Ее не прельщали просмотры фильмов с участием Роберта Редфорда, если непременным условием такого похода являлись поцелуйчики и объятия на последнем ряду. Мальчишеские эксперименты не вызывали у нее ничего, кроме пренебрежения и брезгливости. Эти парни вряд ли догадывались, что между захватом в джиу-джитсу и поцелуем любви существует определенная разница. Несмотря на юные годы, Кэтрин тянуло к стабильным, осмысленным отношениям.
С опытом приходило сознание того, что в мире существуют не только верность и преданность, но и подлость и обман. Появившиеся со временем любовники всякий раз разочаровывали Кэтрин. Под конец она стала подумывать, что она была слишком наивна и даже глупа, полагаясь на доверие в своих отношениях с ними, между тем как они лишь бессердечно играли ее чувствами.
Отношения с мужчинами настолько выбивали ее из колеи, что она предпочитала уходить сама, не дожидаясь, пока ей изменят и поставят в известность, что ей предпочли другую. Ее последний возлюбленный заврался до такой степени, что она не знала, когда он лжет, а когда говорит правду Сначала он утверждал, что занимается рекламой. На самом деле он всего лишь торговал предназначавшимися для рекламных целей страницами малоизвестного журнала. Он говорил, что никогда не был женат В действительности он успел уже дважды развестись. Он утверждал, что любит ее и они вот-вот поженятся. Увы, он сбежал с девицей, предложившей свои похожие на аэростаты груди вниманию фотографа бульварного журнальчика и проложившей себе тем самым дорогу к славе.
Крис вызвал в ней целый поток воспоминаний, и она настолько в них погрузилась, что слушала собеседника довольно невнимательно. Нельзя сказать, чтобы она вспоминала только неприятное, – многие ее мысли теперь приобрели ярко выраженный чувственный характер, поэтому, когда она отправилась спать, заснуть оказалось непросто. Крис казался ей полной противоположностью былым незадачливым ухажерам, и она задалась вопросом: как поступить, если он войдет к ней в спальню, – уступить его настояниям или прогнать?
Пока она фантазировала, ее тем не менее не оставляла одна мысль: ведь Крис оказался у нее только потому, что погибла Дженнифер. Неужели они оказались вместе оттого, что судьба предназначила роль дознавателя именно ему? В таком случае требовать от Провидения большего было просто нечестно. Кэтрин оставалось одно – предаться объятиям Морфея.
Когда она встала, солнце уже палило вовсю. Кэтрин направилась к окну и раздвинула шторы. Яркий свет залил комнату. Она выглянула в окно: на тротуарах толстым слоем лежала пыль. Крис прикрыл ладонью глаза и следил за ее манипуляциями.
– Завтракать будете?
– Чашечку кофе, пожалуйста, если вас не затруднит.
Пока Крис одевался, Кэтрин варила кофе. Она явилась невольной свидетельницей его ночного кошмара. Это был не просто дурной сон. Исследователь крови корчился на кровати так, словно его колотили почем зря. Он размахивал руками, едва не опрокинув прикроватный столик, и рука, судя по всему, все еще саднила. Но даже физическая боль оказалась не в состоянии вывести его из мучительной летаргии – для того чтобы разбудить мужчину, Кэтрин пришлось хорошенько потрясти его.
Что и говорить, Крис произвел на девушку сильное впечатление. Ей нравилась его внешность, а особенно его доброе лицо. Но ей никогда еще не приходилось видеть подобного затравленного выражения, которое исказило его черты в момент пробуждения. За внешней уверенностью таилась тщательно скрываемая от посторонних боль.
Кэтрин протянула ему чашку дымящегося кофе и спросила:
– Ну, что мы с вами предпримем сегодня?
– Мне кажется, нам следует еще разок навестить Роберта Старка.
– А как быть с Абрахамом?
Крис пожал плечами:
– Не знаю. У парня не все в порядке с головой, это очевидно. Неизвестно, знает ли он убийцу на самом деле. Кто может подтвердить его слова, кроме него самого? Судя по всему, он пока не может открыть нам имя предполагаемого убийцы. Так он по крайней мере говорит. Если он и впредь собирается хранить молчание, то какая от него, спрашивается, польза? Честно говоря, мне кажется, что настала пора от него отделаться.
– Он в самом деле умрет?
– Все мы умрем, – сказал Крис и сделал глоток из своей чашки с кофе. – Дело в том, что он умрет раньше, чем многие люди его возраста.
