О, как он меня ненавидел! Он ненавидел меня не только за то, что я сказал, — нет, больше за то, что я сделал то, чего сам он не сделал.
Не знаю, хороший ли я человек. Знаю лишь, что я — человек, который хочет выжить, а чтобы выжить, мне приходится пускать в ход и смекалку, и силу.
— Если я смогу воспользоваться этим кораблем, чтобы вернуть себе флейт, я это сделаю. Есть причины, из-за которых такая попытка должна быть сделана. Если же она мне не удастся, я поплыву туда, куда мне нужно, на этом корабле.
— А что вы сделаете с нами? — спросил он.
Ответить на этот вопрос я предоставил его воображению. Когда я впервые увидел, как он сидит, связанный, и смотрит на Дюваля с презрением, он мне показался отважным человеком. А на самом деле он отважным не был — был только мастером языком поболтать да ненавидеть, не имея и капли воли на то, чтобы сражаться, как должно.
Сейчас у меня шестнадцать человек. У Ханберри — не меньше двадцати, но несколько из его людей уже стали в один строй с моими и в сражении, и в работе.

* * *
Позже я выложил им все это прямо и честно.
— Я хочу вернуть свой флейт. Если я его получу, это судно мне не будет нужно. Но груз принадлежит мне, как военный трофей. Если захотите плавать со мной и уйти отсюда со мной вместе, когда у нас будет флейт, будете вознаграждены. Я могу пообещать вам драки, надежду на богатую добычу и шанс вернуться домой. Если же предпочтете остаться с ним, спорить не стану.
Девять из двадцати решили присоединиться ко мне, несколько человек уклонились от прямого ответа и держались нерешительно. Я им сказал просто:
— Мы снимем с поврежденного корабля груз, пушки, вообще все ценное, что есть на борту. И сделаем это прямо сейчас.
Один из тех, кто высказался за Ханберри, спросил:
— А если у нас нет желания работать?
Я улыбнулся:
— Тогда, надеюсь, ты хороший рыбак. Здесь хватит рыбы, чтобы прокормиться, да и моллюски есть, и крабы, судя по следам на берегу. Так что попытай удачи. Кто не хочет помогать, тех мы кормить не станем.
Он переступил с ноги на ногу, враждебно поглядывая на меня.
Всех имеющихся людей я отправил на корабль Дюваля. Мы сбросили за борт три пушки, чтобы немного уменьшить крен, — хоть помогло это совсем немного, — потом открыли трюмные люки и взялись за работу.
Те несколько кораблей, которые успел ограбить Дюваль, принесли ему не особенно богатую добычу, но здесь нашлось много пороха и ядер, большой запас свинца, кое-какой провиант, уже поврежденный водой, но большая часть еще была пригодна.
Когда мы вынесли значительную часть этих припасов на палубу, Пайк взял несколько человек и подвел галион Ханберри вплотную к нам — для этого им пришлось верповаться. Снарядив стропы и хват-тали, мы начали перегружать добычу с «Хейды» на галион.
Небогатый это оказался груз, как оно обычно и бывает, но порох, ядра и свинец были для меня дороже, чем золото такого же веса.
Под конец мы спустили Дюваля с сосны. Он смотрел на меня с такой ненавистью, какую мне редко видеть доводилось.
— Погоди, я еще вырву у тебя сердце!
— Подвесь его снова, — сказал я Синему.
Дюваль схватил меня за руку.
— Не надо! Боже мой, ну не можешь же ты такое со мной творить!
— А тогда изволь разговаривать повежливее.
Повернувшись к Синему, я велел:
— Посади его в карцер на его собственном корабле и поставь человека на страже. А если он попытается удрать до того, как окажется за решеткой, пристрели его.
И наконец я оказался на берегу, лицом к лицу с Ханберри.
— Вам остается «Хейда». Если у вас хватит решимости и настойчивости, можете залатать ее и уплыть отсюда.
Он пялился на меня, давясь от ярости. По законам войны его корабль принадлежал мне, как и его груз. И все же я дал себе обещание, что, если смогу найти флейт и снова захватить его, то верну ему галион вместе с теми людьми из его команды, что сейчас у меня на борту.
Там, на берегу, мы его и оставили.
Я вызвал к себе на полуют Пайка и Синего.
— Вы хорошо знаете Хандсела. Что, по-вашему, он станет делать?
— Я уже думал об этом, — сказал Пайк. — У него на борту сейчас всего двенадцать человек, и не все умелые. При такой команде он может управлять флейтом, но сражаться на нем будет не в состоянии. И на Ньюфаундленд он не вернется — хорошо знает, что там начнут расспрашивать обо мне и о Синем. Я думаю, он поплывет на юг вдоль берега.
