Ужасно шокировал остальных рантье – он ведь и 'раум пригласил. Но это туманное прошлое. И, кстати, зовите меня Язифью, пожалуйста.
– Что за невероятная идея, – не понимал Ангара. Потом у него появилась мысль: – Знаете… если наши пропагандисты сумеют транслировать это на Ларикс и Куру, то Редрут будет потрясен тем, что у нас есть время развлекаться… хмм. Интересно. Совсем неплохая идея, хоть и невозможная. Дайте мне подумать об этом, – сказал он. – Я дам вам ответ завтра. А теперь извините, но у меня дела.
Он улыбнулся и отключил экран. Язифь повернулась к Гарвину, который на несколько часов отпросился у коуда Фицджеральд.
– У нас будет вечеринка.
– Откуда ты знаешь? Ангара еще не дал согласия.
– Я просто знаю. Женщины знают такие вещи.
– Почему ты хочешь устроить это перед Лариксом?
– Иногда ты на редкость непонятлив, Гарвин Янсма, – сказала Язифь с легкой ноткой суровости. – Тебе не приходило в голову, что некоторые из тех, кто отправляется воевать, не вернутся и не попадут ни на какой бал победы?
Гарвин вздрогнул, потом медленно кивнул.
– И может, люди хотели бы подумать о чем-нибудь приятном, когда они в траншеях и в них стреляют, – продолжала Язифь. – Я приглашу всех любителей гулянок – и женщин, и мужчин, и тех, насчет кого я и сама не уверена… Вообще-то, я только таких и знаю. И дам им знать, что очень обижусь, если они уйдут домой одни. И готова поспорить, что дант Ангара точно знает, что именно я замышляю.
Гарвин покачал головой:
– Язифь Миллазин, ты неподражаема.
– Это я тоже знаю.
– Держи, – буркнула Моника Лир, бросая маленькую коробочку через стол Дарод Монтагне. Монтагна открыла коробочку, и у нее глаза полезли на лоб.
– Ой…
Это были нашивки альта.
– Как же это?
– Чтобы мне было с кем выпить, – проворчала Лир. – Я теперь сент и не могу каждый вечер болтаться в сержантском клубе.
– Но мне же всего…
– Двадцать? – отозвалась Лир. – Да уж точно. Теперь войны ведутся молодыми женщинами, если ты еще не видела всех идиотов, которых недавно наповышали. Вообще-то, тебе следовало перевестись из РР, чтобы солдаты не фамильярничали. Но прежних никого не осталось, и фамильярничать некому, – сказала Лир.
– Спасибо, босс.
– Не стоит благодарить. Я тебя еще загоняю, пока нас не посадят на корабли. А шансы быть разорванной на кусочки у тебя резко повысились.
Корпус менялся, и очень быстро. Солдат, возвратившийся из больницы или из отпуска, мог и не узнать своего прежнего подразделения. Некоторые перемены объяснялись понесенными потерями, но в основном они были вызваны удвоением личного состава Корпуса. Опытные офицеры и сержанты повышались в звании и переводились. Некоторым требовался прямой приказ данта Ангары, чтобы они, наконец, мрачно упаковались и перебрались в новые казармы закладывать основу новых подразделений.
Даже РР распотрошили, несмотря на бесплодное возмущение Лир. Тона Майлота и Стефа Бассаса повысили до старших твегов и перевели в новые пехотные подразделения во Второй бригаде. Медик Джил Махим, теперь офицер в чине альта, была переведена в медицинское подразделение Первой бригады, а после войны ее обещали послать в гражданскую медицинскую школу. Рад Дреф тоже стал альтом и из пилота «грирсона» превратился в командира звена «Жуковых».
Кое-кто еще оставался в РР: Лав Хуран, старший твег, стала первым твегом, и это означало, что все три командных должности в РР занимали женщины; твег Калафо, старший сержант второго взвода; Фелдер, тоже твег – ей теперь подчинялось целое подразделение ее любимых роботов, еще одно изменение в структуре РР; и, наконец, страйкер Флим, который отказался от любых повышений, а когда его повысили насильно, постарался к следующему же утру влипнуть в такое количество неприятностей, что его опять понизили.
