.. Снизу крики, звон стекла, матюги, стрельба началась! Я иллюминатор закрыл и больше на шум не реагировал... Утром просыпаюсь — на столе обрез, под столом — икра, у двери рыбины валяются... Поспал, блин!
— А браконьеры что? — осведомился Денис. — Так всё и проглотили?
— Не знаю, — браток пожал плечами. — Может, их менты повязали, или рыбнадзор. Они ж такой фейерверк устроили ночью, что только слепой не увидит.
— Со мной был аналогичный случай, — вспомнил Глюк.
— Тоже в круиз ходил? — поинтересовался Ортопед.
— Не, дома у себя... Помните, год назад я с наркодилерами с Некрасовского сцепился?
— Как не помнить! — улыбнулся Денис. — Тебя ж потом ОБНОН разыскивал. Дабы отблагодарить за разгром лаборатории по производству экстази...
— Это позже было, — хмыкнул Аркадий Клюгенштейн. — А тот случай — чутка раньше, в самом начале.
— Ну, поведай, — предложил Грызлов.
— Мне тогда семена конопли под видом орегана вручили, — Глюк пошевелил густыми бровями, вспоминая прошедшие денечки. — Перепутали коробки, типа. Я травкой шашлычок на даче и обсыпал... Вкус — специфический! Но плохо потом — не передать!
— Само собой, — согласился Комбижирик, однажды принявший на грудь литр настоенной на анаше чачи и затем два дня вспоминавший, как его зовут, и зачем какие-то незнакомые крепкие ребята, представлявшиеся, к тому же, его друзьями, предлагают ему съездить на непонятную «стрелку».
— Поехал разбираться, — продолжил двухметровый борец за здоровый образ жизни. — Нашел, блин, торгаша давешнего, что коноплю подсунул, дал, соответственно, в дыню... Тут кореша его набежали, во главе с папиком ихним. Ну, слово за слово, жопой по столу... Те вообще оборзели, орут, что травка дороже орегана будет, и я, типа, им еще должен! Это они мне! Прикидываете?
— Прикидываем, — за всех ответил Ортопед.
— Конечно, я не стерпел, — суровый, но справедливый Клюгенштейн всем своим видом выразил презрение к наглому барыге-наркоторговцу, посмевшему хамить уважаемому братану.
— Верим, — кивнул Рыбаков.
— Разумеется, — Аркадий засунул в рот очередной кусок пиццы и пожевал, — я дал ему в фанеру... Но! У этого чудика во внутреннем кармане клифта лежал пакет кокса эдак на полкило... В общем, через секунду всё вокруг покрыто тонким слоем белого порошка...
— Душераздирающее зрелище, — согласился Денис.
— Дядя Ася приехал, — хмыкнул себе под нос развеселившийся Ортопед. — Вернее, дядя Изя.
— Барыга лежит, его кореша — врассыпную, мусора, что рядом случились, рты пораззявили, я весь в коксе, торчки местные уже нацелились меня нюхать, на халяву, — Глюк отпил сока. — Картина Репина «Приплыли»! Ну, ОМОНа ждать я не стал, дал дёру. Кое-как до дома добрался, шмотье всё на помойку вынес, сам отдраился под душем и спать бухнулся... Три часа ночи, тишина, — браток понизил голос и немного наклонился вперед. — Вдруг — звонок в дверь... Открываю... Бли-и-ин! На лестничной площадке стоят хомячок, небольшой такой жираф и здоровенный синий попугай. И хомячок мне говорит — «К нам поступила информация, что здесь злоупотребляют галлюциногенами!»...
Рыбаков подавил смешок и сжал зубы.
Идея подшутить над Глюком принадлежала ему.
Вместе с Гоблином, Мизинчиком и Нефтяником он заехал в магазин игрушек, где были приобретены прекрасно изготовленные французские куклы трех вышеперечисленных представителей фауны. Хомячка, жирафа и попугая разместили перед дверью одной из квартир Аркадия, где тот остался ночевать, позвонили, и, когда сонный хозяин распахнул дверь, спрятавшийся в закутке возле лифта Денис тонким голосом произнес заранее подготовленную фразу.
