами. За ней следовал Фулд.
— Кобра и мангуст, — проворчал он, знаком веля женщине-кошке исчезнуть.
Кармилла подошла к скамье и поглядела в открытые глаза ректора, которые созерцали борьбу хищников на превратившейся в арену террасе.
— Они доспели?
— Нероли творит чудеса, — уверил ее Гарнье, выливая остатки напитка на пол. — Я использую этот нектар, чтобы продлить жизнь добычи, пока ее заживо разделываю.
— Жестоко, — проворчала колдунья, прижимаясь к человеку-зверю.
Она крепко ухватила его за бока, привстала на цыпочки и куснула за подбородок. Гарнье в экстазе зажмурился. Баньши резким движением оторвалась от зверя и уселась на бамбуковый трон.
— Мой дорогой Отто, — начала колдунья, скрестив ноги. Ректор помахал рукой, словно сгоняя с носа назойливую муху. — Я так переживала за вас. Расскажите-ка мне о всех ваших приключениях, начиная со столь ошеломляющего бегства из Базеля.
Отто рассказал обо всем — об остановке в Валломбрезе, о помощи пиратов, о городе на семи холмах, где решили жить беглецы и цыгане, о Лилит, которая росла под присмотром Грегуара и Роберты, об их отъезде на следующий день после Пасхи.
— Где они? — осведомилась Баньши, привстав и опираясь на подлокотники.
— Отправились на встречу с Основательницами. Лилит умирает. Вы приговорили ее к смерти, слишком рано произведя на свет.
Баньши сжалась, словно сраженная ударом кинжала. Гарнье с подозрительным видом приблизился к ректору. Глаза Отто не реагировали, когда зверь приподнял ему веки. Ванденберг по-прежнему находился под воздействием зелья. Гарнье повернулся к колдунье, которая с яростью грызла ноготь.
— Так те два колдуна и похитили ребенка из Лиденбурга? — бросил он.
Ноздри его подрагивали.
— Только вы знаете об этом, — напомнила колдунья; ее ресницы дрожали.
— Я сохраню молчание, как мы и условились. Но что означает эта агония? Ребенок обречен?
Баньши уклонилась от прямого взгляда человека-волка — для него это было красноречивее слов.
— Он говорит правду. А вы могли бы представить отцу труп его дочери? Думаете, он бы вас поздравил?
Завязался беспредметный спор, в котором участвовал спящий Отто — он кипятился, переживая за Лилит, жертву расползания атомов. Спорщики быстро разгорячились. Арчибальд Фулд стоял в стороне и внимательно слушал. И в момент короткой паузы тихо спросил:
— Лилит агонизирует?
— Не лезьте в чужие дела! — рявкнула Баньши.
— Тогда не надо было меня похищать!
— Она мне не нужна, чтобы заручиться поддержкой святилищ. Мы ее найдем до Вальпургиевой ночи. — Она повернулась к Отто и повторила вопрос: — Какой маршрут выбрали Грегуар и Роберта?
— Не в курсе, — ответил ректор,
— Ага! — воскликнул Гарнье, хлопнув себя по бедру. — Сохранили место назначения в тайне. Классический прием.
Баньши не видела, что может извлечь еще из этой старой развалины. А поскольку не хотела оставлять следов своего появления, не стала даже задумываться, что делать с пленниками.
— Неделю назад они были в Антиохии, — напомнил Гарнье.
— Они могут быть в любом месте.
— Один из призраков вдовы обнаружит их, одно из моих творений возьмет на себя остальное.
— Ваши творения — поговорим о них! Если не ошибаюсь, они должны существовать в любой точке суши? Но после фейерверка — ничего. Полная тишина.
— Быть может, они не на суше, — робко подал голос Фулд.
— Вас никто не спрашивает! — ощерился Гарнье. Фулд пожал плечами и уселся на скамью. Он умывал руки, не собираясь вмешиваться в дела колдунов. Потом улегся и повернулся к ним спиной. Баньши слезла с трона и присела на корточки перед ректором. Нарисовала на песке прямоугольник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45