– осведомился Элмор.
– Мне придется потрудиться и найти выход.
– Какой? – поинтересовалась Кэтрин и нервно рассмеялась. – Будешь их ругать плохими словами? Без магического кинжала тебе там нечего делать!
– Я не могу сидеть и ждать у моря погоды.
– Она разорвет тебя на части. Ты. ведь уже имел возможность убедиться, что она вполне на это способна, и не забыл, надеюсь, ее угрозы в твой адрес?
– Кэтрин права, – поддержал девушку Элмор.
– Я еду, – ответил Крис.
Кэтрин беспомощно оглядела собравшихся и тяжело вздохнула:
– В таком случае я еду с тобой.
– Что я слышу? – изумился Элмор.
– Если он не изменит своего решения, я поеду с ним, – подтвердила свое намерение девушка.
Элмор чуть с ума не сошел от злости.
– Вы что это? Решили умереть одновременно, поскольку пару раз легли вместе в постель?
– Как вы можете? – запротестовала Кэтрин. – Что касается моего участия в этом предприятии, хочу вас заверить, что оно проистекает вовсе не по той причине, о которой вы изволили упомянуть. Лучше скажите, вы поедете с нами?
Элмор отрицательно покачал головой:
– Нет, не поеду. Я слишком люблю вас обоих.
Роберт вытянул правую руку и внимательно осмотрел пальцы, которые не так давно пробили грудь Вернона и извлекли его внутренности наружу. Вода смыла все видимые следы происшедшего, но ему все время казалось, что он вымазан в крови с ног до головы.
Временами он испытывал такую сильную любовь к Рейчел, что у него начинало ныть сердце, – она, казалось, в подобные минуты сжимала его в своем стальном кулаке. Но бывали мгновения, когда он с не меньшей силой ее ненавидел. Его потрясало полное отсутствие у этой женщины доброты к тем, кто не имел отношения к замкнутому миру, в котором она существовала, а также ее безмерная гордыня. Хуже того, он ощущал, как эти ненавистные ему в Рейчел черты характера стали пускать корни и в его душе. Это было странное чувство – нечто вроде поселившегося в сердце неистребимого вечного холода. Он понимал, что это только начало и в дальнейшем последует ухудшение.
Он увидел ее в зеркале – как всегда, безупречно красивую и обворожительную.
– Дорогой, она здесь, – сообщило отражение.
Роберт повернулся к Рейчел лицом.
– Кто?
– Лаура, разумеется. Кто еще?
– Лаура? Здесь? – изумился Роберт.
– Она внизу, в твоем подвале. Я видела, как она приехала.
Роберт опустил глаза, продолжая шевелить кончиками пальцев. Рейчел помолчала с минутку, а потом спросила:
– Ну так что же? Ты поговоришь с ней? Вполне возможно, что это будет ваш последний разговор.
Рейчел ожидала со стороны Роберта отказа в самой категорической форме, но этого не последовало. Тогда она проводила его из ванной комнаты в спальню. Там на стуле лежала чистая отглаженная одежда для него.
– Что случилось? – спросила Рейчел.
– Так, какое-то неприятное чувство.
– Это из-за Лоренцо?
Роберт поднял на нее глаза:
– Боюсь, что так.
Рейчел, признаться, беспокоилась, что он слишком рано убил человека, но в тот момент выбора у него не было. Она задумчиво кивнула.
– Постарайся отделаться от этого ощущения, – предложила она. – Повторяю, тебе незачем сравнивать себя с обычными людьми и жить в соответствии с нормами их морали.
– Ничего не могу с собой поделать. С какой стороны ни взгляну на это, убийство остается убийством.
– Привет, Лаура.
Она обернулась. Он стоял в коридоре, и на его лицо падала тень. За его спиной виднелся легко узнаваемый силуэт – это была Рейчел. Лаура постаралась возвыситься над унизительной, снедавшей ее ревностью. Между тем Роберт выступил из тени на свет, и Лаура лишилась дара речи.