Реакция Клюгенштейна оказалась непредсказуемой.
Вместо того, чтобы вступить в разговор со зверюшками или хотя бы попытаться пнуть их ногой, браток захлопнул дверь и более к ней не подходил, несмотря на настойчивый стук в нее и звонки по телефону, на которые Глюк тоже не отвечал.
Так, спустя полчаса, четверка шутников и убыла, несолоно хлебавши, а Аркадий в тайне от друзей месяц посещал психоаналитика...
— Да, блин, дела-а, — протянул не знавший о розыгрыше Комбижирик.
Но долго ли, коротко ли текла беседа, однако, так как в числе собеседников был гражданин Ортопед, разговор в конце концов коснулся и еврейского вопроса.
— Я тут кой-чего почитал, — Михаил вытащил из заднего кармана джинсов перетянутую резинкой потрепанную записную книжку в кожаной обложке, весьма похожую на ту, что постоянно таскал с собой Харрисон Форд в киноэпопее про Индиану Джонса. — Мне чувак один статейку перевел. Амеровского конгрессмена, от Луизианы. Дэвидом Дюком кличут... Наш человек, надо будет как-нибудь познакомиться, в Россию пригласить, — браток прочистил горло. — И нашел я в ней сильно интересные местечки из талмуда...
— Изложи, — предложил Денис, поудобнее устраиваясь на стуле.
— Вот, — Ортопед послюнявил палец и нашел нужную страницу. — Слушайте... «Только евреи являются людьми, неевреи — это животные»...
— Это как так? — возмутился Клюгенштейн, с презрением относящийся к любым националистическим и расовым предрассудкам.
— А так, — бесстрастно сказал Рыбаков. — Мишель просто зачитывает то, что в синагогах по сто раз на дню повторяется.
— Слушайте дальше, — Ортопед воздел вверх сжатый кулак. — «Даже лучшие из неевреев должны быть убиты»... «Если еврей найдет вещь, потерянную неевреем, то нет необходимости ее возвращать»... «То, что еврей получает воровством от нееврея, он может сохранить»... «Евреи должны уничтожить книги христиан»... И далее, блин, в том же духе... Или вот еще: «Еврейские священники воскресили Валаама из мертвых и казнили его»... Вот тут я не совсем въехал... Какого-то Валаама казнили четырьмя разными способами...
— Валаам — это Иисус, — объяснил Денис.
— Какой? — тупо спросил Глюк.
— Христос, разумеется...
— Не понял, — помрачнел Клюгенштейн. — Они что ж, нашего Иисуса четыре раза мочили?
— Угу, — Рыбаков прикурил от поданной Комбижириком зажигалки. — Согласно существующим в традиционном иудаизме описаниям, после смерти Христа его по указке тогдашних раввинов оживил какой-то еврейский фокусник, и пейсатые всласть над ним еще поизмывались. Типа, на кресте, с их точки зрения, он маловато мучений принял... Варили в дерьме, душили, еще там чего-то делали. И это официальная позиция и даже гордость ортодоксов. У них там даже до сих пор религиозный спор идет, какая из хасидских сект больше усилий приложила, чтобы Христу максимальные страдания доставить. Причем, на полном серьёзе. Вот так то...
— А почему его тогда Валаамом называют? — хмуро осведомился Ортопед.
— Это типа псевдонима для нас, гоев. Чтобы такие, как ты, после прочтения талмуда не пошли убивать всех жидов подряд. Аркаша, к тебе это, естественно, не относится, — спокойно выдал Денис.
Глюк понимающе кивнул.
Определение «жид» Клюгенштейна никак не задевало, ибо он сам ненавидел тех соплеменников, кто играл на теме «еврейского вопроса» и использовал национальную принадлежность для оправдания своих неблаговидных поступков.
