— Он довольно улыбнулся.
— И кого же, по-вашему, она должна будет убить?
— Меня, конечно, — он хитро прищурился. — Или ты знаешь другую кандидатуру, которую бы так ненавидела?
Сказала бы я ему, конечно, в тот момент, что с удовольствием заказала бы это убийство за любые деньги и не фиктивно, а в действительности, но так была огорошена, что язык присох к небу, и мне ничего не оставалось, как кивнуть и понуро опуститься в кресло…
Через полчаса я, напичканная всевозможными указаниями и советами, как следует собралась с духом, набрала номер и услышала тот же приветливый голос.
— Можно Люсю? — попросила я.
— Минуточку, сейчас позову.
Она куда-то там покричала, кто-то там откликнулся, послышались шаги, и наконец в трубке раздался спокойный низкий женский голос:
— Слушаю.
— Люся, здравствуйте, — несмело начала я. — Меня зовут Светлана. Ваш телефон мне дал Фикса.
Она немного помолчала. Потом так же спокойно сказала:
— Хорошо, давайте встретимся сегодня в двадцать два ноль-ноль, и вы передадите мне образцы моделей и аванс. Вы знаете мои расценки?
— Да, пять тысяч.
— Все правильно. Где вам будет удобно? Назовите любое место — я подъеду. Только чтобы поменьше народу было — не люблю толчею.
— Все поняла. Тогда давайте встретимся на Страстном бульваре, в скверике, около первой лавочки по правому ряду со стороны кинотеатра «Россия».
Вас устроит? Нам там никто не помешает…
— До встречи.
— Постойте, а как вы меня узнаете?
Но она уже положила трубку. Крутая баба, ничего не скажешь…
Ещё через час я уже маячила около означенной, как любит говаривать Майкл, лавочки. На плече у меня болталась сумочка с пятью тысячами долларов и свадебной фотографией Родиона, от которой пришлось отрезать Валентину, невзирая на её возмущённые вопли. Но я успокоила её тем, что под локтем супруга все же осталась её рука в белой перчатке, и эта рука довольно цепко держала своё новоприобретённое имущество. Других снимков, как выяснилось, у Родиона не было.
Людей в этот поздний час в сквере было немного, все лавочки были свободны.
Прямо около первой лавочки стоял фонарный столб и хорошо освещал испуганную бледность моего лица, которую я на всякий случай усилила светлой пудрой. Я стояла, вертела головой по сторонам, но никого, даже отдалённо напоминающего женщину-убийцу, в поле зрения не было. Прошло уже пять минут после срока. Я начала бояться, что Люся что-то почувствовала своим тренированным нюхом и решила не приходить. Такое вполне могло случиться, тем более когда дело пахнет расстрельной статьёй, а на улице осень, чудесная погода и так хочется жить…
— Светлана? — послышался негромкий, но уверенный голос за моей спиной, и я резко обернулась.
Передо мной в коротком коричневом осеннем пальто стояла очень худенькая девушка среднего роста, с миниатюрным лицом и большими тёмными глазами. Ей было лет двадцать пять. Красивой назвать её было трудно, скорее она была привлекательна неординарностью черт и волевым взглядом. Такие, однажды, на заре своей юности, а может, и раньше, что-то решив для себя в жизни, уже не меняют своих планов и твёрдо идут по намеченному пути. И не дай бог кому-то оказаться на их дороге — сметут и не поморщатся. О таких говорят ещё, что они хищницы или ведьмы.
— Да, я Светлана. А как это вы так подошли, что я и не заметила? — удивлённо спросила я.
— А я за деревом стояла, — усмехнулась она одними губами, — за вами наблюдала. Ну что, все принесли?
— Да-да, конечно, — засуетилась я, вспомнив, как вела себя настоящая Светлана, и полезла в сумочку.
— Не здесь. Идём в машину.
Не дожидаясь ответа, она пошла к выходу из сквера, а я посеменила за ней, даже с такого расстояния чувствуя, как веет от этой страшной девушки смертельным холодом. По спине у меня бегали мурашки.
