— Да, и какое же?
— Свет у нас теперь есть. А при свете и умирать не так страшно.
— Да, наверное, вы правы, — пробормотала я, подходя к ним и опускаясь рядом. — Пошло оно все к черту. Пусть вон там все лежит, капает, а я больше и пальцем не пошевелю.
— Правильно, не трать энергию, — Арина положила голову мне на плечо. — Давайте лучше поспим. Время уже, наверное, часа два ночи. Утро вечера мудрёнее.
— Утром нужно попробовать верёвку покидать, как лассо, — зевая, проговорила Ольга, укладываясь на мои колени. — Вдруг зацепится за что-нибудь.
— Не за что там цепляться — рядом только стол с картой и пустой коридор. Все, спим.
Шла уже моя вторая бессонная ночь, поэтому меня быстро сморило, и я незаметно уснула, убаюканная слабым биением их сердец…
Проснулась я от резкого звука. Наверху что-то загремело, и я сразу открыла глаза. Девчонки спали, положив головы с двух сторон на мои колени, и сладко посапывали. Ничего не изменилось в подвале. Страшное одноглазое лицо Лауры покоилось наверху, там горел свет. Верёвка с засохшей кровью скомканная валялась на полу. Рядом стояла бутылка, в ней ещё оставалось немного воды.
Осторожно похлопав девушек по плечам, я тихо сказала:
— Эй, просыпайтесь, в доме кто-то есть. Они сразу подняли головы и сонно уставились на меня.
— Что ты сказала? — сипло проговорила Ольга.
— Наверху кто-то гремел только что. По-моему, мы не одни.
Как по команде мы с Ариной резко поднялись, а Ольга уселась в свою излюбленную позу лотоса. Больше никаких звуков пока что до нас не доносилось.
— Может, покричим? — неуверенно предложила Арина.
— Я тебе покричу, — оборвала Ольга. — Это наверняка папаша, а он такой же псих, как и дочка. Если не хуже. Подождём, пока уйдёт, а потом начнём лассо бросать. Мне сон приснился, как это нужно делать.
— И как же? — Я сделала глоток из бутылки, чтобы промочить горло, и передала её Арине.
— Нужно сапог привязать, например, и кидать между крышкой и краем люка.
Видишь, там пространство? Если верёвка туда попадёт, то мы спасены.
Взглянув наверх, я поняла, что в её словах есть доля истины. Жаль только, что я сама до этого не додумалась. Вообще в последнее время у меня что-то с мозгами не то. Особенно когда я взялась за это злосчастное дело. А может, оно всегда так было, просто я внимания не обращала?
— Не зря ты свой авиационно-технический заканчивала, — улыбнулась я.
— Да уж, склад ума у меня чисто технический — это точно. Как у мужика…
— Клавдия, ты здесь?
Строгий мужской голос громом прокатился где-то у нас над головами, и мы испуганно переглянулись и замерли. Кто-то шёл, стуча каблуками, по коридору.
— Клава, что за шутки, черт побери!
Клава, естественно, не отвечала, глядя на нас отсутствующим глазом.
Страх сковал меня до самых пяток, я стояла и не могла пошевелиться, а человек был уже совсем близко. Похоже, он был очень сердит. Вот он вошёл в комнату, и шаги прекратились. Видимо, он смотрел на открытый люк и лежащее над ним без движения тело дочери.
— Клавдия, ты что там делаешь? Где ты взяла ключ от этой комнаты?
Голос уже был откровенно злым. Шаги возобновились, и в квадрате люка показался мужчина. Он стоял на краю, в костюме с галстуком, и удивлённо смотрел на нас, сгрудившихся внизу и дрожащих от страха. Отсюда он казался очень высоким, почти до потолка. У него были широкие плечи, сам он был поджарым, довольно красивым, властным мужчиной лет сорока пяти. Глаза его чем-то напоминали глаза Лауры, но в остальном сходства не было никакого.
— Клавдия, ты что, не слышишь меня? — раздражённо спросил он. — Вставай, мерзавка!
Дочь продолжала лежать неподвижно. На нас он уже не смотрел, словно появление в подвале трех девиц с лежащим в сторонке четвёртым трупом для него было делом обыденным и вполне естественным. Наклонившись над дочерью, он грубо взял её за свитер, рывком поднял и, повернув к себе, заглянул в лицо. Сердце у меня похолодело.
Долго, бесконечно долго он смотрел в страшное лицо своей мёртвой сумасшедшей дочери. Не знаю, что он испытывал: радость и облегчение, что наконец избавился от обузы, или горе и ненависть к тем, кто это сделал. В лице его ничего не отражалось, только глаза, холодные и злые, постепенно темнели, наливаясь то ли слезами, то ли кровью. Вдруг губы его дрогнули, лицо исказила боль, он прижал к себе Лауру и зарыдал, оглашая дом жуткими криками, от которых хотелось заткнуть уши или сбежать подальше. Он сидел у края люка, обхватив дочь обеими руками, пачкаясь кровью, вздрагивая всем телом, и слезы градом катились по загорелым щекам этого сильного и властного человека. Я же с ужасом думала, что мне теперь точно не поздоровится как минимум, а как максимум, он растерзает меня на мелкие кусочки или будет сжигать на медленном, мучительном огне в камине.