Весь день до самого вечера, когда в небе засияли звезды, мы говорили об этом, обсуждая каждую возможность и каждое возражение. Наконец я отправил Пайка вниз, спать, а сам остался на вахте один.
Славный кораблик был этот фламандский галион, не слишком большой, но легкий в управлении — как все голландские суда. Голландцы, гоняя по морям столько кораблей, поняли, что должны облегчить управление ими, чтобы обходиться небольшой командой, и придумали, как это сделать. Чертовски хорошие моряки эти голландцы.
Полночь давно миновала, когда я разбудил Пайка.
Небо полностью очистилось от облаков, ярко сияли звезды. По морю бежали небольшие волны, ветра хватало, чтобы нести паруса без опаски. Мы набрали хороший ход и двигались на юг с небольшим отклонением к западу. В этом месте американский берег отходит на юго-запад. Карта показывала, что там разбросано довольно много островков.
И где-то на этом берегу, только далеко на юге, сейчас Абигейл — без меня, и я не знаю, что там у нее за погода…
Но сначала надо найти Лилу и освободить ее… или их!
Глава тринадцатая
Теперь, когда я снова был в море и направлялся на юг, дух мой обрел покой, ибо хоть могли меня ждать многие тревоги, цель моя снова была передо мной и я продвигался к ней.
Материк лежал к западу от нас, сразу за горизонтом, и мы постоянно держали наверху дозорного, чтобы своевременно увидеть любой корабль, какой покажется вблизи. Но, конечно, в первую голову мы выискивали флейт.
У меня не было намерения пиратствовать, да и у большинства из моей команды тоже, — они знали, что у нас в трюмах хорошие запасы и если мы доберемся до порта с тем, что имеем, все получат приличную долю.
Вскоре мы оказались ближе к берегу. Дважды мы замечали рыбачьи суда, но они удирали от нас вместе со своим грузом рыбы на мелководье, куда мы не могли за ними последовать. Однако один рыбак оказался достаточно близко, чтоб мы смогли окликнуть его.
Он подплыл поближе — осторожничая, на с любопытством. Я сменял на рыбу немного парусины и веревок, а после спросил о флейте.
— А как же, видели мы его! Он стоит с подветренной стороны высокого скалистого острова — отсюда на юг полдня под парусом. Во всяком случае, перед рассветом там был. Мы его и раньше видели — и вряд ли забудем, как тут забыть, когда на нем стояла на руле женщина — здоровенная, высокая и волосы по ветру так и летят!
— Женщина?!
— Вы что ж думаете, я вру? Так вот, чтоб вы знали, я не враль и не пьяница. Женщина, говорю вам! Да такая, какой вы в жизни не видели!
Итак, кажется, мы приближаемся к цели и все мои тревоги могут разрешиться сразу, — но не такой я человек, чтобы считать деньги, пока мне их не заплатили. Я попрощался с рыбаком, мы подняли паруса и взяли курс на юг, и меня одолевал болезненный страх, что флейт улетучится прежде, чем мы его увидим. Но на этот раз фортуна от меня не отвернулась — когда мы, обогнув остров, свернули в бухту, он был там и ждал нас.
Мы подошли как можно ближе, сбросили якорь и с почти такой же быстротой спустили шлюпку.
Когда я подплыл к флейту, она уже стояла у релинга.
— Это ты там? — спросила она. — Долго же ты провозился!
— Черт побери, что случилось? Где Питер Хандсел?
— Внизу, заперт в такелажной кладовой. Моя стряпня пришлась экипажу по вкусу больше, чем его командование, так что мне пришлось тут быть и коком, и штурманом.
Она внимательно оглядела фламандское судно.
— Хороший кораблик, — решила она, — но этот мне больше нравится.
Мы не тратили времени на дельнейшие разговоры. Если Господа порадует, что я благополучно вернусь снова в Землю Рэли, я буду счастлив, а если это случится быстро — счастлив вдвойне.
Правду сказать, я неплохо справился с ловлей рыбы в здешних мутных водах, но больше благодаря доброй удаче, чем собственным усилиям, хоть я и не колебался, когда приходило время действовать — а иногда в этом все дело.
Зазвав Пайка и Синего в каюту, я поговорил с ними открыто. У нас в трюмах был богатый груз, я отвел их туда и сказал им, что возьму себе пороха, свинца, ядер, а также бусы и товары для торговли. Зато самые богатые ткани они могут оставить себе.
