А над океаном лайдер подловит нас в два счета… Кстати, поглядывай на браслет, как только загорится вон та штучка, значит, лайдер на подходе.
И тотчас, словно в ответ на его слова, на браслете начинает тревожно мигать красный огонек.
– Ну, вот и все. Он уже здесь. Сорок минут против лайдера нам не продержаться. Твой Лонг не успеет. – Виктор тянется к прилепленной к креслу взрывчатке. – Прыгай скорее в воду, Брайан, а не то я сам выпрыгну.
– Сиди и не дергайся, – прикрикиваю на него. – Ничего и не все. Сорок минут легко продержимся. И даже больше. Я знаю, что делаю.
Он недоверчиво поджимает губы и качает головой. И я начинаю уговаривать его, как маленького:
– Вик, парализатор, по сути, это та же пушка, а я умею уклоняться от выстрелов пушек лайдера, поверь. Еще как умею, иначе не смог бы побеждать в «Огненных Сериях». У меня, правда, сейчас нет «Такатты»…
– «Такатты»? – Виктор светлеет лицом. – У меня в коммуникаторе есть похожая система. Она чуток посложнее «Такатты», но… короче, смотри, я покажу, как ею пользоваться.
Он торопливо поясняет, куда смотреть и как эти значки понимать. Да, действительно очень похоже на «Такатту». Вообще «Такатта» – это такой детектор, который сообщает, что стрелок вражеского лайдера ловит твою машину в прицел. У Виктора же система аналогичная, только настроенная на большее количество оружия, причем и ручного в том числе. Да-а, его коммуникатор мне нравится все больше и больше. Ну, просто на редкость полезная штучка!
– Брайан! – восклицает Виктор. – Мы в прицеле парализатора!
– Вижу, – бормочу я. – А теперь заткнись и не мешай мне работать…
Следующие полчаса проходят за привычным для меня занятием, причем я даже начинаю получать удовольствие от нашей гонки. Вернее, гонкой как таковой это не назовешь, скорее пятнашки или салочки. Короче, мы кружим над океаном, стараясь не слишком удаляться от Лалибу. Стрелок в лайдере так себе – мазила и тормоз, так что я даже мог бы особо и не напрягаться, если бы не путающиеся под ногами «Бутвили», потому что в них-то как раз пилоты что надо. Не все, конечно, но как минимум треть. Они стараются зажать меня и загнать под выстрелы лайдера, но им это не удается, потому что я беззастенчиво пользуюсь испытанным ранее трюком – просто-напросто иду напролом, пру на таран, твердо зная, что они будут вынуждены отступить. И они отступают, потому что уверены – нам терять нечего, а у них приказ: взять нас живыми.
– А ведь тебе нравится все это, да? – вдруг спрашивает меня Виктор.
– Очень. А тебе разве нет? – ехидничаю и закладываю очередной, очень крутой вираж.
Тойер инстинктивно вцепляется руками в подлокотники кресла и молчит – похоже, у него перехватило дыхание от скорости.
– Что ж, у нас с тобой разные пристрастия, – констатирую я. – Тебе больше по душе втыкать людям в уши зубочистки.
– Каждому свое! – огрызается Виктор, но я ясно вижу, что сумел-таки задеть его за живое.
Тут приходит долгожданный вызов от Лонга.
– Брайан, двигай к Лалибу, заходи над портом, рви по набережной, а за желтым шпилем резко налево и вниз до земли.
– Понял. – Начинаю выполнять предписанное.
– Я в черном «Бутвиле», – продолжает инструктировать Лонг. – Он из «конюшни» группы захвата Милано, так что ваши «хвосты» примут меня за своего…
– Что? – перебивает Тойер. – В чьем ты «Бутвиле»?!
– Твой приятель что, глухой? – с ноткой раздражения спрашивает меня Лонг.
– Нет, просто он лично набирал и оснащал эту самую группу захвата для Милано. – Я еле сдерживаю смех, такое забавное сейчас у Виктора лицо.