Роберт был само совершенство. За все эти годы, что Лаура его знала, он никогда еще не выглядел столь здоровым, сильным и… великолепным. В другое время она восхитилась бы им, но теперь, когда она еще совсем недавно видела его в крайне болезненном и жалком состоянии, удивлению ее не было предела.
– Роберт? Это ты? Я не ошибаюсь?
– Разве ты не видишь?
Лаура слабо покачала головой.
– Я просто не верю глазам.
Рейчел выступила вперед и пристально посмотрела на Лауру. Женщины обменялись взглядами. Лаура ожидала увидеть в глазах соперницы торжество, но ничего подобного не заметила. Ей показалось, что в равнодушных, блестящих глазах Рейчел отражалось совсем другое, чему она, Лаура, пока была не в силах подыскать определение.
– Можно мне поговорить с ним наедине? – взмолилась она. – Ну пожалуйста, я вас очень прошу.
Рейчел не слишком понравилась эта мысль, но она не хотела, чтобы Роберт посчитал ее эгоисткой и собственницей, поэтому ей ничего не оставалось делать, как только кивнуть в знак согласия. Она поцеловала Роберта в щеку и сказала:
– Когда закончишь, поднимайся ко мне, дорогой. – После чего вышла.
Лаура порылась в сумочке в поисках сигареты. Ее пальцы онемели, словно от холода. Роберт продолжал стоять без движения, прокручивая в памяти последние мгновения земного существования Вернона, без сомнения, самые кошмарные в сорокалетней жизни страдальца. Он чувствовал, как пальцы Роберта шевелились у него в груди, разрывая мягкие, желеобразные внутренности. Что, интересно, прошло перед его мысленным взором в те краткие мгновения до того, как пальцы Роберта завершили свою разрушительную работу?
Лаура качнулась вперед и спросила заговорщическим шепотом:
– Что это она с тобой сделала?
Он нахмурился:
– Я не…
– Доктор Фостер говорила, что ты вот-вот…
– Ничего она не знает, твоя Фостер. Не видит дальше своего носа.
– А что она должна видеть?
– Кем я стал.
– А кем ты стал? Это ведь как-то связано с этой… женщиной, верно?
Роберт окаменел. Он застыл и не произнес ни звука.
– Верно? – продолжала настаивать Лаура.
– Да.
Лаура не испытала ни малейшего удовольствия от того, что ее худшие опасения подтвердились. Она отхлебнула хороший глоток водки, которой заранее запаслась.
– Ты теперь будешь с ней?
Роберт вспомнил, как покорно и безгласно падало лицом вперед лишенное внутренностей тело Лоренцо – прямо на излившуюся из его разорванной груди кровь. А он в этот момент вздымал высоко к потолку его сердце, зажатое в окровавленной руке. Совсем как Гамлет, выхвативший из могилы череп бедного шута Йорика. «Бедный Вернон… Горацио, я знал его…»
Да уж. Эти слова как нельзя лучше соответствовали тому состоянию, которое овладело Робертом. Он ведь и в самом деле знал Вернона. Он знал все, что когда-либо делал или думал Вернон, начиная со дня его рождения до самой смерти. Это был человек с гнилой душой, который поселился теперь в голове Роберта и постепенно отравлял его мозг. Но убийство плохого дяди Вернона отнюдь не превращало деяние Роберта в подвиг.
– Я устал, – сообщил он Лауре.
Она подошла к Роберту и несмело взяла его за руку. Его глаза сверкали, а белки по цвету напоминали снега на вершине Килиманджаро. Когда же Лаура сосредоточила внимание на его зрачках, они поразили ее своей глубиной. Они казались бесконечным тоннелем, который притягивал к себе и предлагал совершить путешествие в вечность. Кожа Роберта была гладкой до отвращения. Она едва подавила острое желание провести по ней пальцем, чтобы убедиться, настоящая ли она. Лаура коснулась его губ поцелуем, после чего отступила на шаг.
– Я люблю тебя, Роберт.