Наконец, немного успокоившись, он поднял Лауру на руки и куда-то ушёл.
Его шаги замерли где-то в коридоре, но почти сразу зазвучали вновь и стали быстро приближаться. Он подошёл к люку, осмотрел нас по очереди внимательным взглядом и глухо спросил:
— Кто это сделал?
— Она. — Ольга, не задумываясь, ткнула пальцем в тело Светланы. Голос её сильно дрожал.
— Как это произошло?
— Не знаем. Мы спали, а когда проснулись два трупа. Они как-то друг друга убили.
Мужчина не поверил. Это было ясно и без слов. Так же, как то, что объяснять ему что-либо по поводу не совсем нормальных действий покойной дочурки, развлекавшейся таким странным образом, тоже бесполезно. Губы его расползлись в зловещей ухмылке, и он сказал:
— Больше спрашивать не буду. Лучше скажите, тогда остальных отпущу. Мне нужна только убийца Клавдии, ясно вам? — Глаза его сверкнули гневом.
Что мне оставалось делать?
— Ладно, девочки, не поминайте лихом. — И я посмотрела наверх, в недобрые глаза отца Лауры. — Я это сделала.
Как же он на меня посмотрел! И ведь, что удивительно, почему-то сразу поверил! С шумом втянув в себя воздух, он стал наливаться кровью, багроветь и увеличиваться в размерах. Кулаки его судорожно сжались, костяшки побелели, и он сквозь зубы процедил, чудом, наверное, сдержавшись, чтобы тут же не спрыгнуть вниз и не прикончить меня:
— Т-ты… ты поступила очень плохо. Сейчас я тебя достану. И ты заплатишь. Остальные пусть сидят там. Он куда-то отошёл, а мы посмотрели друг на друга.
Смертельная бледность покрывала лица моих подруг по несчастью, да и моё наверняка тоже, губы у них дрожали, в глазах стояли слезы, и тела тряслись сильнее обычного, но только уже не от холода, а от страха.
— Что теперь будет, девочки? — тихонько пропищала Арина. — Он такой же псих…
— Мария, не поднимайся, — простучала зубами Ольга, обняв мои колени. — Лучше все вместе умрём… Жалко, что меня ноги не держат, а то бы я помогла вам. Господи, как мне страшно…
— Не бойтесь, девчонки, — мужественно улыбнулась я, — ничего со мной не случится. Я замочу его в один момент…
— Опять начинаешь? — всхлипнула Арина с укором. — Это уже совсем не смешно.
Послышались быстрые шаги, отец подошёл к люку и сбросил вниз верёвочную лестницу, держа другой её конец обеими руками.
— Вылезай!
Попрощавшись взглядом с Ариной и Ольгой, уже смотревшими на меня как на потенциального мертвеца, я ухватилась за шаткую лестницу и начала подниматься, раскачиваясь в разные стороны. С одной стороны, конечно, я наконец выбиралась из проклятого подземелья, а с другой… С другой, наверху меня тоже не ожидало ничего хорошего. Из огня, как говорится, да в полымя. Нет чтобы зависнуть где-нибудь посередине…
Грубо схватив за шиворот блузки, он рывком втащил меня в комнату, толкнул к столу с картой и стал быстро выбирать лестницу, повернувшись ко мне спиной. Меня он ничуть не опасался. Ростом почти под два метра, здоровенный мужик, уверенный в себе и своих силах вояка — чего ему опасаться меня, хрупкую девушку? Видит бог, не будь сейчас в подвале девчонок, я бы просто столкнула его туда, закрыла люк и пошла звонить боссу. Ещё было ясно, что боссу он нужен живой, чтобы было кому прояснить всю эту гнилую историю. Поэтому и завязывать с ним драку тоже не хотелось — он ведь был генералом, и ещё, чего доброго, предпочёл бы смерть на поле боя позорному плену, в который я постаралась бы его взять. Значит, оставалось только одно — попытаться вытянуть из него все, а потом уже…. Впрочем, я очень надеялась, что до ещё одного убийства дело не дойдёт.
Вытащив лестницу, он бросил её на стол и быстрым шагом направился к пульту с кнопками на стене. Движения его были резкими, уверенными и сильными, такие люди обычно хорошо знают, что делают, и редко сомневаются в том, на что решились. Сейчас вот, к примеру, он решился расправиться со мной и ни капельки не сомневался, что все это получится у него в самом лучшем виде, — такой человек.