Ни у кого в РР не осталось времени ни на какую личную жизнь. Лир отказывалась снижать требования, и старая гвардия две трети времени готовилась к вторжению, а в оставшееся время тренировала и испытывала новичков.
Монтагна призналась Лир, что ждет вторжения, чтоб хоть немного отдохнуть.
– Разве ты еще не поняла, как устроена армия? – спросила Лир. – Мы нарочно это делаем, так всех изматываем, чтобы бой был как каникулы. И что ты тут убиваешь время на болтовню со мной, юный альт? Пошли, Дарод, пора работать!
Другие подразделения точно так же раздирали на мелкие кусочки из-за поступления новобранцев и постепенного увеличения Корпуса до запланированного состава в двадцать тысяч.
Эрик Пенвит лихо отдал честь:
– Вызывали, сэр?
– Вызывал, – ответил Ангара. – У меня для вас особое задание.
– Спасибо, сэр. Могу я спросить, какое?
– Поможете устроить вечеринку.
Ньянгу Иоситаро шел в кабинет Ангары с последними данными разведки о размещении кораблей Редрута, когда его остановила Ашант, одна из адъютантов Ангары:
– Ты бы лучше не совался туда раньше чем через час, Ньянг. Старик не прочь кому-нибудь оторвать голову, неважно кому.
– А почему? – спросил ее Ньянгу. – Что случилось?
– Сейчас туда зашел мил Лискеард, бросил свои крылышки на стол и сказал, что он уходит, что Ангара может направлять его куда угодно, хоть под трибунал, только бы ему не пришлось больше никого убивать.
Ньянгу удивленно моргнул:
– Лискеард? Черт, он же настоящий тигр!
– Был тигром, – ответила Ашант. – Дант с ним час разговаривал, пытался заставить его передумать, потом, наконец, взорвался и велел ему пока убираться с глаз подальше в отдел техобслуживания. Сказал, что после вторжения решит, отдавать Лискеарда под трибунал или нет, а сейчас у него нет на это времени.
– Интересно, что с ним такое случилось?
– Я… ну… не все смогла проконтролировать – пришлось ответить на другой звонок. Но когда я вернулась, Лискеард говорил что-то такое вроде «тела, одни сплошные тела». Не знаю, наверное, он просто сломался. Интересно, – задумчиво сказала Ашант. – Я не слышала, чтобы Ангара называл его трусом или что-нибудь в таком духе.
– Да, интересно, – ответил Ньянгу. – Пойду, перекушу, вернусь попозже.
Он пошел обратно по коридору, гадая, что сломало Лискеарда и у всех ли есть такая точка, где они ломаются. Ньянгу подумал о людях, которых он видел после боя, дрожащих, плачущих или просто глядящих в никуда. У некоторых дело было в чем-то ужасном – кровавой смерти товарища, чуть не наступившей собственной гибели. А у других – ни в чем. Во всяком случае, ни в чем, что было бы понятно другим. Некоторые приходили в себя через несколько минут или после пребывания в больнице. А другие так и не возвращались в Корпус.
Ньянгу надеялся, что с ним такое никогда не случится. Уж лучше смерть. Так ему пока казалось.
– Вы все члены клана Твема? – спросил Джон Хедли.
В комнате было восемнадцать мусфиев, все в оружейных поясах. Они стояли в традиционном для мусфиев боевом строю в виде перевернутого V. Тот, что был в центре, сказал, что его зовут Рлет и он среди пришедших самый опытный летчик. Акцент у него был кошмарный, но на всеобщем языке он, по его собственным словам, говорил лучше остальных.
– Большинс-с-ство из нас-с-с ис-с-с клана Твема, – сказал Рлет. – Но кое-кто ис-с-с других кланов ус-с-слышал о с-с-смерти Твема и решил отомс-с-стить. Или поис-с-скать, как это у вас-с-с называетс-с-ся дейс-с-ствие, от которого ихор течет быс-с-стрее и вс-с-се вокруг кажетс-с-ся ярче и интерес-с-снее.