Роберт взглянул на Рейчел и увидел перед собой ангела: она сидела рядом с ним на постели, и над головой ее сиял самый настоящий нимб, сотканный из солнечного света. Одно мгновение ему казалось, что страшные события предыдущей ночи ему привиделись. Глаза женщины сверкали, будто отполированные черные агаты.
– Тебе лучше? – спросила она.
Память мгновенно вернулась к Роберту, он вздрогнул, но тем не менее ответил:
– Я спокоен.
Она улыбнулась и протянула руку, чтобы вытереть испарину у него со лба. За окном снова разгорался жаркий и душный день.
– А как ты? – спросил Роберт.
– Со мной все в порядке. Я всю ночь просидела здесь и смотрела на тебя.
– Всю ночь?
– Всю ночь.
– Понятно. Сон ведь не является для тебя необходимым?
В голове у Роберта снова замелькали обрывки кошмарных видений: измазанные кровью руки, торчащие из тела осколки костей. В ушах отдавались эхом хруст, вопли, стенания. Ему пришла на ум дата: 2 января 1789 года. Вспомнилось, как Рейчел массировала ему запястье в том месте, где прощупывается пульс. А потом на него навалился сон, который остановил бурливший у него внутри протест. И наконец, в мозгу Роберта всплыла фраза Рейчел: «Бессмертные любовники получают право нарушить закон, о котором обычные смертные даже не подозревают…»
Рейчел снова заговорила:
– Всю ночь я думала о тебе, и мысли мои были печальны.
– Почему?
– Потому что я думала, сколько горя мне принесет созерцание твоей агонии и смерти.
Роберт поискал глазами опасный крестик Рейчел. Тот лежал на прикроватном столике рядом с часами. Часы показывали начало десятого.
Рейчел отправилась на кухню, а Роберт принялся натягивать свои голубые джинсы. На них виднелись темные пятнышки. Потом он вышел на балкон. На улице дамочка неопределенного возраста с толстенным слоем косметики на лице выгуливала на красном кожаном поводке весьма подвижного терьера. Тот выделывал забавные кульбиты, отчего рубиново-алые губы женщины, пламеневшие раной на известково-белом лице, непрестанно улыбались. Перевозивший молоко грузовичок с пчелиным жужжанием описывал круг, огибая Леннокс-гарденс. Маячивший в воздухе «Боинг-747» авиакомпании «Бритиш эйруэйз» надрывал в истошном вое двигатели, заходя на посадку в аэропорте Хитроу. Роберт двинулся на кухню, где Рейчел готовила кофе.
Яркий свет отчасти вернул Роберту былую уверенность. Паника в душе оставалась, но теперь он мог ее легко подавить. В очередной раз его воображение выткало облик распластавшегося у запертой двери Ли, парализованного предчувствием приближавшейся смерти, с искаженным от страха лицом.
– У тебя наверняка в запасе тысяча и одна история, – проговорил он, опираясь о мраморный бортик раковины. – Может; расскажешь одну?
Женщина с минуту помолчала, после чего заулыбалась и принялась вставлять в кофейник фильтр. Закончив работу, она потянулась за чайником, стоявшим на плите.
– Я лично знала Романовых. Видишь ли, в 1915 году мне посчастливилось побывать в Санкт-Петербурге. В те времена меня звали Софьей… Я была княгиней, не ниже…
Складывалось впечатление, что она рассказывала о какой-нибудь семье, жившей на соседней улице. Некоторое время Рейчел всматривалась в лицо Роберта, пытаясь выяснить, какова будет его реакция на сказанное. Роберт, однако, погрузился в размышления о полиции и полицейских.
– Отличные, наверное, были люди?
– Слишком хорошие для этого мира. Я вспоминаю, что как-то утром меня разбудил курьер от императрицы. Оказывается, ей требовалось мое присутствие. Когда я примчалась во дворец, она как раз изучала золотую статуэтку, которую я привезла в подарок. Статуэтка была найдена при раскопках древнего города индейцев Куско. Царя и царицу, как я и ожидала, весьма развлек мой маленький презент – мелочь, в сущности, но как я уже говорила, это были прекрасные и очень благодарные люди.
