мол, закрыть эти торговые ряды: антисанитария, зараза, туалетов нет, арбузы гниют. Все по-взрослому. Все как надо. Закрыть рынок, и баста!
Но Тофик в мэрии свои ходы тоже имел. И по другим кабинетам пробил для себя какие-то резолюции, что рынок нужен, что бабулям и дедулям, ветеранам войны негде картошечки да лучку купить, как только на рынке возле метро. Обещал Тофик решить вопросы относительно туалетов, архитектурно-эстетического оформления рынка, холодильников. И все это Тофик обещал сделать за свои «бабульки».
Таким образом, идея Папы Эдуарда с ресторанчиком повисла в воздухе. Некуда стало ставить ресторанчик! Дядя из мэрии так Папе и сказал — решай, мол, вопрос с Тофиком сам. Вот его Адидасу и поручили.
С «тофиками» стрелку забили на два часа во вторник, на пустыре между двумя железнодорожными насыпями рядом с метро, где уже десять лет какую-то фабрику все строили. Адидас предложил, в случае чего, Тофика с его братвой там же на стройплощадке в бетон и укатать, прибраться, так сказать, за собой.
Но и Тофик тоже был не лыком шит, наверное, о том же думал, забиваясь на печально известный пустырь, где, если внимательно поискать, много стреляных гильз от популярного ТТ найти можно было.
Тем не менее, ещё до вечера понедельника Адидас особо не сомневался, что всё пройдёт как надо. Однако уже накануне вечером сомнения одолели его, потому, что на тот же вторник, и на те же два часа дня ему забили стрелку менты из Речного порта…
Там была особая тема. Потому что у Пети Шнуропета существовал свой тайный от Папы Эдуарда бизнес. Была у него одна страстишка: снимать денежки с путан, что работали в гостинице у Речного вокзала. И денежки эти были достаточно хорошими, чтобы просто так бросить бизнес. А если заявить о нём Папе Эдуарду, тогда делиться пришлось бы. А делиться этим доходом Шнуропет ни с кем не хотел. Считал, что эта его статья дохода никого не касается, и, что крышевание путан в Речном порту — его законное хобби, приносящее ему личную пользу и скупые мужские радости. Впрочем, не только ему, но и его приятелям, так как девчонки часто привлекались на субботники в баньки и сауны. На деньги братва не скупилась, а обижать девчонок, хоть и проституток, Адидас не позволял ни своим, ни чужим.
Всё шло хорошо, покуда не стали на девчонок наезжать местные менты. Причём, наезжали они не по службе, под видом борьбы с проституцией, а чисто по-ментовски быкуя, заставляя девчонок отрабатывать субботники в отделе милиции и отдавать дневную выручку.
Пас этих ментов какой-то младший лейтенант из отделения транспортной милиции вместе с несколькими сержантами. Всего ментов пять или семь, особого значения это не имело. Главное было в том, что менты сами скрывали от своего начальства это шефство.
Вот и настал момент, когда девчонки отказались платить Адидасу и ехать на субботник в сауну, потому что, мол, вчера отдали все деньги ментам, заодно весь вечер обслуживая их бесплатно.
Адидас, как только узнал у одной из своих путан с красивым именем Анджела о новой крыше, тут же спросил, как зовут этого младшего лейтенанта. На что Анджела, скривив ротик, сказала:
— Как, как… Да никак его не зовут… Сам, сволочь, приходит…
Несмотря на столь скудные данные, Адидас нашёл искомого лейтенанта и забил ему стрелку на завтра на два часа дня.
Теперь получалось так, что нужно было Шнуропету раздвоиться и ехать в два места одновременно. Папе Эдуарду послужить и бизнес свой в Речном порту спасти.
Да и бойцов для двух стрелок было в обрез. С Тофиком на пустырь не меньше шести орлов с ножами да со стволами придут. Тофик вообще никогда меньше чем на двух машинах по городу не ездил, и в каждой по стволу как минимум.
