Дмитрий был готов придушить Фатиму за ее поучения. В конце концов он нашел выход и насел на Джафара, потребовав урезонить Фатиму. У маркитанта отвисла челюсть: зачем же Дмитрий тогда купил девчонку?
— Ты посмотри на нее и посмотри на меня, — отрезал Дмитрий. — Что с нею будет, как ты думаешь, Джафар? Пусть вырастет сначала…
Джафар сначала хлопал веками, а потом захохотал, раскачиваясь дородным телом.
— Вздумал буйвол покрыть газель, а она лопнула, — просипел торговец сквозь смех.
Разговор, однако, имел положительные последствия: Зоррах стала готовиться доставлять удовольствие господину в будущем. С немалым, надо сказать, для себя облегчением… Фатиму тоже проняло. И Дмитрий, в очередной раз проведывая девочку, с удивлением обнаружил, что Джафарова наложница заискивает перед ним, чего раньше в заводе не было.
Зоррах стояла перед ним, сжимая зеркальце.
— Когда ты брать меня в своя? — настойчиво повторила она.
— Не сегодня, — ответил он, улыбаясь неправильностям ее речи.
— Ты всегда так говорить, — Зоррах насупилась. — А вон она идет, — сказала она вдруг и обиженно отвернулась. — Ты проводить с ним много время. Больше много, чем с моя…
Дмитрий оглянулся. Обходя кибитки торговцев, к ним, метя пыль длинными полами рубища, направлялся Як Безумец.
— Иди, Зоррах, — велел он.
Та обиженно надула губы и упорхнула. Послушная все-таки девочка. “Ничего, — успокоил себя Дмитрий. — Кончится поход, а там скажу ей, что просто спас ее, и отпущу на все четыре стороны. Узнаю только, каким макаром она сможет безопасно добраться до родных мест. С каким караваном… Или выдам замуж”, — и сам удивился: он впервые подумал, что может выдать девчонку замуж.
Зоррах ушла в кибитку Джафара, а Дмитрий пошел навстречу дервишу.
Войско Тамерлана было огромным — несколько сот тысяч человек, а вот круг общения у Дмитрия невелик: подначальный десяток, девочка и Джафар, с которым он регулярно садился за шахматную доску. И совершенно неожиданно в этот круг вошел еще один человек. Дервиш. Его появление представлялось Дмитрию столь же загадочным и необъяснимым, как и собственное появление в Тимуровой империи.
Дмитрий уже точно знал, в каком из походов Тамерлана принимает участие. В Индийском. Он узнал об этом, увидев в маленьком храме бронзовую статую многорукого Шивы.
Этот удаленный от человеческих жилищ храм прятался в уютной ложбине среди гряды невысоких и пологих холмов. Наткнулись на него совершенно случайно. Курильницы, благовония, бронзовые и каменные статуи, золотые украшения и длинные гирлянды цветов. И отчаянное сопротивление жрецов, бросающихся на солдатские мечи и копья с голыми руками.
Храм ободрали, как липку, и разнесли буквально по камешку: было строение, а теперь только ровное место, усыпанное обломками серого камня, а в дальнем конце высится изуродованный остов — все, что осталось от храма. Металл статуй и курильниц на что-нибудь да сгодится — их забрали, а вот каменные скульптуры, украшавшие храм снаружи, искрошили в щебень. А посреди руин стоял человек в сером от пыли рубище дервиша, живописными складками обвисающем с плеч, и громко читал по-арабски стихи:
— Наше время — мгновенье. Шатается дом. Вся вселенная перевернулась вверх дном. Трепещи и греховные мысли гони. На земле наступают последние дни. Небосвод рассыпается. Рушится твердь. Распадается жизнь. Воцаряется смерть. Ты высоко вознесся, враждуя с судьбой, Но судьба твоя тенью стоит за тобой. Ты душой к невозможному рвешься, спеша, Но лишь смертные муки познает душа.
Что это именно стихи, Дмитрий догадался по ритму. По-арабски он понимал не больше двух десятков слов — на нем говорили мало, в основном читали молитвы и божились.
Из-под каменного обломка Дмитрия торчала подле самых ног тощая темнокожая рука со скрюченными пальцами — жрец, которого тут же и погребли, завалив камнями еще живого. Но и мертвый он будто старался уцепиться за что-то и выползти из-под груды обломков.
Дмитрий обошел торчащую руку стороной. Он пришел сюда, чтобы оставить тайник для будущих археологов. Среди статуй храма он приметил изваяние обнаженной танцовщицы — этой скульптуре повезло: ее просто разбили на несколько кусков и бросили. Дмитрий вернулся, чтобы закопать обломки в землю: вдруг ей удастся непотревоженной пролежать в земле несколько столетий?
