— Сергей Максимович, выдайте новому владельцу машины техпаспорт, — скомандовал Марлен Полуэктович одному из чёрных охранников…
Охранник с подчёркнуто вежливым видом подал счастливому и глупо улыбавшемуся Демьяну техпаспорт на новый «Рэнглер».
— Ну, мы пойдём с Марленом Полуэктовичем о делах калякать, а ты езжай, катайся, небось, уже по девочке своей соскучился? — подмигнув, похлопал Пятака по плечу Эдуард Аркадьевич.
Папа и Папа Папы ушли в глубь офиса, и пропали за широкими спинами охранников.
А Демьян прямо засиял от счастья.
Дома! Наконец-то дома!
Он подошёл к подарку и ещё раз придирчиво и одновременно восторженно окинул взглядом машину. Ну, вроде бы машина как машина, а нет ведь, есть в ней что-то такое, отчего мужики-пешеходы, проходящие мимо, провожают джип долгим мечтательным взглядом, а водилы на дороге, так те не просто крайний левый ряд уступают, а с уважением, — дескать, проезжай, товарищ-барин, на своём «Рэнглере», пожалуйста. Такая это машина, реальная! Садясь в салон, Пятак первым делом включил радиоприёмник, уже настроенный на частоту «Азии-минус»:
«Стихийную победу одержал вчера в нашем городе северный циклон, прилетевший-таки в нашу культурную столицу, несмотря на совершенно противоположные заявления синоптиков гидрометео-центра и устроителей праздничных торжеств. Как утверждают представители Агентства атмосферных технологий, выделенного на разгон облаков какого-то жалкого миллиона долларов хватило только на веера для чиновников, ответственных за разгон облаков в местах празднования юбилея города…»
2
Джип превзошёл все Демьяновы ожидания.
Едва тронешь педаль ногой, как рванёт, что все четыре колеса с визгом на мокром асфальте проворачиваются. Классная машина!
Вот только тут же небольшая неувязочка приключилась.
Демьян рванул по дороге, как на автогонках, а по «зебре пешеходной» в это время бабка какая-то дорогу переходила. Пятак, с детства приученный старость уважать, и притормозил перед переходом. А бабка, тоже за последние несколько лет к другому приученная, от удивления в обморок брякнулась.
Пришлось Дёме выходить из машины, старушку в чувство приводить. Хорошо ещё ДПС-ников поблизости не оказалось, а то бы ещё и протокол на него составили.
После случая с бабулей, Пятак дал себе слово, никогда больше так опрометчиво не поступать, и поехал в гастроном — в тот, самый дорогой, где Поленька всегда покупала икру, сёмгу, севрюгу и все-все такое вкусное, чем любила угощать своего Пятачка, как она, смеясь, называла его, когда они оставались наедине.
Накупил всякой всячины почти на триста долларов — и виски «Блэк лейбл», и шампанского, и коньяку, и икры с балыком, и буженины…
Потом поехал в ювелирный.
Как же! Ведь он не привёз из Парижа подарка для своей любимой.
В магазине с красивым названием «Сапфир» хотел было сперва купить ей кольцо с бриллиантом, но вспомнил, что так и не узнал ещё размера Поленькиного пальчика. И, долго выбирая и замучив молоденькую продавщицу-девчонку, заставив её перебрать два десятка цепочек и кулонов, купил-таки пару серёжек белого золота с бриллиантиками и кулон в виде морской ракушки с большой белой жемчужиной…
«Ей пойдёт! Ей очень пойдёт!», — подумал Демьян. Потом заехал в цветочный магазин.
— Миллион, миллион, миллион алых роз! — игриво пропел Пятак девушке-продавщице.
Она улыбнулась молодому симпатичному покупателю, немного размечтавшись о том, что парень этот на джипе, который стоит около витрины магазина, сейчас влюбится в неё, простую цветочницу Иру, и увезёт на этом джипе в свою волшебную страну…
Охапку роз — на сто баксов — Пятак бросил на заднее сиденье поверх пакетов с выпивкой и закусками.
А Ира так и осталась со своими мечтами одна в цветочном магазине. Не увёз её принц на белом коне, Демьян Пятак, фартовый пацан на новеньком «Рэнглере».
— Теперь к Полине! — сказал Дёма вслух сам себе и повернул ключ в замке зажигания.
* * *
Когда Демьян подошёл к её двери, ему что-то сразу не понравилось.
Что-то сразу насторожило его. Он пока ещё не понимал, что именно, да и руки были заняты розами и пакетами…
Собрался было нажать на звонок лбом, так как чистые пакеты жалко было ставить на бетонный пол, но вдруг осознал, что дверь-то не заперта. Щель была между дверью и косяком в полпальца. Демьян ногой открыл послушную дверь и вошёл в знакомую, милую сердцу квартиру. Зашёл и не узнал её. Всё было перевёрнуто в ней вверх дном.
