До своего убытия на землю обетованную Гуревич успел закончить ленинградский «кулёк», поработать младшим администратором в Мюзик-Холле, заведующим гримерным цехом на «Ленфильме» и инструктором горкома партии по вопросам работы с молодежью, получить «засракуля», пройти свидетелем по семи уголовным делам о хищении материальных ценностей, дважды отлежать в больнице после встречи с верными кунаками обманутых Аароном партнеров, разочароваться в семейной жизни с русской женой и побегать от исполнительных листов по алиментам от трех любовниц, коим страстный Гуревич заделал по киндеру.
Хитрук тоже перебрался в Израиль после начавшихся у него проблем с правоохранительными органами, пытавшимися привязать Натана к дельцу о продаже военных технологий. Тогдашний директор ЛОМО Илья Иосифович Кацнельсон, впоследствии доросший до постов вице-премьера российского правительства и главы министерства по вопросами развития науки и промышленности, поставил торговлю секретами на широкую ногу, подключив к ней практически всех трудившихся на предприятии инженеров определенной национальности. «Пархатая кучка», как на ЛОМО именовали Кацнельсона со товарищи, почти что в открытую налаживала связи с иностранными фирмами, отправляла за рубеж кипы документации, привлекала для «аудиторских проверок» американские конторы и заявляла об «антисемитском синдроме» всякий раз, как им указывали на недопустимость подобных действий.
Братья Шимесы единственные в компании приобретателей ядерного устройства были коренными израильтянами.
Хотя и родились в семье эмигрантов. С детства Мойша и Лева страдали небольшим слабоумием, что, однако, не помешало им закончить среднюю школу и даже отслужить в армии, где они были приписаны к батальону аэродромного обслуживания в качестве сантехников...
Гуревич твердой поступью истинного хасида приблизился к гендиректору «Семисвечника» и повелительно взмахнул никогда не знавшей физического труда ручонкой:
— Давай, Абраша, звони...
— Э-э, — заблеял Кугельман, — это не я должен звонить, а мне...
Аарон посмотрел на часы и нахмурился:
— Ну, и почему не звонят?
— Н-не знаю, — потупился Абрам Мульевич.
— Наверное, у Фишмана часы отстают, — предположил Пейсиков.
Братья Шимесы недовольно засопели.
— Это не дело, — Гуревич окончательно помрачнел. — Как так можно вести торговлю?
— Русаки, — пренебрежительно сказал Лева Шимес. — Им только водку пить нравится...
— Фишман — не русак, — вяло отреагировал глава «Семисвечника».
Пейсиков сделал вид, что любуется окрестностями, и бросил взгляд на рощицу, где должны были сидеть приглашенные Цилей Моисеевной Ступор менты их девятнадцатого РОВД.
Наличие засады обнаруживалось сразу.
Опершись обеими руками о ствол сосны, на опушке в полусогнутом положении стоял отведавший «Харчемёта» оперуполномоченный старший лейтенант Скрипочка и активно травил, оглашая окрестности утробным рыком.
* * *
— Пора, — Денис взял мобильник и по памяти набрал номер Кугельмана. — Абрам Мульевич? Самуил беспокоит... Уже подъехали?.. Отлично... Деньги привезли?.. Замечательно... Тогда слушайте, куда вам дальше...
* * *
«Opel Senator» и «Suzuki Liana», переваливаясь на колдобинах, медленно съехали с гравийной дороги на разбитый, словно после недавнего артобстрела, проселок.
Перед глазами пассажиров этих двух машин раскинулась идиллическая картина почти деревенской жизни, лишь изредка нарушаемая приметами цивилизации в виде парочки спутниковых антенн-тарелок на коньках крыш, несущихся из дома на окраине садоводства звуками рэпа и возвышающимися среди кустов смородины и крыжовника биотуалетами с огромными белыми буквами WC на ярко-голубых дверцах.
По причине дневной жары фазендарии в большинстве своем сидели по домам и наслаждались кто прохладным винцом, кто телесериалами.
Справа от дороги, в трех участках от нужного Кугельману с Гуревичем дома лаборанта Фишмана, у сарая с просевшей чуть ли не до земли крышей копошились двое небритых мужичков, облаченных в камуфляжные штаны и выцветшие рубашки военного образца. У одного левая рука висела на перевязи. Мужички вытаскивали из сарайчика серые кривоватые доски и грузили их в кузов древнего микроавтобуса «Volkswagen Т-4» цвета гнилой вишни. По правде говоря, состояние у машины было аналогичным. Казалось, что еще пара досок — и микроавтобус со скрипом опустится на подломившихся шаровых опорах к земле, признавая свое поражение перед неумолимым временем.
