Внезапно богиня поняла, почему ей так трудно смотреть на Небесную Лестницу: взирать на нее могли либо боги, либо смертные величайшей силы. Мистра же стала никем.
Зрелище Небесной Лестницы подтолкнуло падшую богиню к действию – Мистра решила получить обратно ту часть магической силы, которую передала одному из своих последователей в Королевствах незадолго до собрания у Эо. Богиня начала подбирать нужное заклинание. Даже в ее нынешнем состоянии она легко выполнила сложные пассы и произнесла тайные слова. Но ничего не произошло.
– Нет! – эхом разнесся ее крик. – Ты не можешь лишить меня моего искусства, Эо. Я не смирюсь с этим!
Богиня попыталась повторить заклинание. Луч зеленой энергии вырвался из-под земли и быстро достиг Мистры. Богиня пронзительно вскрикнула, когда энергия ударила в нее. Зеленая молния прострелила туманное облако, которым сейчас являлась богиня Магии, заставив ее закричать от боли. Ее взгляд остановился на черных тучах, вращавшихся вокруг ярко светящейся Небесной Лестницы, и через несколько мгновений богиня лишилась сознания.
Стоя на вершине Лестницы, Хельм, бог Стражей, наблюдал за Мистрой, которую поразило ее же собственное заклинание. Тело Хельма по-прежнему было изранено и окровавлено, но, в отличие от других, бог сохранил свой обычный для Уровней облик: огромный вооруженный воин с нарисованными на стальных перчатках немигающими глазами.
Взгляд Хельма был ясен, но в нем отражалось уныние. Бог Стражей повернулся и, подняв голову, взглянул на пульсирующее черное облако, повисшее над ним:
– А что будет со мной, Владыка Эо?
Молчание. Когда же Эо наконец ответил, Хельм молча опустил голову. То, что он услышал, не было неожиданностью для бога Стражей.
1
ПРОБУЖДЕНИЕ
Необычайно сильный дождь заливал улицы Зентильской Твердыни, вода неслась по мостовым, но Траннус Кельтон крепко спал. Ничто не могло нарушить его сон. От шума разбушевавшейся стихии колебались занавески маленькой комнаты, которую Траннус снимал, чтобы проводить ночи с прекрасной, но такой одинокой Анжеликой Кантаран, женой самого богатого в городе поставщика специй. Легкий прохладный ветерок ворвался в комнатку и, обретя форму полупризрачной струйки, понесся к Кельтону, чтобы незаметно нырнуть в чуть приоткрытые губы спящего.
Грохотал гром, а Траннусу снился мрачный зал и возвышавшийся в центре его трон из украшенных драгоценными камнями черепов. Только мучения и вопли жертв могли согреть туманную фигуру бога, восседавшего на троне. Пустые глазницы черепов светились красным огнем, а их челюсти были широко раскрыты словно в предсмертном крике даже сейчас, спустя много лет после агонии.
Фигура на троне, хотя и походила на человеческую, была во много раз крупнее. Ее окутывали черные одежды с единственным ярким пятном – полосой красного цвета. По украшенной драгоценными камнями перчатке на правой руке бога текла нескончаемая струйка крови.
Трон окутывала голубоватая дымка, и, хотя казалось, что в зале отсутствовали стены, потолок и пол, ощущение невыносимого давления душило тех несчастных, которых доставляли в это адское помещение в последние минуты жизни. И они успевали увидеть истинное лицо отвратительного существа, восседающего на троне.
Но сейчас внушающее ужас существо одиноко сидело на троне, удовлетворенно всматриваясь в золотую чашу, полную слез своих жертв. И затем грозный бог Бэйн – а это был он – вдруг взглянул на спящего Кельтона и поднял кубок, словно приветствуя гостя…
Траннус сразу же проснулся, жадно глотая воздух. Казалось, что, потрясенный сновидением, он на мгновение разучился дышать. «Сумасшествие», – подумал он. Руки и ноги его затекли, и ему пришлось выбраться из постели, чтобы немножко размяться. Что-то толкало его скорей одеться и уйти, но вдруг он ощутил чье-то мягкое прикосновение. Анжелика шевельнулась и с улыбкой протянула к нему руку.
– Траннус? – сказала она удивленно, недовольная тем, что на шелковых простынях рядом с ней осталось лишь тепло мужского тела. Она подняла руку и потрепала его по волосам. – Ты уже одет? – спросила она, как будто желая убедиться в этом и в то же время узнать причину.