Значит, на стрелку с тофиками надо было выдвигать не менее шести пацанов на двух машинах. А в Речной порт кому ехать? Оставались три пацана и одна машина. Надо было что-то решать, где-то искать резервы.
И вот именно тогда на пейджере у Демьяна Пятака запиликал биппер и пришло сообщение, из которого следовало, что Демьяну надо взять инструмент, он же пистолет газовый, и сломя голову, бросив все, мчаться на своей «пятёрке» без глушителя по адресу: Большая Висельная улица, дом семь, дробь девять, ждать пацанов во дворе…
Во дворе, на Большой Висельной, должны были произойти интересные дела. Главным режиссёром этого спектакля замыслил себя младший лейтенант милиции Генка Сухозад.
Сухозад не имел высшего режиссёрского образования. Он даже низшего юридического не имел. Звание младшего лейтенанта Сухозад получил после курсов, которые окончил, демобилизовавшись из армии и подавшись в большой город ради халявной прописки и бесплатного жилья. Гена считал себя очень умным и удачливым человеком. Это именно он решил взять под опеку девочек, что работали на его участке. И именно он, Гена Сухозад, придумал, как избавиться от крыши в лице Пети Шнуропета и его боевиков.
Гена решил действовать в высшей степени просто. Зачем мудрствовать, если имеешь дело с обычной братвой вроде Адидаса?
Сухозад имел корешка Петьку Дурноструева в городском ОМОНе. Вместе с ним тот служил в армии, и, как и Гена, тоже приехал в город за пропиской и комнатой в общежитии… Но однополчанин, по своим физическим данным, попал не в транспортную милицию, а в ОМОН, став командиром взвода. Гена решил этим воспользоваться, по дружбе попросив своего дружка подъехать при полной амуниции, на машине, с десятком бойцов, ровно в два на улицу Б, Висельную.
2
Получив сообщение, Демьян не стал мешкать.
Крикнул только Полине, что уезжает на стрелку, и в машину…
Техника его и подвела. Крутил он стартер, крутил… Не заводится «пятёрка»! Хоть тресни!!
В пять минут посадил и без того дохлый аккумулятор.
Делать нечего. Выскочил на проезжую часть брата-водителя ловить. Ещё пять минут потерял.
Наконец поймал кого-то на старой «Волге». Зацепили тросом, метров через сто закашляла его «пятёрка», схватила, зарычала, заревела.
Дал Демьян по газам в сторону Речного вокзала… Тут-то и выяснилось, что города Пятак не знает!
Сунулся по Речному проспекту, там все перекопано. В объезд по Большой Ипатьевской — там трубу прорвало, траншеи роют. От непрухи такой он чуть с ума не сошёл! Рванул на набережную речки Судаковки, там, слава богу, проскочил, но потерял ещё минут пятнадцать.
От нервного напряжения у Дёмы пот по лбу заструился, как на тренировке, все глаза залил. Где эта Большая Висельная, дом семь, чтоб ей провалиться?
Демьян беспомощно смотрел по сторонам на обшарпанные стены домов в поисках табличек-указателей…
— Ну что за город! У нас в Степногорске, хоть и не столица, а и то номера домов везде надписаны!
Наконец он увидел дом девятнадцать. Значит, проехал, надо было разворачиваться…
А на часах уже половина третьего! Опоздал… Тут ещё беда: разворачиваясь, наехал на поребрик и оторвал-таки ржавую среднюю часть глушителя!
Без глушителя «пятера» взревела наподобие залпа «Катюши», и Демьян Пятак помчался к дому номер семь под звуки оглушительно громкой канонады, распугивая робких частников: конкретный пацан надело едет!..
А во дворе номер семь, дробь девять уже приближался к развязке спектакль по сценарию младшего лейтенанта Сухозада.
