Естественно, разумное существо, то, как я уже упоминала, в нашем мире таких не было. Они очень агрессивные и в неволе быстро погибают.
– Ладно, по дороге разберёмся, давай, что ли перерубать её, надеюсь, сторожей не будет.
– Ты что не понял!? Я не смогу разрушить его структуру! Когда я перерубаю металлы, я их не расплавляю, не разрушаю. Я просто нарушаю атомарную структуру на месте среза. В этом металле структура настолько плотная, что как бы я не старалась… Даже царапин не нанесу.
Ну, что ж, хоть Люмбрика покормлю, подумал Тихомир, опуская руку со зверем вниз.
– Синистра, а если прощупать стенку. Вдруг внутрь камня прутья далеко не входят?
– Камень!!! – заорал Люмбрик и с разбегу кинулся на решётку.
– А похоже, зверю нравиться этот твой странный металл, – усмехнулся Тихомир.
– И сколько, по-твоему, он эту решётку будет грызть?
– Не знаю. Давай посмотрим.
Прошло минут двадцать и от десятисантиметровой перемычки решётки ничего не осталось.
– Неплохо, – согласилась Синистра.
– Если будет грызть грамотно, нам осталось подождать часов семь восемь, – Тихомир устало уселся возле каменной стенки.
– И откуда, он, по-твоему, грамоте обучен? – шутить ей изволилось, видите ли.
– Оттуда, откуда и я, – Тихомир вздохнул, – Синистра, я тебя прошу, заткнись, пожалуйста.
– Что? – возмутилась программа, – скоро сам у меня слова выпрашивать будешь.
Интересно, всё-таки, почему так не хватает общения именно с людьми. И это при том при всём, что общение с ними Тихомир, мягко говоря, недолюбливал. Ну, есть Синистра – кладезь информации, болтливая и с темпераментом, есть Люмбрик, пусть он и знает всего-то три слова. Нет, их общение, конечно, было необходимо, но ещё больше хотелось общения человеческого. Почему? Может общение с равными? С более похожими. И Люмбрик и Синистра слишком другие. Как ни старались программисты заложить в Синистру хоть крохи человеческого – юмор, непредсказуемость, чувство жестокости и жалости, с полной уверенностью можно было сказать, что их старания закончились полным провалом. Так всё-таки, зачем человеку общение именно человеческое. Почему один он быстро сходит ума? Что ищет он в таком общении? Признание собственных достоинств? Или непризнание? По сути, и то и другое в некотором смысле одно и то же. Да нет, Синистра тоже и хвалила его и оскорбляла, да только это Тихомира как-то особо не трогало. Быть может, нужна какая-то конкуренция с себе подобным. Для чего? Для чего природе понадобилась конкуренция – для развития. Выходит человек, оказавшись в полном одиночестве на долгое время, сходит с ума лишь по прихоти природы. Ей не нужен элемент, который не развивается. Хорошо, а вариант одиночества вдвоём, о котором он всегда мечтал. Да то же самое. Достоверно известно, что, ну полетят, к примеру, на космическом корабле к далёким звёздам два человека… Да через пару лет они друг другу глотки перегрызут. Пусть и информации им о новых загадочных мирах и неисследованных планетах будет поступать выше горлышка. А почему? Наверное, информация общения между двумя человеческими индивидуумами рано или поздно всё равно заканчивается. Они становятся тупиковыми элементами эволюции. Им надо всё равно находиться в динамическом и меняющемся обществе, чтобы соотносить свои психологические характеристики с ним. Конечно, можно наблюдать за жизнью общества издалека, ну, к примеру, по телевизору, но всё равно человек будет стремиться послать туда свой импульс, что бы вызвать там СВОЮ маленькую энтропию. Да, в глубоком подземелье, имея в компании недоделанную программу и непонятного немногословного зверя, такие вещи впервые ощущаются настолько ясно. Можно даже предположить, что будет дальше. Когда чувство одиночества начнёт зашкаливать и мозг, точнее та его часть, которая отвечает за самосохранение организма, в противовес той части, которая решит, что организм для эволюции бесполезен, и жить ему не стоит, сделает человека из Синистры. Он станет с ней общаться как с человеком. Все её ошибки, которые выдавали её, как программу, этой частью мозга будут намеренно пропущены, что бы у Тихомира ни в коем случае не возникло подозрения, что это программа. В принципе, это должно подействовать, особенно, если об этом не задумываться, и довольно на долгое время. И всё равно Синистра не заменит общения с настоящим человеком. К примеру, подумал Тихомир, если б мой мобильник работал, и на том конце связи была бы Алина, это подействовало бы намного эффективнее. Да, программисты вложили много тонких человеческих черт в Синистру, ну, к примеру, обижается она. Да, все эти обиды видны насквозь, как и смены её настроения. Ну разве сравнишь это с человеческими чувствами? Ладно, чему быть, тому не миновать. Попробуем описать в будущем моё психологическое состояние. Постепенно мозг подменит Синистру-программу Синистрой-человеком. На пяток лет этого хватит. Какой пяток? Если и дальше шататься среди плазмоидных и кристаллических монстров потребность в человеческом общении возрастает на порядок. Ещё есть Люмбрик. Мозг, вероятно, тоже захочет сделать из него человека. Но с его, Люмбрика, словарным запасом, это довольно сложно. Варианта два: либо Тихомир начнёт разговаривать с Люмбриком, не обращая внимания, отвечает он или нет (может, и сам за него будет придумывать ответы) или подсознание толкнёт на его обучение. Конечно, если Тихомира и дальше будет кидать между мирами… те пол суток, когда он там находился, вполне хватало. Печально мало, но хоть что-то. И конечно не с тем, с кем хотелось бы.
