За каким дьяволом их не выпускают за пределы городка, и отчего лак для ногтей сохнет в два раза дольше обычного.
– Эта стерва, Худавая, всех баламутит, товарищ полковник, – пожаловался Климов, – там и ваша жена тоже.
– Ну, ничего, ничего! – пробормотал Норвегов, – просто у базы и у Худавой совпали критические дни. Бывает.
Он надел фуражку на пять пальцев от бровей (положенный чувак) и вышел на крыльцо в сопровождении своего порученца. Перед крыльцом стояло десятка два женщин, среди которых выделялась мадам Худавая, особа лет тридцати. Одетая в кричащий комбидрез поганого салатового цвета, она воскликнула при появлении Константина Константиновича:
– А вот и наш начальник! Давайте-ка, бабоньки, у него попытаем, что здесь за дела творятся?
– Здравствуйте, дорогие наши женщины! – Норвегов искоса взглянул на свою половину. Она молча пожала плечами и отступила вглубь, – что за манифестацию, извиняюсь, вы здесь устроили?
– Товарищ полковник! – визгливо принялась доносить повестку дня супруга особиста, – что это такое? Телевизоры не работают, радио молчит, телефоны как отрезало! Хотела сестре в Батуми позвонить – ни в какую!
Норвегов набрал в свои легкие воздуха на два ведра больше обычного. Для беседы с чокнутыми феминистками сексуально озабоченного плана он мог противопоставить лишь ледяное спокойствие.
– Уважаемая Софья Ивановна! – произнес он торжественным голосом, – командование базы выражает вам огромную благодарность за активное участие в общественной жизни нашего городка. Спасибо вам, что вы откликнулись на просьбу своего мужа и собрали наиболее сознательную часть наших женщин здесь. Действительно, наша База очутилась в чрезвычайной ситуации. Неожиданно мы переместились во времени. Точно еще неизвестно, где мы и когда. Это сейчас выясняют наши солдатики под руководством майора Булдакова. От имени командования призываю вас сохранять спокойствие и выдержку. Паника погубит нас всех.
Чувствуя, что инициатива ускользает от нее, Худавая возопила:
– Знаю я ваши штучки! Опять какой-нибудь эксперимент проводили! Проклятые экспериментаторы!
Полковник на мгновение смутился. Это были секретные сведения, но недалеко от Базы, действительно, недавно появилась группа ученых и занималась исследованиями некоторых следствий законов тяготения и гравитации. Но какая связь между гравитацией и временем? Константин Константинович не особенно задумался, когда ему позвонил куратор Минобороны Трущенков и предупредил, что недалече АН БССР будет проводить испытания какого-то прибора. Место было выбрано неслучайно – вокруг Базы была мертвая зона: с одной стороны городская свалка, с другой – бесконечные заборы и «зоны» химкомбината.
Норвегов мысленно пожал плечами, а вслух попытался одернуть зарвавшуюся бабенку. Покрутив головой и убедившись, что особиста поблизости не наблюдается, полковник произнес елейным голоском:
– Мы в курсе, уважаемая Софья Ивановна, относительно вашего знания о мужских «штучках». Но я не совсем понимаю, зачем выносить это в основную повестку дня?
Женщины засмеялись. Пунцовая Худавая выкрикнула: «Идиот! Импотент! Командир, тоже мне!» – и быстро скрылась из виду.
Жена начальника штаба, отсмеявшись, спросила:
– Но все-таки, Константин Константинович, как быть? Что нам говорить детям? Как самим спать спокойно, когда неизвестно, где мы и что с нами будет?
– Дорогая Антонина Дмитриевна, – мягко сказал полковник, – я не готов ответить на большинство ваших вопросов. Знаю одно…
Тут у командира заорал транк. Он выслушал сообщение, нажал на «отбой» и вновь обратился к женщинам:
– Ну вот, первый вопрос. Кто из вас согласен проехать с нами за ворота? Важный психологический момент – трапеза с аборигенами. От этого, возможно, будут зависеть наши дальнейшие отношения. Кто храбрый.
Из толпы вышла Елизавета Норвегова и молча стала рядом с мужем.
– Кто с нами? – спросила она, – еще бы парочку.
Вперед вышла дочь Семиверстовых – Татьяна.