– Да, оснащал! – раздражается он. – Оснащал! И знаю, что эти «Бутвили» невозможно угнать! Там сенсорные панели настроены на распознавание конкретных пилотов по ста двадцати параметрам: отпечаткам пальцев, тембру голоса, сетчатке глаза, анализу ДНК…
– Потом доскажешь, – перебивает его Лонг. – Короче, я трижды мигну вам боковыми фарами…
– Откуда у тебя этот «Бутвиль»? – настойчиво переспрашивает Виктор.
– Мне его подарили, – огрызается Лонг. – Брайан, заткни ему чем-нибудь рот, а?
– Вик, ну в самом-то деле, времени же нет, – укоризненно кручу головой.
Тойер щурит глаза и раздувает ноздри, но замолкает.
– Короче, мигну… Вы падаете рядом со мной и пересаживаетесь в «Бутвиль». Вы отдаете мне взрывчатку, и я сажусь в вашу «Ситарру»…
– Не так, Лонг, – перебиваю я. – Ты забираешь Тойера в «Бутвиль» и вытаскиваешь его из города. Лучше всего в Мегаполис. А я остаюсь в «Ситарре»…
– Брайан… – начинает Виктор.
– Я знаю, что делаю. – Показываю на взрывчатку. – Ты хотел взорваться, Вик? Ну, так ты и «взорвешься», а я выпрыгну в воду.
– Принимается, – говорит Лонг. – Ну что, начали?
Я осторожно забираю у Тойера смятый комок взрывателя. Теперь мне надо хоть немного оторваться от преследователей и выиграть необходимую фору по времени.
Вхожу в город, врубаю движки на максимум и выруливаю к воздушному шоссе, радуясь, что в это время дня оно забито мобилями. Вписываюсь в верхний – скоростной (он же спортивный) – уровень. Лайдер отстает, пытается зайти над городом, но красно-синие «томагавки» воздушной полиции перехватывают его и заставляют повернуть обратно к океану. Отлично! А от «Бутвилей» я сейчас оторвусь.
Некоторое время лавирую среди мобилей, но преследователи не отстают, и тогда я посылаю «Ситарру» резко вниз, стрелой пронзая насквозь все, расположенные друг под другом уровни воздушного шоссе. От стремительного падения у меня от восторга сладко замирает сердце, а Виктор, напротив, издает сдавленный крик ужаса и закрывает глаза. Сознание потерял, что ли? Но мне сейчас не до него – мне надо увертываться от проносящихся по шоссе мобилей.
Я миную последний, самый нижний уровень шоссе. Большая часть преследующих нас «Бутвилей» остается наверху, не решаясь повторить мой предельно рискованный трюк, но парочка упорно висит на хвосте. Я мысленно аплодирую им – ай да молодцы, ребята! Но ничего, сейчас я стряхну и вас.
Поворот… Еще… Низко висящая – пешеходная – арка… Широкий вход в супермаркет… Опускаюсь до земли, выпуская колеса, въезжаю внутрь, пронзаю магазин насквозь, к счастью, никого не зацепив (а пара развороченных витрин не в счет), и выскакиваю с другой стороны. Теперь на экране заднего обзора чисто – преследователей не видать, можно выворачивать к набережной. Убираю колеса, взлетаю, прохожу до желтого шпиля, резко бросаю машину влево, вижу мигающий фарами «Бутвиль» и падаю до земли, на ходу открывая дверцу для Виктора. Он зайцем выпрыгивает из «Ситарры» и мгновенно исчезает в брюхе «Бутвиля». Слышу в клипсе его короткий всхлип, а потом голос Лонга:
– Твой «гвоздь» в отключке. Ты ведь это пытался мне сказать?
– Да. – Наши мобили взлетают и расходятся в разные стороны. – Лонг, ты не мог бы подержать его где-нибудь под замком до моего возвращения?
– Без проблем.
– Только осторожнее, он парень опасный.
– Понял.
– Кстати… – не могу удержаться я. – А, в самом деле, откуда у тебя милановский «Бутвиль»? Там и вправду на панелях стоят эти чудо-распознаватели?
– Стоят, – усмехается Лонг. – И вообще, твой «гвоздь» прав, эти мобили невозможно угнать.
– А как же ты смог?! – поражаюсь я.