Мы сели в её «Москвич» бежевого цвета, припаркованный на стоянке у сквера, она сразу закурила сигарету, повернулась ко мне, облокотившись на руль, объела меня глазами и, понимающе усмехнувшись, спросила:
— Что, достал?
— Что? — не поняла я.
— Ну мужик, говорю, достал, что ль?
— Ax это. Не то слово, Люся… Поверьте, я бы никогда на это не пошла, если бы не…
— Ты очень красивая, — она провела ладонью по моей щеке. — И ты мне нравишься. Скажи мне, кто тебя обидел, золотко?
Сглотнув слюну, я начала взволнованно рассказывать:
— Это такая редкая сволочь, вы себе не представляете! Если бы вы знали, как я его ненавижу, вы бы, наверное, бесплатно его убили!
— Бесплатно я уже не работаю, — сухо бросила она. — Он тебя что, изнасиловал, унизил, избил?
Тут я поняла, что, может, никогда мне больше не представится такая возможность отомстить боссу за его заносчивость и самоуверенность. Правда, он меня сам просил не особо стесняться в выражениях, если вдруг спросят, но он, бедный, даже не представлял себе, до какой степени я не буду стесняться.
Хорошо, что он в последний момент передумал давать мне с собой диктофон, а то бы, наверное, потом сразу выгнал меня к чёртовой бабушке.
— Все было, Люсенька, — я всхлипнула, вытащила платочек и начала сморкаться. — Таких начальников ещё свет белый не видывал. В первый же день, как на работу секретаршей устроилась, он меня в кабинет затащил, прямо с утра, представляешь, и говорит: «Утром я люблю на столе, в обед на диване, а вечером, перед уходом, лёгкий минет и рюмочку коньячка». Ты представляешь, Люся?!
— Говори, не останавливайся, — процедила она, и я увидела, как вспыхнули злостью её глаза.
— А видела бы ты его: маленький, заморённый, в очках — посмотреть не на что! Одна голова… Все, Люся, больше ни-че-го в нем нет! Сказал, что если мне нравится как-то по-другому, то я могу подать ему свои предложения в письменном виде в трех экземплярах в папке для деловых бумаг. А о том, хочу я этого вообще или нет, этот мерзавец даже не спросил! — Я прижала платочек к глазам и подёргала плечами. — А куда деваться? Работу днём с огнём не сыщешь, дома мать больная и брат младший. Пришлось уступить…
Люся громко заскрипела зубами, и я испуганно подняла глаза. Лицо её уже пылало ненавистью. Но остановиться я уже не могла, меня понесло, как Остапа.
Хотя, с другой стороны, мне нужно было зарядить её как следует, чтобы, чего доброго, не передумала.
— Не успела я опомниться, как он затащил меня на стол, сорвал одежду и изнасиловал. Да ещё и садистом оказался, всю грудь мне исцарапал, засосов понаставил. — Я потрогала свою шею, сникла и безжизненным голосом продолжила:
— Сейчас уже прошло все, а тогда, как домой пришла, мать чуть не в обморок.
Шлюхой стала обзывать… Ой, Люся, сколько я всего натерпелась — сил нет! Через неделю, когда я все исправно, по расписанию, выполняла, он вдруг заявил, что вечером у него деловое совещание и мне необходимо присутствовать, чтобы партнёры быстрее раскололись. Присутствовать в голом виде. И угождать, если кто вдруг попросит. А мне что делать — коль начала уже собой торговать, то какая разница с кем, лишь бы с работы не выгнали и деньги платили. В общем, имели они меня до самого утра вчетвером. Утром контракт подписали и разошлись. А мне уже опять за работу пора… Через месяц где-то он меня бить начал. Органайзером, чтобы следов не оставлять. Затащит в кабинет, разденет догола, на столе разложит и бьёт по всем местам. И кричать не моги — выгонит. Я уж его и просила, и умоляла… Родион Потапыч, говорю, что ж я вам такого плохого сделала, изверг вы проклятый?! А он от этого только больше кайфует, сволочь, и знай себе наяривает…
— Есть такие, знаю, — пробормотала Люся, глядя в лобовое стекло невидящими глазами. — Ты говори, говори… Я его так же, как ты, возненавидеть должна, чтобы работать легче было.