– Мне нужно идти, – ответил он.
Траннус и сам не знал, куда его так влечет. Ему лишь хотелось вырваться из комнаты.
– Возвращайся поскорее, – сказала Анжелика, поудобнее устраиваясь на мягкой перине.
Даже сквозь сон ее лицо отражало уверенность в том, что Кельтон обязательно вернется. Траннус молча посмотрел на нее – и почему-то понял, что они никогда уже не увидятся. Закрыв за собой дверь, он ушел.
Промокший до костей, Траннус Кельтон шагал по улицам, освещаемым вспышками молний. Ему казалось, что вокруг никого нет, но он всегда верил только в то, что точно знал, а не в то, что ему мерещилось. Улицы Зентильской Твердыни никогда не пустовали; это была всего лишь видимость, удобная для убийц и воров. В городе жили и дышали даже тени, а в темных, потаенных уголках тонкими и высокими голосами переговаривались всевозможные чудовища. Удивительно то, что Кельтон отправился в путь один, нырнув в опасный лабиринт так, будто путь ему расчищал невидимый проводник, которому никто не посмел бы противостоять.
Траннус шел словно во сне. Он представил себе, что улицы стали скользкими от крови его врагов, и проливной дождь вдруг стал приятен ему, словно вдовьи слезы. Неподалеку от него молния ударила в стену, и на землю посыпались обломки камней. Но жрец бога Бэйна Траннус Кельтон шел вперед, отрешившись от всего, кроме настойчивого зова, который придавал силу его уставшим ногам, окрылял целью отупевший ум и вкладывал страстное желание в омертвевшее сердце. И Траннус никак не мог понять, зачем ему, смиренному жрецу, рабу Бэйна, ниспослано это видение, почему он не может остановиться.
Впереди возникли очертания огромного здания. На мгновение Траннус остановился, зачарованный открывшимся ему зрелищем. В ночном небе вырисовывался силуэт Черного Храма Бэйна, внушительные башни которого взметнулись ввысь, подобно черным зазубренным лезвиям, готовым пронзить врага. Даже когда вспыхивала молния, и мир озарялся светом, храм оставался черным – ни единого светлого блика не появлялось на его стенах. Ходили слухи, что храм был построен в Ахероне, на Уровне, где жил Бэйн, а затем перенесен сюда, в Зентильскую Твердыню.
Траннус сильно удивился, когда обнаружил, что храм не охраняется. Услышав пьяный смех стражников, жрец исполнился гневом, которому вторила бушующая стихия.
Он взглянул наверх и сквозь дождь разглядел тяжелые облака, мечущиеся по небу в разные стороны. Внезапно небесная твердь взорвалась, и полоса черной молнии разодрала облака. Все озарилось пламенем, звезды исчезли, в небе появились светящиеся шары. Один из них, увеличиваясь в размерах, со страшной скоростью несся вниз. Траннус вдруг осознал, что шар этот нацелен прямо в храм.
Времени предупредить стражников не оставалось – шар ударил в Черный Храм. Траннус застыл на месте, наблюдая, как гранитные шпили разгорелись красновато-желтым цветом, обращаясь в раскаленную лаву. Во все стороны полетели осколки, но Траннус остался невредим. Стены на глазах у жреца рухнули, и Черный Храм стал красным – кровь и страдания многочисленных жертв, казалось, приобрели форму и цвет. Камень, металл и стекло в считанные секунды превратились в пылающий пепел и шлак.
Наконец на том месте, где стоял храм, не осталось ничего, кроме пламенеющих руин. Траннус приблизился к развалинам, желая узнать, не сон ли все это. Расплавленный шлак, по которому он ступал, не обжигал его, а разъяренный огонь, мирно потрескивая, затухал перед ним, открывая путь в глубь пожарища и снова смыкаясь за спиной жреца.
По остаткам стен Траннус определил, что подходит к тронному залу своего господина, и остановился, завидев перед собой то, что искал. Черный трон остался нетронутым. Легкая белая дымка окружила Траннуса, и призрачный образ, нежно взяв жреца за запястье, повлек его в центр зала. Только великан мог с удобством расположиться на огромном троне, но рядом стоял еще один, поменьше, предназначенный для человека.
На меньшем троне лежала перчатка, та самая, из сна Траннуса, украшенная драгоценными камнями.
Траннус улыбнулся. Впервые сердце его познало радость, душа воспрянула. Это судьба. Он будет править империей тьмы. Его мечты о власти наконец сбылись.