– Куда? – ринулась за ней мать, – одну не отпущу.
Полковник фыркнул от смеха.
– Ой, я боюсь! – воскликнул кто-то.
– И я не поеду! – сказала жена начальника секретной части, – мы – тыловые бабы!
Только еще одна женщина согласилась ехать – жена зампотеха Рыженкова. Наталья Владимировна одернула на себе сарафан и тихо сказала:
– Хотя бы раз в жизни не лезть поперед матки на батьку, так нет же! Записывайте меня, товарищ полковник!
В большом, просторном помещении был накрыт огромный стол, на котором уютно гнездилась всякая снедь. Наметанный глаз бойцов сразу же определил отсутствие картофеля. Ратибор, заметив взгляд ребят, ухмыльнулся:
– Уж звиняйте, робяты – драников нетути.
Их усадили на почетное, как объяснили, место – по правую руку от старейшины. Прислуживала им его дочь, та, что грезилась наяву Володе. Сестра ее Анастасия
исподлобья глядела на парней.
Видя, что гости ничего не пьют, кроме кваса, Дуня спросила у Мурашевича о причине такого воздержания, при этом тихонько коснувшись его плеча. Володя хотел ответить, но в этот момент встретился с ней глазами. Ответ застрял у него в легких несформировавшимся пучком воздуха, на щеках выступил румянец, а сознание забилось в самый отдаленный уголок мозга и оттуда тихонечко повизгивало. Дуня застыла тоже в какой-то отрешенной позе. «Пора спасать ситуацию», – подумал Андрей.
– Благодарствуем, Дуняша! Пока у нас в руках эти штуки, – он указал на автомат, болтавшийся на боку, – хмельного нам нельзя никак.
– Володя! – обратился он к приятелю, – подай мне, пожалуйста, вон ту куриную ногу. Мурашевич потянулся в сторону блюда с курицей, но то же сделала и Дуня, решившая помочь. Когда они стукнулись лбами, Ратибор хитро улыбнулся и затянул какую-то песенку. Андрей подмигнул Анастасии. Та надула губы и горделиво отвернулась. Парень улыбнулся про себя и занялся курицей.
Не успели парни как следует перекусить, а во дворе уже раздался шум моторов. Бойцы быстро поднялись из-за стола и вышли из трапезной.
– Ни фига себе! – присвистнул Мурашевич. Около дома старейшины припарковались три УАЗика и два бронетранспортера. Ратибор уже стоял там, а возле него сгруппировались гости: Норвегов с женой, два его заместителя, тоже со своими половинами, особист, капитан Селедцов, пара молодых прапорщиков да буфетчица. Рядом стоял довольный, как петух, майор Булгаков.
– Волков! Мурашевич! – покажите остальным селение, удобства, ну, и выставьте два поста. Вдруг, тревога какая…
В двух БТРах расположилось человек по десять. Волков побрел выполнять приказ, а Мурашевич остался на месте.
– Володя, – обратился к нему Олег Палыч, – ты случайно не в курсе, что здесь пьют?
– Квас, хмельной мед и какую-то гадость из ячменя.
– Так я приблизительно и думал. Там, в одиннадцатке, стоит два ящика водки. Будь другом, перетащи их в пещеру Ратибора. Да! Еще мешок с конфетами. Это для детей. Конечно, можешь угостить свою милую… – Володя скорчил рожу и пошел к БТРу.
Майор, как всегда, оказался прав, собака. Водка пошла «на ура» среди взрослого населения, а конфеты – среди детей. На крыльце трапезной сидел Володя и буквально закармливал шоколадом Дуню. Проходивший мимо Андрей посоветовал приятелю воздержаться от неуемного хлебосольства, ибо девушке не привычной к шоколаду грозило расстройство желудка. Сам он устроился под раскидистой липой и закрыл глаза. Как это часто бывает, в голову лавиной хлынули мысли.
В субботу рано утром к нему приехала супруга с сыном. Андрею дали увольнительную, но вместо того, чтобы всей семьей отправиться на берег Березины, они с Костей остались в городке, а Анжела проехалась в Бобруйск на рынок. Великая модница Анжела просто обязана была посетить периферийный рынок «Еловики».