Сердце Роберта забилось сильнее, но он не знал почему. Слишком многое сейчас у него в душе требовало внимания, и он менее всего нуждался в объяснениях в любви от кого бы то ни было. Тот факт, что он услышал это из уст Лауры, лишь усугубил крайне возбужденное состояние, в котором он пребывал. Любовь и убийство…
– Это… невозможно… для нас.
– Но почему? Я хочу сказать, ты уверен, что любишь ее? – спросила Лаура.
Роберт сдвинул брови.
– Разумеется. Но… не в этом дело. Я просто не могу… то есть ты и я… мы не можем.
– О чем это ты говоришь? Это же так легко… Послушай, я люблю тебя и хочу тебя. Впрочем, если ты сейчас скажешь мне на чистом английском языке, чтобы я уходила, то я уйду.
– Я не хочу, чтобы ты… чтобы ты… уходила.
– Ответь, ты ее любишь?
Он склонил голову так низко, что его подбородок коснулся груди.
– Да.
– Я тебе не верю.
Роберт поднял на девушку глаза:
– Но это и в самом деле так.
– Брось ее.
– Что?
– Брось ее и уходи со мной.
– Это невозможно! – воскликнул Роберт.
В ответ Лаура расхохоталась ему в лицо.
– Еще как возможно! Ты говоришь ей: будь здорова, детка, и мы уходим. Но по большому счету можно и не прощаться.
– Я люблю ее!
Слова Роберта подействовали на девушку, словно удар бича, и она замолчала.
Роберт, тщательно подбирая слова и медленно их выговаривая, произнес:
– Я очень люблю эту женщину. Поверь, я говорю серьезно.
Лаура сникла. В течение нескольких минут она жила надеждой, которая таилась в глубине охватившего ее отчаяния. Она последовала за этим крохотным обманчивым лучиком, позабыв о всякой осторожности, – и была наказана. Теперь ей снова приходилось унижаться – гораздо сильнее прежнего.
– Извини, – едва слышно прошептала она.
А потом она сделала то, что всегда осуждала в себе и других: она заплакала. В иерархии презираемых ею человеческих реакций слезы стояли на первом месте, но она уже не могла сдерживаться. Как только первая слезинка заблестела у нее на щеке, она позабыла о своих принципах и не пыталась скрывать слез. Ее прежде стальная выдержка начинала сдавать, и Роберт следил за этим с долей печали во взоре. Впрочем, в большинстве его эмоций присутствовала теперь изрядная доля равнодушия, становившегося преобладающей чертой его натуры. И это чертовски не нравилось Роберту.
– Существует еще одно препятствие, – сообщил он девушке. – Я не тот, кем когда-то был, Лаура. Ты меня не любишь. Tы любишь другого. Другого Роберта Старка. Его здесь нет. Он исчез.
Честно говоря, Роберт не знал, понимает ли девушка, о чем он говорит. Она избегала смотреть ему в глаза и отхлебывала из своей бутылки с водкой. Затем достала сигарету и закурила.
– А мне наплевать, – рыдающим голосом произнесла она.
– Если ты постараешься меня понять, то тебе станет ясно, что я прав.
В первый раз с тех пор, как у нее на щеках показались слезы, она подняла на него глаза.
– Я от тебя не откажусь. Я тебя люблю и…
– Если бы ты только знала…
– Мне наплевать! Сколько раз мне это повторять? Почему ты никак не возьмешь в толк, что моя любовь к тебе не ставит никаких условий! Она безоговорочна, и мне все равно, кем ты стал и что над собой сделал. Я люблю тебя таким, какой ты есть!
Лаура подумала, что в свое время они с Робертом упустили сотню возможностей обрести счастье, и перешла от слез к нервному, истерическому смеху. Какие подчас неисповедимые пути избирает жизнь, чтобы помочь человеку отделить истинные ценности от мнимых! И уж коль скоро она растоптала собственное достоинство, то отчего не сделать еще один шаг, закономерно вытекающий из предыдущего? Лаура набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
– Я готова посвятить тебе всю мою жизнь. Без остатка. Если ты, разумеется, этого хочешь!
Роберт окинул ее холодным взглядом.