Приехавших на стрелку Адидаса с парой его пацанов припасённые «режиссёром» ОМОНовцы уже уложили мордами в асфальт и готовились торжествовать победу. Уже лежали на земле три ножа немецкой фирмы Золинген, а младший лейтенант Сухозад держал в руках путейкинский ТТ и, победно улыбаясь, смотрел, как его кореш, лейтенант Петька Дурноструев, готовится заковать хозяина пистолета в наручники…
Но тут пьеса поехала-пошла явно не по сценарию «режиссёра» Сухозада…
Из глубин двора, из этих импровизированных театральных кулис, послышалась адская канонада. Будто сотня пистолетов, нацеленных в храбрые, давно ушедшие в пятки, сердца милиционеров, разом начала палить, изрыгая неимоверный грохот…
Изумлённые омоновцы, разинув варежки, застыли в немой сцене, пялясь на источник канонады — вылетевший из-под арки автомобиль Пятака.
На младшего лейтенанта Гешу Сухозада уставился вполне реальный ствол газового пистолета, а высунувшаяся голова, во весь рот перекрикивая ужасный грохот мотора, заорала что-то недоброе и устрашающее…
Путейкин, пока омоновец рассуждал, следует ли ему надевать на лежащего Простака наручники, или надо уже доставать из кобуры свой табельный «Макаров», вскочил на ноги и, на ходу открыв дверь спасительной «пятёрки», ласточкой прыгнул на заднее сиденье.
Демьян вдарил по газам, отчего грохот стал просто невыносимым, — и был таков. А пока менты суетились, бестолково бегая туда-сюда, пацаны, что лежали брюхом на асфальте, тоже вскочили и в разные стороны бросились, да так быстро, будто на стадионе стометровку с препятствиями бежали.
3
Эдуард Аркадьевич сперва вознегодовал. Его даже не развеселил тот факт, что Шнуропет на своей стрелке на пустыре убедил строптивого Тофика вместе с его бойцами требуемое место в течение суток освободить.
— Почему Простак не был на стрелке?
Этот вопрос Эдуард трижды задавал молчавшему как партизан, Пете, не получая вразумительного ответа, покуда в кабинет не заявились главные виновники торжества.
Когда Папа выслушал рассказ Демьяна Пятака, он долго сопел носом, что у него означало самое сильное напряжение мозговой деятельности, а потом сказал:
— Завтра поедешь на авторынок, подберёшь себе новую машину, денег я дам…
Папа снова посопел носом и продолжил, уже почти спокойно:
— Про старую машину забудь, надо тебе на чём-то более приличном ездить. Работу в гардеробе тоже проехали, так что приоденься получше. Поленька тебе поможет, а я профинансирую. Меня будешь возить. Личным моим водителем будешь. Вот тебе тысяча долларов премии, и сними себе квартиру с телефоном. Не надо тебе у Путейкина жить, ты теперь главнее его, ты теперь мой шофёр и телохранитель.
И уже совсем спокойно кивнул Демьяну, давая понять, что аудиенция закончена.
Глава пятая
ПОБЬЁМ АМЕРИКУ ПО ЯЙЦАМ!
1
В Степногорске девчонки в основном были коренастенькими и коротконогими. Как выражался друг Сеня Криворуков — степные лошадки. Хлопнешь такую по попке, а она тебе: «Да ты чо?» Прижмёшься посильнее, она опять: «Да ты чо?» Одно слово — «ты-чошницы»…
Администраторша Поля была не такой. Говорила предложениями. Слова знала иностранные. Он таких слов раньше не слышал, но виду не показывал. Не знал Демьян по-иностранному ни бе, ни ме, но ездил он на Бэ-эМ-Вэ. Потому Демьян, когда слово незнакомое от Полины слышал, согласно кивал или улыбался.
— Дёма, ты что молчишь? Я у тебя твой «сайз» спрашиваю. По-нашему — размер… Что ты улыбаешься? Я имела в виду размер одежды, а не размер того, о чём ты подумал…
Слова не сказал, в тему не врубился, а пошутил классно! Даже Полине понравилось. Демьян сидел за рулём тёмно-лилового «Вольво». Из опущенного окошка торчал мощный Дёмин локоть, которым, если сверху вниз, то три кирпича мог Пятак сломать. Справа Поленька коленками сверкала.