Обломки статуи он разыскал довольно быстро и остановился возле каменной головы. Снизу вверх она смотрела на Дмитрия длинными, поднятыми к вискам глазами и улыбалась чувственным ртом. Однако он не ожидал, что здесь окажется кто-нибудь, кроме него. Дервиш — свидетель совсем не нужный, и он решил подождать, пока тот не уберется восвояси.
Дервиш перестал читать и медленно повернулся. Не оглянулся, как человек, услышавший позади посторонние звуки, и решил проверить, что же там такое, а просто обернулся — спокойно и уверенно. И сразу направился к Дмитрию. А приблизившись, встал напротив и принялся молча рассматривать Дмитрия выпуклыми карими глазами.
Был он невысоким крепышом лет пятидесяти, с толстой, мускулистой шеей, на которой сидела круглая голова, покрытая бесформенным войлочным колпаком, залихватски сдвинутым на затылок. Длинный, нависающий над верхней губой, нос и узкий рот, очерченный глубокими складками. На лице отсутствовали всякие следы волос: ни усов, ни бороды, ни даже бровей — странная, прямо скажем, физиономия, и впечатление это усиливалось словно приклеившейся к ней маской брезгливой флегмы.
И с чего вдруг дервишу-джавляку взбрело заявиться сюда? Впрочем, от этих буйных бродяг можно ждать чего угодно: они плюют на молитвы и посты и могут неделями напролет не просыхать, дуя вино кувшинами.
Джавляк продолжал пялиться на Дмитрия, не произнося ни слова, только помаргивая неожиданно длинными и пушистыми ресницами, из-за которых его глаза казались обведенными краской. От дервиша исходил устойчивый запах винного перегара, а полные щеки были исчерчены сеточкой красных прожилок, как у алкоголика с изрядным стажем. Но стоял он не качаясь, а взгляд карих глаз был внимательным и умным. Джавляк кого-то напоминал Дмитрию. Но кого?
Они стояли и молчали довольно долго, пока дервиш не утер губы рукавом грязной и потертой хламиды и не произнес:
— Ты пришел.
Дмитрий молча ожидал продолжения. Он не удивился: эти безумцы и не то еще могут сказать. Джавляк коснулся носком сапога каменного завитка волос на лбу разбитой статуи и спросил:
— Зачем она тебе?
А вот это уже лихо: как дервиш догадался, что ему нужна именно разбитая статуя? Когда он разыскивал среди обломков ее осколки, джавляк стоял спиной и не мог его видеть.
— С чего ты взял, что она мне нужна?
Джавляк поморгал. Трепетание пушистых ресниц никак не вязалось с равнодушной и безбровой физиономией.
— Тогда пошли.
Ситуация была бы забавной, не мешай дервиш захоронить статую.
— Иди, — сказал Дмитрий. — Кто тебя держит?
Неподвижное лицо впервые дрогнуло: дервиш растянул губы в слабой улыбке, но ничего не сказал, а просто пошел прочь, легко перескакивая с обломка на обломок. Дмитрий посмотрел ему в спину. — тот ни разу не обернулся. Потрепанные полы рубища трепыхались при каждом шаге. Дмитрий повернулся к голове каменной танцовщицы.
— Чуть-чуть терпения, — пробормотал он по-русски, обращаясь к ней. — Сейчас он уйдет, и я тебя спрячу.
— Эй! — раздался за спиной громкий оклик.
Дмитрий раздраженно обернулся. Чего еще надо этому святому буяну и пропойце? Джавляк держал в руке мотыгу, которую Дмитрий прихватил с собой, собираясь закопать обломки статуи под корнями большого платана, что рос неподалеку от храма в окружении еще пяти собратьев.
— Эй! — вновь крикнул джавляк. — Неси. Я буду копать яму.
Какое-то мгновение Дмитрий ошалело глядел на дервиша: размахивая мотыгой, тот направлялся прямехонько к той самой купе платанов. И вдруг сердце заколотилось в груди так, что грохот отдался в затылке. Он сорвался с места и побежал за джавляком. Тот не мог не слышать топота ног за спиной, однако вел себя так, словно находился возле мощного дерева в одиночестве: огляделся, нашел удобное место между двух толстых, выпирающих из земли корней, поплевал на ладони и взмахнул мотыгой.
— Кто ты? — спросил Дмитрий.
Джавляк словно не слышал — аккуратно срезал дерн и стал копать землю, отбрасывая черные, жирные комья прямо Дмитрию на сапоги.
— Кто ты?! — рявкнул Дмитрий. Дервиш остановился, распрямил спину и оперся на рукоятку мотыги.
— А кто ты? — спросил он, поворачиваясь к Дмитрию. — Знаешь?