— Ибо самая первая реакция любого нормального человека — дать в башню тем, кто придерживается таких уродливых принципов, — продолжил Рыбаков. — Кстати, потому талмуд ты нигде и не купишь, в отличие от тех же Библии или Корана. Его вообще крайне неохотно показывают необрезанным посторонним. Интереснейшая книженция, если вдумчиво прочесть... Сразу многое на свои места становится. На месте наших горе-патриотов я бы, вместо занудных призывов к еврейским погромам и выпуска тупых листовок, просто собрал бы деньги и издал хороший перевод талмуда на русский. Причем можно с минимальными комментариями, только чтоб объяснить, кого каким именем в этой книжке называют, и что слово «кьютин», которое в настоящее время обычно переводится как «язычник», это просто «нееврей» и не более того. Тираж надо было бы сделать массовым, миллиончик-другой экземпляров, и очень дешевым, в простой мягкой обложке. Дабы допечатывать по мере необходимости, если братья-пархатые начнут скупать свой талмуд партиями и где-нибудь потихоньку сжигать... А они будут, можете мне поверить! В принципе, это элементарное и очень здравое решение так называемой «еврейской проблемы». Если народ будет знать, о чем жиды-ортодоксы меж собой в синагогах талдычут, каких жизненных принципов они на самом деле придерживаются и что реально лежит в основе внешней политики Израиля, то и отношение к ним станет соответствующее... Заодно и тему холокоста навсегда придавим, немцам житуху облегчим. Фрицы только счастливы будут. Все долги разом спишут, да еще и безвозвратные кредиты дадут, чтобы мы остальным европейцам задолженность погасили...
— Напечатать талмуд — это можно, — Грызлов подбросил на ладони свою записную книжку и сурово посмотрел вдаль. — Ради такого дела, я думаю, не западло...
— Не западло, — подтвердил Комбижирик.
— А лимон экземпляров — это сколько денег надо? — поинтересовался Глюк, в паспорте которого стоял огромный штамп отказа в израильской визе.
Запрет на въезд гражданина Клюгенштейна в пределы «земли обетованной» был наложен после того, как заслуженный браток устроил небольшой погромчик на конгрессе выходцев из России, куда прибывший в качестве туриста Аркадий был приглашен уличным зазывалой.
Послушав с полчасика истеричные выкрики одного из членов политсовета русской фракции в кнессете, сильно ущербного типа с немного странной фамилией Пилхедман, поливавшего грязью как отличные от иудаизма религиозные учения, так и соотечественников Глюка, коих депутат называл «москальскими подсвинками», браток рассвирепел и принялся валтузить собравшихся, начав, естественно, с оратора.
Драка вышла знатная.
Тела вперемешку со стульями летали по всему залу, бесчувственная тушка Пилхедмана застряла в проеме выбитого окна, прибывший наряд полиции вывалился обратно на улицу через три секунды, унося пришибленного кафедрой самого рьяного патрульного, а псевдосионистская методическая литература, на которую ссылался докладчик, была свалена в кучу в центре помещения и подожжена.
Клюгенштейна удалось остановить только взводу армейского спецназа, срочно вызванному по рации перепуганными полицаями.
Да и то — с большим трудом...
— В бакинских — тысяч триста-триста пятьдесят, — прикинул Рыбаков. — Чем больше тираж, тем меньше себестоимость одного экземпляра.
— Это реально, — пожал плечами Комбижирик. — Мы, вон, с тех сундуков, что в прошлом году вырыли, пять лимонов зелени получили...
— Нет базара, — кивнул задумавшийся о чем-то своем Ортопед. — А где хороший перевод взять?
