Окрыленный внезапно открывшимися перспективами Андрей Никифорович бросился хапать.
Он за бесценок распродал склады морского порта и капониры железнодорожной станции Горская, являвшейся одним из наиболее перспективных транспортных узлов Санкт-Петербурга, наподписывал массу распоряжений о передаче фиктивным конторам подвальных помещений и чердаков в центре города, довел до конца начатое еще его покойным боссом дельце «Ленфинторга», в результате чего бюджет северной столицы потерял огромные деньги. А личные счета Лиходея пополнились на семнадцать с половиной миллионов долларов, размещенных в банках Бельгии, Великобритании и в пресловутом «Бони».
Правда, долго в начальниках КУГИ он не засиделся.
Хлебное местечко предназначалось другому приятелю ставшего уже московским чиновником Рыжего, и Лиходею в качестве отступного сунули пост главы «Питер-Энерго». Андрей Никифорович для порядка поотказывался, получил строгое внушение со стороны своих негласных хозяев, вступил в должность и принялся активно разваливать систему энергоснабжения города, опять ошибочно посчитав себя «талантливым организатором» и восприняв словосочетание «повышение тарифов» за единственный способ деятельности.
При «Питер-Энерго» мгновенно возникло множество фирм и фирмочек, единственной задачей которых была перепродажа весьма дешевого электричества с ЛАЭС и направление маржи на счета оффшорных компаний в Грецию и на Кипр. С каждого рубля прибыли «Питер-Энерго» Лиходей имел свои семь копеек и его это очень устраивало.
Но не устраивало губернатора, акционеров промышленных предприятий, среди которых присутствовали и заслуженные питерские братки, комендантов военных объектов и простых горожан.
На разных уровнях Андрея Никифоровича стали предупреждать о том, чтобы он не борзел и подумал о снижении аппетитов своего ведомства. Разок ему даже отвесили по хлебалу в подъезде его собственного дома двое угрюмых майоров из мотострелковой бригады, чей военный городок по милости Лиходея вот уже три месяца сидел без света. И это несмотря на то, что счета были оплачены на полгода вперед. Однако суммы были так «проиндексированы» в расчетном отделе «Питер-Энерго», что бригада из добросовестного плательщика превратилась в злостного должника.
Но Лиходей уже не мог остановиться и, вместо того, чтобы правильно понять вынесенное порицание в виде сочного бланша под правым глазом, закусил удила, переехал на дачу, обзавелся дополнительной охраной и опять заверещал о повышении тарифов. В третий раз за прошедшие с начала года семь месяцев.
Плюс ко всему в его буйной головушке родилась идея баллотироваться в губернаторы, коей он поделился с опекавшими его москоскими бонзами.
Неожиданно идея была одобрена не только покровителями Андрея Никифоровича, но и Рыжим и его прихлебателями.
Самому «приватизатору» на выборах ничего не светило, электорат прокатил бы его со свистом, Лиходей же был управляем, как томагочи. Главное, нужно было его вовремя подкармливать и подчищать выделения в виде постоянно оставляемых им следов незаконных коммерческих сделок. А в остальном — губернатором он бы мог стать ничем не хуже пристнопамятного Толика Стульчака, при котором растащили по сусекам почти половину городского имущества.
Продвижение Андрея Никифоровича на пост питерского градоначальника взяли на себя московские политтехнологи, совершенно справедливо полагая, что, ежели за дело возьмется сам Лиходей, то он непременно провалит всю избирательную кампанию и ухнет в никуда направленные на нее деньги.
Однако самонадеянный гендиректор «Питер-Энерго» не пожелал быть просто пешкой в руках Рыжего и К. В тайне от приставленных к нему политтехнологов экс-математик развил свою собственную предвыборную деятельность, должную, как ему казалось, «поспособствовать» успеху и привести к «неоспоримой победе». Лиходей проплатил тупые агитки на страницах газет «Секретный советчикъ», «Невское семя» и «Час треф», в которых повышение тарифов на электричество выдавалось за путь к процветанию города, несколько раз выступил в прямом эфире региональных каналов, критикуя все выдвинутые действующим губернатором программы строительства жилья и ремонта дорог, и подписал договор с типографией на печать десяти миллионов нужных ему листовок, текст которых ему пообещал сочинить знакомый автор бардовской песни.
Но всё вышеперечисленное было довольно стандартным и, по мнению Андрея Никифоровича, мелковатым. Так действовали все кандидаты.