Тихомир встряхнул головой, выгоняя бесполезные мысли, и взглянул в сторону решётки. А Люмбрик молодец. Вошёл во вкус. Если он и дальше будет выгрызать решётку с такой скоростью, то ждать им не более трёх часов.
Ждать им столько, однако, не пришлось, так как из глубины тоннеля послышался топот. Тихомир встал, активировал линзы и всмотрелся вдаль. В конце тоннеля виделось блестящее существо с сотнями мелких лапок, похожих на изгибающиеся швабры. Швабры усиленно тёрли стенки тоннеля. Либо чистильщик питался серебром, счищая его со стенок тоннелей, либо он явился на какой-то сигнал, пришедший от повреждённой решётки. Тихомир оглянулся. Если постараться, то через решётку можно пролезть. Он подбежал и схватил Люмбрика за хвост.
– Камень, – завизжал зверь, уцепившись четырьмя лапами за решётку.
Тихомир потянул сильнее, но Люмбрик уцепился в решётку ещё больше, схватившись за один из прутьев зубами.
– Синистра! – позвал он, надеясь получить от неё какую-нибудь помощь или совет. Но та молчала.
Ну конечно, подумал Тихомир под воздействием его недавних размышлений, вот они, попытки программистов сделать из Синистры человека. Даже в минуты опасности она обижена. В те минуты, когда она так нужна. Программа бы ответила и помогла сразу же. А вот человек мог бы ещё и подуться. Тонкий ход. И опасный. Но если его задействовали, значит, опасность смерти и остаться только наедине с собой, одинаковы.
Люмбрик по-прежнему не хотел отцепляться от решётки, более того, он пытался её грызть. Тихомир отпустил его и начал втискиваться в прогрызенное зверем отверстие. Когда он оказался на другой стороне, чистильщику до решётки оставалось не более десятка метров. Мало ли что можно от него ожидать, подумал Тихомир, и побежал вглубь тоннеля. Не успел он отдалиться от решётки на расстояние пятнадцати метров, как зверь сзади истошно заорал:
– Люмбрик!
Тихомир остановился и посмотрел назад. Неужели зверь погиб? Он уже успел привязаться к непонятному существу. Стоп. Ещё одна защитная реакция организма. Любовь к некоему маленькому безобидному (безобидному ли?) существу. Во время его размышлений зверь вынырнул откуда-то из-под ног и бросился ему на грудь.
– Люмбрик, – испуганно произнёс он и переполз Тихомиру на руку.
Тихомир погладил зверя:
– В следующий раз обязательно меня слушайся.
Вид пещер совсем не изменился. Тишина стояла мёртвая, за несколько дней пути Тихомир не встретил ни одного живого существа. Участков тоннеля с блестящими стенками не встречалось, и это обнадёживало. Видно, чистильщиков тут не было. Чуть позже, далеко впереди послышались звуки. Какой-то гам. За очередным поворотом Тихомир активировал линзы. На потолке сидело двое существ, похожих на персонажа русской народной сказки про колобка – шары для боулинга с огромными ртами, рассекающими тело наполовину. С трёх боков на одном уровне к телам крепились сорокасантиметровые ласты. Висели и, как позже убедился Тихомир, летали существа с опущенными вниз ртами. Но больше всего поразили глаза. У всех организмов, доселе встречавшихся здесь, глаза были небольшого размера, у этих же, по отношению к телу, огромные. Выходит, механизм их ночного зрения в корне отличался от механизма тех, встреченных за решёткой. А значит, возможно, и места обитания их были различны.