Они закопали каменную танцовщицу вдвоем. Дмитрий чувствовал себя полным идиотом, таская обломки статуи к яме. В этом дервиш помочь не мог: для него они были слишком тяжелы, а вот яму джавляк выкопал быстро и на совесть — достаточно глубокую, чтобы над осколками изваяния оставалось еще полметра почвы.
Закапывал Дмитрий сам, перед этим бросив на обломки арзчубу, обмотанную в несколько слоев провощенной бечевой. В пенале лежал свернутый в трубку лист бумаги с надписью: “Этот храм разрушен Тамерланом во время похода на Индию” — по-русски и без подписи. Маленькая загадка для будущих археологов, если они обнаружат статую. Хотя, вполне возможно, письмецо никогда не достигнет цели — черт его знает, что тут будет спустя даже не десять веков, а десять лет… Может, каменную танцовщицу обнаружат уцелевшие местные жители, а его письмо станет святыней в восстановленном храме и будет там лежать, пока не истлеет. Либо его попросту выбросят…
Припрятать “сувенир” для будущих исследователей прошлого (если кто-то или что-то сыграло с ним эдакую шуточку, то почему бы не пошутить и ему?) — подобное он проделывал впервые. Правда, идея тайника с “наследством для потомков” зародилась довольно давно, однако все никак не удавалось ее осуществить. И вот — лагерь на стоянке, поблизости разрушенный храм, есть весомая “посылка” — все сложилось, можно действовать… И на тебе! Нежданный помощник!
Заваливая обломки землей, Дмитрий пытался понять, откуда дервиш мог узнать то, о чем не подозревала ни одна живая душа. Тем временем джавляк сидел на траве, прислонившись спиной к толстому стволу платана, и глазел на яркую птицу, прыгавшую по ветвям. Потом он порылся за пазухой своей рванины и извлек свирель. Приложил к губам и заиграл что-то грустное, щемяще-тоскливое. Дмитрий опустил кетмень и взглянул на дервиша. Тот сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, и, прикрыв веки, играл.
— Только музыки мне и не хватало, — буркнул Дмитрий по-русски и снова взмахнул мотыгой.
Когда он засыпал яму и утоптал землю, дервиш спрятал свирель и присоединился к нему, помогая укладывать дерн на прежнее место и присыпать сверху палой листвой. После сакраментального вопроса и столь же сакраментального ответа они не перемолвились ни словом. “Черт возьми, откуда ему знать? — размышлял Дмитрий. — Мистика какая-то”.
Дмитрий отряхнул руки, подобрал кетмень и пошел в сторону лагеря. Джавляк догнал и пристроился рядом, шагая с прежним равнодушным видом, словно все, что происходило вокруг, не имело к дервишу никакого отношения.
Дмитрий резко остановился. Дервиш по инерции шагнул еще пару раз и остановился тоже. Но не обернулся, просто стоял и ждал, когда спутник двинется дальше. Ждал и Дмитрий. Наконец джавляк не спеша развернулся к нему.
— Откуда ты узнал, что я собираюсь делать? — напрямую спросил Дмитрий.
Джавляк чуть улыбнулся и ничего не ответил.
— Кто ты? Как тебя звать? — снова спросил Дмитрий.
И опять в ответ — лишь намек на улыбку и полное молчание. Дмитрий положил пальцы на рукоять ножа.
— Отвечай, — потребовал он холодно. — Или я тебя убью.
Джавляк моргнул и пожевал губами все с той же равнодушной миной.
— Не убьешь, — тихо и уверенно произнес он и после краткой паузы добавил: — Купи мне вина. Я тебе помог.
Дмитрий отпустил нож, раздумывая, что делать с этим загадочным джавляком и стараясь припомнить, мог ли раньше видеть этого “голыша” среди сопровождавших войско дервишей. Видеть-то мог, а вот запомнить? С дервишами он предпочитал не общаться. В обозе их хватало — самых разных, они бродили, где хотели, просили милостыню, приторговывали амулетами, давали благословения тому, кто просил, прорицали, читали молитвы; некоторые занимались лечением. Дмитрий сталкивался с ними постоянно, неоднократно они пытались и его достать, но назойливому дервишу Дмитрий обычно кратко советовал: “Уходи!” Совет сопровождался красноречивым взглядом, и тот внимал предупреждению и убирался на безопасное расстояние, уже оттуда разражаясь визгливой бранью. “Может, действительно стоило бы свернуть ему шею? — подумал он. — На всякий пожарный… Но зачем? Он вместе со мной пыхтел тут, слух услаждал своей дудкой… Е-мое, ну откуда он знал, что я сюда приду?”
— Я куплю вина, если расскажешь, как ты узнал, — сказал он, предпринимая еще одну попытку отыскать истину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48