– Очень просто, – снова усмехается Лонг. – «Боевые» мобили довольно часто выходят из строя, ведь в них не на прогулки ездят.
– И что? – не понимаю я.
– А то, что их тогда отгоняют в ремонт и меняют панели на обычные – для ремонтников… Так что мне потребовалось всего-навсего узнать адрес милановской мастерской, а дальше уже было довольно просто…
– Ну, ты даешь, Лонг! – восхищенно тяну я. – Спасибо тебе. Я твой должник.
– Сочтемся, – ворчит он и отключается, а я выныриваю прямо в «объятия» подоспевших «Бутвилей» и выворачиваю к океану…
* * *
И вот я снова на острове семьи Милано, и снова надо мной колдует врач. Что-то я там неправильно рассчитал со взрывом, потому что меня накрыло падающими обломками «Ситарры», и я вдоволь «надышался» океанской водой. Короче, прихожу в сознание уже на диване весь опутанный датчиками, а рядом со мной сидит незнакомый мужчина и смотрит в портативный медицинский анализатор.
– Ну что там, док? – спрашиваю у него.
– У вас легкая контузия от взрыва и сильное нервное истощение, – отвечает врач.
Я хмыкаю. Истощение! А как же ему и не быть, ведь за последние двое суток мне удалось поспать немногим более трех часов, зато я умудрился поучаствовать в двух крайне напряженных гонках: Ночной и импровизированной Океанской. Да после каждой из таких гонок полагается восстанавливаться как минимум неделю, а я ныряю из одной в другую практически без передыха. И это после только что перенесенной, пусть и нано-, но все же операции на мозге.
– Док, а может, вы дадите мне какие-нибудь стимуляторы? – прошу я.
– Никаких стимуляторов! – отрезает врач. – Продолжительный сон и недельный постельный режим, вот то, что вам сейчас необходимо.
Недовольно смотрю на врача. Тебе легко говорить: сон, постельный режим. Но мне еще предстоит поработать, и весьма активно, потому что Виктора нельзя надолго оставлять без присмотра, да и Мартин не сможет сидеть с Ирэн вечно – ему ведь завтра на тренировку, Билл не отпустит его еще на один день, когда до «Огненной Серии» уже рукой подать. Короче, дел невпроворот, а я сейчас похож на выжатый лимон.
– Десять тысяч кредитов за стимуляторы, док, – предлагаю врачу.
– Сон и постельный режим! – твердо повторяет он.
– Пятьдесят.
Врач смотрит на меня, как на сумасшедшего, и отрицательно мотает головой.
– Нельзя. Как вы не понимаете? Стимулятор лишь на время придаст вам сил, а потом истощение только усилится, и просто постельным режимом вы уже не отделаетесь!
– Сто тысяч, док. Мне нужно быть на ногах еще одни сутки, а потом, клянусь, я залягу в постель, и меня оттуда даже лайдером не вышибешь.
Врач колеблется. Деньги чересчур большие, чтобы он так просто отказался от них.
– Ладно, – наконец, говорит он. – Но через сутки вы ляжете в клинику как минимум на неделю, договорились?
– Договорились, – лукавлю. В клинику я, конечно, лягу, но неделя – это слишком много. До «Огненной Серии» у меня будет всего три дня, и вот их-то я уж точно проведу в клинике под присмотром профессора Рабиша.
– Сутки на ногах, говорите, – задумчиво бормочет врач и делает мне два укола: один в вену, а второй в мышцу из медицинского пистолета. – Постарайтесь эти сутки ничего не есть и как можно больше пить соков или тоника, но ничего спиртного. И еще. Должен вас предупредить. Через тридцать часов вы просто-напросто потеряете сознание. И если к этому времени вы не будете под присмотром врача, то для вас это все может очень плохо кончиться.
– Буду под присмотром, – перебиваю я. – Не волнуйтесь, мы же договорились. А на какой счет перевести вам деньги?
Врач мнется и оглядывается на дверь.
– Никто ничего не узнает. – Я правильно угадываю его колебания и радуюсь, что у меня есть коммуникатор Виктоpa. Перед тем как попросить стимуляторы, я незаметно для врача включил генератор помех, и теперь все имеющиеся в комнате «уши» и «глаза» слепы и глухи. – Говорите ваш счет, док.
