— Открой пасть, шлюха! — попросила она. — А то сейчас губы отрежу.
В этом я уже не сомневалась. Лишённая в детстве возможности резать баранов, эта гадина решила, очевидно, с лихвой наверстать упущенное на телах живых девушек. Вот только почему для этой странной цели она выбрала Ольгу и меня? Эта загадка снедала мою душу даже больше, чем перспектива потерять свою красоту. Собственно, что есть для женщины внешность? Да все! Если она, конечно, есть. А если нет, то женщина всю жизнь старается её приобрести, приукрашивая и совершенствуя то, что имеет. Красота — главное наше богатство, то, чем мы завлекаем и подчиняем себе наивных мужчин, с помощью чего самоутверждаемся и чувствуем себя полноценными участницами безумного праздника жизни. Ради красоты женщина пойдёт на любые жертвы и ухищрения, не пожалеет ни себя, ни других, но всю жизнь будет стремиться к тому, чтобы обладать имеющимся богатством как можно дольше и в полной мере. И не дай кому-то господь покуситься на сие сокровище! Поэтому я решила более не ждать, а действовать, тем паче что такой возможности больше могло и не представиться.
Плотно сжав губы, я помотала головой, мол, режь, черт с тобой, но давиться собственными трусиками я не собираюсь. Зулия удивлённо подняла выщипанные полоски бровей, ухмыльнулась и поднесла ножичек к моим глазам.
— Думаешь, я шучу? Сейчас я буду тебя резать, уродина!
В следующее мгновение я открыла рот и вцепилась зубами в фалангу её большого пальца, сжимающего ручку ножа. Зубки мои, ровные и блестящие, были ещё и очень крепкими и цепкими. Когда-то отец, считавший, что зубы ничем не хуже рук или ног и их тоже нужно использовать для обороны и нападения, учил нас ловить зубами стрелы, ножи и даже пули, правда, последние я научилась хватать только руками. Но на зубы все равно не жаловалась.
Фаланги пальца треснули, и Зулия заверещала от дикой боли, засучив ногами по полу. Ножик сразу выпал. Она начала дёргать руку, пытаясь освободиться, но хватка у меня была мёртвая, и вырваться она могла, .только оставив мне палец, который я твёрдо вознамерилась держать до последнего дыхания, а там будь что будет…
— А-а-а!!! Отпусти, гадина!!! — вскричала она не своим голосом, задыхаясь от непереносимой боли, беспорядочно нанося мне удары свободной рукой.
Но боль была сильнее её, она больше не могла ничего крикнуть, только хрипы и стоны вырывались из её искажённого рта. Я все усиливала нажим, чувствуя солёный привкус крови и видя расширенные от ужаса зрачки её чёрных глаз, которые постепенно, вместе с ослабевающими ударами, стали тускнеть, меркнуть, и наконец адская боль в раздавленном зубами пантеры пальце победила её. Зулия потеряла сознание. Глаза её закатились, и хрупкое тело безвольно обмякло, повиснув на собственной руке, палец которой я все ещё не выпускала. Мне нужно было точно убедиться, что болевой шок подействовал и истязательница не очнётся через секунду-другую. Помотав для верности головой и увидев, что она не реагирует, я подождала ещё несколько секунд и разжала зубы. Тело свалилось мешком и застыло у моих ног. Теперь нужно было действовать очень быстро, пока эта змея не пришла в себя или сюда не заглянул кто-нибудь из бандитов, которые небось изнывали где-то от нетерпения, дожидаясь своих денег. Наивные! Вот уж, наверное, обрадуются, когда поймут, что их надули.
Я прислушалась. Снаружи сюда не доносилось никаких ясных звуков, только шум проезжающих по трассе машин время от времени отдавался дрожащим гулом в деревянных стенах. Сложив ладонь почти пополам, чтобы пальцы доставали до верёвок на запястьях, я начала пилить их своими чудесными ногтями, лезвия на которых совсем недавно обновила, и они были очень острыми. Через минуту титанических усилий моя правая рука была свободна. Ещё через минуту я была свободна вся. Зулия все ещё лежала, не двигаясь, из прокушенного пальца сочилась кровь. Натянув брюки с порванной ширинкой, я застегнула ремень, затем кое-как заправила внутрь блузку, которая и так-то ничего не могла скрыть, а теперь тем более, и снова почувствовала себя человеком. Подобрав верёвки, я крепко связала Зулию по рукам и ногам и подошла к Ольге. Она даже перестала стонать, видимо, слишком много потеряла крови и силы её уже были на исходе. Но жилка на окровавленной шее ещё слабо билась, значит, её ещё можно было спасти.