– Возбуждение, – Хедли сам чуть не добавил парочку лишних «с».
– Именно. В наших с-с-секторах мало таких с-с-событий. Поэтому мы хотим завербоватьс-с-ся.
– И у всех вас есть опыт на «аксае»?
– У вс-с-сех. У нас-с-с у вс-с-сех квалификация экс-с-сперта или с-с-старшего пилота.
– Черт, так бы всех вас и расцеловал, – сказал Хедли. – Погодите, сейчас вызову Аликхана, а то ему уже одиноко становилось. И добро пожаловать в Корпус. Присягу принесете, как только командующий освободится.
– Прис-с-сягу?
– Это у нас такой обычай, прежде чем раздавать «аксаи» налево и направо.
– Штаб Корпуса, – деловито произнес Гарвин, отвечая на звонок. – Это хаут Янсма.
– Доброе утро, сэр. Это вроде как неофициальный звонок, сэр.
Он узнал Дарод Монтагну.
– Ну… хорошо, альт. Кстати, поздравляю с производством в офицеры. Я прочитал об этом в общем приказе, но так и не собрался позвонить. Извини, но у нас тут настоящий бардак. С меня выпивка. Скорее всего, в офицерском клубе – вряд ли у меня найдется время куда-нибудь идти. – Гарвин решил, что он несет ерунду. – Чем могу помочь?
– Я затем и позвонила, сэр. Вы уже помогли. С тех самых пор, как мы отправились на Куру, со мной много всего произошло… много хорошего. Я вас хотела поблагодарить за то, что дали мне шанс.
– Да я ничего не сделал.
– Всего только не дал мне погибнуть.
– А может, это ты не дала мне погибнуть, – улыбнулся Гарвин. – Работа командой действует в обе стороны.
Дарод улыбнулась ему в ответ:
– Как-то даже странно называть вас «сэр», а не «Гарвин» или «босс», раз вы теперь не в PP.
Гарвину хотелось сказать, что она может называть его как хочет, но он вовремя остановился.
– Все меняется, – ответил он.
– Да, и сейчас, и потом еще будут перемены. Извините, что отняла у вас время, сэр. Но еще раз спасибо за все, что вы сделали.
– Не за что… Дарод.
Она снова улыбнулась:
– Да, и еще… Гарвин. Не так уж я и пьяна была.
Сигнал прервался.
«Очень не по правилам, – подумал Гарвин. – Наверное, мне бы стоило попросить Лир накрутить ей хвост. И жизнь мне это усложняет. Так почему я совсем не против?»
«Вечеринка Язифи» осталась в истории Корпуса и Камбры. Язифь никому не сказала, сколько это стоило, и оценки расходились от миллиона до трех миллионов кредитов.
Пришли «всего лишь» сорок семь сотен членов Корпуса. Остальные были в космосе, на других планетах Камбры или входили в объявленную Ангарой четверть личного состава, которая всегда должна быть на службе. У некоторых не было настроения или они предпочитали проводить время по-другому. Конечно, когда прошло время и вечеринка вошла в легенду, никто, кто когда-то служил в Корпусе, не стал бы признаваться, что не был там.
Язифь очистила одно из полей своей компании, величиной в квадратный километр. В каждом углу сидел носом кверху истребитель келли-класса. Между ними, покрывая поле, висела цельная на вид ткань-паутинка, придерживаемая маленькими антигравами. На самом деле это были скрепленные между собой волокнистые фильтровочные полотна из шахт.
В середине поля стояли «аксай», «велв», «винт», «грирсон» и «жуков». Улыбающиеся солдаты предлагали гражданским экскурсию по кораблям. Товарищи-солдаты сочувствовали, что им приходится работать, пока одна страйкер не помахала листком бумаги.
– Ага, работа, – фыркнула она. – У меня теперь телефонов парней хватит до следующего тысячелетия.
Исполнялась популярная симфония Сейя, и музыка доносилась к слушателям через окружавшие площадку огромные громкоговорители. Транспортники привозили солдат из лагеря Махан и других постов на планете, и они выходили на поле прямо в парадной форме. Приглашенные гражданские – временами казалось, что Язифь, как и ее отец, созвала всю планету – парковали свои подъемники и лимузины и, блистая своими лучшими нарядами – вечерними или просто, – входили и сливались с толпой.