— Сделаем, если надо, — отмахнулся Денис. — За пять-семь штук баксов я десять переводчиков с иврита найду. Месяц работы. Тем более, что переводы-то кое-какие есть, их просто надо в единый стиль свести и комментарии грамотно расставить. Ну, и список использованной литературы подготовить. Дабы книжка была по-настоящему научной и беспристрастной, и чтобы избежать обвинений в разжигании межнациональной розни... Но это не кардинальное решение вопроса.
— А какое кардинальное? — тут же спросил Ортопед, отвлекшись наконец от своих кровожадных планов по истреблению живущего с ним в одном доме семейства Кацев, один из юных представителей которого учился на раввина и вот уже полгода веселил соседей своим прикидом, состоявшим из длинного черного сюртука и широкополой черной же шляпы. За глаза будущего ребэ называли «Зорро без маски».
— Изменение процента по банковским кредитам, — Рыбаков затушил окурок. — Достаточно снизить ставки рефинансирования до пяти и меньше процентов, как еврейскому капиталу в такой стране станет просто неинтересно и он потянется туда, где ростовщичество приносит больший доход... Только это должно быть введено законом, обязательным для исполнения всеми банками. Возьмем, к примеру, Японию или Ближний Восток...
— Возьмем, — кивнул Комбижирик.
— Там процент минимален, а чаще его нет вовсе... И, соответственно, наши «особо избранные» носато-кучерявые друзья туда не лезут. Объективно не лезут, им там ловить нечего. Ибо даже те максимальные пять процентов, которые они могут заработать на выдаче кредитов, почти целиком уходят на техническое обслуживание банков и зарплату персоналу, а владельцу денег достаются жалкие крохи...
— Блин, неужели всё так просто? — удивился Глюк, ненавидящий ростовщиков не меньше своих товарищей.
— Проще не бывает, — Денис зевнул и посмотрел на заходящее солнце. — Только таких действий со стороны нашего правительства мы вряд ли дождемся. «Консультанты» не дадут, любые взятки сунут, чтоб не допустить этого... Они ж ученые, в Чили генацвале Пиночет совсем недавно именно так и поступил... Кстати, Мишель, у тебя уже раствор давно готов. Давай-ка за работу. О тонкостях низведения ортодоксальных иудеев мы с тобой сможем позже поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— А браконьеры что? — осведомился Денис. — Так всё и проглотили?
— Не знаю, — браток пожал плечами. — Может, их менты повязали, или рыбнадзор. Они ж такой фейерверк устроили ночью, что только слепой не увидит.
— Со мной был аналогичный случай, — вспомнил Глюк.
— Тоже в круиз ходил? — поинтересовался Ортопед.
— Не, дома у себя... Помните, год назад я с наркодилерами с Некрасовского сцепился?
— Как не помнить! — улыбнулся Денис. — Тебя ж потом ОБНОН разыскивал. Дабы отблагодарить за разгром лаборатории по производству экстази...
— Это позже было, — хмыкнул Аркадий Клюгенштейн. — А тот случай — чутка раньше, в самом начале.
— Ну, поведай, — предложил Грызлов.
— Мне тогда семена конопли под видом орегана вручили, — Глюк пошевелил густыми бровями, вспоминая прошедшие денечки. — Перепутали коробки, типа. Я травкой шашлычок на даче и обсыпал... Вкус — специфический! Но плохо потом — не передать!
— Само собой, — согласился Комбижирик, однажды принявший на грудь литр настоенной на анаше чачи и затем два дня вспоминавший, как его зовут, и зачем какие-то незнакомые крепкие ребята, представлявшиеся, к тому же, его друзьями, предлагают ему съездить на непонятную «стрелку».
— Поехал разбираться, — продолжил двухметровый борец за здоровый образ жизни. — Нашел, блин, торгаша давешнего, что коноплю подсунул, дал, соответственно, в дыню... Тут кореша его набежали, во главе с папиком ихним. Ну, слово за слово, жопой по столу... Те вообще оборзели, орут, что травка дороже орегана будет, и я, типа, им еще должен! Это они мне! Прикидываете?
— Прикидываем, — за всех ответил Ортопед.