Срочно нужна была помощь. Интересно, где её здесь взять, эту помощь? Осторожно сняв Ольгу со стены, я уложила её на деревянный пол, вынула изо рта кляп, принесла плащ Зулии и накрыла им бедняжку, чтобы та хоть немного согрелась.
Смотреть на её изодранные лицо и тело без содрогания было невозможно, но я заставила себя сделать ей несколько вдохов через рот — в такой ситуации и искусственное дыхание не повредит. Она сразу задышала глубже, зашевелила разорванными губами, но в себя так и не пришла. Все, теперь нужно было как-то выбираться отсюда. Знать бы ещё, где я вообще оказалась…
— Зулия, красавица, ты скоро там? — послышался приторный голос Кошара за дверью, а затем робкий стук. — Зулия-а! Дядя Коля просил поспешить, слышишь?
И тут Зулия вдруг зашевелилась и протяжно застонала. Проклятье, нашла время, когда приходить в себя!
— И не жалко тебе их, а, красавица? — Кошар противно захихикал. — Ты бы хоть сначала дала ребятам позабавиться, а потом уж и портила, хи-хи…
Надеясь, что Зулия ещё ничего не соображает, я метнулась к двери, отодвинула железный засов и со всей силы двинула по ней ногой. Педик, стоявший прямо под дверью, получил удар в лицо и с глухим криком отлетел в какой-то тёмный коридор. Я выскочила за ним и ударом прямых пальцев в горло лишила его возможности кричать, дышать и двигаться в течение ближайшего часа. Затем ухватила за ноги, затащила в комнату, сняла с него ремень и связала руки. Если дела так пойдут и дальше, то скоро у меня здесь будет целый склад связанных бандитов. Но ничего другого не оставалось — чтобы спасти Ольгу, нужно было сначала выбраться самой. Ситуация усложнялась ещё и тем, что я понятия не имела, в какой части дома или двора нахожусь. Но, так или иначе, мне нужно было спешить. Я подошла к Зулии. Та уже полностью очнулась и теперь смотрела на меня, не мигая, своими чёрными глазами, в которых уже не было самоуверенности и презрения, а сквозил лишь какой-то детский страх.
— Если будешь лежать молча, то я не скажу дяде Коле, что ты обманула его насчёт денег, — сказала я, глядя на неё сверху. — И вообще, постарайся быть умницей, а то я тебя прикончу. И поверь, без всяких угрызений совести. Поняла?
Глаза её расширились, губы дрогнули, она хотела что-то сказать, но передумала и испуганно кивнула.
— Вот и хорошо.
Отвернувшись, я направилась к открытой двери. Не успела выйти за порог, как столкнулась почти лоб в лоб со второй «шестёркой» — Григорием. Как он смог войти так бесшумно? Наверное, в тюрьме научился.
— Ой, а ты кто? — Он вылупился на меня, как дитя на бегемота, и попятился назад. Видимо, он сразу что-то понял по выражению моего лица или просто почувствовал неладное и собрался смываться. — Кошар, ты где? — пробормотал он, отступая ко второй двери тёмного коридора.
Я, сверля его глазами, с ехидной ухмылкой наступала. Он отвёл руку назад и начал на ощупь искать дверную ручку.
— Нет, дорогой, не получится, — усмехнулась я и молнией бросилась на него. Он даже вскрикнуть не успел — мой кулак вонзился ему в лоб, послышался звонкий удар, и голова «шестёрки» впечаталась затылком в дверь. Широко распахнутые глаза остекленели, и он начал сползать по двери на пол. Не дожидаясь окончания этого скучного процесса, я схватила его за ноги и поволокла в комнату. Там проделала ту же процедуру, что и с Кошаром, связав за спиной руки ремнём, потом, бросив взгляд на безмолвно лежащую Зулию, опять вышла в коридор. На этот раз там никого не оказалось. Здесь было гораздо холоднее, чем в комнате, сквозь щели в деревянной двери пробивался неясный свет. Я тихонько приоткрыла её и выглянула наружу. Стояла глубокая тихая ночь. На небе смутно поблёскивали звезды, где-то далеко лаяла собака и сновали по трассе машины. В доме напротив, до которого было метров тридцать, все так же светились зашторенные окна. Оттуда доносились тихие голоса. У ворот стоял знакомый «Опель», в нем спиной ко мне сидел тот самый водитель, что огрел меня чем-то по голове. Включив в салоне лампочку, он что-то читал, положив книгу на руль. Вот уж работёнка у человека — не позавидуешь…
Я находилась в одной из дворовых построек, которые не успела рассмотреть, когда меня привезли сюда. Это было что-то вроде заброшенного летнего домика. Я прекрасно понимала, что «шестёрок» с минуты на минуту пойдут искать и нужно поскорее сматываться, пока опять кто-нибудь не подкрался и не ударил меня по затылку. Если я ещё раз попаду в руки Зулии, она уже не будет долго разговаривать, а сразу, наверное, вопьётся своими острыми зубами мне в грудь, раздерёт её и вырвет моё сердце. С неё станется.