Покорно подняв перчатку, Кельтон почувствовал дрожь, когда в его жилы хлынула живительная энергия. Сияющий на перчатке драгоценный камень внезапно превратился в глаз, открылся, вспыхнув алым огнем, и уставился на жреца, но тот, упоенный происходящим, ничего не заметил.
Ручейки из золота и серебра потекли из перчатки, когда Траннус осторожно натянул ее. Колючая боль пронзила его руку, по венам распространился сильный жар. Бешено бьющееся сердце жреца окутала тьма, кровь, превращаясь в лед, поступила в мозг, смывая все следы человеческого сознания. Слова «мой господин» сорвались с губ Траннуса, и дуновение белого ветерка исторгло душу из груди.
Теперь глазами человека на мир глядел Черный Властелин. Почувствовав внезапную слабость, Бэйн схватился за трон, чтобы не упасть. Его мысли, ограниченные человеческими понятиями, спутались в попытке осознать перемены, происшедшие при превращении в аватару. Он больше не мог заглянуть за черный занавес, предречь или повлиять на время и характер смерти своих последователей. Он разучился различать ложь и предвидеть несчастье, не мог проникать в глубины человеческой души, чтобы узнать правду, скрытую глубоко внутри. Не мог он теперь и участвовать в бесконечном числе событий одновременно, воздействовать на них, думая совсем о другом.
– Что ты сделал со мной, Эо? – прокричал Бэйн, и мягкий камень трона захрустел в его сильных пальцах.
Он попытался овладеть собой. Он должен подготовиться к приходу сотен других служителей, которым он тоже явился во сне.
Бог Раздора сидел на меньшем троне, стараясь не замечать соседний престол, некогда принадлежавший ему. «Мои последователи, – думал он, – увидят во мне лишь человека. Сочтут, что один из них помешался, заявляя, будто бы им завладел бог. И после того как это тело закончат пытать, добиваясь правды о том, кто в действительности уничтожил храм, мнимого бога предадут ужасной смерти».
Черный Властелин знал, что должен предстать перед своими жрецами в облике более значительном, чем человеческий, чтобы сразу же поразить и покорить их. Вызвав в памяти образ, который он использовал, чтобы явиться своим последователям, Бэйн принялся воплощать его наяву. Черному Властелину было известно о сокровищнице, расположенной где-то под храмом. Он мысленно представил себе волшебный нефритовый браслет и произнес заклинание переноса. Мгновение спустя браслет был у него в руках, и Бэйн стал изменять свою внешность, произнося заклинание и точно выполняя необходимые пассы.
Сначала глаза – в них зажглось пламя, как бы пылавшее внутри человеческого черепа. Бледную плоть аватары Бэйн изменял до тех пор, пока она не почернела и не обуглилась.
Затем из черного тела сами собой выросли острые шипы, и оно приняло звериные очертания, сохранив отчасти человеческий облик.
На пальцах выросли острые когти, способные рвать плоть и сталь. Перчатка причиняла боль, но Бэйн понимал, что у него нет выбора: он должен произвести требуемое впечатление на служителей. Уже послышались торопливые шаги жрецов, солдат и магов, пробиравшихся сквозь руины в направлении разрушенного тронного зала.
Бэйн видел, что заклинание действует как-то не так, хотя был уверен, что выполнил все правильно. Сила, бушевавшая в нем, уже осуществила все его желания, но продолжала действовать вопреки мысленным приказам остановиться. Воздух вокруг затвердел, словно пытаясь выдавить жизнь из тела. Охваченный паникой, Бэйн попытался прекратить действие заклинания. Но вместо этого его тело приобрело новую форму – кожа полностью почернела, и на ней проступили пятна мерзкой крови.
Все еще надеясь остановить колдовство, Черный Властелин разбил браслет, но человеческое обличье не вернулось к нему.
Раздумывать о случившемся было некогда. Появился первый служитель, вооруженный, готовый предать страшной смерти осквернителя Черного Храма. Однако, прежде чем жрец успел что-то предпринять, Бэйн встал с трона и заговорил.
– Пади на колени перед своим богом! – повелел он, подняв священную перчатку над головой своего нового тела.
Служитель сразу узнал символ власти и с выражением глубочайшего потрясения на лице исполнил то, что ему велели. Все прочие священнослужители, явившиеся в разрушенный храм, также пали ниц.
Бэйн смотрел на испуганные лица своих последователей, едва сдерживая бушующий внутри смех.
