Закончив музицировать, парень поднял взгляд, его лицо светилось внутренней радостью.
– Это единственное произведение, которое я знаю, – у нас нет специально написанной музыки для этого инструмента. Мастера колледжа особо не обращают на него внимания. И попал он в колледж случайно лет двенадцать назад.
– Могу я попробовать еще раз? – спросил Таер. Мальчик передал ему симфонию.
– Отрывок, который ты играл, – Таер наиграл кусок, сознательно больше запинаясь, чем Колларн, чтобы не лишать парня своего произведения, – написан для скрипки. Это хороший выбор, и раскрывает сильные стороны инструмента.
– На скрипке я могу сыграть лучше, – пояснил Колларн. – Для симфонии нет динамического ряда. – Он улыбнулся, и неожиданно его безмятежная улыбка напомнила Таеру Джеса. – Поэтому тихо просто не получается.
– У волынок так же, – пояснил Таер. – Ты мог бы попробовать музыку для духовых инструментов.
Он замолчал и стал искать диапазон и звуковые эффекты. Когда он всего лишь повернул ручку и угадал правильную скорость, инструмент добавил гудящий звук к уже найденным аккордам, Таер остановился и открыто рассмеялся.
– Понимаю, почему у мастеров вашего колледжа проблема. Это просто груда обломков, а? Немного смелости – не так уж плохо… – Он шепотом немного напел мелодию. – Давай попробуем это…
Он понял, что сделал все правильно, когда ноги стоящих рядом с ним ребят пришли в движение. Когда Колларн вытащил из кармана маленькую серебряную свистульку и добавил несколько рулад, у Таера возникло ощущение, как будто он вечером играет со стариками в таверне Редерна. Они сыграли песню дважды – второй раз его пальцы играли самостоятельно, пока он осматривал комнату с молодыми лицами.
Он пришел сюда вечером, чтобы собрать информацию, а вместо этого приобрел друга. Таер ненавязчиво рассматривал многообещающего молодого человека, который на столе черенком ножа отбивал ритм.
Таер знал, как вербовать молодых людей.
Форан намеренно опоздал на Совет. Он хотел, чтобы они посплетничали, недовольно поволновались. Если Авар сделал, как он просил, они будут больше раздражены, чем обеспокоены.
Император остановился перед дверью, глубоко вздохнул и кивнул управляющему, чтобы тот объявил его приход.
– Встаньте в честь императора Форана, да никогда не кончится его правление!
«Если оно никогда не начиналось, – подумал Форан, – разве оно может кончиться?»
В палате заседаний сразу стало тихо, и Форан свободно вошел в дверь, следуя за юным пажом, которого он выбрал за его малый рост. Паж нес груду свитков, которая была выше, чем он сам.
Сам Форан был в своем самом блестящем, кричаще-ярком одеянии – одеянии, которое служило поводом его слуге бормотать об уличных проститутках. Форан собирался одеться более консервативно, но решил, что его не так поймут. Он не хотел объявлять: «Смотрите! Я изменился ради вас!» Он хотел заставить их признать его императором на его собственных условиях.
Его волосы были завиты, а на лицо наложен светлый тон пудры, светлее, чем у любого щеголя при дворе. Маленькая голубая звездочка, нарисованная рядом с глазом, соответствовала блестящим голубым и серебряным звездам, вышитым на пурпурных бархатных полах его костюма.
Он не спешил, заставляя себя выглядеть апатичным, в то время как нетерпение септов росло почти до осязания. Наконец он дошел до места, приготовленного для императора. Тонкий слой пыли покрывал поверхность его подиума, где он жестом приказал мальчику положить пергаменты, а потом также жестом махнул в направлении Дувера – секретаря Совета. Паж, передавший сообщение, был отпущен и секретарь поднял глаза и недоверчиво посмотрел на Форана. В ответ Форан выдержал взгляд, стараясь изо всех сил показать, что он не нервничает и не слишком самоуверен. Паж снова пришел к нему.
Дувер прочистил горло.
– Септы Империи. Объявляю перекличку, чтобы его величество знал, кто присутствует на собрании. Каждый септ отзывается, когда я читаю его имя. – Он поднял бумагу, и Форан взял из стопки верхний манускрипт, являющийся копией, сделанной клерком.
В итоге оказалось, что двадцать четыре септа отсутствуют. Совет наблюдал, что Форан аккуратно пометил каждое имя. Любой, находящийся в палате заседаний, знал, что по крайней мере восемнадцать из названных находились во дворце.