– Всю жизнь?
– Да.
– А что ты вообще знаешь о жизни?
Лаура решила, что ослышалась. Не только сам вопрос, но и тон, каким он был задан, показались ей излишне многозначительными и неуместными. Более того, она никак не могла увязать высокомерность и жестокость, которые послышались ей в голосе Роберта, с образом близкого человека, известного ей, казалось, до мелочей. Он заметил, как на ее лице недоумение сменилось обидой.
– Я постоянно пытаюсь тебе это объяснить. Так вот, Лаура. Жизнь. Под этим словом мы теперь подразумеваем совершенно разные вещи.
Девушка подняла на него красные от слез глаза и пренебрежительно фыркнула.
– Мне все равно, – произнесла она тихим голосом, который трепетал от ее прерывистого дыхания.
– Не говори так больше. Тебе будет не все равно, когда ты узнаешь, что именно я собираюсь…
– Нет, Роберт. Мне наплевать. На все. И в этом суть. Что бы ты сейчас ни сказал, это не изменит моего к тебе отношения. Ты можешь сообщить, что не выносишь моего присутствия, – и я по-прежнему буду тебя любить. Tы можешь заявить, что собираешься жениться на Рейчел, – и я все равно от тебя не отступлюсь. Даже если ты признаешься мне, что убил человека, я по-прежнему…
– Нет!
– Да!
Зазвонил телефон, но Дейли спал так крепко, что не проснулся. Сказались многочисленные бессонные ночи и накопившаяся усталость, и теперь он забылся мертвецким сном, будто погрузившись в зимнюю спячку. Трубку взяла его жена, Элисон Дейли, которой пришлось для этого перегнуться через спящего мужа.
– Слушаю, – проговорила она хриплым голосом.
– Говорит детектив Маллой. Мне очень жаль, что я вас побеспокоил, миссис Дейли, но мне необходимо поговорить с вашим мужем.
– А вы отдаете себе отчет, сколько сейчас времени?
– Разумеется, и я не стал бы звонить, если бы это не было так срочно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Мне придется потрудиться и найти выход.
– Какой? – поинтересовалась Кэтрин и нервно рассмеялась. – Будешь их ругать плохими словами? Без магического кинжала тебе там нечего делать!
– Я не могу сидеть и ждать у моря погоды.
– Она разорвет тебя на части. Ты. ведь уже имел возможность убедиться, что она вполне на это способна, и не забыл, надеюсь, ее угрозы в твой адрес?
– Кэтрин права, – поддержал девушку Элмор.
– Я еду, – ответил Крис.
Кэтрин беспомощно оглядела собравшихся и тяжело вздохнула:
– В таком случае я еду с тобой.
– Что я слышу? – изумился Элмор.
– Если он не изменит своего решения, я поеду с ним, – подтвердила свое намерение девушка.
Элмор чуть с ума не сошел от злости.
– Вы что это? Решили умереть одновременно, поскольку пару раз легли вместе в постель?
– Как вы можете? – запротестовала Кэтрин. – Что касается моего участия в этом предприятии, хочу вас заверить, что оно проистекает вовсе не по той причине, о которой вы изволили упомянуть. Лучше скажите, вы поедете с нами?
Элмор отрицательно покачал головой:
– Нет, не поеду. Я слишком люблю вас обоих.
Роберт вытянул правую руку и внимательно осмотрел пальцы, которые не так давно пробили грудь Вернона и извлекли его внутренности наружу. Вода смыла все видимые следы происшедшего, но ему все время казалось, что он вымазан в крови с ног до головы.
Временами он испытывал такую сильную любовь к Рейчел, что у него начинало ныть сердце, – она, казалось, в подобные минуты сжимала его в своем стальном кулаке. Но бывали мгновения, когда он с не меньшей силой ее ненавидел. Его потрясало полное отсутствие у этой женщины доброты к тем, кто не имел отношения к замкнутому миру, в котором она существовала, а также ее безмерная гордыня. Хуже того, он ощущал, как эти ненавистные ему в Рейчел черты характера стали пускать корни и в его душе. Это было странное чувство – нечто вроде поселившегося в сердце неистребимого вечного холода. Он понимал, что это только начало и в дальнейшем последует ухудшение.