Полина была очень активна! В пятый магазин уже едут, Демьяну рубашки выбирать. Купили уже два костюма. Один выходной, серенький. Демьян видел такой по телевизору у президента какого-то занзибарского. Второй — чёрный. Только на приём и одевать. Но у Демьяна тоже свой вкус был! Ему приглянулся пиджак бархатный. И цвет такой знакомый, кирпичный! И пуговицы золотые, размером с наручные часы, в виде черепов! Галстук к нему Демьяну захотелось цвета морской волны с люрексом и золотой гориллой. Но Полина встала насмерть. «Ты по челюстным и кирпичным наукам, может, и профессор, а здесь, в бутиках, должен слушаться меня. И заколка к галстуку в виде человеческой косточки из золота — это дурной вкус!»
А он думал, что черепа и кость — это клёво! Но главное, что у него, и Полина это подтвердила, вкус был, хоть и дурной. А в их деле характеристика «дурной» многого стоила…
Полина разошлась не на шутку. Рубашки, носки, парфюмерия… Вот это женщина! Коня за стакан остановит!.. Или на скаку…
— Полина! — притормозил Дёма у очередного салона. — «Ги-венс-ху»… Это кто?
— «Живанши», вот кто! Пальто тебе покупать будем…
— Пальто?! Оно же длинное, ногой не махнёшь, запутаешься. У нас в Степногорске был случай такой. Залётные из Лесоповальска приехали. Мы, конечно, им навтыкали… АСергуня, мой друган, в длинном плаще пришёл на разборку. В кино, говорит, видел такой у одного. Ног, говорит, моих не видать, как я двигаюсь. Перемещение неожиданное получается. Когда разборка понеслась, Сергуня реально так переместился. Наступил на свой плащ, рванулся, и такой кульбит сделал, только кроссовки в воздухе сверкнули. Лесоповальские аж попадали от страха!..
— Дурак он, твой Сергуня. Всё должно быть к месту. В сауну валенки не надевают…
«До чего умная женщина! — уважительно подумал Пятак. — Прямо как философ этот… Как его!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Но Тофик в мэрии свои ходы тоже имел. И по другим кабинетам пробил для себя какие-то резолюции, что рынок нужен, что бабулям и дедулям, ветеранам войны негде картошечки да лучку купить, как только на рынке возле метро. Обещал Тофик решить вопросы относительно туалетов, архитектурно-эстетического оформления рынка, холодильников. И все это Тофик обещал сделать за свои «бабульки».
Таким образом, идея Папы Эдуарда с ресторанчиком повисла в воздухе. Некуда стало ставить ресторанчик! Дядя из мэрии так Папе и сказал — решай, мол, вопрос с Тофиком сам. Вот его Адидасу и поручили.
С «тофиками» стрелку забили на два часа во вторник, на пустыре между двумя железнодорожными насыпями рядом с метро, где уже десять лет какую-то фабрику все строили. Адидас предложил, в случае чего, Тофика с его братвой там же на стройплощадке в бетон и укатать, прибраться, так сказать, за собой.
Но и Тофик тоже был не лыком шит, наверное, о том же думал, забиваясь на печально известный пустырь, где, если внимательно поискать, много стреляных гильз от популярного ТТ найти можно было.
Тем не менее, ещё до вечера понедельника Адидас особо не сомневался, что всё пройдёт как надо. Однако уже накануне вечером сомнения одолели его, потому, что на тот же вторник, и на те же два часа дня ему забили стрелку менты из Речного порта…
Там была особая тема. Потому что у Пети Шнуропета существовал свой тайный от Папы Эдуарда бизнес. Была у него одна страстишка: снимать денежки с путан, что работали в гостинице у Речного вокзала. И денежки эти были достаточно хорошими, чтобы просто так бросить бизнес. А если заявить о нём Папе Эдуарду, тогда делиться пришлось бы. А делиться этим доходом Шнуропет ни с кем не хотел. Считал, что эта его статья дохода никого не касается, и, что крышевание путан в Речном порту — его законное хобби, приносящее ему личную пользу и скупые мужские радости. Впрочем, не только ему, но и его приятелям, так как девчонки часто привлекались на субботники в баньки и сауны. На деньги братва не скупилась, а обижать девчонок, хоть и проституток, Адидас не позволял ни своим, ни чужим.