Послали приглашение даже Лою Куоро. Он решил, было, проигнорировать его, но потом понял, что это будет выглядеть глупо, и скрепя зубы пробыл полчаса. «Матин» дала репортаж, но не поместила его в основные новости.
Столы были переполнены едой, повсюду предлагались напитки. Никто не ушел голодным или вполне трезвым.
Ньянгу Иоситаро помог Маев Стиофан выйти из подъемника, а Джон Хедли в это время отключил двигатель и поспешил открыть другую дверь Энн Хейзер. Все четверо с минуту постояли, оглядывая обстановку.
В ночи огнями весь Брюссель сиял,
– внезапно процитировал Ньянгу:
Красивейшие женщины столицы
И рыцари стеклись на шумный бал.
Сверкают смехом праздничные лица.
[Дж. Байрон, «Паломничество Чайльд Гарольда», перевод В. Левика. (Прим. переводчика.)]
Остальные трое посмотрели на него в изумлении.
– Я не знал, что тебе нравится Байрон, – удивился Хедли. – Черт, я вообще не знал, что на D-Камбре о нем кто-нибудь слышал.
– Я это мальчишкой читал, про ночь перед какой-то битвой, – смущенно ответил Ньянгу.
– В тебе есть глубины, – с восхищением заметила Маев.
– Ага, – весело отозвался Ньянгу, – в этих глубинах я по уши завяз.
Дант Ангара спокойно танцевал с женой, очень дружелюбной и веселой женщиной маленького роста. Кое-кто пытался к нему подойти, но таких людей вежливо, но настойчиво отводил в сторону адъютант и объяснял, что дант сегодня не на службе и хочет провести немного времени с человеком, которого видит реже всего.
Неподалеку от Ангары танцевали Маев Стиофан и Ньянгу Иоситаро.
– Слишком уж ответственно ты к этому относишься, – пожаловался Ньянгу. – Вряд ли сюда приглашали лариксанских убийц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Что за невероятная идея, – не понимал Ангара. Потом у него появилась мысль: – Знаете… если наши пропагандисты сумеют транслировать это на Ларикс и Куру, то Редрут будет потрясен тем, что у нас есть время развлекаться… хмм. Интересно. Совсем неплохая идея, хоть и невозможная. Дайте мне подумать об этом, – сказал он. – Я дам вам ответ завтра. А теперь извините, но у меня дела.
Он улыбнулся и отключил экран. Язифь повернулась к Гарвину, который на несколько часов отпросился у коуда Фицджеральд.
– У нас будет вечеринка.
– Откуда ты знаешь? Ангара еще не дал согласия.
– Я просто знаю. Женщины знают такие вещи.
– Почему ты хочешь устроить это перед Лариксом?
– Иногда ты на редкость непонятлив, Гарвин Янсма, – сказала Язифь с легкой ноткой суровости. – Тебе не приходило в голову, что некоторые из тех, кто отправляется воевать, не вернутся и не попадут ни на какой бал победы?
Гарвин вздрогнул, потом медленно кивнул.
– И может, люди хотели бы подумать о чем-нибудь приятном, когда они в траншеях и в них стреляют, – продолжала Язифь. – Я приглашу всех любителей гулянок – и женщин, и мужчин, и тех, насчет кого я и сама не уверена… Вообще-то, я только таких и знаю. И дам им знать, что очень обижусь, если они уйдут домой одни. И готова поспорить, что дант Ангара точно знает, что именно я замышляю.
Гарвин покачал головой:
– Язифь Миллазин, ты неподражаема.
– Это я тоже знаю.
– Держи, – буркнула Моника Лир, бросая маленькую коробочку через стол Дарод Монтагне. Монтагна открыла коробочку, и у нее глаза полезли на лоб.
– Ой…
Это были нашивки альта.
– Как же это?
– Чтобы мне было с кем выпить, – проворчала Лир. – Я теперь сент и не могу каждый вечер болтаться в сержантском клубе.