Он увидел ее в зеркале – как всегда, безупречно красивую и обворожительную.
– Дорогой, она здесь, – сообщило отражение.
Роберт повернулся к Рейчел лицом.
– Кто?
– Лаура, разумеется. Кто еще?
– Лаура? Здесь? – изумился Роберт.
– Она внизу, в твоем подвале. Я видела, как она приехала.
Роберт опустил глаза, продолжая шевелить кончиками пальцев. Рейчел помолчала с минутку, а потом спросила:
– Ну так что же? Ты поговоришь с ней? Вполне возможно, что это будет ваш последний разговор.
Рейчел ожидала со стороны Роберта отказа в самой категорической форме, но этого не последовало. Тогда она проводила его из ванной комнаты в спальню. Там на стуле лежала чистая отглаженная одежда для него.
– Что случилось? – спросила Рейчел.
– Так, какое-то неприятное чувство.
– Это из-за Лоренцо?
Роберт поднял на нее глаза:
– Боюсь, что так.
Рейчел, признаться, беспокоилась, что он слишком рано убил человека, но в тот момент выбора у него не было. Она задумчиво кивнула.
– Постарайся отделаться от этого ощущения, – предложила она. – Повторяю, тебе незачем сравнивать себя с обычными людьми и жить в соответствии с нормами их морали.
– Ничего не могу с собой поделать. С какой стороны ни взгляну на это, убийство остается убийством.
– Привет, Лаура.
Она обернулась. Он стоял в коридоре, и на его лицо падала тень. За его спиной виднелся легко узнаваемый силуэт – это была Рейчел. Лаура постаралась возвыситься над унизительной, снедавшей ее ревностью. Между тем Роберт выступил из тени на свет, и Лаура лишилась дара речи.
Роберт был само совершенство. За все эти годы, что Лаура его знала, он никогда еще не выглядел столь здоровым, сильным и… великолепным. В другое время она восхитилась бы им, но теперь, когда она еще совсем недавно видела его в крайне болезненном и жалком состоянии, удивлению ее не было предела.
– Роберт? Это ты? Я не ошибаюсь?
– Разве ты не видишь?
Лаура слабо покачала головой.
– Я просто не верю глазам.
Рейчел выступила вперед и пристально посмотрела на Лауру. Женщины обменялись взглядами. Лаура ожидала увидеть в глазах соперницы торжество, но ничего подобного не заметила. Ей показалось, что в равнодушных, блестящих глазах Рейчел отражалось совсем другое, чему она, Лаура, пока была не в силах подыскать определение.
– Можно мне поговорить с ним наедине? – взмолилась она. – Ну пожалуйста, я вас очень прошу.
Рейчел не слишком понравилась эта мысль, но она не хотела, чтобы Роберт посчитал ее эгоисткой и собственницей, поэтому ей ничего не оставалось делать, как только кивнуть в знак согласия. Она поцеловала Роберта в щеку и сказала:
– Когда закончишь, поднимайся ко мне, дорогой. – После чего вышла.
Лаура порылась в сумочке в поисках сигареты. Ее пальцы онемели, словно от холода. Роберт продолжал стоять без движения, прокручивая в памяти последние мгновения земного существования Вернона, без сомнения, самые кошмарные в сорокалетней жизни страдальца. Он чувствовал, как пальцы Роберта шевелились у него в груди, разрывая мягкие, желеобразные внутренности. Что, интересно, прошло перед его мысленным взором в те краткие мгновения до того, как пальцы Роберта завершили свою разрушительную работу?
Лаура качнулась вперед и спросила заговорщическим шепотом:
– Что это она с тобой сделала?
Он нахмурился:
– Я не…
– Доктор Фостер говорила, что ты вот-вот…
– Ничего она не знает, твоя Фостер. Не видит дальше своего носа.
– А что она должна видеть?
– Кем я стал.