* * *
Миднайт открыла глаза и почувствовала прикосновение нежных и теплых лучей, которыми утреннее солнце ласкало ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Зрелище Небесной Лестницы подтолкнуло падшую богиню к действию – Мистра решила получить обратно ту часть магической силы, которую передала одному из своих последователей в Королевствах незадолго до собрания у Эо. Богиня начала подбирать нужное заклинание. Даже в ее нынешнем состоянии она легко выполнила сложные пассы и произнесла тайные слова. Но ничего не произошло.
– Нет! – эхом разнесся ее крик. – Ты не можешь лишить меня моего искусства, Эо. Я не смирюсь с этим!
Богиня попыталась повторить заклинание. Луч зеленой энергии вырвался из-под земли и быстро достиг Мистры. Богиня пронзительно вскрикнула, когда энергия ударила в нее. Зеленая молния прострелила туманное облако, которым сейчас являлась богиня Магии, заставив ее закричать от боли. Ее взгляд остановился на черных тучах, вращавшихся вокруг ярко светящейся Небесной Лестницы, и через несколько мгновений богиня лишилась сознания.
Стоя на вершине Лестницы, Хельм, бог Стражей, наблюдал за Мистрой, которую поразило ее же собственное заклинание. Тело Хельма по-прежнему было изранено и окровавлено, но, в отличие от других, бог сохранил свой обычный для Уровней облик: огромный вооруженный воин с нарисованными на стальных перчатках немигающими глазами.
Взгляд Хельма был ясен, но в нем отражалось уныние. Бог Стражей повернулся и, подняв голову, взглянул на пульсирующее черное облако, повисшее над ним:
– А что будет со мной, Владыка Эо?
Молчание. Когда же Эо наконец ответил, Хельм молча опустил голову. То, что он услышал, не было неожиданностью для бога Стражей.
1
ПРОБУЖДЕНИЕ
Необычайно сильный дождь заливал улицы Зентильской Твердыни, вода неслась по мостовым, но Траннус Кельтон крепко спал. Ничто не могло нарушить его сон. От шума разбушевавшейся стихии колебались занавески маленькой комнаты, которую Траннус снимал, чтобы проводить ночи с прекрасной, но такой одинокой Анжеликой Кантаран, женой самого богатого в городе поставщика специй. Легкий прохладный ветерок ворвался в комнатку и, обретя форму полупризрачной струйки, понесся к Кельтону, чтобы незаметно нырнуть в чуть приоткрытые губы спящего.
Грохотал гром, а Траннусу снился мрачный зал и возвышавшийся в центре его трон из украшенных драгоценными камнями черепов. Только мучения и вопли жертв могли согреть туманную фигуру бога, восседавшего на троне. Пустые глазницы черепов светились красным огнем, а их челюсти были широко раскрыты словно в предсмертном крике даже сейчас, спустя много лет после агонии.
Фигура на троне, хотя и походила на человеческую, была во много раз крупнее. Ее окутывали черные одежды с единственным ярким пятном – полосой красного цвета. По украшенной драгоценными камнями перчатке на правой руке бога текла нескончаемая струйка крови.
Трон окутывала голубоватая дымка, и, хотя казалось, что в зале отсутствовали стены, потолок и пол, ощущение невыносимого давления душило тех несчастных, которых доставляли в это адское помещение в последние минуты жизни. И они успевали увидеть истинное лицо отвратительного существа, восседающего на троне.
Но сейчас внушающее ужас существо одиноко сидело на троне, удовлетворенно всматриваясь в золотую чашу, полную слез своих жертв. И затем грозный бог Бэйн – а это был он – вдруг взглянул на спящего Кельтона и поднял кубок, словно приветствуя гостя…
Траннус сразу же проснулся, жадно глотая воздух. Казалось, что, потрясенный сновидением, он на мгновение разучился дышать. «Сумасшествие», – подумал он. Руки и ноги его затекли, и ему пришлось выбраться из постели, чтобы немножко размяться. Что-то толкало его скорей одеться и уйти, но вдруг он ощутил чье-то мягкое прикосновение. Анжелика шевельнулась и с улыбкой протянула к нему руку.
– Траннус? – сказала она удивленно, недовольная тем, что на шелковых простынях рядом с ней осталось лишь тепло мужского тела. Она подняла руку и потрепала его по волосам. – Ты уже одет? – спросила она, как будто желая убедиться в этом и в то же время узнать причину.
– Мне нужно идти, – ответил он.
Траннус и сам не знал, куда его так влечет. Ему лишь хотелось вырваться из комнаты.