Тихомир прождал около часа, надеясь, что колобки покинут этот участок пещеры, но те явно обосновались здесь надолго. В отчаянии, он выставил вперёд меч, и вышел из-за стены. Колобки, увидев его, громко завизжали и, оторвавшись от потолка, улетели вглубь пещеры. Либо испугались, либо полетели звать кого-то на подмогу. Однако прошёл ещё день пути, а колобков не появлялось. Опять мертвенная тишина. Правда, стены пещер опять стали каменными, что позволило накормить зверя, который последнее время всё чаще жаловался на свой скудный рацион. Потом на стенках тоннелей начал встречаться красноватый мох и маленькие мокрицы, которые в нём копошились. Всё указывало на скорую смену обстановки.
Ещё несколько дней пути, и Тихомир наткнулся на освещённое место. Свет бил из узкого отверстия где-то вверху.
– Не может быть, – подала голос Синистра, которая обиженно молчала все эти дни, – мы не можем находиться так близко к поверхности.
– Чья бы корова мычала, а ты б, Синистра помолчала, – захотелось отомстить программе за то, что она молчала, когда Тихомир её взывал о помощи. Хотя, что ей.
– Давай посмотрим, – не обращая внимания на его слова, предложила она.
Тихомир расправил крылья и поднялся вверх. Свет вначале ослепил. Когда подлетели к источнику света, стало ясно, что это узкий десятисантиметровый лаз, заворачивающий через несколько метров в сторону. Из-за этого ничего невозможно было рассмотреть. Вероятно, рассеянный свет отражался от стенок тоннеля и падал в пещеру. Тихомир начал спускаться и, неожиданно для себя, обнаружил пол в нескольких метрах под собой. А ведь поднимался он довольно долго. Немного постояв, недоуменно почёсывая голову, он понял, что пол поднимается.
– Чёрт, – крикнул он, – Синистра, это никакой не свет. Это ловушка.
В этот момент он ударился головой об потолок. Пол поднимался очень быстро. Меч оказался в руках и Тихомир, не долго думая, вонзил его в поднимавшуюся снизу поверхность. Ничего не произошло, но почувствовалось, что ширина пола не превышает нескольких миллиметров. Уже на коленках, а потом лёжа Тихомир вырезал окружность вокруг своего тела, и его выдавило на свободу. Света в пещере больше не было.
– И надо же было так наивно нарваться, – Тихомир тяжело дышал.
– Если и дальше будешь так стоять, то нарвемся снова, – отметила Синистра.
Тихомир посмотрел на потолок. Тот опускался. Да когда же это всё закончится? Минут двадцать они бежали по тёмным коридорам, пока не налетели на колонию колобков.
Это был небольшой грот, стены которого были полностью облепленный крылатыми существами. Колобки, вопреки ожиданиям Тихомира, не бросились на него, а, дико завизжав, начали носиться по гроту. Постепенно все они исчезли в узкой дыре на потолке. На стенках было множество образований похожих на гнёзда. Свиты они были из каких-то волокон красного цвета. Или же колобки сами могли производить эти волокна или… Или откуда-то принесли.
Тихомир осмотрелся. Пещера, через которую он сюда попал, не считая дыры на потолке, была единственным входом в грот.
– Синистра, может, прорубим ход, и за колобками?
– По логике, если они полетели именно туда, значит, выход там есть.
– Ну да, значительно легче было скрыться в широкий проход пещеры, однако, они, вероятно, знают о той ловушке, в которую едва не угодили мы.
Тихомир подлетел к отверстию, и его сразу обдало ветром. Меч без труда расширил его, и они втиснулись в очередную пещеру. Стены её были покрыты мхом полностью. Через два дня в пещерах стало светлее. Неужели опять ловушка? После очередного поворота Тихомира ослепил свет.
Глава 8
Знакомые места. Сервант с рюмками, морская свинка в клетке. Морская свинка в клетке!? Та же самая! Живая и здоровая. Значит, камень через некоторое время снова превращается в живое. Надо взять на заметку. На будущее. На улице день. Льёт осенний дождь. Тихомир как можно тише подошёл к окну. Наученный прежними ошибками он, в первую очередь, исследовал подоконник. Никаких противней с грибами не было и капканов тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Ладно, по дороге разберёмся, давай, что ли перерубать её, надеюсь, сторожей не будет.