— Конечно, я не стерпел, — суровый, но справедливый Клюгенштейн всем своим видом выразил презрение к наглому барыге-наркоторговцу, посмевшему хамить уважаемому братану.
— Верим, — кивнул Рыбаков.
— Разумеется, — Аркадий засунул в рот очередной кусок пиццы и пожевал, — я дал ему в фанеру... Но! У этого чудика во внутреннем кармане клифта лежал пакет кокса эдак на полкило... В общем, через секунду всё вокруг покрыто тонким слоем белого порошка...
— Душераздирающее зрелище, — согласился Денис.
— Дядя Ася приехал, — хмыкнул себе под нос развеселившийся Ортопед. — Вернее, дядя Изя.
— Барыга лежит, его кореша — врассыпную, мусора, что рядом случились, рты пораззявили, я весь в коксе, торчки местные уже нацелились меня нюхать, на халяву, — Глюк отпил сока. — Картина Репина «Приплыли»! Ну, ОМОНа ждать я не стал, дал дёру. Кое-как до дома добрался, шмотье всё на помойку вынес, сам отдраился под душем и спать бухнулся... Три часа ночи, тишина, — браток понизил голос и немного наклонился вперед. — Вдруг — звонок в дверь... Открываю... Бли-и-ин! На лестничной площадке стоят хомячок, небольшой такой жираф и здоровенный синий попугай. И хомячок мне говорит — «К нам поступила информация, что здесь злоупотребляют галлюциногенами!»...
Рыбаков подавил смешок и сжал зубы.
Идея подшутить над Глюком принадлежала ему.
Вместе с Гоблином, Мизинчиком и Нефтяником он заехал в магазин игрушек, где были приобретены прекрасно изготовленные французские куклы трех вышеперечисленных представителей фауны. Хомячка, жирафа и попугая разместили перед дверью одной из квартир Аркадия, где тот остался ночевать, позвонили, и, когда сонный хозяин распахнул дверь, спрятавшийся в закутке возле лифта Денис тонким голосом произнес заранее подготовленную фразу.
Реакция Клюгенштейна оказалась непредсказуемой.
Вместо того, чтобы вступить в разговор со зверюшками или хотя бы попытаться пнуть их ногой, браток захлопнул дверь и более к ней не подходил, несмотря на настойчивый стук в нее и звонки по телефону, на которые Глюк тоже не отвечал.
Так, спустя полчаса, четверка шутников и убыла, несолоно хлебавши, а Аркадий в тайне от друзей месяц посещал психоаналитика...
— Да, блин, дела-а, — протянул не знавший о розыгрыше Комбижирик.
Но долго ли, коротко ли текла беседа, однако, так как в числе собеседников был гражданин Ортопед, разговор в конце концов коснулся и еврейского вопроса.
— Я тут кой-чего почитал, — Михаил вытащил из заднего кармана джинсов перетянутую резинкой потрепанную записную книжку в кожаной обложке, весьма похожую на ту, что постоянно таскал с собой Харрисон Форд в киноэпопее про Индиану Джонса. — Мне чувак один статейку перевел. Амеровского конгрессмена, от Луизианы. Дэвидом Дюком кличут... Наш человек, надо будет как-нибудь познакомиться, в Россию пригласить, — браток прочистил горло. — И нашел я в ней сильно интересные местечки из талмуда...
— Изложи, — предложил Денис, поудобнее устраиваясь на стуле.
— Вот, — Ортопед послюнявил палец и нашел нужную страницу. — Слушайте... «Только евреи являются людьми, неевреи — это животные»...
— Это как так? — возмутился Клюгенштейн, с презрением относящийся к любым националистическим и расовым предрассудкам.
— А так, — бесстрастно сказал Рыбаков. — Мишель просто зачитывает то, что в синагогах по сто раз на дню повторяется.