Теперь у сержанта в активе был маленький ребенок, а в пассиве – супруга, которая сейчас находилась невесть где и невесть когда.
Внезапно ему на голову что-то упало. Он пошарил в волосах и обнаружил маленький камешек. Выбросив его, он опять оперся спиной о ствол дерева и снова прикрыл глаза.
… Костик сейчас находился на попечении поварихи – тетки бальзаковского возраста, у которой своих детей не было, и поэтому она с радостью согласилась выполнить просьбу Андрея. Все равно, нужно было решать, как жить дальше. К счастью, здесь на базе служил отец Андрея, но, опять-таки, отец, не подозревавший о сыне и внуке. Мать Андрея, когда узнала об этом, Христом-богом просила не заикаться об этом никому. Ну, это мы еще посмотрим! Всего, Андрюшенька, не могла предвидеть даже твоя эмансипированная, практичная мама…
Снова на голову что-то упало. Андрей вздохнул:
– Поймать бы тебя, да нашлепать по месту мягкому! – сказал он, не раскрывая глаз.
– Нешто ругается! – послышался девичий голос.
– Шла бы ты, родимая, в куклы играть, – произнес Андрей со все еще закрытыми глазами.
– Больно грозен! – рядом раздались шаги и совсем близко послышалось:
– Угадаешь кто, уйду.
– Тоже мне, задача! Настя, кому здесь еще быть, кроме тебя, – он открыл глаза – у рядом стоящей девушки от гнева аж навернулись слезы.
– Нет, каков, а! Откуда ты узнал, что это – я? Голоса ведь моего не слыхивал?!?
– Голоса не слыхивал, зато глазки твои видывал.
– Что можно узнать по глазам?!?
– Ну, конечно, не размер валенок. А вот, что в тебе сидит чертик, запросто, – Настя перекрестилась:
– Полно. Грешно даже шутить так! Что ты там про валенки сказывал?
– А к незнакомым дяденькам приставать не грешно? – Андрей опять закрыл глаза, – ну все беги, а то там все твои куклы описались давно. Нечего к старшим приставать.
– Тоже мне – старший! Девушка, сердито топнув ногой, убежала.
– Дела! – пробормотал Андрей и погрузился в истошные мысли.
Анжела! Сладкая баба, умная и коварная жена. Кто там тебя будет лапать за белое тело? Долго ли ты снесешь одиночество? Сильно ли будешь переживать потерю сына и мужа – двух твоих самых любимых мужчин? По крайней мере, ты так всегда говорила… Черти, пляшущие в твоих глазах истовый танец новой жизни, всегда привлекали мужчин… Андрей подскочил на ноги и принялся нервно расхаживать среди доисторических построек.
Веселье было в самом разгаре. Все были здорово набравшись, кроме, естественно, майора Булдакова и солдат охраны. Булдаков утверждал, что уже младенцем мог выпить бутылку водки, а на закуску сосать грудь матери. Так это было, али нет, проверить было невозможно, но пил Булдаков красиво, не признавая посуды меньше стакана. У него дома всегда стоял чемодан с водкой «для гостей». Майор уверял, что сам не знает, откуда там появляется спиртное. Ему верили. В час самого веселья майор решил пройтись до ветру и заодно проверить своих «орлов».
Олега Палыча привлекла группа парней, которые что-то горячо обсуждали. Он заложил руки за спину и кочетом прошелся по авансцене. В центре группы стоял Горомыко и вяло оправдывался.
– В чем дело, мужики? – спросил, подходя Булдаков. Ответил Абрамович:
– Да ни в чем, товарищ майор. Мы спрашивали Василия, как он попал в нашу часть. У него из нас самый высокий индекс Дауна, приближающийся к критической отметке, при которой в армию уже просто не берут.
– А как этот индекс определяется? Нынче совсем другие системы вербовки, так что я, к стыду своему признаться, слегка не в курсе.
– Задают кучу идиотских вопросов. Например: «Рано утром вы стоите лицом к солнцу. В какой стороне восток?», либо «Сколько скрипок сделал Паганини?»
– Все очень просто, ребята. Все вы проходили такого хитрого врача, как психиатр. Он вам задавал деликатный вопрос: «Рыбу ночью ловишь?», на который вы все отвечали «нет», прекрасно понимая подоплеку. Так ведь? – все дружно кивнули, – а наш Вася ответил «хожу на охоту». Так он и очутился здесь.