– Но мне же всего…
– Двадцать? – отозвалась Лир. – Да уж точно. Теперь войны ведутся молодыми женщинами, если ты еще не видела всех идиотов, которых недавно наповышали. Вообще-то, тебе следовало перевестись из РР, чтобы солдаты не фамильярничали. Но прежних никого не осталось, и фамильярничать некому, – сказала Лир.
– Спасибо, босс.
– Не стоит благодарить. Я тебя еще загоняю, пока нас не посадят на корабли. А шансы быть разорванной на кусочки у тебя резко повысились.
Корпус менялся, и очень быстро. Солдат, возвратившийся из больницы или из отпуска, мог и не узнать своего прежнего подразделения. Некоторые перемены объяснялись понесенными потерями, но в основном они были вызваны удвоением личного состава Корпуса. Опытные офицеры и сержанты повышались в звании и переводились. Некоторым требовался прямой приказ данта Ангары, чтобы они, наконец, мрачно упаковались и перебрались в новые казармы закладывать основу новых подразделений.
Даже РР распотрошили, несмотря на бесплодное возмущение Лир. Тона Майлота и Стефа Бассаса повысили до старших твегов и перевели в новые пехотные подразделения во Второй бригаде. Медик Джил Махим, теперь офицер в чине альта, была переведена в медицинское подразделение Первой бригады, а после войны ее обещали послать в гражданскую медицинскую школу. Рад Дреф тоже стал альтом и из пилота «грирсона» превратился в командира звена «Жуковых».
Кое-кто еще оставался в РР: Лав Хуран, старший твег, стала первым твегом, и это означало, что все три командных должности в РР занимали женщины; твег Калафо, старший сержант второго взвода; Фелдер, тоже твег – ей теперь подчинялось целое подразделение ее любимых роботов, еще одно изменение в структуре РР; и, наконец, страйкер Флим, который отказался от любых повышений, а когда его повысили насильно, постарался к следующему же утру влипнуть в такое количество неприятностей, что его опять понизили.
Ни у кого в РР не осталось времени ни на какую личную жизнь. Лир отказывалась снижать требования, и старая гвардия две трети времени готовилась к вторжению, а в оставшееся время тренировала и испытывала новичков.
Монтагна призналась Лир, что ждет вторжения, чтоб хоть немного отдохнуть.
– Разве ты еще не поняла, как устроена армия? – спросила Лир. – Мы нарочно это делаем, так всех изматываем, чтобы бой был как каникулы. И что ты тут убиваешь время на болтовню со мной, юный альт? Пошли, Дарод, пора работать!
Другие подразделения точно так же раздирали на мелкие кусочки из-за поступления новобранцев и постепенного увеличения Корпуса до запланированного состава в двадцать тысяч.
Эрик Пенвит лихо отдал честь:
– Вызывали, сэр?
– Вызывал, – ответил Ангара. – У меня для вас особое задание.
– Спасибо, сэр. Могу я спросить, какое?
– Поможете устроить вечеринку.
Ньянгу Иоситаро шел в кабинет Ангары с последними данными разведки о размещении кораблей Редрута, когда его остановила Ашант, одна из адъютантов Ангары:
– Ты бы лучше не совался туда раньше чем через час, Ньянг. Старик не прочь кому-нибудь оторвать голову, неважно кому.
– А почему? – спросил ее Ньянгу. – Что случилось?
– Сейчас туда зашел мил Лискеард, бросил свои крылышки на стол и сказал, что он уходит, что Ангара может направлять его куда угодно, хоть под трибунал, только бы ему не пришлось больше никого убивать.
Ньянгу удивленно моргнул:
– Лискеард? Черт, он же настоящий тигр!
– Был тигром, – ответила Ашант. – Дант с ним час разговаривал, пытался заставить его передумать, потом, наконец, взорвался и велел ему пока убираться с глаз подальше в отдел техобслуживания. Сказал, что после вторжения решит, отдавать Лискеарда под трибунал или нет, а сейчас у него нет на это времени.
– Интересно, что с ним такое случилось?