– Ты что не понял!? Я не смогу разрушить его структуру! Когда я перерубаю металлы, я их не расплавляю, не разрушаю. Я просто нарушаю атомарную структуру на месте среза. В этом металле структура настолько плотная, что как бы я не старалась… Даже царапин не нанесу.
Ну, что ж, хоть Люмбрика покормлю, подумал Тихомир, опуская руку со зверем вниз.
– Синистра, а если прощупать стенку. Вдруг внутрь камня прутья далеко не входят?
– Камень!!! – заорал Люмбрик и с разбегу кинулся на решётку.
– А похоже, зверю нравиться этот твой странный металл, – усмехнулся Тихомир.
– И сколько, по-твоему, он эту решётку будет грызть?
– Не знаю. Давай посмотрим.
Прошло минут двадцать и от десятисантиметровой перемычки решётки ничего не осталось.
– Неплохо, – согласилась Синистра.
– Если будет грызть грамотно, нам осталось подождать часов семь восемь, – Тихомир устало уселся возле каменной стенки.
– И откуда, он, по-твоему, грамоте обучен? – шутить ей изволилось, видите ли.
– Оттуда, откуда и я, – Тихомир вздохнул, – Синистра, я тебя прошу, заткнись, пожалуйста.
– Что? – возмутилась программа, – скоро сам у меня слова выпрашивать будешь.
Интересно, всё-таки, почему так не хватает общения именно с людьми. И это при том при всём, что общение с ними Тихомир, мягко говоря, недолюбливал. Ну, есть Синистра – кладезь информации, болтливая и с темпераментом, есть Люмбрик, пусть он и знает всего-то три слова. Нет, их общение, конечно, было необходимо, но ещё больше хотелось общения человеческого. Почему? Может общение с равными? С более похожими. И Люмбрик и Синистра слишком другие. Как ни старались программисты заложить в Синистру хоть крохи человеческого – юмор, непредсказуемость, чувство жестокости и жалости, с полной уверенностью можно было сказать, что их старания закончились полным провалом. Так всё-таки, зачем человеку общение именно человеческое. Почему один он быстро сходит ума? Что ищет он в таком общении? Признание собственных достоинств? Или непризнание? По сути, и то и другое в некотором смысле одно и то же. Да нет, Синистра тоже и хвалила его и оскорбляла, да только это Тихомира как-то особо не трогало. Быть может, нужна какая-то конкуренция с себе подобным. Для чего? Для чего природе понадобилась конкуренция – для развития. Выходит человек, оказавшись в полном одиночестве на долгое время, сходит с ума лишь по прихоти природы. Ей не нужен элемент, который не развивается. Хорошо, а вариант одиночества вдвоём, о котором он всегда мечтал. Да то же самое. Достоверно известно, что, ну полетят, к примеру, на космическом корабле к далёким звёздам два человека… Да через пару лет они друг другу глотки перегрызут. Пусть и информации им о новых загадочных мирах и неисследованных планетах будет поступать выше горлышка. А почему? Наверное, информация общения между двумя человеческими индивидуумами рано или поздно всё равно заканчивается. Они становятся тупиковыми элементами эволюции. Им надо всё равно находиться в динамическом и меняющемся обществе, чтобы соотносить свои психологические характеристики с ним. Конечно, можно наблюдать за жизнью общества издалека, ну, к примеру, по телевизору, но всё равно человек будет стремиться послать туда свой импульс, что бы вызвать там СВОЮ маленькую энтропию. Да, в глубоком подземелье, имея в компании недоделанную программу и непонятного немногословного зверя, такие вещи впервые ощущаются настолько ясно. Можно даже предположить, что будет дальше. Когда чувство одиночества начнёт зашкаливать и мозг, точнее та его часть, которая отвечает за самосохранение организма, в противовес той части, которая решит, что организм для эволюции бесполезен, и жить ему не стоит, сделает человека из Синистры. Он станет с ней общаться как с человеком. Все её ошибки, которые выдавали её, как программу, этой частью мозга будут намеренно пропущены, что бы у Тихомира ни в коем случае не возникло подозрения, что это программа. В принципе, это должно подействовать, особенно, если об этом не задумываться, и довольно на долгое время. И всё равно Синистра не заменит общения с настоящим человеком. К примеру, подумал Тихомир, если б мой мобильник работал, и на том конце связи была бы Алина, это подействовало бы намного эффективнее. Да, программисты вложили много тонких человеческих черт в Синистру, ну, к примеру, обижается она. Да, все эти обиды видны насквозь, как и смены её настроения. Ну разве сравнишь это с человеческими чувствами? Ладно, чему быть, тому не миновать. Попробуем описать в будущем моё психологическое состояние. Постепенно мозг подменит Синистру-программу Синистрой-человеком. На пяток лет этого хватит. Какой пяток? Если и дальше шататься среди плазмоидных и кристаллических монстров потребность в человеческом общении возрастает на порядок. Ещё есть Люмбрик. Мозг, вероятно, тоже захочет сделать из него человека. Но с его, Люмбрика, словарным запасом, это довольно сложно. Варианта два: либо Тихомир начнёт разговаривать с Люмбриком, не обращая внимания, отвечает он или нет (может, и сам за него будет придумывать ответы) или подсознание толкнёт на его обучение. Конечно, если Тихомира и дальше будет кидать между мирами… те пол суток, когда он там находился, вполне хватало. Печально мало, но хоть что-то. И конечно не с тем, с кем хотелось бы.