Александра спросила меня, как мне удалось достать статуэтку, и я в нескольких словах поведала ей о своем путешествии в Перу и Боливию. Мы беседовали и одновременно смотрели в окно – там, за стеклом, непрестанно сыпал мелкий холодный дождик, поливая сделавшиеся серыми дома и тротуары. Неожиданно царица повернулась ко мне и сказала:
– Я такая несчастная. Кто я, в сущности, такая? Да, я царица, но одновременно пленница в этой стране. Мы с мужем имеем право распоряжаться государством по своему усмотрению, поскольку данная нам Господом власть абсолютна и не может никем оспариваться. Но власть – это еще и тяжкий груз, который удерживает нас на месте не хуже чугунного ядра на ноге у каторжника. И я знаю, что из этой страны нам уже не ускользнуть.
– И этот разговор, значит, произошел в 1915 году, если не ошибаюсь?
– Да.
– Неплохо. Царица, которая предвидит свое трагическое будущее, – с чувством произнес Роберт. – Идея отличная.
Взглянув на нее, Роберт смутился – ведь он не поверил ни единому слову. Она же, судя по всему, искренне переживала за женщину, жившую и страдавшую совсем в другую эпоху. Рейчел молча улыбнулась, словно желая отделаться от навязчивых воспоминаний. Потом она снова заговорила, опять обескуражив Роберта.
– Однажды я разговаривала с Джоном Кеннеди.
– С президентом Кеннеди, ты хочешь сказать? С тем самым?
– Да, с тем самым. Впрочем, тогда он еще не был президентом.
– Ты, наверное, шутишь.
– Нет, я говорю серьезно. Он пытался меня соблазнить.
– Ты – и весь остальной мир, – с иронией произнес Роберт. Он даже не пытался скрыть недоверие.
Рейчел, однако, ничего другого от него не ожидала.
– По правде говоря, это трудно назвать соблазнением. На самом деле он пытался меня изнасиловать… и сделал бы это – если бы я не сопротивлялась.
Роберт рассмеялся в голос.
– Но это правда, – продолжала настаивать Рейчел. Заметив, как Роберт смахнул с глаз слезы, выступившие у него от смеха, она улыбнулась.
– Это произошло в отеле «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке. Когда я предложила ему выметаться, он заявил, что в его силах добиться от меня взаимности. – Рейчел с минуту молчала, словно собираясь с мыслями. – Надо сказать, что, когда он начал мне угрожать, у меня появилась идея его убить. Интересно, какое влияние оказала бы смерть будущего президента на мировую историю?
– Ну разумеется, оказала бы – да еще какое! Плохо одно – в этом случае ты бы лишила Ли Харви Освальда вполне заслуженной известности!
– И Джека Руби тоже. Стоит упомянуть, однако, что я сумела дать Джону достойный отпор.
Роберту представилось, как Рейчел хватает загребущую руку Джона Фицджералда Кеннеди и в мгновение ока превращает ее в кровавое месиво.
– Могу себе представить! – сказал он.
– Люблю вспоминать годы, которые я провела в Нью-Йорке. Я очень грустила, коща мне пришлось оттуда уехать.
– Тогда зачем было это делать?
– Пришлось. В этом заключается одна из трудностей моего бытия. Я ведь не старею. Приходит время, и люди начинают это замечать.
Рейчел закончила возиться с кофеваркой и взяла чашку с полки над холодильником.
– Бессмертие – это еще и одиночество, Роберт, – промолвила она. – Мы обречены на постоянное движение. Мы не можем иметь друзей. Ничего постоянного – кроме нашего существования, разумеется. Даже если мы и заводим друзей, то потом очень грустно наблюдать за тем, как они стареют и умирают. И поверь, их жизнь пролетает для нас, словно одна минута. Мы все находимся в поисках личности, которую можно было бы удержать при себе навсегда. Мы просто жаждем любви.
В прошлом можно было жить без страха, что о тебе узнают В наши дни информация распространяется мгновенно, и поэтому сохранить анонимность становится все труднее и труднее. Раньше я имела обыкновение вращаться в высшем свете, но решила поставить на этом крест в 1967 году, когда была вынуждена уехать из Нью-Йорка. С тех пор, где бы я ни появлялась, я старалась не светиться. Сейчас я веду куда более скромную и уединенную жизнь. Мне кажется, в те далекие дни я была немного наивна, но кто, с другой стороны, мог ожидать, что мир так сильно изменится. И не только со времени окончания второй мировой войны. Глобальные изменения стали происходить в мире уже со второй половины девятнадцатого века.
Роберт снова изумился занимательности и складности ее рассказа.