– Я… ну… не все смогла проконтролировать – пришлось ответить на другой звонок. Но когда я вернулась, Лискеард говорил что-то такое вроде «тела, одни сплошные тела». Не знаю, наверное, он просто сломался. Интересно, – задумчиво сказала Ашант. – Я не слышала, чтобы Ангара называл его трусом или что-нибудь в таком духе.
– Да, интересно, – ответил Ньянгу. – Пойду, перекушу, вернусь попозже.
Он пошел обратно по коридору, гадая, что сломало Лискеарда и у всех ли есть такая точка, где они ломаются. Ньянгу подумал о людях, которых он видел после боя, дрожащих, плачущих или просто глядящих в никуда. У некоторых дело было в чем-то ужасном – кровавой смерти товарища, чуть не наступившей собственной гибели. А у других – ни в чем. Во всяком случае, ни в чем, что было бы понятно другим. Некоторые приходили в себя через несколько минут или после пребывания в больнице. А другие так и не возвращались в Корпус.
Ньянгу надеялся, что с ним такое никогда не случится. Уж лучше смерть. Так ему пока казалось.
– Вы все члены клана Твема? – спросил Джон Хедли.
В комнате было восемнадцать мусфиев, все в оружейных поясах. Они стояли в традиционном для мусфиев боевом строю в виде перевернутого V. Тот, что был в центре, сказал, что его зовут Рлет и он среди пришедших самый опытный летчик. Акцент у него был кошмарный, но на всеобщем языке он, по его собственным словам, говорил лучше остальных.
– Большинс-с-ство из нас-с-с ис-с-с клана Твема, – сказал Рлет. – Но кое-кто ис-с-с других кланов ус-с-слышал о с-с-смерти Твема и решил отомс-с-стить. Или поис-с-скать, как это у вас-с-с называетс-с-ся дейс-с-ствие, от которого ихор течет быс-с-стрее и вс-с-се вокруг кажетс-с-ся ярче и интерес-с-снее.
– Возбуждение, – Хедли сам чуть не добавил парочку лишних «с».
– Именно. В наших с-с-секторах мало таких с-с-событий. Поэтому мы хотим завербоватьс-с-ся.
– И у всех вас есть опыт на «аксае»?
– У вс-с-сех. У нас-с-с у вс-с-сех квалификация экс-с-сперта или с-с-старшего пилота.
– Черт, так бы всех вас и расцеловал, – сказал Хедли. – Погодите, сейчас вызову Аликхана, а то ему уже одиноко становилось. И добро пожаловать в Корпус. Присягу принесете, как только командующий освободится.
– Прис-с-сягу?
– Это у нас такой обычай, прежде чем раздавать «аксаи» налево и направо.
– Штаб Корпуса, – деловито произнес Гарвин, отвечая на звонок. – Это хаут Янсма.
– Доброе утро, сэр. Это вроде как неофициальный звонок, сэр.
Он узнал Дарод Монтагну.
– Ну… хорошо, альт. Кстати, поздравляю с производством в офицеры. Я прочитал об этом в общем приказе, но так и не собрался позвонить. Извини, но у нас тут настоящий бардак. С меня выпивка. Скорее всего, в офицерском клубе – вряд ли у меня найдется время куда-нибудь идти. – Гарвин решил, что он несет ерунду. – Чем могу помочь?
– Я затем и позвонила, сэр. Вы уже помогли. С тех самых пор, как мы отправились на Куру, со мной много всего произошло… много хорошего. Я вас хотела поблагодарить за то, что дали мне шанс.
– Да я ничего не сделал.
– Всего только не дал мне погибнуть.
– А может, это ты не дала мне погибнуть, – улыбнулся Гарвин. – Работа командой действует в обе стороны.
Дарод улыбнулась ему в ответ:
– Как-то даже странно называть вас «сэр», а не «Гарвин» или «босс», раз вы теперь не в PP.
Гарвину хотелось сказать, что она может называть его как хочет, но он вовремя остановился.
– Все меняется, – ответил он.
– Да, и сейчас, и потом еще будут перемены. Извините, что отняла у вас время, сэр. Но еще раз спасибо за все, что вы сделали.