Через минуту денежные операции закончены и очень вовремя, потому что появляются Хьюго Милано и какой-то незнакомый хмурый мужчина латинской наружности, по виду похожий на уроженцев планеты Нью-Мехико.
– Очухался, Брайан? – спрашивает Хьюго и смотрит на врача. – Как он?
– Легкая контузия, – говорит полуправду тот.
– Брайан, расскажи нам, что же там произошло? – просит Хьюго, а его спутник гипнотизирует меня пристальным немигающим взглядом темных, почти черных глаз.
– Ну, что произошло… Тойер заставил меня сесть за штурвал и требовал, чтобы я ушел от погони, но я гонял кругами над океаном в надежде, что твои ребята все-таки словят нас…
– Мы так и поняли. – Хьюго кивает на своего спутника. – Санчес так и сказал, что за штурвалом ты, а не Тойер.
Смотрю на Санчеса. А ты и в самом деле умный мальчик. И наверняка опасный, но я попробую тебя обмануть.
– Рассказывай дальше, Брайан, – торопит Хьюго.
– А дальше мне удалось сорвать с шеи взрывчатку и выпрыгнуть в воду.
– Брайан, не могли бы вы рассказывать более подробно? – просит Санчес. – Кто где сидел, кто что говорил и все такое.
– Постараюсь, но у меня в голове некоторая путаница после контузии. К тому же, честно признаюсь, я малость растерялся, оказавшись в роли заложника. Да что там, растерялся, просто-напросто перетрусил. Я, знаете, как-то не привык…
– Понятно, – соглашается Санчес. – И все же…
И начинается самый настоящий допрос с пристрастием, прикрытый, правда, маской вежливого разговора. Мне приходится довольно туго – этот Санчес вцепляется в меня, точно бульдог, но в самый пиковый момент ко мне на выручку внезапно приходит врач.
– Хьюго, пожалуйста, хватит на сегодня вопросов, – просит он. – Мой пациент еще не пришел в себя после контузии, и ему сейчас необходим полный покой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
И тотчас, словно в ответ на его слова, на браслете начинает тревожно мигать красный огонек.
– Ну, вот и все. Он уже здесь. Сорок минут против лайдера нам не продержаться. Твой Лонг не успеет. – Виктор тянется к прилепленной к креслу взрывчатке. – Прыгай скорее в воду, Брайан, а не то я сам выпрыгну.
– Сиди и не дергайся, – прикрикиваю на него. – Ничего и не все. Сорок минут легко продержимся. И даже больше. Я знаю, что делаю.
Он недоверчиво поджимает губы и качает головой. И я начинаю уговаривать его, как маленького:
– Вик, парализатор, по сути, это та же пушка, а я умею уклоняться от выстрелов пушек лайдера, поверь. Еще как умею, иначе не смог бы побеждать в «Огненных Сериях». У меня, правда, сейчас нет «Такатты»…
– «Такатты»? – Виктор светлеет лицом. – У меня в коммуникаторе есть похожая система. Она чуток посложнее «Такатты», но… короче, смотри, я покажу, как ею пользоваться.
Он торопливо поясняет, куда смотреть и как эти значки понимать. Да, действительно очень похоже на «Такатту». Вообще «Такатта» – это такой детектор, который сообщает, что стрелок вражеского лайдера ловит твою машину в прицел. У Виктора же система аналогичная, только настроенная на большее количество оружия, причем и ручного в том числе. Да-а, его коммуникатор мне нравится все больше и больше. Ну, просто на редкость полезная штучка!
– Брайан! – восклицает Виктор. – Мы в прицеле парализатора!