Устроив мозговой штурм, в процессе которого Лиходей сосал виски «Johny Walker red Label» и атаковал свое собственное серое вещество, гендиректор «Питер-Энерго» пришел к показавшейся ему гениальной мысли зафиксировать свой образ в большом кино и тем самым обставить других претендентов на губернаторское кресло.
Андрей Никифорович поводил жалом, быстро обнаружил кинокомпанию «Акын-фильм», снимавшую телесериалы по заказу ОРТ, и вступил в контакт с ее владельцем Никодимом Авдеевичем Подмышкиным.
В общем, два придурка нашли друг друга.
Подмышкин с энтузиазмом воспринял предложение Лиходея и тут же предложил тому ввести персонаж «супермужественного главы питерской энергетической компании» в сюжет снимаемого им боевика с незатейливым названием «Герои русского спецназа». Сценарий фильма был так же прямолинеен, как и рабочее наименование фильма — группа чеченских террористов по заказу лидера «Талибана» шейха Омара ибн Гюльчатая собиралась взорвать в центре Санкт-Петербурга украденный с близлежащей военной базы ядерный заряд, и тем самым срывалось празднование трехсотлетия города. Разумеется, что главным объектом покушения был Президент России, прибывший на берега Невы для участия в торжественных мероприятиях.
Прогиб перед кремлевской властью был настолько очевиден, что фильм заранее обрекался на успех и прокат по всем центральным телеканалам. Причем, не по одному разу.
Герой, прототипом которого должен был послужить гражданин Лиходей, срывал все планы террористов путем отключения электропитания центра города и тем самым обесточивал цепи детонаторов бомбы. Террористы были столь тупы, что аккумуляторов и иных запасных источников энергии не предусмотривали, и подсоединяли ядерное устройство к обычнейшей бытовой розетке.
Вернее, тупым был сам Подмышкин, выступивший в качестве автора сценария «Героев русского спецназа».
Андрею Никифоровичу задумка понравилась и он согласился частично профинансировать съемку «блокбастера». При условии того, что тот появится на экранах не позднее, чем за год до выборов губернатора...
— А вот там помчаться аква-мотоциклы со спецназовцами! — владелец «Акын-фильма» широко взмахнул рукой, указывая на водную гладь между стрелкой Васильевского острова и Петропавловской крепостью. — Потом — ба-бах! Взрывы, спецэффекты, дым. И тут мы показываем вашего героя — в белом костюме, наблюдающего за этой картиной из окна розового «роллс-ройса»!
— «Роллс-ройс» не надо, — поморщился Лиходей. — Не стоит бесить зрителя.
— Хорошо. Тогда — «кадиллак» или «линкольн», — Подмышкин, сам не представлявший, где взять «роллс-ройс» столь необычного колера, легко пошел на попятную.
— И розовый цвет... — Андрей Никифорович замялся.
— Розовый — обязательно! — коротышка-продюсер подпрыгнул на месте. — Это подчеркнет чистоту ваших помыслов!
— Ну, если подчеркнет...
— Несомненно! — воскликнул Никодим Авдеевич. — Это мое ноу-хау! А теперь пройдемте к воде, я вам покажу место, с которого ваш герой в финале будет смотреть на праздничный салют...
* * *
Вазелиныч проследил взглядом за направившимися к спуску гранитной набережной Подмышкиным и Лиходеем, и повернулся к задумчивому Клюгенштейну.
— Поэт в России больше, чем поэт в Корее, утверждают антропологи, — бархатным голосом сказал диктор «Азии-минус». — В связи с этим предлагаем вам послушать новые стихи постоянного участника нашей вечерней программы «Антимусор-шоу» Васи Кувалды. Итак, встречайте...
Аркадий уменьшил громкость магнитолы и выщелкнул сигарету из пачки.
— Когда с Кугелем, блин, вопрос решим, надо Лиходейчиком заняться, — молвил достопочтенный братан. — Он нам еще должен остался...
— Много? — заинтересовался Паша.
— Им Антифашист занимался, — Глюк пожал широченными плечами. — Он точную сумму знает. Тонн двести зелени, по-моему. Надо, блин, напомнить. И настоять, чтоб расплатился.
— Само собой, — согласился Молодцов.