– Не за что… Дарод.
Она снова улыбнулась:
– Да, и еще… Гарвин. Не так уж я и пьяна была.
Сигнал прервался.
«Очень не по правилам, – подумал Гарвин. – Наверное, мне бы стоило попросить Лир накрутить ей хвост. И жизнь мне это усложняет. Так почему я совсем не против?»
«Вечеринка Язифи» осталась в истории Корпуса и Камбры. Язифь никому не сказала, сколько это стоило, и оценки расходились от миллиона до трех миллионов кредитов.
Пришли «всего лишь» сорок семь сотен членов Корпуса. Остальные были в космосе, на других планетах Камбры или входили в объявленную Ангарой четверть личного состава, которая всегда должна быть на службе. У некоторых не было настроения или они предпочитали проводить время по-другому. Конечно, когда прошло время и вечеринка вошла в легенду, никто, кто когда-то служил в Корпусе, не стал бы признаваться, что не был там.
Язифь очистила одно из полей своей компании, величиной в квадратный километр. В каждом углу сидел носом кверху истребитель келли-класса. Между ними, покрывая поле, висела цельная на вид ткань-паутинка, придерживаемая маленькими антигравами. На самом деле это были скрепленные между собой волокнистые фильтровочные полотна из шахт.
В середине поля стояли «аксай», «велв», «винт», «грирсон» и «жуков». Улыбающиеся солдаты предлагали гражданским экскурсию по кораблям. Товарищи-солдаты сочувствовали, что им приходится работать, пока одна страйкер не помахала листком бумаги.
– Ага, работа, – фыркнула она. – У меня теперь телефонов парней хватит до следующего тысячелетия.
Исполнялась популярная симфония Сейя, и музыка доносилась к слушателям через окружавшие площадку огромные громкоговорители. Транспортники привозили солдат из лагеря Махан и других постов на планете, и они выходили на поле прямо в парадной форме. Приглашенные гражданские – временами казалось, что Язифь, как и ее отец, созвала всю планету – парковали свои подъемники и лимузины и, блистая своими лучшими нарядами – вечерними или просто, – входили и сливались с толпой.
Послали приглашение даже Лою Куоро. Он решил, было, проигнорировать его, но потом понял, что это будет выглядеть глупо, и скрепя зубы пробыл полчаса. «Матин» дала репортаж, но не поместила его в основные новости.
Столы были переполнены едой, повсюду предлагались напитки. Никто не ушел голодным или вполне трезвым.
Ньянгу Иоситаро помог Маев Стиофан выйти из подъемника, а Джон Хедли в это время отключил двигатель и поспешил открыть другую дверь Энн Хейзер. Все четверо с минуту постояли, оглядывая обстановку.
В ночи огнями весь Брюссель сиял,
– внезапно процитировал Ньянгу:
Красивейшие женщины столицы
И рыцари стеклись на шумный бал.
Сверкают смехом праздничные лица.
[Дж. Байрон, «Паломничество Чайльд Гарольда», перевод В. Левика. (Прим. переводчика.)]
Остальные трое посмотрели на него в изумлении.
– Я не знал, что тебе нравится Байрон, – удивился Хедли. – Черт, я вообще не знал, что на D-Камбре о нем кто-нибудь слышал.
– Я это мальчишкой читал, про ночь перед какой-то битвой, – смущенно ответил Ньянгу.
– В тебе есть глубины, – с восхищением заметила Маев.
– Ага, – весело отозвался Ньянгу, – в этих глубинах я по уши завяз.
Дант Ангара спокойно танцевал с женой, очень дружелюбной и веселой женщиной маленького роста. Кое-кто пытался к нему подойти, но таких людей вежливо, но настойчиво отводил в сторону адъютант и объяснял, что дант сегодня не на службе и хочет провести немного времени с человеком, которого видит реже всего.
Неподалеку от Ангары танцевали Маев Стиофан и Ньянгу Иоситаро.
– Слишком уж ответственно ты к этому относишься, – пожаловался Ньянгу. – Вряд ли сюда приглашали лариксанских убийц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42