— Слушайте дальше, — Ортопед воздел вверх сжатый кулак. — «Даже лучшие из неевреев должны быть убиты»... «Если еврей найдет вещь, потерянную неевреем, то нет необходимости ее возвращать»... «То, что еврей получает воровством от нееврея, он может сохранить»... «Евреи должны уничтожить книги христиан»... И далее, блин, в том же духе... Или вот еще: «Еврейские священники воскресили Валаама из мертвых и казнили его»... Вот тут я не совсем въехал... Какого-то Валаама казнили четырьмя разными способами...
— Валаам — это Иисус, — объяснил Денис.
— Какой? — тупо спросил Глюк.
— Христос, разумеется...
— Не понял, — помрачнел Клюгенштейн. — Они что ж, нашего Иисуса четыре раза мочили?
— Угу, — Рыбаков прикурил от поданной Комбижириком зажигалки. — Согласно существующим в традиционном иудаизме описаниям, после смерти Христа его по указке тогдашних раввинов оживил какой-то еврейский фокусник, и пейсатые всласть над ним еще поизмывались. Типа, на кресте, с их точки зрения, он маловато мучений принял... Варили в дерьме, душили, еще там чего-то делали. И это официальная позиция и даже гордость ортодоксов. У них там даже до сих пор религиозный спор идет, какая из хасидских сект больше усилий приложила, чтобы Христу максимальные страдания доставить. Причем, на полном серьёзе. Вот так то...
— А почему его тогда Валаамом называют? — хмуро осведомился Ортопед.
— Это типа псевдонима для нас, гоев. Чтобы такие, как ты, после прочтения талмуда не пошли убивать всех жидов подряд. Аркаша, к тебе это, естественно, не относится, — спокойно выдал Денис.
Глюк понимающе кивнул.
Определение «жид» Клюгенштейна никак не задевало, ибо он сам ненавидел тех соплеменников, кто играл на теме «еврейского вопроса» и использовал национальную принадлежность для оправдания своих неблаговидных поступков.
— Ибо самая первая реакция любого нормального человека — дать в башню тем, кто придерживается таких уродливых принципов, — продолжил Рыбаков. — Кстати, потому талмуд ты нигде и не купишь, в отличие от тех же Библии или Корана. Его вообще крайне неохотно показывают необрезанным посторонним. Интереснейшая книженция, если вдумчиво прочесть... Сразу многое на свои места становится. На месте наших горе-патриотов я бы, вместо занудных призывов к еврейским погромам и выпуска тупых листовок, просто собрал бы деньги и издал хороший перевод талмуда на русский. Причем можно с минимальными комментариями, только чтоб объяснить, кого каким именем в этой книжке называют, и что слово «кьютин», которое в настоящее время обычно переводится как «язычник», это просто «нееврей» и не более того. Тираж надо было бы сделать массовым, миллиончик-другой экземпляров, и очень дешевым, в простой мягкой обложке. Дабы допечатывать по мере необходимости, если братья-пархатые начнут скупать свой талмуд партиями и где-нибудь потихоньку сжигать... А они будут, можете мне поверить! В принципе, это элементарное и очень здравое решение так называемой «еврейской проблемы». Если народ будет знать, о чем жиды-ортодоксы меж собой в синагогах талдычут, каких жизненных принципов они на самом деле придерживаются и что реально лежит в основе внешней политики Израиля, то и отношение к ним станет соответствующее... Заодно и тему холокоста навсегда придавим, немцам житуху облегчим. Фрицы только счастливы будут. Все долги разом спишут, да еще и безвозвратные кредиты дадут, чтобы мы остальным европейцам задолженность погасили...
— Напечатать талмуд — это можно, — Грызлов подбросил на ладони свою записную книжку и сурово посмотрел вдаль. — Ради такого дела, я думаю, не западло...
— Не западло, — подтвердил Комбижирик.
— А лимон экземпляров — это сколько денег надо? — поинтересовался Глюк, в паспорте которого стоял огромный штамп отказа в израильской визе.