Пальто и плащи с вешалки сорваны, постельное бельё с кровати в спальне скинуто на пол и безжалостно растоптано чьими-то огромными ногами, книги — любимые Полиной книги — сброшены со стеллажа одним махом руки. И везде хрустят под ногами разбитая посуда, бокалы, кружки, рюмочки…
— Поленька! — крикнул Пятак, сам уже понимая, что никакой Поленьки в этой квартире уже давно нет.
Тут затренькал Моцарта новенький Дёмин мобильник — Папин подарок, вручённый Демьяну ещё в аэропорту.
Это был Адидас.
— Пятак, тачку брось, мобилу заглуши. Ты в глухом розыске. Так что бери частника и дуй на ту старую хату, где раньше жил, и в ресторан тоже не ходи, понял? — прокричал он в трубку.
— Не дурак, чего не понять, — буркнул Пятак, выключая «мобилу». — Вот и вернулся я, значит, домой…
И тут же на него навалилось тяжеленное чувство утраты, будто ушло от него что-то, разрывая сердце и выворачивая душу. Так ему захотелось сейчас заплакать, что уже и сил никаких противостоять этому желанию не было. Однако же взял себя Демьян Пятак в руки и не стал плакать. Настоящие пацаны не плачут. Так ещё в Степногорске в детстве учила шпана малолеток. Тогда пацаны всего двора собирались за старыми ржавыми гаражами, и самый авторитетный во дворе парень, самый старший, Сеня Щепец, доставал из кармана продранных на коленях штанов выкидной кнопарь с наборной рукояткой — мечту всего двора — и по очереди резал мальчишкам руки. Потом все братались кровью — приставляли друг к дружке руки и говорили слова клятвы. А кто от порезов начинал плакать, того Сеня Щепец из-за гаражей выгонял со словами: «Пацаны не плачут».
«Пацаны не плачут. Пацаны не плачут. Пацаны не плачут», — твердил про себя Демьян, словно заклинание, слова, услышанные им в далёком детстве. И они ему помогли…

Глава двенадцатая
«БЫТЬ ИЛЬ НЕ БЫТЬ?» — ДЛЯ ЖИЗНИ НЕ ВОПРОС

1
Полина лежала на вонючем грязном полосатом матрасе совершенно голая, но не стеснялась своей наготы — настолько она ненавидела и презирала своих мучителей.
— Мой Демьян вас всех убьёт, когда найдёт, — с трудом разлепив запёкшиеся губы, сказала она, словно плюнула в них.
— Если найдёт, — ухмыльнулся один из них.
Один из этих. Из этих, кто уже час или два мучил её, привязав к кровати без простыней…
Она напрочь утратила всякое понятие о времени с того момента, когда эти двое… или трое ворвались к ней в квартиру.
Она ждала в этот момент Демьяна.
Она знала, что он уже прилетел из таинственной командировки. Настолько таинственной, что обычно достаточно откровенный с ней Эдуард Аркадьевич непривычно резко прервал разговор о том, когда приедет её Демьян. Она, имея опыт общения с Папой, поняла, что переспрашивать бесполезно.
Но вчера вечером, по радостному настроению Эдуарда Аркадьевича, Полина догадалась, что все у них там сложилось. Папа тоже приободрил её, уже затосковавшую, — скоро, мол, приедет твой Пятак, — готовься.
И она готовилась: всего вкусного ещё с вечера домой нанесла и в холодильник сложила. Постельное бельё на свежее сменила. Бар домашний от редкостных заграничных бутылок ломился, и в доме ни пылинки не было — так она все выскребла и пылесосом аж два раза прошлась…
А с утра точно уже узнала, что приезжает её дорогой, потому что Адидас заскочил в ресторан на машине и сказал, что в пять вечера с Папой поедет в аэропорт за Демьяном.
С обеда бросила ресторан на завпроизводством и старшего официанта Гошу, и поехала домой готовить своему принцу королевскую встречу.
Накрыла в гостиной стол. Посреди планировала огромного жареного гуся с яблоками поставить, и даже место для него освободила, расставив по бокам салаты разные и прочие закуски. А в углу — в углу бутылки расположились батареей. И с запотевшего графина с водкой слеза потекла.
Поленька приняла ванну, высушила голову, причесалась, поправила маникюр, надела лучшее своё бельё и уже было решила платье вечернее погладить, как зазвонили в дверь.
«Неужели Демьян — без телефонного звонка?»
Она так обрадовалась, что выбежала в прихожую как была — в комбинашке, и даже в глазок почти не посмотрела, так и не разглядев как следует, стоял там кто на лестнице или нет, открыла…
Дура-дурёха!
Это она уже потом поняла, что дура-дурёха.