Всё шло хорошо, покуда не стали на девчонок наезжать местные менты. Причём, наезжали они не по службе, под видом борьбы с проституцией, а чисто по-ментовски быкуя, заставляя девчонок отрабатывать субботники в отделе милиции и отдавать дневную выручку.
Пас этих ментов какой-то младший лейтенант из отделения транспортной милиции вместе с несколькими сержантами. Всего ментов пять или семь, особого значения это не имело. Главное было в том, что менты сами скрывали от своего начальства это шефство.
Вот и настал момент, когда девчонки отказались платить Адидасу и ехать на субботник в сауну, потому что, мол, вчера отдали все деньги ментам, заодно весь вечер обслуживая их бесплатно.
Адидас, как только узнал у одной из своих путан с красивым именем Анджела о новой крыше, тут же спросил, как зовут этого младшего лейтенанта. На что Анджела, скривив ротик, сказала:
— Как, как… Да никак его не зовут… Сам, сволочь, приходит…
Несмотря на столь скудные данные, Адидас нашёл искомого лейтенанта и забил ему стрелку на завтра на два часа дня.
Теперь получалось так, что нужно было Шнуропету раздвоиться и ехать в два места одновременно. Папе Эдуарду послужить и бизнес свой в Речном порту спасти.
Да и бойцов для двух стрелок было в обрез. С Тофиком на пустырь не меньше шести орлов с ножами да со стволами придут. Тофик вообще никогда меньше чем на двух машинах по городу не ездил, и в каждой по стволу как минимум.
Значит, на стрелку с тофиками надо было выдвигать не менее шести пацанов на двух машинах. А в Речной порт кому ехать? Оставались три пацана и одна машина. Надо было что-то решать, где-то искать резервы.
И вот именно тогда на пейджере у Демьяна Пятака запиликал биппер и пришло сообщение, из которого следовало, что Демьяну надо взять инструмент, он же пистолет газовый, и сломя голову, бросив все, мчаться на своей «пятёрке» без глушителя по адресу: Большая Висельная улица, дом семь, дробь девять, ждать пацанов во дворе…
Во дворе, на Большой Висельной, должны были произойти интересные дела. Главным режиссёром этого спектакля замыслил себя младший лейтенант милиции Генка Сухозад.
Сухозад не имел высшего режиссёрского образования. Он даже низшего юридического не имел. Звание младшего лейтенанта Сухозад получил после курсов, которые окончил, демобилизовавшись из армии и подавшись в большой город ради халявной прописки и бесплатного жилья. Гена считал себя очень умным и удачливым человеком. Это именно он решил взять под опеку девочек, что работали на его участке. И именно он, Гена Сухозад, придумал, как избавиться от крыши в лице Пети Шнуропета и его боевиков.
Гена решил действовать в высшей степени просто. Зачем мудрствовать, если имеешь дело с обычной братвой вроде Адидаса?
Сухозад имел корешка Петьку Дурноструева в городском ОМОНе. Вместе с ним тот служил в армии, и, как и Гена, тоже приехал в город за пропиской и комнатой в общежитии… Но однополчанин, по своим физическим данным, попал не в транспортную милицию, а в ОМОН, став командиром взвода. Гена решил этим воспользоваться, по дружбе попросив своего дружка подъехать при полной амуниции, на машине, с десятком бойцов, ровно в два на улицу Б, Висельную.
2
Получив сообщение, Демьян не стал мешкать.
Крикнул только Полине, что уезжает на стрелку, и в машину…
Техника его и подвела. Крутил он стартер, крутил… Не заводится «пятёрка»! Хоть тресни!!
В пять минут посадил и без того дохлый аккумулятор.