— А потом, когда я уже морально смирилась с тем, что превратилась в натуральную рабыню, наложницу, с которой босс может делать все, что хочет и когда захочет, он вдруг возомнил, что может на мне подзаработать. Это такой извращенец, Люся, что я раньше и помыслить не могла, что такие бывают! Он кончает от того, от чего все нормальные люди в ужас приходят, понимаешь?
Например, не ладится у него с кем-то из компаньонов, не хочет кто-то цену сбавлять, так он ему говорит, мол, сейчас к тебе моя секретутка подъедет, делай с ней, что хочешь, но, надеюсь, после согласишься на мои условия. И в глаза мне смотрит при этом, наблюдает, как я реагирую. И заявляет, что, если партнёра не уломаю, то он меня половины зарплаты лишит. А куда деваться — еду…
…Ещё примерно полчаса я рассказывала ей мельчайшие подробности жутких сексуальных домогательств ко мне со стороны извращенца босса, пока наконец Люся, докурив шестую сигарету, не остановила меня, тронув за руку, и не процедила:
— Знаешь, Светлана, на этот раз я поработаю бесплатно. Таких выродков даже я ещё не встречала. А уж поверь, на моем веку их было предостаточно. Я этого подонка кастрирую перед тем, как убить.
Я взглянула на её осунувшееся лицо с тёмными от гнева глазами, и мне вдруг по-настоящему стало страшно за жизнь Родиона: а ведь эта мегера, как наркотиками, накачав себя моими рассказами, может и вправду его прикончить. Она ведь не только хищница, но наверняка ещё и очень хитрая. Пересилив страх, я изобразила счастливую улыбку и благодарно пролепетала:
— Ну что ты, Люся, не стоит… Я эти деньги все равно у него украла. Ты лучше, когда кастрировать его будешь, скажи ему, что эта работа им же и оплачена. Пусть ему будет вдвойне больнее.
— Что ж, это мысль, — она усмехнулась. — Ладно, перейдём к делу. Давай фотографию и рассказывай, где он обитает.
Я отдала ей снимок. Она посмотрела и оскалилась:
— Так этот урод ещё и женат? Ненавижу…
— Жена ни о чем не догадывается. Думает, что он у неё самый нежный, добрый и ласковый.
— Дура потому что, вот и не догадывается. Где он часто бывает?
— Он все время в своём офисе сидит. И живёт там же. Но раз в неделю по утрам в одно и то же время обязательно ходит в бассейн. Это в школе, там бассейн в аренду сдают. Адрес школы и все остальное я тебе написала. — Я протянула ей бумажку.
— А тебя с собой берет?
— А как же? Это у него новый бзик такой. Он на два часа полностью весь бассейн арендует, и мы с ним там только вдвоём… голые купаемся.
— Вот извращенец, — прошипела Люся. — Клянусь тебе, в следующий раз он уже не выплывет. Только тебе придётся на все это смотреть. Выдержишь?
— Как это? — опешила я.
— Очень просто. Вы ведь там закрываетесь, как я поняла?
— Ну конечно, чтобы никто не вошёл. Она развернула листок, пробежала глазами и усмехнулась:
— Вот и чудненько. Вы там будете завтра с шести до восьми утра. Ровно в половине седьмого ты как-нибудь незаметно откроешь двери, а все остальное уже моя забота.
— Но…
— Никаких «но», крошка! — жёстко оборвала она. — Теперь уже все, назад дороги нет, подписалась на смерть — терпи и делай, что говорят. Зато потом легче будет. Лично я, например, считаю, что мужики вообще не люди, а инопланетяне, которых заслали на эту планету с целью уничтожить всех женщин.