– Подожди, – сказал он, поскольку ему показалось, что она готова перейти к новой теме. – Есть моменты, которые я не до конца понимаю. Ты вот, к примеру, говорила, что не подвержена старению.
– Говорила.
– Это значит, что ты остановилась на какой-то стадии физического развития?
– Правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
С опытом приходило сознание того, что в мире существуют не только верность и преданность, но и подлость и обман. Появившиеся со временем любовники всякий раз разочаровывали Кэтрин. Под конец она стала подумывать, что она была слишком наивна и даже глупа, полагаясь на доверие в своих отношениях с ними, между тем как они лишь бессердечно играли ее чувствами.
Отношения с мужчинами настолько выбивали ее из колеи, что она предпочитала уходить сама, не дожидаясь, пока ей изменят и поставят в известность, что ей предпочли другую. Ее последний возлюбленный заврался до такой степени, что она не знала, когда он лжет, а когда говорит правду Сначала он утверждал, что занимается рекламой. На самом деле он всего лишь торговал предназначавшимися для рекламных целей страницами малоизвестного журнала. Он говорил, что никогда не был женат В действительности он успел уже дважды развестись. Он утверждал, что любит ее и они вот-вот поженятся. Увы, он сбежал с девицей, предложившей свои похожие на аэростаты груди вниманию фотографа бульварного журнальчика и проложившей себе тем самым дорогу к славе.
Крис вызвал в ней целый поток воспоминаний, и она настолько в них погрузилась, что слушала собеседника довольно невнимательно. Нельзя сказать, чтобы она вспоминала только неприятное, – многие ее мысли теперь приобрели ярко выраженный чувственный характер, поэтому, когда она отправилась спать, заснуть оказалось непросто. Крис казался ей полной противоположностью былым незадачливым ухажерам, и она задалась вопросом: как поступить, если он войдет к ней в спальню, – уступить его настояниям или прогнать?
Пока она фантазировала, ее тем не менее не оставляла одна мысль: ведь Крис оказался у нее только потому, что погибла Дженнифер. Неужели они оказались вместе оттого, что судьба предназначила роль дознавателя именно ему? В таком случае требовать от Провидения большего было просто нечестно. Кэтрин оставалось одно – предаться объятиям Морфея.
Когда она встала, солнце уже палило вовсю. Кэтрин направилась к окну и раздвинула шторы. Яркий свет залил комнату. Она выглянула в окно: на тротуарах толстым слоем лежала пыль. Крис прикрыл ладонью глаза и следил за ее манипуляциями.
– Завтракать будете?
– Чашечку кофе, пожалуйста, если вас не затруднит.
Пока Крис одевался, Кэтрин варила кофе. Она явилась невольной свидетельницей его ночного кошмара. Это был не просто дурной сон. Исследователь крови корчился на кровати так, словно его колотили почем зря. Он размахивал руками, едва не опрокинув прикроватный столик, и рука, судя по всему, все еще саднила. Но даже физическая боль оказалась не в состоянии вывести его из мучительной летаргии – для того чтобы разбудить мужчину, Кэтрин пришлось хорошенько потрясти его.
Что и говорить, Крис произвел на девушку сильное впечатление. Ей нравилась его внешность, а особенно его доброе лицо. Но ей никогда еще не приходилось видеть подобного затравленного выражения, которое исказило его черты в момент пробуждения. За внешней уверенностью таилась тщательно скрываемая от посторонних боль.
Кэтрин протянула ему чашку дымящегося кофе и спросила:
– Ну, что мы с вами предпримем сегодня?
– Мне кажется, нам следует еще разок навестить Роберта Старка.
– А как быть с Абрахамом?
Крис пожал плечами:
– Не знаю. У парня не все в порядке с головой, это очевидно. Неизвестно, знает ли он убийцу на самом деле. Кто может подтвердить его слова, кроме него самого? Судя по всему, он пока не может открыть нам имя предполагаемого убийцы. Так он по крайней мере говорит. Если он и впредь собирается хранить молчание, то какая от него, спрашивается, польза? Честно говоря, мне кажется, что настала пора от него отделаться.
– Он в самом деле умрет?
– Все мы умрем, – сказал Крис и сделал глоток из своей чашки с кофе. – Дело в том, что он умрет раньше, чем многие люди его возраста.
Роберт взглянул на Рейчел и увидел перед собой ангела: она сидела рядом с ним на постели, и над головой ее сиял самый настоящий нимб, сотканный из солнечного света. Одно мгновение ему казалось, что страшные события предыдущей ночи ему привиделись. Глаза женщины сверкали, будто отполированные черные агаты.