Делать нечего. Выскочил на проезжую часть брата-водителя ловить. Ещё пять минут потерял.
Наконец поймал кого-то на старой «Волге». Зацепили тросом, метров через сто закашляла его «пятёрка», схватила, зарычала, заревела.
Дал Демьян по газам в сторону Речного вокзала… Тут-то и выяснилось, что города Пятак не знает!
Сунулся по Речному проспекту, там все перекопано. В объезд по Большой Ипатьевской — там трубу прорвало, траншеи роют. От непрухи такой он чуть с ума не сошёл! Рванул на набережную речки Судаковки, там, слава богу, проскочил, но потерял ещё минут пятнадцать.
От нервного напряжения у Дёмы пот по лбу заструился, как на тренировке, все глаза залил. Где эта Большая Висельная, дом семь, чтоб ей провалиться?
Демьян беспомощно смотрел по сторонам на обшарпанные стены домов в поисках табличек-указателей…
— Ну что за город! У нас в Степногорске, хоть и не столица, а и то номера домов везде надписаны!
Наконец он увидел дом девятнадцать. Значит, проехал, надо было разворачиваться…
А на часах уже половина третьего! Опоздал… Тут ещё беда: разворачиваясь, наехал на поребрик и оторвал-таки ржавую среднюю часть глушителя!
Без глушителя «пятера» взревела наподобие залпа «Катюши», и Демьян Пятак помчался к дому номер семь под звуки оглушительно громкой канонады, распугивая робких частников: конкретный пацан надело едет!..
А во дворе номер семь, дробь девять уже приближался к развязке спектакль по сценарию младшего лейтенанта Сухозада.
Приехавших на стрелку Адидаса с парой его пацанов припасённые «режиссёром» ОМОНовцы уже уложили мордами в асфальт и готовились торжествовать победу. Уже лежали на земле три ножа немецкой фирмы Золинген, а младший лейтенант Сухозад держал в руках путейкинский ТТ и, победно улыбаясь, смотрел, как его кореш, лейтенант Петька Дурноструев, готовится заковать хозяина пистолета в наручники…
Но тут пьеса поехала-пошла явно не по сценарию «режиссёра» Сухозада…
Из глубин двора, из этих импровизированных театральных кулис, послышалась адская канонада. Будто сотня пистолетов, нацеленных в храбрые, давно ушедшие в пятки, сердца милиционеров, разом начала палить, изрыгая неимоверный грохот…
Изумлённые омоновцы, разинув варежки, застыли в немой сцене, пялясь на источник канонады — вылетевший из-под арки автомобиль Пятака.
На младшего лейтенанта Гешу Сухозада уставился вполне реальный ствол газового пистолета, а высунувшаяся голова, во весь рот перекрикивая ужасный грохот мотора, заорала что-то недоброе и устрашающее…
Путейкин, пока омоновец рассуждал, следует ли ему надевать на лежащего Простака наручники, или надо уже доставать из кобуры свой табельный «Макаров», вскочил на ноги и, на ходу открыв дверь спасительной «пятёрки», ласточкой прыгнул на заднее сиденье.
Демьян вдарил по газам, отчего грохот стал просто невыносимым, — и был таков. А пока менты суетились, бестолково бегая туда-сюда, пацаны, что лежали брюхом на асфальте, тоже вскочили и в разные стороны бросились, да так быстро, будто на стадионе стометровку с препятствиями бежали.
3
Эдуард Аркадьевич сперва вознегодовал. Его даже не развеселил тот факт, что Шнуропет на своей стрелке на пустыре убедил строптивого Тофика вместе с его бойцами требуемое место в течение суток освободить.
— Почему Простак не был на стрелке?
Этот вопрос Эдуард трижды задавал молчавшему как партизан, Пете, не получая вразумительного ответа, покуда в кабинет не заявились главные виновники торжества.