– Вижу, – бормочу я. – А теперь заткнись и не мешай мне работать…
Следующие полчаса проходят за привычным для меня занятием, причем я даже начинаю получать удовольствие от нашей гонки. Вернее, гонкой как таковой это не назовешь, скорее пятнашки или салочки. Короче, мы кружим над океаном, стараясь не слишком удаляться от Лалибу. Стрелок в лайдере так себе – мазила и тормоз, так что я даже мог бы особо и не напрягаться, если бы не путающиеся под ногами «Бутвили», потому что в них-то как раз пилоты что надо. Не все, конечно, но как минимум треть. Они стараются зажать меня и загнать под выстрелы лайдера, но им это не удается, потому что я беззастенчиво пользуюсь испытанным ранее трюком – просто-напросто иду напролом, пру на таран, твердо зная, что они будут вынуждены отступить. И они отступают, потому что уверены – нам терять нечего, а у них приказ: взять нас живыми.
– А ведь тебе нравится все это, да? – вдруг спрашивает меня Виктор.
– Очень. А тебе разве нет? – ехидничаю и закладываю очередной, очень крутой вираж.
Тойер инстинктивно вцепляется руками в подлокотники кресла и молчит – похоже, у него перехватило дыхание от скорости.
– Что ж, у нас с тобой разные пристрастия, – констатирую я. – Тебе больше по душе втыкать людям в уши зубочистки.
– Каждому свое! – огрызается Виктор, но я ясно вижу, что сумел-таки задеть его за живое.
Тут приходит долгожданный вызов от Лонга.
– Брайан, двигай к Лалибу, заходи над портом, рви по набережной, а за желтым шпилем резко налево и вниз до земли.
– Понял. – Начинаю выполнять предписанное.
– Я в черном «Бутвиле», – продолжает инструктировать Лонг. – Он из «конюшни» группы захвата Милано, так что ваши «хвосты» примут меня за своего…
– Что? – перебивает Тойер. – В чьем ты «Бутвиле»?!
– Твой приятель что, глухой? – с ноткой раздражения спрашивает меня Лонг.
– Нет, просто он лично набирал и оснащал эту самую группу захвата для Милано. – Я еле сдерживаю смех, такое забавное сейчас у Виктора лицо.
– Да, оснащал! – раздражается он. – Оснащал! И знаю, что эти «Бутвили» невозможно угнать! Там сенсорные панели настроены на распознавание конкретных пилотов по ста двадцати параметрам: отпечаткам пальцев, тембру голоса, сетчатке глаза, анализу ДНК…
– Потом доскажешь, – перебивает его Лонг. – Короче, я трижды мигну вам боковыми фарами…
– Откуда у тебя этот «Бутвиль»? – настойчиво переспрашивает Виктор.
– Мне его подарили, – огрызается Лонг. – Брайан, заткни ему чем-нибудь рот, а?
– Вик, ну в самом-то деле, времени же нет, – укоризненно кручу головой.
Тойер щурит глаза и раздувает ноздри, но замолкает.
– Короче, мигну… Вы падаете рядом со мной и пересаживаетесь в «Бутвиль». Вы отдаете мне взрывчатку, и я сажусь в вашу «Ситарру»…
– Не так, Лонг, – перебиваю я. – Ты забираешь Тойера в «Бутвиль» и вытаскиваешь его из города. Лучше всего в Мегаполис. А я остаюсь в «Ситарре»…
– Брайан… – начинает Виктор.
– Я знаю, что делаю. – Показываю на взрывчатку. – Ты хотел взорваться, Вик? Ну, так ты и «взорвешься», а я выпрыгну в воду.
– Принимается, – говорит Лонг. – Ну что, начали?
Я осторожно забираю у Тойера смятый комок взрывателя. Теперь мне надо хоть немного оторваться от преследователей и выиграть необходимую фору по времени.
Вхожу в город, врубаю движки на максимум и выруливаю к воздушному шоссе, радуясь, что в это время дня оно забито мобилями. Вписываюсь в верхний – скоростной (он же спортивный) – уровень. Лайдер отстает, пытается зайти над городом, но красно-синие «томагавки» воздушной полиции перехватывают его и заставляют повернуть обратно к океану. Отлично! А от «Бутвилей» я сейчас оторвусь.
Некоторое время лавирую среди мобилей, но преследователи не отстают, и тогда я посылаю «Ситарру» резко вниз, стрелой пронзая насквозь все, расположенные друг под другом уровни воздушного шоссе. От стремительного падения у меня от восторга сладко замирает сердце, а Виктор, напротив, издает сдавленный крик ужаса и закрывает глаза. Сознание потерял, что ли? Но мне сейчас не до него – мне надо увертываться от проносящихся по шоссе мобилей.