Дверь дома открылась, и на крыльце показался силуэт Нюры, той самой, что стояла у плиты. Она вытирала фартуком руки и смотрела на небо. Мне показалось, что женщина вот-вот завоет, как собака. Чуть погодя появился Бугор.
Его огромная фигура заслонила весь дверной проем.
— Ну что, Нюра, пойдём отольём, что ли? — Он подошёл к ней сзади и обнял. Он был уже порядком пьян.
— Уйди, дурак! — шутливо погнала она его, поведя плечами. — Устала я уже конец твой держать.
— Ну, баба, совсем обленилась, ха-ха! — Он зычно захохотал на всю округу, даже собаки в соседнем дворе проснулись и сонно залаяли. Отсмеявшись, он посерьёзнел, отпустил женщину, грузно сошёл с крыльца и проворчал, направляясь за крыльцо и расстёгивая на ходу ширинку:
— Где это Кошар с Гришкой застряли, сукины дети?
— А то ты не знаешь? — ехидно заметила баба. — Подглядывают небось. Все не уймутся никак, проклятые…
— Коша-ар, мать-перемать! — пьяно гаркнул вдруг Бугор, стоя за крыльцом. — Гришка! Ну-ка валите сюда!
— Че орёшь, людей распугаешь, — мягко укорила его Нюра. — И вообще, пора уже кончать с этой косоглазой. Не нравится она мне.
— А кому она нравится? — хмыкнул тот, возвращаясь. — Но она меня за горло держит своим папашей.
— Деньги бы хоть забрал, — вздохнула она.
— Заберу… Да где они, недоноски? Кошар! — Он поставил ногу на крыльцо и замер, уставившись на дверь, за которой я пряталась.
Я видела горящие в отсвете окна угольки его маленьких глаз на здоровенной морде, и мне стало не по себе. Он не мог видеть меня в темноте, сквозь маленькую щёлку приоткрытой двери, но, видно, выработанные с годами нюх и осторожность ему подсказывали, что что-то не так. Медленно спустив ногу с крыльца, не отводя взгляда от двери, он тихо бросил:
— Ну-ка, Нюра, позови сюда орлов из хаты. Та сразу все поняла, бросила взгляд в мою сторону и резво юркнула в дом. Мне нужно было срочно что-то делать. Если сейчас сюда прибегут орлы с пистолетами, то мне здесь придётся туго. Надо выбираться. Повинуясь исключительно инстинкту, но никак не разуму, я вернулась в комнату, схватила со стола сумку с «куклами» и выскочила с ней во двор. На крыльце уже стояли Крест с Беном и слушали Бугра, который что-то бурчал, показывая пальцем в сторону домика.
— О, глянь, секретарша! — удивлённо выкрикнул Бен. — Что ещё за хрен?!
— Берите её, мудаки! — гаркнул Бугор. — У неё сумка с бабками!
Выдернув из-за поясов пистолеты, двое молодых жеребцов бросились в мою сторону. А я уже бежала от них за сараи, не зная и не видя дороги и не очень-то понимая, что делаю. Единственная мысль, которая стучала в мозгу, это что, пока они будут гоняться за мной, Ольгу, наверное, не тронут. Остальное мне было до фени. Забежав за угол, я осмотрелась, увидела огород, за ним ещё какое-то небольшое строение, и припустила туда, утопая по щиколотки в перекопанной и смоченной осенними дождями земле. Бугор слишком толстый, он вряд ли побежит, а с этими двоими я как-нибудь управлюсь… Если, конечно, они не начнут стрелять, пока я на открытом месте. Но открывать пальбу вблизи трассы опасно, поэтому я рассчитывала добраться до цели живой и здоровой.
— Вон она, стерва! — выкрикнул Крест. — Не стреляй пока, так возьмём!
— Стой, дура! — заорал Бен. — Все равно не сбежишь!
Я услышала их дружный топот и прибавила темп, думая о том, что ещё неизвестно, кто кого будет брать. Добежав до сарайчика, оказавшегося всего-навсего большой поленницей дров, накрытой толем, я нырнула за неё и зашвырнула сумку в кусты, чтобы не мешала. Затем схватила пару поленьев потоньше, обошла поленницу с другой стороны и стала смотреть на быстро приближающихся бандитов. Бена мне совсем не было жалко. Весь он был какой-то ущербный, недоделанный, грубый, таких уже только могила исправит, а вот из Креста ещё вполне могло что-то получиться. Он, видимо, просто страдал от недостатка правильного воспитания и не знал, куда нужно приложить свои ум и силы, чтобы и деньги зарабатывать, и человеком при этом остаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60