– А кем ты стал? Это ведь как-то связано с этой… женщиной, верно?
Роберт окаменел. Он застыл и не произнес ни звука.
– Верно? – продолжала настаивать Лаура.
– Да.
Лаура не испытала ни малейшего удовольствия от того, что ее худшие опасения подтвердились. Она отхлебнула хороший глоток водки, которой заранее запаслась.
– Ты теперь будешь с ней?
Роберт вспомнил, как покорно и безгласно падало лицом вперед лишенное внутренностей тело Лоренцо – прямо на излившуюся из его разорванной груди кровь. А он в этот момент вздымал высоко к потолку его сердце, зажатое в окровавленной руке. Совсем как Гамлет, выхвативший из могилы череп бедного шута Йорика. «Бедный Вернон… Горацио, я знал его…»
Да уж. Эти слова как нельзя лучше соответствовали тому состоянию, которое овладело Робертом. Он ведь и в самом деле знал Вернона. Он знал все, что когда-либо делал или думал Вернон, начиная со дня его рождения до самой смерти. Это был человек с гнилой душой, который поселился теперь в голове Роберта и постепенно отравлял его мозг. Но убийство плохого дяди Вернона отнюдь не превращало деяние Роберта в подвиг.
– Я устал, – сообщил он Лауре.
Она подошла к Роберту и несмело взяла его за руку. Его глаза сверкали, а белки по цвету напоминали снега на вершине Килиманджаро. Когда же Лаура сосредоточила внимание на его зрачках, они поразили ее своей глубиной. Они казались бесконечным тоннелем, который притягивал к себе и предлагал совершить путешествие в вечность. Кожа Роберта была гладкой до отвращения. Она едва подавила острое желание провести по ней пальцем, чтобы убедиться, настоящая ли она. Лаура коснулась его губ поцелуем, после чего отступила на шаг.
– Я люблю тебя, Роберт.
Сердце Роберта забилось сильнее, но он не знал почему. Слишком многое сейчас у него в душе требовало внимания, и он менее всего нуждался в объяснениях в любви от кого бы то ни было. Тот факт, что он услышал это из уст Лауры, лишь усугубил крайне возбужденное состояние, в котором он пребывал. Любовь и убийство…
– Это… невозможно… для нас.
– Но почему? Я хочу сказать, ты уверен, что любишь ее? – спросила Лаура.
Роберт сдвинул брови.
– Разумеется. Но… не в этом дело. Я просто не могу… то есть ты и я… мы не можем.
– О чем это ты говоришь? Это же так легко… Послушай, я люблю тебя и хочу тебя. Впрочем, если ты сейчас скажешь мне на чистом английском языке, чтобы я уходила, то я уйду.
– Я не хочу, чтобы ты… чтобы ты… уходила.
– Ответь, ты ее любишь?
Он склонил голову так низко, что его подбородок коснулся груди.
– Да.
– Я тебе не верю.
Роберт поднял на девушку глаза:
– Но это и в самом деле так.
– Брось ее.
– Что?
– Брось ее и уходи со мной.
– Это невозможно! – воскликнул Роберт.
В ответ Лаура расхохоталась ему в лицо.
– Еще как возможно! Ты говоришь ей: будь здорова, детка, и мы уходим. Но по большому счету можно и не прощаться.
– Я люблю ее!
Слова Роберта подействовали на девушку, словно удар бича, и она замолчала.
Роберт, тщательно подбирая слова и медленно их выговаривая, произнес:
– Я очень люблю эту женщину. Поверь, я говорю серьезно.
Лаура сникла. В течение нескольких минут она жила надеждой, которая таилась в глубине охватившего ее отчаяния. Она последовала за этим крохотным обманчивым лучиком, позабыв о всякой осторожности, – и была наказана. Теперь ей снова приходилось унижаться – гораздо сильнее прежнего.
– Извини, – едва слышно прошептала она.