– Возвращайся поскорее, – сказала Анжелика, поудобнее устраиваясь на мягкой перине.
Даже сквозь сон ее лицо отражало уверенность в том, что Кельтон обязательно вернется. Траннус молча посмотрел на нее – и почему-то понял, что они никогда уже не увидятся. Закрыв за собой дверь, он ушел.
Промокший до костей, Траннус Кельтон шагал по улицам, освещаемым вспышками молний. Ему казалось, что вокруг никого нет, но он всегда верил только в то, что точно знал, а не в то, что ему мерещилось. Улицы Зентильской Твердыни никогда не пустовали; это была всего лишь видимость, удобная для убийц и воров. В городе жили и дышали даже тени, а в темных, потаенных уголках тонкими и высокими голосами переговаривались всевозможные чудовища. Удивительно то, что Кельтон отправился в путь один, нырнув в опасный лабиринт так, будто путь ему расчищал невидимый проводник, которому никто не посмел бы противостоять.
Траннус шел словно во сне. Он представил себе, что улицы стали скользкими от крови его врагов, и проливной дождь вдруг стал приятен ему, словно вдовьи слезы. Неподалеку от него молния ударила в стену, и на землю посыпались обломки камней. Но жрец бога Бэйна Траннус Кельтон шел вперед, отрешившись от всего, кроме настойчивого зова, который придавал силу его уставшим ногам, окрылял целью отупевший ум и вкладывал страстное желание в омертвевшее сердце. И Траннус никак не мог понять, зачем ему, смиренному жрецу, рабу Бэйна, ниспослано это видение, почему он не может остановиться.
Впереди возникли очертания огромного здания. На мгновение Траннус остановился, зачарованный открывшимся ему зрелищем. В ночном небе вырисовывался силуэт Черного Храма Бэйна, внушительные башни которого взметнулись ввысь, подобно черным зазубренным лезвиям, готовым пронзить врага. Даже когда вспыхивала молния, и мир озарялся светом, храм оставался черным – ни единого светлого блика не появлялось на его стенах. Ходили слухи, что храм был построен в Ахероне, на Уровне, где жил Бэйн, а затем перенесен сюда, в Зентильскую Твердыню.
Траннус сильно удивился, когда обнаружил, что храм не охраняется. Услышав пьяный смех стражников, жрец исполнился гневом, которому вторила бушующая стихия.
Он взглянул наверх и сквозь дождь разглядел тяжелые облака, мечущиеся по небу в разные стороны. Внезапно небесная твердь взорвалась, и полоса черной молнии разодрала облака. Все озарилось пламенем, звезды исчезли, в небе появились светящиеся шары. Один из них, увеличиваясь в размерах, со страшной скоростью несся вниз. Траннус вдруг осознал, что шар этот нацелен прямо в храм.
Времени предупредить стражников не оставалось – шар ударил в Черный Храм. Траннус застыл на месте, наблюдая, как гранитные шпили разгорелись красновато-желтым цветом, обращаясь в раскаленную лаву. Во все стороны полетели осколки, но Траннус остался невредим. Стены на глазах у жреца рухнули, и Черный Храм стал красным – кровь и страдания многочисленных жертв, казалось, приобрели форму и цвет. Камень, металл и стекло в считанные секунды превратились в пылающий пепел и шлак.
Наконец на том месте, где стоял храм, не осталось ничего, кроме пламенеющих руин. Траннус приблизился к развалинам, желая узнать, не сон ли все это. Расплавленный шлак, по которому он ступал, не обжигал его, а разъяренный огонь, мирно потрескивая, затухал перед ним, открывая путь в глубь пожарища и снова смыкаясь за спиной жреца.
По остаткам стен Траннус определил, что подходит к тронному залу своего господина, и остановился, завидев перед собой то, что искал. Черный трон остался нетронутым. Легкая белая дымка окружила Траннуса, и призрачный образ, нежно взяв жреца за запястье, повлек его в центр зала. Только великан мог с удобством расположиться на огромном троне, но рядом стоял еще один, поменьше, предназначенный для человека.
На меньшем троне лежала перчатка, та самая, из сна Траннуса, украшенная драгоценными камнями.
Траннус улыбнулся. Впервые сердце его познало радость, душа воспрянула. Это судьба. Он будет править империей тьмы. Его мечты о власти наконец сбылись.