– Тебе лучше? – спросила она.
Память мгновенно вернулась к Роберту, он вздрогнул, но тем не менее ответил:
– Я спокоен.
Она улыбнулась и протянула руку, чтобы вытереть испарину у него со лба. За окном снова разгорался жаркий и душный день.
– А как ты? – спросил Роберт.
– Со мной все в порядке. Я всю ночь просидела здесь и смотрела на тебя.
– Всю ночь?
– Всю ночь.
– Понятно. Сон ведь не является для тебя необходимым?
В голове у Роберта снова замелькали обрывки кошмарных видений: измазанные кровью руки, торчащие из тела осколки костей. В ушах отдавались эхом хруст, вопли, стенания. Ему пришла на ум дата: 2 января 1789 года. Вспомнилось, как Рейчел массировала ему запястье в том месте, где прощупывается пульс. А потом на него навалился сон, который остановил бурливший у него внутри протест. И наконец, в мозгу Роберта всплыла фраза Рейчел: «Бессмертные любовники получают право нарушить закон, о котором обычные смертные даже не подозревают…»
Рейчел снова заговорила:
– Всю ночь я думала о тебе, и мысли мои были печальны.
– Почему?
– Потому что я думала, сколько горя мне принесет созерцание твоей агонии и смерти.
Роберт поискал глазами опасный крестик Рейчел. Тот лежал на прикроватном столике рядом с часами. Часы показывали начало десятого.
Рейчел отправилась на кухню, а Роберт принялся натягивать свои голубые джинсы. На них виднелись темные пятнышки. Потом он вышел на балкон. На улице дамочка неопределенного возраста с толстенным слоем косметики на лице выгуливала на красном кожаном поводке весьма подвижного терьера. Тот выделывал забавные кульбиты, отчего рубиново-алые губы женщины, пламеневшие раной на известково-белом лице, непрестанно улыбались. Перевозивший молоко грузовичок с пчелиным жужжанием описывал круг, огибая Леннокс-гарденс. Маячивший в воздухе «Боинг-747» авиакомпании «Бритиш эйруэйз» надрывал в истошном вое двигатели, заходя на посадку в аэропорте Хитроу. Роберт двинулся на кухню, где Рейчел готовила кофе.
Яркий свет отчасти вернул Роберту былую уверенность. Паника в душе оставалась, но теперь он мог ее легко подавить. В очередной раз его воображение выткало облик распластавшегося у запертой двери Ли, парализованного предчувствием приближавшейся смерти, с искаженным от страха лицом.
– У тебя наверняка в запасе тысяча и одна история, – проговорил он, опираясь о мраморный бортик раковины. – Может; расскажешь одну?
Женщина с минуту помолчала, после чего заулыбалась и принялась вставлять в кофейник фильтр. Закончив работу, она потянулась за чайником, стоявшим на плите.
– Я лично знала Романовых. Видишь ли, в 1915 году мне посчастливилось побывать в Санкт-Петербурге. В те времена меня звали Софьей… Я была княгиней, не ниже…
Складывалось впечатление, что она рассказывала о какой-нибудь семье, жившей на соседней улице. Некоторое время Рейчел всматривалась в лицо Роберта, пытаясь выяснить, какова будет его реакция на сказанное. Роберт, однако, погрузился в размышления о полиции и полицейских.
– Отличные, наверное, были люди?
– Слишком хорошие для этого мира. Я вспоминаю, что как-то утром меня разбудил курьер от императрицы. Оказывается, ей требовалось мое присутствие. Когда я примчалась во дворец, она как раз изучала золотую статуэтку, которую я привезла в подарок. Статуэтка была найдена при раскопках древнего города индейцев Куско. Царя и царицу, как я и ожидала, весьма развлек мой маленький презент – мелочь, в сущности, но как я уже говорила, это были прекрасные и очень благодарные люди.
Александра спросила меня, как мне удалось достать статуэтку, и я в нескольких словах поведала ей о своем путешествии в Перу и Боливию. Мы беседовали и одновременно смотрели в окно – там, за стеклом, непрестанно сыпал мелкий холодный дождик, поливая сделавшиеся серыми дома и тротуары. Неожиданно царица повернулась ко мне и сказала:
– Я такая несчастная. Кто я, в сущности, такая? Да, я царица, но одновременно пленница в этой стране. Мы с мужем имеем право распоряжаться государством по своему усмотрению, поскольку данная нам Господом власть абсолютна и не может никем оспариваться. Но власть – это еще и тяжкий груз, который удерживает нас на месте не хуже чугунного ядра на ноге у каторжника. И я знаю, что из этой страны нам уже не ускользнуть.