А потом она сделала то, что всегда осуждала в себе и других: она заплакала. В иерархии презираемых ею человеческих реакций слезы стояли на первом месте, но она уже не могла сдерживаться. Как только первая слезинка заблестела у нее на щеке, она позабыла о своих принципах и не пыталась скрывать слез. Ее прежде стальная выдержка начинала сдавать, и Роберт следил за этим с долей печали во взоре. Впрочем, в большинстве его эмоций присутствовала теперь изрядная доля равнодушия, становившегося преобладающей чертой его натуры. И это чертовски не нравилось Роберту.
– Существует еще одно препятствие, – сообщил он девушке. – Я не тот, кем когда-то был, Лаура. Ты меня не любишь. Tы любишь другого. Другого Роберта Старка. Его здесь нет. Он исчез.
Честно говоря, Роберт не знал, понимает ли девушка, о чем он говорит. Она избегала смотреть ему в глаза и отхлебывала из своей бутылки с водкой. Затем достала сигарету и закурила.
– А мне наплевать, – рыдающим голосом произнесла она.
– Если ты постараешься меня понять, то тебе станет ясно, что я прав.
В первый раз с тех пор, как у нее на щеках показались слезы, она подняла на него глаза.
– Я от тебя не откажусь. Я тебя люблю и…
– Если бы ты только знала…
– Мне наплевать! Сколько раз мне это повторять? Почему ты никак не возьмешь в толк, что моя любовь к тебе не ставит никаких условий! Она безоговорочна, и мне все равно, кем ты стал и что над собой сделал. Я люблю тебя таким, какой ты есть!
Лаура подумала, что в свое время они с Робертом упустили сотню возможностей обрести счастье, и перешла от слез к нервному, истерическому смеху. Какие подчас неисповедимые пути избирает жизнь, чтобы помочь человеку отделить истинные ценности от мнимых! И уж коль скоро она растоптала собственное достоинство, то отчего не сделать еще один шаг, закономерно вытекающий из предыдущего? Лаура набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
– Я готова посвятить тебе всю мою жизнь. Без остатка. Если ты, разумеется, этого хочешь!
Роберт окинул ее холодным взглядом.
– Всю жизнь?
– Да.
– А что ты вообще знаешь о жизни?
Лаура решила, что ослышалась. Не только сам вопрос, но и тон, каким он был задан, показались ей излишне многозначительными и неуместными. Более того, она никак не могла увязать высокомерность и жестокость, которые послышались ей в голосе Роберта, с образом близкого человека, известного ей, казалось, до мелочей. Он заметил, как на ее лице недоумение сменилось обидой.
– Я постоянно пытаюсь тебе это объяснить. Так вот, Лаура. Жизнь. Под этим словом мы теперь подразумеваем совершенно разные вещи.
Девушка подняла на него красные от слез глаза и пренебрежительно фыркнула.
– Мне все равно, – произнесла она тихим голосом, который трепетал от ее прерывистого дыхания.
– Не говори так больше. Тебе будет не все равно, когда ты узнаешь, что именно я собираюсь…
– Нет, Роберт. Мне наплевать. На все. И в этом суть. Что бы ты сейчас ни сказал, это не изменит моего к тебе отношения. Ты можешь сообщить, что не выносишь моего присутствия, – и я по-прежнему буду тебя любить. Tы можешь заявить, что собираешься жениться на Рейчел, – и я все равно от тебя не отступлюсь. Даже если ты признаешься мне, что убил человека, я по-прежнему…
– Нет!
– Да!
Зазвонил телефон, но Дейли спал так крепко, что не проснулся. Сказались многочисленные бессонные ночи и накопившаяся усталость, и теперь он забылся мертвецким сном, будто погрузившись в зимнюю спячку. Трубку взяла его жена, Элисон Дейли, которой пришлось для этого перегнуться через спящего мужа.
– Слушаю, – проговорила она хриплым голосом.
– Говорит детектив Маллой. Мне очень жаль, что я вас побеспокоил, миссис Дейли, но мне необходимо поговорить с вашим мужем.
– А вы отдаете себе отчет, сколько сейчас времени?
– Разумеется, и я не стал бы звонить, если бы это не было так срочно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54