Он нажал на кнопку, и крышка стала медленно закрываться, отрезая меня от оставшихся внизу девушек. Не дожидаясь, пока она дойдёт до конца, он стремительно подошёл ко мне, покорно стоявшей у стола, вцепился словно клещами в локоть и потащил в коридор. Только сейчас я заметила, что пальцы на правой руке у него испачканы в крови. Я тоже была вся изваляна в подвальной грязи, юбка и блузка помялись, сапожки потускнели, и вообще, мне не помешало бы принять ванну, выпить спокойно чашечку кофе с парой-тройкой бутербродов и нормально поспать часов десять-двенадцать.
В коридоре была открыта ещё одна дверь, мимо которой я накануне проходила с Лаурой. В неё он меня и втолкнул, грубо и бесцеремонно, словно заключённого в камеру. Только что пинка не дал. Я не сопротивлялась. Пока. Мне было интересно, что он скажет сам, а не то, что из него будет потом выпытывать босс. Поэтому я сдерживала рвущуюся наружу разъярённую пантеру и прикидывалась безропотной ланью.
В небольшом помещении с выкрашенными в белый цвет стенами стоял покрытый пылью зелёный бильярдный стол. На нем, как в болоте среди кувшинок, среди шаров лежала Лаура. Лицо её было очень спокойным, умиротворённым и не таким страшным, как при жизни. Здоровый глаз её был закрыт, а пробитый напоминал кровавое месиво, словно там кто-то долго ковырялся. Я сразу вспомнила про испачканные пальцы генерала, который уже гремел ключом, запирая дверь за моей спиной. Справа у стены стоял пустой шкаф, рядом стойка бара с пустыми бутылками и пыльными бокалами, а напротив — длинный кожаный диван. Похоже, сюда давно уже не заглядывали, чтобы перекинуться в бильярд, пропуская между ударами пару рюмочек горячительного. Повернувшись ко мне, генерал жёстко бросил:
— Сядь вон туда!
Я подошла к дивану, смахнула рукой пыль и села, сдвинув ноги и положив на них ладони. Он взял у бара стул, перенёс его ко мне и уселся напротив, оседлав его, как лошадь. Положив руки на спинку, он некоторое время задумчиво смотрел мне в глаза, изучая, потом залез в карман пиджака и вытащил… пуговицу от джинсов. Повертев её, всю испачканную в крови, перед глазами, он спросил:
— И ты убила её этой штукой? Я промолчала. Зачем раскрывать свои тайны?
Все равно уже ничто не поможет…
— Да… не повезло тебе, — продолжал он рассуждать с не совсем здоровой усмешкой. — Если бы Клавдия осталась жива, я бы, наверное, отпустил вас всех. — Он задумался. — Хотя нет, вряд ли. Ты ведь понимаешь, что это невозможно. Вы ведь сразу в милицию побежите. Клавдия всегда так поступала: натворит делов, а я потом расхлёбывай. И мать у неё такой же была. Два сапога пара, как говорится…
— Что, и мама тоже была сума…
— Заткнись, сука! — выплюнул он с яростью мне в лицо. — Тебя вообще здесь никто не спрашивает! Ты уже не можешь говорить, потому что ты труп!
Ясно?! А трупы всегда молчат! — Он сжал пальцами спинку стула, и она затрещала.
Потом вдруг резко успокоился и процедил:
— Не знаю, зачем и как она вас туда заманила, но если у вас хватило глупости попасться, значит, вы того заслуживаете. Считай, что вы умерли уже тогда, когда переступили порог этого проклятого дома. И я здесь совершенно ни при чем — лишь ликвидирую последствия.
— Удобную вы себе придумали позицию, — усмехнулась я. — Наверное, дочь подсказала? Она ведь очень умной была…
Он вдруг побледнел, глаза сузились, веки задрожали, а правая рука судорожно сжалась в кулак и начала медленно подниматься. Видно, генерал не очень хорошо себя контролировал, а это явный признак нервного расстройства.
— Только попробуйте ударить меня, — прошипела я ему в лицо, — тут же окажетесь рядом с дочерью.
Он застыл, удивлённо раскрыв глаза, в которых запрыгали злые огоньки, потом губы растянулись в презрительной ухмылке, рука расслабилась, опустилась на спинку стула. Я сидела перед ним, не дыша, внешне спокойная, а сама ловила каждое его движение, следя за выражением глаз. Он был страшно напряжён, и ожидать можно было чего угодно. Так оно и случилось. Кулак вдруг снова сжался и полетел мне в лицо. Я лишь чуть отвела голову в сторону, и кулак просвистел мимо. Видимо, он рассчитывал прикончить меня этим ударом, потому что в следующее мгновение ошалело уставился на меня, снисходительно улыбающуюся, а потом и на свой здоровенный кулак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60