Женщина, когда влюбится, совсем голову теряет.
Они ударили её по лицу, и Полина ощутила во рту непривычный солоноватый привкус, когда губы немеют, и боли не чувствуют, только во рту что-то мешает и ощущение такое, будто все губы как-то вздулись и вот-вот рваться начнут.
Один из нападавших, по кличке Киля, завернул её полуоглушенное тело в какие-то тряпки, вскинул на плечо и потащил на улицу.
Киля подгонял остальных: скорее, мол, Кувалда, скорее, Храп, а то тут, на хазе, прихватить могут!
Около часа её возили по городу в багажнике. Она замёрзла ужасно. Ведь почти голая была, едва в тряпки завернули — вроде как в занавески или покрывало с кровати.
Лежала Полина в багажнике прямо на инструментах каких-то, тряслась на ухабах и ревела белугой.
За что? За что, Господи?
Но не слышал Господь: слишком много, наверное, в этот день, таких же, как она, просили прекратить испытания, выпавшие на их долю. А может, и слышал, но ничего не сделал. Потому что устал уже вмешиваться в людские дела. А люди и рады стараться, давай друг дружку убивать, насиловать и грабить. Ведь не слышит Господь! Не слышит! И не делает ничего!
Люди, оглянитесь, что же вы с собой делаете?!
Услышь мя, Господи!..
Её привезли в какой-то гараж. Бросили на кровать без простыней…
Она уже не видела и не чувствовала, как сделали ей укол в вену на сгибе локтя…
Кольнули, и она забылась жарким горячечным сном.
* * *
Терех сам приехал посмотреть на Полину. Посмотрел и, поморщившись, спросил:
— Доживёт ли она до границы-то, Киля? Вы не перестарались с наркотой, а? Обтруханная она какая-то!
А Киля только отмахнулся:
— Не подохнет, ручаюсь. Бить мы её больше не будем. Сами понимаем: товар дорогой.
— Завтра Маркел с Ханей этап проституток автобусом отправляют, — сказал дядя Терех, по своему обыкновению, почти не раскрывая при этом рта, словно его зубы были склеены какой-то дрянью. — Там их штук пятнадцать, и с ними сам Маркел и пара пацанов. Так ты, Киля, эту девку к ним посади. И пусть кто-то из пацанов… — Терех брезгливо посмотрел на Кувалду, — только не этот, с ними до польской границы прокатится, до Бреста… Я перед Папой отвечаю, Киля. Если что с девкой случится… Тут дядя Терех показал свой грязный сухой кулак с отбитыми костяшками.
— А ксива? — нервно спросил Киля.
Терех молча протянул красный советский загранпаспорт.
— Иванова Мария Ивановна, — вслух прочитал Киля. — Они на выдумку там не шибко хитры. Могли бы позаковыристей придумать. Фотка-то хоть её?
— Не возникай, Киля, ксива честная, Маркел по таким не одну сотню баб в неметчину справил…
И Терех, ещё раз окинув брезгливым взглядом почти безжизненное тело Полины, уехал по своим делам.
2
На старой хате Демьяна уже поджидал верный Простак.
— Плохие дела, Пятак! Эдуард Аркадьевич велел тебе обратно в Степногорск пока двигать — засветился ты здесь капитально. Маляву пахану твоему тамошнему он уже отписал! А тачку мою возьми. «Девятку» мою, потому как джип твой насквозь засвеченный.
Демьян аж затрясся весь, так горько ему стало, едва слезы сдерживал.
Ну что же за напасть такая, а? Только-только стал по-человечески устраивать судьбу свою, как на тебе! И уважения добился реального, и деньги завелись, и тачка, и девушка-красавица…
— А Поля где? Куда Полину дели? Я без неё не поеду! — безапелляционным тоном заявил он Путейкину.
— Полину ищем. Эдуард Аркадьевич сказал, что найдём. А ты его слово знаешь. Оно — кремень. Без тебя, Пятак, найдём, ты поезжай, не волнуйся. — Тут Путейкин дружески хлопнул парня по плечу, дескать, всё будет хорошо. — Пока тебя тут Сушёный в хату к себе не укатал! Он этого, ой, как хочет!
— Без Полины никуда не поеду, — неожиданно для Простака резко ответил Пятак. — Всех порежу, мне бы только их найти!
— Не шебурши, Пятак, — спокойным тоном сказал Путейкин. — Тебе ехать не я решал, а Папа…
Пятак вдруг схватил друга за лацканы куртки и, встряхнув, сказал, глядя прямо в лицог
— Андрюха, я тебе никогда бы не напомнил, что тогда на стрелке с ментами спас, да и перед Папой потом тоже выгородил-отмазал…
При этих словах глаза у Демьяна стали такими злыми, что Простак даже попятился немного назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24