– Спасибо, – любезно поблагодарил Форан и без речей или каких-либо задержек поднял первый из предложенных законов. – Вопрос торгового соглашения между септами Исслоу и Блэкуотер объявляется признанным в качестве имперского закона.
Он отложил в сторону первый манускрипт и взял следующий. К десятому манускрипту септы начали беспокойно ёрзать на своих местах – кроме Авара, который сидел в кресле, скрестив на груди руки. Он задумчиво наблюдал за выступлением Форана.
Форан взял пятнадцатый манускрипт и прочитал.
– За услуги Империи септ Дженни награждается земельным наделом от утеса Искар Рок до восточного поля Керси Холм. Надел земли должен быть не более десяти миль шириной.
Он оторвал взгляд от бумаги и отыскал септа Дженни на своем обычном месте.
– Итак, какие же вы оказали услуги Империи, Дженни?
Человек, которому был адресован вопрос, встал. Ровесник отцу Форана, ему давно было за пятьдесят, с седыми волосами и коротко подстриженной бородой. Он опустил голову.
– Если это удовлетворит ваше императорское величество, это касалось неприятностей Гильдии ткачей в прошлом году. Я оказался в ситуации, когда смог выполнить некоторую небольшую услугу в вопросе добывания фондов для освобожденных от должности торговцев.
– А-а. Не знаем, не знаем! В любом случае, это предложение отклоняется. Можете сесть, Дженни, – Форан отложил документ в сторону от аккуратно сложенной стопки подписанных документов.
Он уже поднял следующее предложение, когда паралич прошел, и септ Горриш вскочил на ноги с приличным числом своих сторонников.
– Я протестую! – заявил он. Его единственный возглас был последним, который был ясно услышан, потому что потонул на много минут в реве Совета септов, недовольных императором.
Форан положил манускрипт на место в стопку и стал с хладнокровным видом ждать, когда стихнет рев, хотя внутри сердце билось тяжелыми ударами. Его инстинкт подсказал, что если он не сможет на этом собрании взять на себя управление септами, то не сможет этого сделать никогда.
Он видел, как покраснели лица тех, кто протестовал. Наблюдал скрытое удовлетворение в хладнокровном взгляде Теллериджа при сильном возмущении септов, хотя сам Теллеридж не сказал ни слова. Авар поймал взгляд Форана и поднял бровь, затем слабо махнул рукой, указывая на себя и как бы спрашивая: «Можно мне?» Авар думал, что может с этим что-то сделать? Форан в ответ поднял брови домиком (у него никогда не получался фокус с одной бровью) и согласно кивнул.
Авар поднялся, перепрыгнул через барьер высотой по пояс и приземлился на пол, находящийся в шести или более футах ниже рядов с сидениями. Его действие привлекло внимание септов. Шум мгновенно стих.
– Господа! – крикнул он. – Каждого, кто останется стоять и орать после того, как я досчитаю до пяти, я лично вызову на смертельную дуэль. Даже если мне придется сражаться с каждым из вас. Тогда у его императорского величества останется больше времени на приятное общение с вашими преемниками. Раз. Два. Три.
Авар мог это сделать тоже; Форан знал. Мог нанести поражение всякому и каждому из септов. Что они согласились с этим определением Форана, продемонстрировал тот факт, что они сели и замолчали на счет «четыре».
Авар внимательно просмотрел зал, чтобы убедиться, что все места заняты, затем с тем легким атлетизмом, которому так завидовал Форан, подпрыгнул, ухватился за нижние перила и одолел барьер, чтобы сесть на свое место.
– Мы благодарим септа Легея за его службу Империи, – произнес Форан с великим апломбом, хотя сам так не чувствовал. Дерзкая и эффективная уловка, заставившая замолчать септов, оставила Форану шанс проявить свой ум… или глупость, в зависимости от того, как его использовать.
Форан повернул голову к руководителю Совета.
– Итак, Омбре, септ Горриша, ты протестуешь, что я отклонил сей предложенный акт? – Он поднял служащий камнем преткновения документ и сделал вид, что изучает его более пристально.
– Пожалуйста, можно высказаться? – Горриш с трудом выплевывал слова сквозь стиснутые зубы.
– О, конечно! – удивленным тоном произнес Форан. – Мы всегда рады слышать ваше заинтересованное отношение, Горриш.
Глава Совета опустил глаза и сделал глубокий вдох.
– Этот вопрос одобрен Советом и уже запущен в производство.