Поэтому я давлю их, как паршивых тараканов, без всякой жалости. Когда твоего таракана раздавлю, ты потом всем скажешь, что вломился какой-то мужик в маске, ударил тебя, ты потеряла сознание, а когда очнулась, начальник уже был мёртв.
Поняла?
— Да. А как же…
— Заткнись! Никто никого не найдёт и ничего не узнает. Я проделывала подобное уже не раз. Посчитают за разборки, и дело на полку. Как у него с охраной?
— Охрана только в офисе сидит. Говорю же, в бассейн мы с ним лишь вдвоём ходим. Это совсем недавно началось, об этом никто ещё не знает.
— Вот и отлично. Только ты хоть там постарайся у него деньги вытащить, чтобы хоть какая-то компенсация была. А то ведь на бобах останешься.
— Да черт с ними, с деньгами, Люся! Я его уже до такой степени ненавижу, что одной мыслью, что эта тварь мертва, буду сыта до конца своих дней!
— Ну смотри сама. Потом, когда все успокоится, позвонишь мне на работу, встретимся, и отдашь остальные деньги. Иначе я сама тебя найду. — Она сверкнула глазами, и я поняла, что найдёт и растерзает.
— Я все отдам, не волнуйтесь, — пролепетала я. — А ты… в этом ателье работаешь?
— Не твоё дело! — огрызнулась она. — Все, уходи… А завтра в половине седьмого откроешь дверь. — Люся посмотрела мне в глаза, губы её скривились в усмешке. — И не вздумай там орать, если вдруг страшно станет. Лучше отвернись…
По всем моим наблюдениям, завтрашний день обещал стать одним из самых тяжких в моей и без того неспокойной жизни. Утром мы должны были изловить на месте преступления Люсю, а после этого «прикончить» мужа Светланы, причём план этой операции босс пока держал от меня в секрете, чтобы я не забивала себе голову лишними проблемами. Но я и так знала, что ничего хорошего, по крайней мере для меня, в этом плане нет. Правда, и жаловаться на судьбу я не могла, так как наконец-то появилось хоть какое-то живое дело и не нужно было сидеть в приёмной и вводить скучнейшие проводки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— И кого же, по-вашему, она должна будет убить?
— Меня, конечно, — он хитро прищурился. — Или ты знаешь другую кандидатуру, которую бы так ненавидела?
Сказала бы я ему, конечно, в тот момент, что с удовольствием заказала бы это убийство за любые деньги и не фиктивно, а в действительности, но так была огорошена, что язык присох к небу, и мне ничего не оставалось, как кивнуть и понуро опуститься в кресло…
Через полчаса я, напичканная всевозможными указаниями и советами, как следует собралась с духом, набрала номер и услышала тот же приветливый голос.
— Можно Люсю? — попросила я.
— Минуточку, сейчас позову.
Она куда-то там покричала, кто-то там откликнулся, послышались шаги, и наконец в трубке раздался спокойный низкий женский голос:
— Слушаю.
— Люся, здравствуйте, — несмело начала я. — Меня зовут Светлана. Ваш телефон мне дал Фикса.
Она немного помолчала. Потом так же спокойно сказала:
— Хорошо, давайте встретимся сегодня в двадцать два ноль-ноль, и вы передадите мне образцы моделей и аванс. Вы знаете мои расценки?
— Да, пять тысяч.
— Все правильно. Где вам будет удобно? Назовите любое место — я подъеду. Только чтобы поменьше народу было — не люблю толчею.
— Все поняла. Тогда давайте встретимся на Страстном бульваре, в скверике, около первой лавочки по правому ряду со стороны кинотеатра «Россия».
Вас устроит? Нам там никто не помешает…
— До встречи.
— Постойте, а как вы меня узнаете?
Но она уже положила трубку. Крутая баба, ничего не скажешь…
Ещё через час я уже маячила около означенной, как любит говаривать Майкл, лавочки. На плече у меня болталась сумочка с пятью тысячами долларов и свадебной фотографией Родиона, от которой пришлось отрезать Валентину, невзирая на её возмущённые вопли. Но я успокоила её тем, что под локтем супруга все же осталась её рука в белой перчатке, и эта рука довольно цепко держала своё новоприобретённое имущество. Других снимков, как выяснилось, у Родиона не было.