Я миную последний, самый нижний уровень шоссе. Большая часть преследующих нас «Бутвилей» остается наверху, не решаясь повторить мой предельно рискованный трюк, но парочка упорно висит на хвосте. Я мысленно аплодирую им – ай да молодцы, ребята! Но ничего, сейчас я стряхну и вас.
Поворот… Еще… Низко висящая – пешеходная – арка… Широкий вход в супермаркет… Опускаюсь до земли, выпуская колеса, въезжаю внутрь, пронзаю магазин насквозь, к счастью, никого не зацепив (а пара развороченных витрин не в счет), и выскакиваю с другой стороны. Теперь на экране заднего обзора чисто – преследователей не видать, можно выворачивать к набережной. Убираю колеса, взлетаю, прохожу до желтого шпиля, резко бросаю машину влево, вижу мигающий фарами «Бутвиль» и падаю до земли, на ходу открывая дверцу для Виктора. Он зайцем выпрыгивает из «Ситарры» и мгновенно исчезает в брюхе «Бутвиля». Слышу в клипсе его короткий всхлип, а потом голос Лонга:
– Твой «гвоздь» в отключке. Ты ведь это пытался мне сказать?
– Да. – Наши мобили взлетают и расходятся в разные стороны. – Лонг, ты не мог бы подержать его где-нибудь под замком до моего возвращения?
– Без проблем.
– Только осторожнее, он парень опасный.
– Понял.
– Кстати… – не могу удержаться я. – А, в самом деле, откуда у тебя милановский «Бутвиль»? Там и вправду на панелях стоят эти чудо-распознаватели?
– Стоят, – усмехается Лонг. – И вообще, твой «гвоздь» прав, эти мобили невозможно угнать.
– А как же ты смог?! – поражаюсь я.
– Очень просто, – снова усмехается Лонг. – «Боевые» мобили довольно часто выходят из строя, ведь в них не на прогулки ездят.
– И что? – не понимаю я.
– А то, что их тогда отгоняют в ремонт и меняют панели на обычные – для ремонтников… Так что мне потребовалось всего-навсего узнать адрес милановской мастерской, а дальше уже было довольно просто…
– Ну, ты даешь, Лонг! – восхищенно тяну я. – Спасибо тебе. Я твой должник.
– Сочтемся, – ворчит он и отключается, а я выныриваю прямо в «объятия» подоспевших «Бутвилей» и выворачиваю к океану…
* * *
И вот я снова на острове семьи Милано, и снова надо мной колдует врач. Что-то я там неправильно рассчитал со взрывом, потому что меня накрыло падающими обломками «Ситарры», и я вдоволь «надышался» океанской водой. Короче, прихожу в сознание уже на диване весь опутанный датчиками, а рядом со мной сидит незнакомый мужчина и смотрит в портативный медицинский анализатор.
– Ну что там, док? – спрашиваю у него.
– У вас легкая контузия от взрыва и сильное нервное истощение, – отвечает врач.
Я хмыкаю. Истощение! А как же ему и не быть, ведь за последние двое суток мне удалось поспать немногим более трех часов, зато я умудрился поучаствовать в двух крайне напряженных гонках: Ночной и импровизированной Океанской. Да после каждой из таких гонок полагается восстанавливаться как минимум неделю, а я ныряю из одной в другую практически без передыха. И это после только что перенесенной, пусть и нано-, но все же операции на мозге.
– Док, а может, вы дадите мне какие-нибудь стимуляторы? – прошу я.
– Никаких стимуляторов! – отрезает врач. – Продолжительный сон и недельный постельный режим, вот то, что вам сейчас необходимо.
Недовольно смотрю на врача. Тебе легко говорить: сон, постельный режим. Но мне еще предстоит поработать, и весьма активно, потому что Виктора нельзя надолго оставлять без присмотра, да и Мартин не сможет сидеть с Ирэн вечно – ему ведь завтра на тренировку, Билл не отпустит его еще на один день, когда до «Огненной Серии» уже рукой подать. Короче, дел невпроворот, а я сейчас похож на выжатый лимон.