Когда Папа выслушал рассказ Демьяна Пятака, он долго сопел носом, что у него означало самое сильное напряжение мозговой деятельности, а потом сказал:
— Завтра поедешь на авторынок, подберёшь себе новую машину, денег я дам…
Папа снова посопел носом и продолжил, уже почти спокойно:
— Про старую машину забудь, надо тебе на чём-то более приличном ездить. Работу в гардеробе тоже проехали, так что приоденься получше. Поленька тебе поможет, а я профинансирую. Меня будешь возить. Личным моим водителем будешь. Вот тебе тысяча долларов премии, и сними себе квартиру с телефоном. Не надо тебе у Путейкина жить, ты теперь главнее его, ты теперь мой шофёр и телохранитель.
И уже совсем спокойно кивнул Демьяну, давая понять, что аудиенция закончена.
Глава пятая
ПОБЬЁМ АМЕРИКУ ПО ЯЙЦАМ!
1
В Степногорске девчонки в основном были коренастенькими и коротконогими. Как выражался друг Сеня Криворуков — степные лошадки. Хлопнешь такую по попке, а она тебе: «Да ты чо?» Прижмёшься посильнее, она опять: «Да ты чо?» Одно слово — «ты-чошницы»…
Администраторша Поля была не такой. Говорила предложениями. Слова знала иностранные. Он таких слов раньше не слышал, но виду не показывал. Не знал Демьян по-иностранному ни бе, ни ме, но ездил он на Бэ-эМ-Вэ. Потому Демьян, когда слово незнакомое от Полины слышал, согласно кивал или улыбался.
— Дёма, ты что молчишь? Я у тебя твой «сайз» спрашиваю. По-нашему — размер… Что ты улыбаешься? Я имела в виду размер одежды, а не размер того, о чём ты подумал…
Слова не сказал, в тему не врубился, а пошутил классно! Даже Полине понравилось. Демьян сидел за рулём тёмно-лилового «Вольво». Из опущенного окошка торчал мощный Дёмин локоть, которым, если сверху вниз, то три кирпича мог Пятак сломать. Справа Поленька коленками сверкала.
Полина была очень активна! В пятый магазин уже едут, Демьяну рубашки выбирать. Купили уже два костюма. Один выходной, серенький. Демьян видел такой по телевизору у президента какого-то занзибарского. Второй — чёрный. Только на приём и одевать. Но у Демьяна тоже свой вкус был! Ему приглянулся пиджак бархатный. И цвет такой знакомый, кирпичный! И пуговицы золотые, размером с наручные часы, в виде черепов! Галстук к нему Демьяну захотелось цвета морской волны с люрексом и золотой гориллой. Но Полина встала насмерть. «Ты по челюстным и кирпичным наукам, может, и профессор, а здесь, в бутиках, должен слушаться меня. И заколка к галстуку в виде человеческой косточки из золота — это дурной вкус!»
А он думал, что черепа и кость — это клёво! Но главное, что у него, и Полина это подтвердила, вкус был, хоть и дурной. А в их деле характеристика «дурной» многого стоила…
Полина разошлась не на шутку. Рубашки, носки, парфюмерия… Вот это женщина! Коня за стакан остановит!.. Или на скаку…
— Полина! — притормозил Дёма у очередного салона. — «Ги-венс-ху»… Это кто?
— «Живанши», вот кто! Пальто тебе покупать будем…
— Пальто?! Оно же длинное, ногой не махнёшь, запутаешься. У нас в Степногорске был случай такой. Залётные из Лесоповальска приехали. Мы, конечно, им навтыкали… АСергуня, мой друган, в длинном плаще пришёл на разборку. В кино, говорит, видел такой у одного. Ног, говорит, моих не видать, как я двигаюсь. Перемещение неожиданное получается. Когда разборка понеслась, Сергуня реально так переместился. Наступил на свой плащ, рванулся, и такой кульбит сделал, только кроссовки в воздухе сверкнули. Лесоповальские аж попадали от страха!..
— Дурак он, твой Сергуня. Всё должно быть к месту. В сауну валенки не надевают…
«До чего умная женщина! — уважительно подумал Пятак. — Прямо как философ этот… Как его!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24