Людей в этот поздний час в сквере было немного, все лавочки были свободны.
Прямо около первой лавочки стоял фонарный столб и хорошо освещал испуганную бледность моего лица, которую я на всякий случай усилила светлой пудрой. Я стояла, вертела головой по сторонам, но никого, даже отдалённо напоминающего женщину-убийцу, в поле зрения не было. Прошло уже пять минут после срока. Я начала бояться, что Люся что-то почувствовала своим тренированным нюхом и решила не приходить. Такое вполне могло случиться, тем более когда дело пахнет расстрельной статьёй, а на улице осень, чудесная погода и так хочется жить…
— Светлана? — послышался негромкий, но уверенный голос за моей спиной, и я резко обернулась.
Передо мной в коротком коричневом осеннем пальто стояла очень худенькая девушка среднего роста, с миниатюрным лицом и большими тёмными глазами. Ей было лет двадцать пять. Красивой назвать её было трудно, скорее она была привлекательна неординарностью черт и волевым взглядом. Такие, однажды, на заре своей юности, а может, и раньше, что-то решив для себя в жизни, уже не меняют своих планов и твёрдо идут по намеченному пути. И не дай бог кому-то оказаться на их дороге — сметут и не поморщатся. О таких говорят ещё, что они хищницы или ведьмы.
— Да, я Светлана. А как это вы так подошли, что я и не заметила? — удивлённо спросила я.
— А я за деревом стояла, — усмехнулась она одними губами, — за вами наблюдала. Ну что, все принесли?
— Да-да, конечно, — засуетилась я, вспомнив, как вела себя настоящая Светлана, и полезла в сумочку.
— Не здесь. Идём в машину.
Не дожидаясь ответа, она пошла к выходу из сквера, а я посеменила за ней, даже с такого расстояния чувствуя, как веет от этой страшной девушки смертельным холодом. По спине у меня бегали мурашки.
Мы сели в её «Москвич» бежевого цвета, припаркованный на стоянке у сквера, она сразу закурила сигарету, повернулась ко мне, облокотившись на руль, объела меня глазами и, понимающе усмехнувшись, спросила:
— Что, достал?
— Что? — не поняла я.
— Ну мужик, говорю, достал, что ль?
— Ax это. Не то слово, Люся… Поверьте, я бы никогда на это не пошла, если бы не…
— Ты очень красивая, — она провела ладонью по моей щеке. — И ты мне нравишься. Скажи мне, кто тебя обидел, золотко?
Сглотнув слюну, я начала взволнованно рассказывать:
— Это такая редкая сволочь, вы себе не представляете! Если бы вы знали, как я его ненавижу, вы бы, наверное, бесплатно его убили!
— Бесплатно я уже не работаю, — сухо бросила она. — Он тебя что, изнасиловал, унизил, избил?
Тут я поняла, что, может, никогда мне больше не представится такая возможность отомстить боссу за его заносчивость и самоуверенность. Правда, он меня сам просил не особо стесняться в выражениях, если вдруг спросят, но он, бедный, даже не представлял себе, до какой степени я не буду стесняться.
Хорошо, что он в последний момент передумал давать мне с собой диктофон, а то бы, наверное, потом сразу выгнал меня к чёртовой бабушке.
— Все было, Люсенька, — я всхлипнула, вытащила платочек и начала сморкаться. — Таких начальников ещё свет белый не видывал. В первый же день, как на работу секретаршей устроилась, он меня в кабинет затащил, прямо с утра, представляешь, и говорит: «Утром я люблю на столе, в обед на диване, а вечером, перед уходом, лёгкий минет и рюмочку коньячка». Ты представляешь, Люся?!
— Говори, не останавливайся, — процедила она, и я увидела, как вспыхнули злостью её глаза.