Запрет на въезд гражданина Клюгенштейна в пределы «земли обетованной» был наложен после того, как заслуженный браток устроил небольшой погромчик на конгрессе выходцев из России, куда прибывший в качестве туриста Аркадий был приглашен уличным зазывалой.
Послушав с полчасика истеричные выкрики одного из членов политсовета русской фракции в кнессете, сильно ущербного типа с немного странной фамилией Пилхедман, поливавшего грязью как отличные от иудаизма религиозные учения, так и соотечественников Глюка, коих депутат называл «москальскими подсвинками», браток рассвирепел и принялся валтузить собравшихся, начав, естественно, с оратора.
Драка вышла знатная.
Тела вперемешку со стульями летали по всему залу, бесчувственная тушка Пилхедмана застряла в проеме выбитого окна, прибывший наряд полиции вывалился обратно на улицу через три секунды, унося пришибленного кафедрой самого рьяного патрульного, а псевдосионистская методическая литература, на которую ссылался докладчик, была свалена в кучу в центре помещения и подожжена.
Клюгенштейна удалось остановить только взводу армейского спецназа, срочно вызванному по рации перепуганными полицаями.
Да и то — с большим трудом...
— В бакинских — тысяч триста-триста пятьдесят, — прикинул Рыбаков. — Чем больше тираж, тем меньше себестоимость одного экземпляра.
— Это реально, — пожал плечами Комбижирик. — Мы, вон, с тех сундуков, что в прошлом году вырыли, пять лимонов зелени получили...
— Нет базара, — кивнул задумавшийся о чем-то своем Ортопед. — А где хороший перевод взять?
— Сделаем, если надо, — отмахнулся Денис. — За пять-семь штук баксов я десять переводчиков с иврита найду. Месяц работы. Тем более, что переводы-то кое-какие есть, их просто надо в единый стиль свести и комментарии грамотно расставить. Ну, и список использованной литературы подготовить. Дабы книжка была по-настоящему научной и беспристрастной, и чтобы избежать обвинений в разжигании межнациональной розни... Но это не кардинальное решение вопроса.
— А какое кардинальное? — тут же спросил Ортопед, отвлекшись наконец от своих кровожадных планов по истреблению живущего с ним в одном доме семейства Кацев, один из юных представителей которого учился на раввина и вот уже полгода веселил соседей своим прикидом, состоявшим из длинного черного сюртука и широкополой черной же шляпы. За глаза будущего ребэ называли «Зорро без маски».
— Изменение процента по банковским кредитам, — Рыбаков затушил окурок. — Достаточно снизить ставки рефинансирования до пяти и меньше процентов, как еврейскому капиталу в такой стране станет просто неинтересно и он потянется туда, где ростовщичество приносит больший доход... Только это должно быть введено законом, обязательным для исполнения всеми банками. Возьмем, к примеру, Японию или Ближний Восток...
— Возьмем, — кивнул Комбижирик.
— Там процент минимален, а чаще его нет вовсе... И, соответственно, наши «особо избранные» носато-кучерявые друзья туда не лезут. Объективно не лезут, им там ловить нечего. Ибо даже те максимальные пять процентов, которые они могут заработать на выдаче кредитов, почти целиком уходят на техническое обслуживание банков и зарплату персоналу, а владельцу денег достаются жалкие крохи...
— Блин, неужели всё так просто? — удивился Глюк, ненавидящий ростовщиков не меньше своих товарищей.
— Проще не бывает, — Денис зевнул и посмотрел на заходящее солнце. — Только таких действий со стороны нашего правительства мы вряд ли дождемся. «Консультанты» не дадут, любые взятки сунут, чтоб не допустить этого... Они ж ученые, в Чили генацвале Пиночет совсем недавно именно так и поступил... Кстати, Мишель, у тебя уже раствор давно готов. Давай-ка за работу. О тонкостях низведения ортодоксальных иудеев мы с тобой сможем позже поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27