Слева, скрытая от любопытных взоров густыми зарослями черноплодной рябины, гуляла компания механизаторов, употребляя внутрь местную самогонку и поигрывая в домино, стук костей которого о неструганную столешницу разносился далеко за пределы шести соток, ограниченных ветхим заборчиком.
Абрам Мульевич поерзал в переднем пассажирском кресле и посмотрел на пересевшего в «опель» Гуревича.
— Что? — недовольным тоном спросил Аарон.
— А они успеют?
— Успею, успеют, — прошипел Гуревич. — Тут ехать-то всего ничего...
Кугельман поежился.
Согласно плану, разработанному сразу после получения координат точки обмена товара на деньги, Плодожоров и остальные менты должны были расположиться на околице и ждать условного сигнала Гуревича, после чего, дав возможность покупателям отъехать на полкилометра, захватывать Фишмана с деньгами.
Генеральному директору «Семисвечника» такой расклад не очень понравился. Он предпочел бы, чтобы кто-нибудь из правоохранителей присутствовал непосредственно на сделке, но его мнение не было учтено. И теперь Абрам Мульевич чувствовал неприятный холодок между лопаток.
«Opel» и «Suzuki» остановились возле калитки, в десятке метров от которой возвышался раскрашенный во все цвета радуги одноэтажный фанерный домик.
* * *
— Начинается, блин, посадка пассажиров на экстремальный авиарейс «Тель-Авив — Москва», — пробормотал Гоблин и навел перекрестье оптического прицела на салон серой «Suzuki».
— Почему экстремальный? — шепотом спросил Гугуцэ.
— Потому что сорок минут полета будут проходить в зоне ответственности украинской ПВО, — просто ответил Чернов и дослал патрон в патронник винтовки.
Тулип беззвучно затрясся.
* * *
— Здравствуйте, Сёма, — убитым голосом сказал Кугельман и представил Рыбакову своих спутников.
Церемония знакомства длилась недолго.
«Лаборант Фишман» пожал вялые ладошки Гуревича, обоих Шимесов и приглашенного в качестве эксперта Натана Хитрука, и пригласил всех к врытому под сенью раскидистой сливы столу, опоясанному невысокими лавками, рядом с которым стояла какая-то накрытая холстиной бочка.
Иудушка Пейсиков и взятый в качестве водителя коммерческий директор «Семисвечника» Григорий Борухович Кац из автомобилей не вышли.
— Деньги привезли? — Денис сразу приступил к делу.
— Мы хотели бы еще раз взглянуть на товар, — осторожно заметил Абрам Мульевич.
— И у нас есть еще ряд вопросов, — встрял Хитрук.
— Вопросы — потом, — Рыбаков внимательно оглядел пятерых иудеев. — Сдается мне, что вы замыслили какую-то пакость...
— Да как вы можете так о нас думать! — вскинулся Кугельман. — Вы же знаете... Да мы всей душой... Да чтоб я!..
— Абрам, я не первый год живу на свете, — Денис прервал словоизвержение гендиректора «Семисвечника». — И, естественно, подстраховался...
— Давайте не будем переводить беседу в плоскость взаимных подозрений и упреков, — проскрипел Гуревич. — Нам нужен товар, он есть у вас, мы готовы платить деньги.
— Денег я пока не вижу, — Рыбаков постарался, чтобы жадный блеск его глаз был заметен всем присутствовавшим.
Аарон махнул рукой Пейсикову.
Иуда суетливо выбрался из микроавтобуса, выволок из багажного отделения чемодан, торжественно внес его на участок «Фишмана» и хлопнул на стол перед Гуревичем. Тот покрутил колесики кодового замка, распахнул крышку и продемонстрировал Денису плотные ряды перетянутых банковскими упаковками пачек.
— Дайте его сюда, — Рыбаков требовательно протянул руку, не делая даже попытки оторвать зад от лавки.
— Но, — Кугельман вытер пот со лба, — где же товар?
— Абрам, что вы волнуетесь? — продавец ядерного устройства брезгливо пождал губы. — Будет вам товар.
— Нет, ну надо же одновременно предъявлять...
Денис протянул руку и стянул холстину с бочки:
— Загляните внутрь.
— Но как мы его оттуда вытащим? — удивился Хитрук, сунувший жало в бочку и узревший матовую крышку контейнера. — Он же полторы сотни кило весит! И гладкий!
Рыбаков молча привстал, зацепил чемодан за ручку, подтащил к себе, распахнул крышку и надорвал одну из упаковок.