— А видела бы ты его: маленький, заморённый, в очках — посмотреть не на что! Одна голова… Все, Люся, больше ни-че-го в нем нет! Сказал, что если мне нравится как-то по-другому, то я могу подать ему свои предложения в письменном виде в трех экземплярах в папке для деловых бумаг. А о том, хочу я этого вообще или нет, этот мерзавец даже не спросил! — Я прижала платочек к глазам и подёргала плечами. — А куда деваться? Работу днём с огнём не сыщешь, дома мать больная и брат младший. Пришлось уступить…
Люся громко заскрипела зубами, и я испуганно подняла глаза. Лицо её уже пылало ненавистью. Но остановиться я уже не могла, меня понесло, как Остапа.
Хотя, с другой стороны, мне нужно было зарядить её как следует, чтобы, чего доброго, не передумала.
— Не успела я опомниться, как он затащил меня на стол, сорвал одежду и изнасиловал. Да ещё и садистом оказался, всю грудь мне исцарапал, засосов понаставил. — Я потрогала свою шею, сникла и безжизненным голосом продолжила:
— Сейчас уже прошло все, а тогда, как домой пришла, мать чуть не в обморок.
Шлюхой стала обзывать… Ой, Люся, сколько я всего натерпелась — сил нет! Через неделю, когда я все исправно, по расписанию, выполняла, он вдруг заявил, что вечером у него деловое совещание и мне необходимо присутствовать, чтобы партнёры быстрее раскололись. Присутствовать в голом виде. И угождать, если кто вдруг попросит. А мне что делать — коль начала уже собой торговать, то какая разница с кем, лишь бы с работы не выгнали и деньги платили. В общем, имели они меня до самого утра вчетвером. Утром контракт подписали и разошлись. А мне уже опять за работу пора… Через месяц где-то он меня бить начал. Органайзером, чтобы следов не оставлять. Затащит в кабинет, разденет догола, на столе разложит и бьёт по всем местам. И кричать не моги — выгонит. Я уж его и просила, и умоляла… Родион Потапыч, говорю, что ж я вам такого плохого сделала, изверг вы проклятый?! А он от этого только больше кайфует, сволочь, и знай себе наяривает…
— Есть такие, знаю, — пробормотала Люся, глядя в лобовое стекло невидящими глазами. — Ты говори, говори… Я его так же, как ты, возненавидеть должна, чтобы работать легче было.
— А потом, когда я уже морально смирилась с тем, что превратилась в натуральную рабыню, наложницу, с которой босс может делать все, что хочет и когда захочет, он вдруг возомнил, что может на мне подзаработать. Это такой извращенец, Люся, что я раньше и помыслить не могла, что такие бывают! Он кончает от того, от чего все нормальные люди в ужас приходят, понимаешь?
Например, не ладится у него с кем-то из компаньонов, не хочет кто-то цену сбавлять, так он ему говорит, мол, сейчас к тебе моя секретутка подъедет, делай с ней, что хочешь, но, надеюсь, после согласишься на мои условия. И в глаза мне смотрит при этом, наблюдает, как я реагирую. И заявляет, что, если партнёра не уломаю, то он меня половины зарплаты лишит. А куда деваться — еду…
…Ещё примерно полчаса я рассказывала ей мельчайшие подробности жутких сексуальных домогательств ко мне со стороны извращенца босса, пока наконец Люся, докурив шестую сигарету, не остановила меня, тронув за руку, и не процедила:
— Знаешь, Светлана, на этот раз я поработаю бесплатно. Таких выродков даже я ещё не встречала. А уж поверь, на моем веку их было предостаточно. Я этого подонка кастрирую перед тем, как убить.
Я взглянула на её осунувшееся лицо с тёмными от гнева глазами, и мне вдруг по-настоящему стало страшно за жизнь Родиона: а ведь эта мегера, как наркотиками, накачав себя моими рассказами, может и вправду его прикончить. Она ведь не только хищница, но наверняка ещё и очень хитрая. Пересилив страх, я изобразила счастливую улыбку и благодарно пролепетала:
— Ну что ты, Люся, не стоит… Я эти деньги все равно у него украла. Ты лучше, когда кастрировать его будешь, скажи ему, что эта работа им же и оплачена. Пусть ему будет вдвойне больнее.