– И этот разговор, значит, произошел в 1915 году, если не ошибаюсь?
– Да.
– Неплохо. Царица, которая предвидит свое трагическое будущее, – с чувством произнес Роберт. – Идея отличная.
Взглянув на нее, Роберт смутился – ведь он не поверил ни единому слову. Она же, судя по всему, искренне переживала за женщину, жившую и страдавшую совсем в другую эпоху. Рейчел молча улыбнулась, словно желая отделаться от навязчивых воспоминаний. Потом она снова заговорила, опять обескуражив Роберта.
– Однажды я разговаривала с Джоном Кеннеди.
– С президентом Кеннеди, ты хочешь сказать? С тем самым?
– Да, с тем самым. Впрочем, тогда он еще не был президентом.
– Ты, наверное, шутишь.
– Нет, я говорю серьезно. Он пытался меня соблазнить.
– Ты – и весь остальной мир, – с иронией произнес Роберт. Он даже не пытался скрыть недоверие.
Рейчел, однако, ничего другого от него не ожидала.
– По правде говоря, это трудно назвать соблазнением. На самом деле он пытался меня изнасиловать… и сделал бы это – если бы я не сопротивлялась.
Роберт рассмеялся в голос.
– Но это правда, – продолжала настаивать Рейчел. Заметив, как Роберт смахнул с глаз слезы, выступившие у него от смеха, она улыбнулась.
– Это произошло в отеле «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке. Когда я предложила ему выметаться, он заявил, что в его силах добиться от меня взаимности. – Рейчел с минуту молчала, словно собираясь с мыслями. – Надо сказать, что, когда он начал мне угрожать, у меня появилась идея его убить. Интересно, какое влияние оказала бы смерть будущего президента на мировую историю?
– Ну разумеется, оказала бы – да еще какое! Плохо одно – в этом случае ты бы лишила Ли Харви Освальда вполне заслуженной известности!
– И Джека Руби тоже. Стоит упомянуть, однако, что я сумела дать Джону достойный отпор.
Роберту представилось, как Рейчел хватает загребущую руку Джона Фицджералда Кеннеди и в мгновение ока превращает ее в кровавое месиво.
– Могу себе представить! – сказал он.
– Люблю вспоминать годы, которые я провела в Нью-Йорке. Я очень грустила, коща мне пришлось оттуда уехать.
– Тогда зачем было это делать?
– Пришлось. В этом заключается одна из трудностей моего бытия. Я ведь не старею. Приходит время, и люди начинают это замечать.
Рейчел закончила возиться с кофеваркой и взяла чашку с полки над холодильником.
– Бессмертие – это еще и одиночество, Роберт, – промолвила она. – Мы обречены на постоянное движение. Мы не можем иметь друзей. Ничего постоянного – кроме нашего существования, разумеется. Даже если мы и заводим друзей, то потом очень грустно наблюдать за тем, как они стареют и умирают. И поверь, их жизнь пролетает для нас, словно одна минута. Мы все находимся в поисках личности, которую можно было бы удержать при себе навсегда. Мы просто жаждем любви.
В прошлом можно было жить без страха, что о тебе узнают В наши дни информация распространяется мгновенно, и поэтому сохранить анонимность становится все труднее и труднее. Раньше я имела обыкновение вращаться в высшем свете, но решила поставить на этом крест в 1967 году, когда была вынуждена уехать из Нью-Йорка. С тех пор, где бы я ни появлялась, я старалась не светиться. Сейчас я веду куда более скромную и уединенную жизнь. Мне кажется, в те далекие дни я была немного наивна, но кто, с другой стороны, мог ожидать, что мир так сильно изменится. И не только со времени окончания второй мировой войны. Глобальные изменения стали происходить в мире уже со второй половины девятнадцатого века.
Роберт снова изумился занимательности и складности ее рассказа.
– Подожди, – сказал он, поскольку ему показалось, что она готова перейти к новой теме. – Есть моменты, которые я не до конца понимаю. Ты вот, к примеру, говорила, что не подвержена старению.
– Говорила.
– Это значит, что ты остановилась на какой-то стадии физического развития?
– Правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54