ГЛАВА 6
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ БЫТЬ ЗДОРОВ, УБЕГАЙ ОТ МУСОРОВ
«Когда прокурор Санкт-Петербурга Иван Израилевич Сыдорчук только родился, он был таким страшненьким, что хирург, осмотрев извлеченного на свет Божий младенца Ваню, повернулся к акушерам и сказал: “Если ЭТО шевельнется — стреляйте!”»
Из биографии И.И. Сыдорчука, опубликованной на сайте -bazar.spb.dengi.est.russ
Телефонный звонок «лаборанта Фишмана», назначившего время и примерное место обмена товара на деньги, прозвучал для Кугельмана со товарищи столь же неожиданно, как несколько тысяч лет назад для их далеких предков — приказ фараона выметаться из Египта.
Что творилось на самом деле в те стародавние времена в верховьях Нила, исторические хроники, включая Библию, описывают довольно скупо и противоречиво. Ясно лишь одно: иудейские ростовщики так достали простых египтян и их высокое руководство в лице жрецов и фараона, что последний дал им сутки на сборы и пинком вышвырнул в пустыню. Где племя Соломоново радостно бродило не один десяток лет, видимо, налаживая торговые отношения с бедуинами и подыскивая себе местечко погостеприимнее, чем Каир и его окрестности. Когда помер последний из тех, кто еще помнил исход и причины его возникновения, древние иудеи быстро создали легенду о преследовании себя по национальному признаку, осели где-то на территориях современных Иордании, Сирии и Палестины, и вернулись к любимому промыслу, ссуживая деньги окружавших их гоям и регулярно повышая проценты по кредитам. За что их в дальнейшем также неоднократно били и выгоняли с насиженных мест.
Ибо излишних жадности и борзости не любит никто...
«Фишман» оказался немного умнее, чем рассчитывали генеральный директор «Семисвечника» и его израильские партнеры.
Продавец ядерного устройства не стал назначать окончательное место встречи, а приказал покупателем быть с деньгами в определенной точке, а именно — возле конкретной деревни в Ленинградской области, в определенное время и ждать там звонка по мобильному телефону. Звонок должен был указать приобретателям «Абрикосика» дальнейший маршрут к месту сделки. На подготовку и согласование своих действий «лаборант» отвел Абраму Мульевичу со товарищи четыре часа.
Кугельман чуть не поседел окончательно, дозваниваясь до Пейсикова, Гуревича и Плодожорова.
Сложнее всего оказалось отыскать Захара Сосуновича, так как тот принимал участие в дележке вещей, привезенных с обыска на квартире одного из бизнесменов, отключил свой мобильник и стал доступен лишь за два часа до встречи.
* * *
— Райончик у нас еще тот, — Ла-Шене поудобнее устроился на брошенном под кустом матраце и набросил кусок тонкой бежевой холстины на ствол лежавшей от него по правую руку швейцарской винтовки «SG 510-4». — Окружен со всех сторон вольерами с гиббонами, где, блин, эти приматы резвятся, обирая автолюбителей. Но не о них сейчас речь. Главное, что отдавая все силы любимому делу пресечения правонарушений в радиусе десяти метров от своих будок, гиббоны оставляют район на откуп местным жителям. Получилось что-то типа заповедника... В итоге, по району народ ездит даже не по понятиям, не говоря уже о правилах, а кто как умеет или как может, в зависимости от состояния организма.
— Нехорошо, — Парашютист оторвался от шестнадцатикратного цейсовского бинокля, посредством которого он обозревал окрестности и укоризненно покачал головой.
— Суровая, блин, реальность, — Берсон пожал плечами. — Ну, вот... Прошлой зимой просыпаюсь я как-то под вечер в субботу и осознаю, что мое астральное тело испытывает некоторый дискомфорт. Хочет пива и сигаретку. Дело было после дня варенья Кабаныча...
— Тогда понятно, — согласился Тулип, сам плохо помнивший те несколько суток, что шли непосредственно за сим знаменательным событием.
— В общем, сползаю с кровати, одеваюсь и тихо иду в магазин. А дом наш стоит типа на холме. Магазин с продуктами вожделения находится под горкой. На горке же — традиционное место стоянки машин тех хозяев, кто не смог пристроить машину у своего подъезда. В наше время это, блин, весьма непросто... Под горкой идут трубы теплотрассы, — Ла-Шене задумчиво закурил. — Подходя к трубам, отмечаю припарковавшийся у труб «жигуль» с очень знакомыми номерами. Соседа моего, Сереги. Спустя некоторое время соображаю, что, кроме соседской машины, в самом «жигуле» припаркован сосед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27