— Что ж, это мысль, — она усмехнулась. — Ладно, перейдём к делу. Давай фотографию и рассказывай, где он обитает.
Я отдала ей снимок. Она посмотрела и оскалилась:
— Так этот урод ещё и женат? Ненавижу…
— Жена ни о чем не догадывается. Думает, что он у неё самый нежный, добрый и ласковый.
— Дура потому что, вот и не догадывается. Где он часто бывает?
— Он все время в своём офисе сидит. И живёт там же. Но раз в неделю по утрам в одно и то же время обязательно ходит в бассейн. Это в школе, там бассейн в аренду сдают. Адрес школы и все остальное я тебе написала. — Я протянула ей бумажку.
— А тебя с собой берет?
— А как же? Это у него новый бзик такой. Он на два часа полностью весь бассейн арендует, и мы с ним там только вдвоём… голые купаемся.
— Вот извращенец, — прошипела Люся. — Клянусь тебе, в следующий раз он уже не выплывет. Только тебе придётся на все это смотреть. Выдержишь?
— Как это? — опешила я.
— Очень просто. Вы ведь там закрываетесь, как я поняла?
— Ну конечно, чтобы никто не вошёл. Она развернула листок, пробежала глазами и усмехнулась:
— Вот и чудненько. Вы там будете завтра с шести до восьми утра. Ровно в половине седьмого ты как-нибудь незаметно откроешь двери, а все остальное уже моя забота.
— Но…
— Никаких «но», крошка! — жёстко оборвала она. — Теперь уже все, назад дороги нет, подписалась на смерть — терпи и делай, что говорят. Зато потом легче будет. Лично я, например, считаю, что мужики вообще не люди, а инопланетяне, которых заслали на эту планету с целью уничтожить всех женщин.
Поэтому я давлю их, как паршивых тараканов, без всякой жалости. Когда твоего таракана раздавлю, ты потом всем скажешь, что вломился какой-то мужик в маске, ударил тебя, ты потеряла сознание, а когда очнулась, начальник уже был мёртв.
Поняла?
— Да. А как же…
— Заткнись! Никто никого не найдёт и ничего не узнает. Я проделывала подобное уже не раз. Посчитают за разборки, и дело на полку. Как у него с охраной?
— Охрана только в офисе сидит. Говорю же, в бассейн мы с ним лишь вдвоём ходим. Это совсем недавно началось, об этом никто ещё не знает.
— Вот и отлично. Только ты хоть там постарайся у него деньги вытащить, чтобы хоть какая-то компенсация была. А то ведь на бобах останешься.
— Да черт с ними, с деньгами, Люся! Я его уже до такой степени ненавижу, что одной мыслью, что эта тварь мертва, буду сыта до конца своих дней!
— Ну смотри сама. Потом, когда все успокоится, позвонишь мне на работу, встретимся, и отдашь остальные деньги. Иначе я сама тебя найду. — Она сверкнула глазами, и я поняла, что найдёт и растерзает.
— Я все отдам, не волнуйтесь, — пролепетала я. — А ты… в этом ателье работаешь?
— Не твоё дело! — огрызнулась она. — Все, уходи… А завтра в половине седьмого откроешь дверь. — Люся посмотрела мне в глаза, губы её скривились в усмешке. — И не вздумай там орать, если вдруг страшно станет. Лучше отвернись…
По всем моим наблюдениям, завтрашний день обещал стать одним из самых тяжких в моей и без того неспокойной жизни. Утром мы должны были изловить на месте преступления Люсю, а после этого «прикончить» мужа Светланы, причём план этой операции босс пока держал от меня в секрете, чтобы я не забивала себе голову лишними проблемами. Но я и так знала, что ничего хорошего, по крайней мере для меня, в этом плане нет. Правда, и жаловаться на судьбу я не могла, так как наконец-то появилось хоть какое-то живое дело и не нужно было сидеть в приёмной и вводить скучнейшие проводки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60