— Что вы делаете? — не понял Гуревич.
— Отвечаю по порядку, — Денис развернул большой черный пластиковый мешок для мусора, до сей поры лежавший в сложенном состоянии на лавке справа от него, и принялся рвать банковские бандерольки на пачках и ссыпать в него стодолларовые купюры. — Бочка без дна, поэтому просто поднимите ее за бока и проверьте товар. Контейнер весит не сто пятьдесят, а всего восемьдесят килограммов. Полтора центнера — это в транспортной упаковке, о которой разговора не было... Делаю же я следующее: проверяю, чтобы мне не подсунули куклы, радиомаячок или химическую ловушку.
— А если бы деньги были меченные, как бы вы проверили? — съязвил Мойша Шимес.
— Так они меченные? — Рыбаков остановил процесс перекладки денег из чемодана в мешок и исподлобья уставился на Гуревича.
— Заткнись, недоумок! — Аарон от души отвесил Шимесу подзатыльник и приложил правую руку к сердцу, словно клянясь в верности Денису. — Конечно, нет! И никаких маячков никто никуда не ставил.
Судя по тому, как переглянулись Кугельман и Хитрук, радиозакладка в чемодане все же была.
Мойша обиженно засопел.
Рыбаков пожал плечами и вернулся к своему занятию.
Натан с Левой подняли нетяжелое железо, отставили его в сторону и склонились над устройством. Хитрук достал из сумки счетчик Гейгера и поднес к контейнеру. Прибор застрекотал.
— Коды проверки готовности, пожалуйста, — Натан повернулся к Денису. — И ключ.
Рыбаков вынул из нагрудного кармана рубашки небольшой пластиковый конвертик в размер дискеты на три с половиной дюйма и бросил Хитруку. Затем сунул руку под стол, выдернул из специального паза с обратной стороны столешницы ключ для открытия контейнера и передал его Натану.
Бывший инженер-оборонщик внимательно осмотрел упаковку, подцепил ногтем клапан и осторожно вытянул из конверта маленький прозрачный диск, одна из сторон которого была маркирована длинным рядом цифр.
Потом присел на корточки, вставил ключ, повернул и нажал на кнопку открытия приемного устройства диска.
Внутри контейнера зажужжало, выдвинулся лоток.
Хитрук вложил диск на штатное место и слегка подтолкнул лоток пальцем. Тот с шуршанием втянулся обратно.
С полминуты ничего не происходило.
Наконец, когда измученный ожиданием Кугельман был уже готов закатить истерику и обвинить «Фишмана» в том, что устройство не работает, откинулась панель управления и явила взорам собравшихся небольшой светящийся желто-зеленым экран, в верхнем правом углу которого мигала надпись «Ввод».
— Пароль ввода, пожалуйста, — Натан поглядел на Дениса.
— Сорок полста ноль шесть.
Хитрук аккуратно нажал на клавиши панели.
Экран на мгновение погас, а затем высветил многостолбцовую таблицу, составленную под чутким руководством Рыбакова-старшего.
Натан удовлетворенно хмыкнул и принялся сравнивать данные на экране с записями на извлеченной из кармана брюк бумажке.
* * *
Майор Плодожоров приложил ладонь козырьком ко лбу и вгляделся в направлении разноцветного домика, выделявшегося на фоне унылых строений поселка.
— Ну, чё? — осведомился длинный аки жердь капитан Гия Абубакарович Саранчидзе, поддерживавший, вместе со старшим лейтенантом Градусовым, Захара Сосуновича под мощный круп.
— Плохо видно, — сидевший на плечах подчиненных Плодожоров в очередной раз укорил себя за то, что не догадался прихватить бинокль или иной увеличительный прибор. — Но нам сообщат, когда закончат.
Саранчидзе и Градусов вежливо опустили майора на землю.
— Может, стоит поближе придвинуться? — спросил дознаватель Пугало, нанятый капитаном Опоросовым в числе прочих сотрудников тридцать пятого РОВД, и икнул.
Захар Сосунович оглядел наспех сколоченную «группу захвата», более всего подходившую для штурма пивного ларька, а отнюдь не для отъема крупной суммы в валюте у неизвестных преступников; незаметно для остальных вздохнул, оценив состояние еле державшихся на ногах старлея Землеройко и ефрейтора Дятлова; и обреченно кивнул:
— Можно и поближе. Только скрытно!
— Обижаешь, Захар, — бормотнул старейший работник пятого отдела ОРБ капитан Скарабеев, славный тем, что сходил за своего даже в самом загаженном наркоманском притоне. — Ни веточки не шелохнется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27