Тихомир встряхнул головой, выгоняя бесполезные мысли, и взглянул в сторону решётки. А Люмбрик молодец. Вошёл во вкус. Если он и дальше будет выгрызать решётку с такой скоростью, то ждать им не более трёх часов.
Ждать им столько, однако, не пришлось, так как из глубины тоннеля послышался топот. Тихомир встал, активировал линзы и всмотрелся вдаль. В конце тоннеля виделось блестящее существо с сотнями мелких лапок, похожих на изгибающиеся швабры. Швабры усиленно тёрли стенки тоннеля. Либо чистильщик питался серебром, счищая его со стенок тоннелей, либо он явился на какой-то сигнал, пришедший от повреждённой решётки. Тихомир оглянулся. Если постараться, то через решётку можно пролезть. Он подбежал и схватил Люмбрика за хвост.
– Камень, – завизжал зверь, уцепившись четырьмя лапами за решётку.
Тихомир потянул сильнее, но Люмбрик уцепился в решётку ещё больше, схватившись за один из прутьев зубами.
– Синистра! – позвал он, надеясь получить от неё какую-нибудь помощь или совет. Но та молчала.
Ну конечно, подумал Тихомир под воздействием его недавних размышлений, вот они, попытки программистов сделать из Синистры человека. Даже в минуты опасности она обижена. В те минуты, когда она так нужна. Программа бы ответила и помогла сразу же. А вот человек мог бы ещё и подуться. Тонкий ход. И опасный. Но если его задействовали, значит, опасность смерти и остаться только наедине с собой, одинаковы.
Люмбрик по-прежнему не хотел отцепляться от решётки, более того, он пытался её грызть. Тихомир отпустил его и начал втискиваться в прогрызенное зверем отверстие. Когда он оказался на другой стороне, чистильщику до решётки оставалось не более десятка метров. Мало ли что можно от него ожидать, подумал Тихомир, и побежал вглубь тоннеля. Не успел он отдалиться от решётки на расстояние пятнадцати метров, как зверь сзади истошно заорал:
– Люмбрик!
Тихомир остановился и посмотрел назад. Неужели зверь погиб? Он уже успел привязаться к непонятному существу. Стоп. Ещё одна защитная реакция организма. Любовь к некоему маленькому безобидному (безобидному ли?) существу. Во время его размышлений зверь вынырнул откуда-то из-под ног и бросился ему на грудь.
– Люмбрик, – испуганно произнёс он и переполз Тихомиру на руку.
Тихомир погладил зверя:
– В следующий раз обязательно меня слушайся.
Вид пещер совсем не изменился. Тишина стояла мёртвая, за несколько дней пути Тихомир не встретил ни одного живого существа. Участков тоннеля с блестящими стенками не встречалось, и это обнадёживало. Видно, чистильщиков тут не было. Чуть позже, далеко впереди послышались звуки. Какой-то гам. За очередным поворотом Тихомир активировал линзы. На потолке сидело двое существ, похожих на персонажа русской народной сказки про колобка – шары для боулинга с огромными ртами, рассекающими тело наполовину. С трёх боков на одном уровне к телам крепились сорокасантиметровые ласты. Висели и, как позже убедился Тихомир, летали существа с опущенными вниз ртами. Но больше всего поразили глаза. У всех организмов, доселе встречавшихся здесь, глаза были небольшого размера, у этих же, по отношению к телу, огромные. Выходит, механизм их ночного зрения в корне отличался от механизма тех, встреченных за решёткой. А значит, возможно, и места обитания их были различны.