– Десять тысяч кредитов за стимуляторы, док, – предлагаю врачу.
– Сон и постельный режим! – твердо повторяет он.
– Пятьдесят.
Врач смотрит на меня, как на сумасшедшего, и отрицательно мотает головой.
– Нельзя. Как вы не понимаете? Стимулятор лишь на время придаст вам сил, а потом истощение только усилится, и просто постельным режимом вы уже не отделаетесь!
– Сто тысяч, док. Мне нужно быть на ногах еще одни сутки, а потом, клянусь, я залягу в постель, и меня оттуда даже лайдером не вышибешь.
Врач колеблется. Деньги чересчур большие, чтобы он так просто отказался от них.
– Ладно, – наконец, говорит он. – Но через сутки вы ляжете в клинику как минимум на неделю, договорились?
– Договорились, – лукавлю. В клинику я, конечно, лягу, но неделя – это слишком много. До «Огненной Серии» у меня будет всего три дня, и вот их-то я уж точно проведу в клинике под присмотром профессора Рабиша.
– Сутки на ногах, говорите, – задумчиво бормочет врач и делает мне два укола: один в вену, а второй в мышцу из медицинского пистолета. – Постарайтесь эти сутки ничего не есть и как можно больше пить соков или тоника, но ничего спиртного. И еще. Должен вас предупредить. Через тридцать часов вы просто-напросто потеряете сознание. И если к этому времени вы не будете под присмотром врача, то для вас это все может очень плохо кончиться.
– Буду под присмотром, – перебиваю я. – Не волнуйтесь, мы же договорились. А на какой счет перевести вам деньги?
Врач мнется и оглядывается на дверь.
– Никто ничего не узнает. – Я правильно угадываю его колебания и радуюсь, что у меня есть коммуникатор Виктоpa. Перед тем как попросить стимуляторы, я незаметно для врача включил генератор помех, и теперь все имеющиеся в комнате «уши» и «глаза» слепы и глухи. – Говорите ваш счет, док.
Через минуту денежные операции закончены и очень вовремя, потому что появляются Хьюго Милано и какой-то незнакомый хмурый мужчина латинской наружности, по виду похожий на уроженцев планеты Нью-Мехико.
– Очухался, Брайан? – спрашивает Хьюго и смотрит на врача. – Как он?
– Легкая контузия, – говорит полуправду тот.
– Брайан, расскажи нам, что же там произошло? – просит Хьюго, а его спутник гипнотизирует меня пристальным немигающим взглядом темных, почти черных глаз.
– Ну, что произошло… Тойер заставил меня сесть за штурвал и требовал, чтобы я ушел от погони, но я гонял кругами над океаном в надежде, что твои ребята все-таки словят нас…
– Мы так и поняли. – Хьюго кивает на своего спутника. – Санчес так и сказал, что за штурвалом ты, а не Тойер.
Смотрю на Санчеса. А ты и в самом деле умный мальчик. И наверняка опасный, но я попробую тебя обмануть.
– Рассказывай дальше, Брайан, – торопит Хьюго.
– А дальше мне удалось сорвать с шеи взрывчатку и выпрыгнуть в воду.
– Брайан, не могли бы вы рассказывать более подробно? – просит Санчес. – Кто где сидел, кто что говорил и все такое.
– Постараюсь, но у меня в голове некоторая путаница после контузии. К тому же, честно признаюсь, я малость растерялся, оказавшись в роли заложника. Да что там, растерялся, просто-напросто перетрусил. Я, знаете, как-то не привык…
– Понятно, – соглашается Санчес. – И все же…
И начинается самый настоящий допрос с пристрастием, прикрытый, правда, маской вежливого разговора. Мне приходится довольно туго – этот Санчес вцепляется в меня, точно бульдог, но в самый пиковый момент ко мне на выручку внезапно приходит врач.
– Хьюго, пожалуйста, хватит на сегодня вопросов, – просит он. – Мой пациент еще не пришел в себя после контузии, и ему сейчас необходим полный покой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70