Покорно подняв перчатку, Кельтон почувствовал дрожь, когда в его жилы хлынула живительная энергия. Сияющий на перчатке драгоценный камень внезапно превратился в глаз, открылся, вспыхнув алым огнем, и уставился на жреца, но тот, упоенный происходящим, ничего не заметил.
Ручейки из золота и серебра потекли из перчатки, когда Траннус осторожно натянул ее. Колючая боль пронзила его руку, по венам распространился сильный жар. Бешено бьющееся сердце жреца окутала тьма, кровь, превращаясь в лед, поступила в мозг, смывая все следы человеческого сознания. Слова «мой господин» сорвались с губ Траннуса, и дуновение белого ветерка исторгло душу из груди.
Теперь глазами человека на мир глядел Черный Властелин. Почувствовав внезапную слабость, Бэйн схватился за трон, чтобы не упасть. Его мысли, ограниченные человеческими понятиями, спутались в попытке осознать перемены, происшедшие при превращении в аватару. Он больше не мог заглянуть за черный занавес, предречь или повлиять на время и характер смерти своих последователей. Он разучился различать ложь и предвидеть несчастье, не мог проникать в глубины человеческой души, чтобы узнать правду, скрытую глубоко внутри. Не мог он теперь и участвовать в бесконечном числе событий одновременно, воздействовать на них, думая совсем о другом.
– Что ты сделал со мной, Эо? – прокричал Бэйн, и мягкий камень трона захрустел в его сильных пальцах.
Он попытался овладеть собой. Он должен подготовиться к приходу сотен других служителей, которым он тоже явился во сне.
Бог Раздора сидел на меньшем троне, стараясь не замечать соседний престол, некогда принадлежавший ему. «Мои последователи, – думал он, – увидят во мне лишь человека. Сочтут, что один из них помешался, заявляя, будто бы им завладел бог. И после того как это тело закончат пытать, добиваясь правды о том, кто в действительности уничтожил храм, мнимого бога предадут ужасной смерти».
Черный Властелин знал, что должен предстать перед своими жрецами в облике более значительном, чем человеческий, чтобы сразу же поразить и покорить их. Вызвав в памяти образ, который он использовал, чтобы явиться своим последователям, Бэйн принялся воплощать его наяву. Черному Властелину было известно о сокровищнице, расположенной где-то под храмом. Он мысленно представил себе волшебный нефритовый браслет и произнес заклинание переноса. Мгновение спустя браслет был у него в руках, и Бэйн стал изменять свою внешность, произнося заклинание и точно выполняя необходимые пассы.
Сначала глаза – в них зажглось пламя, как бы пылавшее внутри человеческого черепа. Бледную плоть аватары Бэйн изменял до тех пор, пока она не почернела и не обуглилась.
Затем из черного тела сами собой выросли острые шипы, и оно приняло звериные очертания, сохранив отчасти человеческий облик.
На пальцах выросли острые когти, способные рвать плоть и сталь. Перчатка причиняла боль, но Бэйн понимал, что у него нет выбора: он должен произвести требуемое впечатление на служителей. Уже послышались торопливые шаги жрецов, солдат и магов, пробиравшихся сквозь руины в направлении разрушенного тронного зала.
Бэйн видел, что заклинание действует как-то не так, хотя был уверен, что выполнил все правильно. Сила, бушевавшая в нем, уже осуществила все его желания, но продолжала действовать вопреки мысленным приказам остановиться. Воздух вокруг затвердел, словно пытаясь выдавить жизнь из тела. Охваченный паникой, Бэйн попытался прекратить действие заклинания. Но вместо этого его тело приобрело новую форму – кожа полностью почернела, и на ней проступили пятна мерзкой крови.
Все еще надеясь остановить колдовство, Черный Властелин разбил браслет, но человеческое обличье не вернулось к нему.
Раздумывать о случившемся было некогда. Появился первый служитель, вооруженный, готовый предать страшной смерти осквернителя Черного Храма. Однако, прежде чем жрец успел что-то предпринять, Бэйн встал с трона и заговорил.
– Пади на колени перед своим богом! – повелел он, подняв священную перчатку над головой своего нового тела.
Служитель сразу узнал символ власти и с выражением глубочайшего потрясения на лице исполнил то, что ему велели. Все прочие священнослужители, явившиеся в разрушенный храм, также пали ниц.
Бэйн смотрел на испуганные лица своих последователей, едва сдерживая бушующий внутри смех.
* * *
Миднайт открыла глаза и почувствовала прикосновение нежных и теплых лучей, которыми утреннее солнце ласкало ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48