Тихомир прождал около часа, надеясь, что колобки покинут этот участок пещеры, но те явно обосновались здесь надолго. В отчаянии, он выставил вперёд меч, и вышел из-за стены. Колобки, увидев его, громко завизжали и, оторвавшись от потолка, улетели вглубь пещеры. Либо испугались, либо полетели звать кого-то на подмогу. Однако прошёл ещё день пути, а колобков не появлялось. Опять мертвенная тишина. Правда, стены пещер опять стали каменными, что позволило накормить зверя, который последнее время всё чаще жаловался на свой скудный рацион. Потом на стенках тоннелей начал встречаться красноватый мох и маленькие мокрицы, которые в нём копошились. Всё указывало на скорую смену обстановки.
Ещё несколько дней пути, и Тихомир наткнулся на освещённое место. Свет бил из узкого отверстия где-то вверху.
– Не может быть, – подала голос Синистра, которая обиженно молчала все эти дни, – мы не можем находиться так близко к поверхности.
– Чья бы корова мычала, а ты б, Синистра помолчала, – захотелось отомстить программе за то, что она молчала, когда Тихомир её взывал о помощи. Хотя, что ей.
– Давай посмотрим, – не обращая внимания на его слова, предложила она.
Тихомир расправил крылья и поднялся вверх. Свет вначале ослепил. Когда подлетели к источнику света, стало ясно, что это узкий десятисантиметровый лаз, заворачивающий через несколько метров в сторону. Из-за этого ничего невозможно было рассмотреть. Вероятно, рассеянный свет отражался от стенок тоннеля и падал в пещеру. Тихомир начал спускаться и, неожиданно для себя, обнаружил пол в нескольких метрах под собой. А ведь поднимался он довольно долго. Немного постояв, недоуменно почёсывая голову, он понял, что пол поднимается.
– Чёрт, – крикнул он, – Синистра, это никакой не свет. Это ловушка.
В этот момент он ударился головой об потолок. Пол поднимался очень быстро. Меч оказался в руках и Тихомир, не долго думая, вонзил его в поднимавшуюся снизу поверхность. Ничего не произошло, но почувствовалось, что ширина пола не превышает нескольких миллиметров. Уже на коленках, а потом лёжа Тихомир вырезал окружность вокруг своего тела, и его выдавило на свободу. Света в пещере больше не было.
– И надо же было так наивно нарваться, – Тихомир тяжело дышал.
– Если и дальше будешь так стоять, то нарвемся снова, – отметила Синистра.
Тихомир посмотрел на потолок. Тот опускался. Да когда же это всё закончится? Минут двадцать они бежали по тёмным коридорам, пока не налетели на колонию колобков.
Это был небольшой грот, стены которого были полностью облепленный крылатыми существами. Колобки, вопреки ожиданиям Тихомира, не бросились на него, а, дико завизжав, начали носиться по гроту. Постепенно все они исчезли в узкой дыре на потолке. На стенках было множество образований похожих на гнёзда. Свиты они были из каких-то волокон красного цвета. Или же колобки сами могли производить эти волокна или… Или откуда-то принесли.
Тихомир осмотрелся. Пещера, через которую он сюда попал, не считая дыры на потолке, была единственным входом в грот.
– Синистра, может, прорубим ход, и за колобками?
– По логике, если они полетели именно туда, значит, выход там есть.
– Ну да, значительно легче было скрыться в широкий проход пещеры, однако, они, вероятно, знают о той ловушке, в которую едва не угодили мы.
Тихомир подлетел к отверстию, и его сразу обдало ветром. Меч без труда расширил его, и они втиснулись в очередную пещеру. Стены её были покрыты мхом полностью. Через два дня в пещерах стало светлее. Неужели опять ловушка? После очередного поворота Тихомира ослепил свет.
Глава 8
Знакомые места. Сервант с рюмками, морская свинка в клетке. Морская свинка в клетке!? Та же самая! Живая и здоровая. Значит, камень через некоторое время снова превращается в живое. Надо взять на заметку. На будущее. На улице день. Льёт осенний дождь. Тихомир как можно тише подошёл к окну. Наученный прежними ошибками он, в первую очередь, исследовал подоконник. Никаких противней с грибами не было и капканов тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46