Вот так я разделил там груз, и они слова против не сказали. Мою долю переправили на флейт. Многое из того, что мне больше всего понадобится в Земле Рэли, они легко найдут на Ньюфаундленде, но ткани — это богатый товар.
— А как же фламандский корабль? — спросил Пайк.
— Я дарю его тебе. Хочешь — плавай на нем, хочешь — продай, хочешь — утопи, но если все же решишь плавать, то приходи в Землю Рэли с таким грузом, как я сейчас отобрал — товары для торговли с дикарями, порох, ядра, какой-нибудь провиант для нас — и мы с тобой сторгуемся.
— Никогда я не думал ни владеть кораблем, ни стать купцом, — сказал Пайк, — но, пожалуй, осилю и то, и другое.
На том мы с ним и расстались, ударив по рукам в последний раз, я обошел весь галион, пожал руку каждому и поблагодарил каждого за помощь, а с первым светом два корабля разошлись — один отплыл на юг, второй — на север.
Некоторые из моих людей ушли с Пайком, некоторые из людей Пайка — со мной; впрочем, я взял лишь тех, кто отважился податься в новую землю.

* * *
Мы встретили три корабля, которые бросились за нами в погоню, но мы, разобрав их намерения, поставили все паруса и понеслись на запад, воспользовавшись благоприятным ветром; они перестали гнаться за нами, не зная, ни кто мы, ни стоим ли их усилий.
Сейчас мне отчаянно требовалось увидеть берег. На столе у меня были разложены карты, но что толку от карт без наблюдений? Мы приплыли с Ньюфаундленда к побережью и прошли параллельно ему на юг какое-то расстояние, но были все еще явно далеко от Земли Рэли.
Итак, мы приблизились к берегу, и вот однажды я поймал в свою подзорную трубу мыс со знакомыми очертаниями, затем устье реки и особенной формы купу деревьев — все эти приметы были обозначены на одной из моих карт. Значит, мы вышли к точке, находящейся в нескольких днях плавания к северу от моих узких песчаных островов, которые отделяют от моря проливы в том месте, куда я стремлюсь.
Тем временем Лила выложила нам свою историю. Она забаррикадировалась на камбузе с ключами от кладовых в кармане и отказывалась впустить кого-нибудь или дать пищу, пока Хандсел не окажется в кандалах, а ключ от них — у нее в руках. А до того время от времени принималась готовить, давая запахам своей стряпни распространяться по кораблю.
Говорят, на деревянных кораблях плавают железные люди — ну что ж, так оно и есть, и большей частью им требуются железные желудки, чтобы переварить морскую кормежку: солонину, твердую как железо, и галеты, полные червей. А Лиле немало приходилось готовить для крепких и крупных мужчин, и она знала силу оружия, которым владеет.
Два дня они терпели, а потом принесли ей тот самый ключ, и во главе их явился Джон Тилли, славный моряк, который не любил ни Хандсела, ни его породу. Тилли, хоть еще молодой, успел уже много походить по морям…
Я стоял на юте, следя за морем и держа наготове подзорную трубу, чтобы рассмотреть любой необычный предмет далеко на воде, как вдруг этот Тилли явился ко мне.
— Капитан, — начал он, — есть у нас на борту человек, с которым вам надо бы поговорить. Зовут его Джейго, и он с Англси, как и девчонка.
Что-то в его поведении показалось мне странным, и я спросил:
— И кто же такой этот Джейго? У него что, жалобы какие-нибудь?
— Ничего такого! Он с самого начала держал мою сторону, что надо повязать Хандсела. Отличный моряк, капитан, и добрый боец, но временами накатывает на него какая-то странность, а вот сейчас он ощущает страх.
— Страх?
— Ну да, опаску перед водами, что впереди. Он знает берег, о котором вы говорили, и то место, куда мы идем. Он бывал в обоих проливах и поднимался вверх по одной из рек, но страх у него вызывает само море, та его часть, что омывает берега места, называемого Землей Рэли.
Моряцким сказкам конца нет — заколдованные острова, исчезнувшие корабли, таинственные места в море, — и мы, кто происходит от кельтов, относимся ко всему этому с пониманием, так что я вызвал к себе наверх этого Джейго, и оказалось, что нет в нем ничего ни от древнего жреца, ни от поэта, — нет, это был сильный парень среднего роста с квадратной головой на могучей шее и двумя славными сильными руками.
— Ты — Джейго? — спросил я.
— Так мне говорили с тех пор, как я начал слышать, и мне ничего не оставалось, кроме как поверить. Однако одно имя ничуть не хуже другого, и если вы припасли какое-то, что больше вам по вкусу, так зовите меня им — я приду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44