– Я обращаюсь к букве закону, – легко согласился Форан. – Я решил, что акт ей не соответствует. – Он снова потянулся за следующим манускриптом.
– Пожалуйста, ваше величество, выслушайте меня, – произнес Горриш. – Специфические частности данного дела стали известны Совету в то время, когда земельные наделы были пожалованы. Не было ни одного протеста.
Форан снова поднял брови домиком, показывая свое удивление.
– Как, ни одного? – он обвел взглядом ряды. – Авар?
– Да, ваше императорское величество? – Авар встал.
– Ты, случайно, не подвергал риску свою жизнь на нашей службе? – спросил Форан.
К радости Форана, Авар посмотрел на септов и, слегка качая головой, ответил:
– Полагаю, кто-то может так считать, ваше величество, но я не ощущал, что подвергаюсь опасности.
– Тем не менее, – настаивал Форан, – была опасность, и ты не колебался в службе мне. Разве это не более великое деяние, чем консолидация фондов, чтобы помочь нескольким торговцам? Речь идет, как я понимаю, примерно о двухстах тридцати пяти золотых?
В воздухе повисла тишина, когда более наблюдательные септы начали понимать, что Форан знал гораздо больше об этом деле, чем показалось вначале.
– Может быть, ваше величество, – согласился Авар с видимой неохотой.
– Авар, септ Легея, пожалуйста, проинформируй нас насчет суммы, потраченной тобой на ту замечательную кобылицу, которую ты купил вчера.
Авар прочистил горло.
– Ах, двести сорок золотых, ваше величество.
– Мы верим, что жизнь септа гораздо ценнее, чем жизнь лошади, – твердо заявил Форан. – Таким образом, Авар, септ Легея, я обращаюсь к Совету, что намерен вознаградить тебя наделом земли от Тисла до Рислинга шириной не более трех миль…
– Но, – Сервиш, импульсивный молодой септ Аллин, вскочил со своего места. Сервиш, все-таки, был слишком преданным, он прикусил язык и стал садиться.
– Но что, Аллин? – спокойно пригласил Форан. Он выбрал Сервиша на эту роль специально.
Сервиш сглотнул и взял себя в руки.
– Я всегда ваш верный слуга, ваше величество. Форан кивнул.
– Пожалуйста, – предложил он. – Так что ты собирался сказать?
Сервиш покраснел и глубоко вздохнул.
– Земля, о которой вы говорили, находится в моих владениях, ваше величество.
Форан улыбнулся и посмотрел на Авара, который продолжал молча стоять.
– Авар, боюсь, что не могу пожаловать тебе земли, которые принадлежат верному септу. Это будет неправильно.
– Нет, – согласился Авар.
– Что вам сказать, мои господа? – Форан посмотрел на септов. – Те из вас, кто пожалует мне или любому другому ведомству такие полномочия, встаньте и скажите: «За». Сейчас.
Все молчали.
– Ну, Горриш, могу я забрать земли у любого верного септа только для того, чтобы пожаловать их кому-то, кто выполнил малюсенькую услугу Империи? Септ Герант никогда не проявлял ничего, кроме верности мне. Император будет плохим правителем, если станет забирать земли у септов, которые проявляли верность. Можете все сесть.
Форан почувствовал, как это произошло. Он ощутил узды правления в своих руках. Он старался не показывать, что внутри все ликует, и поднял следующий документ.
– Вопрос границы… – Все септы сидели молча на своих местах до самого последнего документа, прочитанного Фораном.
– Какова твоя цель? – спросил Форан. Его руки только слегка дрожали, когда он опускал рукав. Триумф этого вечера был настолько велик, что даже укусы Памяти не испортили ему настроения. Если ему удалось контролировать септов, тогда, разумеется, он сможет избавиться и от этой напасти.
– Уничтожить мастеров Тайного Пути, – ответила она.
– А-а-а, – протянул Форан.
Он знал ответ, но не придумал лучшего вопроса. Ему нужно было успокоиться, когда он встал.
– Собираюсь посмотреть, как там наш друг в темницах Пути. Если хочешь, пойдем вместе.
Честно говоря, его больше привлекало просто лечь спать. Он сильно устал, но внезапное появление Памяти и потеря очередной порции крови не придавали сил. Воспоминания о неестественно глубоком сне Таера тревожили его весь день. Память, непонятно по какой причине, тоже отправилась с ним.
Из камеры Барда раздавалась музыка, но дверь была настолько толстой, что больше ничего не было слышно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53