Конец фразы потонул в дружном хохоте аудитории. Василь махнул рукой и потупился. Майор одобрительно хлопнул его по плечу.
– К черту, Вася, индекс Дауна! Ты с нами, а остальное – ерунда. Правда, ребята? – одобрительно загудели бойцы, по очереди похлопывая Горомыко по плечу. Тот отвечал вяло, с матерком.
Тем временем пора было возвращаться на базу. Оставалось, конечно, еще с десяток бутылок, но Булдаков по праву самого трезвого сказал:
– Это им завтра на опохмелку. Ратибор! – пьяный в стельку альтест тупо кивнул и попытался встать, – завтра вам будет невмоготу от этой дьявольской водички. Так вы с утреца примите грамм по сто-сто пятьдесят… Тут майор вспомнил, с кем говорит, – по четверть кружки, так вам сразу полегчает. Волков! Мурашевич!
– Мы! – ехидно воскликнули парни.
– Ну, вы в курсе. Охранять и бдеть! Оставляю вам БТР и Довгалева. Селедцов выдаст вам два транка и научит, как ими колоть орехи. Чтобы мне надели бронежилеты, каски и сделали серьезные лица. На вас лежит тяжкий груз ответственности за аборигенов, – майор откланялся и ушел. Вслед ему поднявшийся ветер закружил всякий сор:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Эта стерва, Худавая, всех баламутит, товарищ полковник, – пожаловался Климов, – там и ваша жена тоже.
– Ну, ничего, ничего! – пробормотал Норвегов, – просто у базы и у Худавой совпали критические дни. Бывает.
Он надел фуражку на пять пальцев от бровей (положенный чувак) и вышел на крыльцо в сопровождении своего порученца. Перед крыльцом стояло десятка два женщин, среди которых выделялась мадам Худавая, особа лет тридцати. Одетая в кричащий комбидрез поганого салатового цвета, она воскликнула при появлении Константина Константиновича:
– А вот и наш начальник! Давайте-ка, бабоньки, у него попытаем, что здесь за дела творятся?
– Здравствуйте, дорогие наши женщины! – Норвегов искоса взглянул на свою половину. Она молча пожала плечами и отступила вглубь, – что за манифестацию, извиняюсь, вы здесь устроили?
– Товарищ полковник! – визгливо принялась доносить повестку дня супруга особиста, – что это такое? Телевизоры не работают, радио молчит, телефоны как отрезало! Хотела сестре в Батуми позвонить – ни в какую!
Норвегов набрал в свои легкие воздуха на два ведра больше обычного. Для беседы с чокнутыми феминистками сексуально озабоченного плана он мог противопоставить лишь ледяное спокойствие.
– Уважаемая Софья Ивановна! – произнес он торжественным голосом, – командование базы выражает вам огромную благодарность за активное участие в общественной жизни нашего городка. Спасибо вам, что вы откликнулись на просьбу своего мужа и собрали наиболее сознательную часть наших женщин здесь. Действительно, наша База очутилась в чрезвычайной ситуации. Неожиданно мы переместились во времени. Точно еще неизвестно, где мы и когда. Это сейчас выясняют наши солдатики под руководством майора Булдакова. От имени командования призываю вас сохранять спокойствие и выдержку. Паника погубит нас всех.
Чувствуя, что инициатива ускользает от нее, Худавая возопила:
– Знаю я ваши штучки! Опять какой-нибудь эксперимент проводили! Проклятые экспериментаторы!
Полковник на мгновение смутился. Это были секретные сведения, но недалеко от Базы, действительно, недавно появилась группа ученых и занималась исследованиями некоторых следствий законов тяготения и гравитации. Но какая связь между гравитацией и временем? Константин Константинович не особенно задумался, когда ему позвонил куратор Минобороны Трущенков и предупредил, что недалече АН БССР будет проводить испытания какого-то прибора. Место было выбрано неслучайно – вокруг Базы была мертвая зона: с одной стороны городская свалка, с другой – бесконечные заборы и «зоны» химкомбината.
Норвегов мысленно пожал плечами, а вслух попытался одернуть зарвавшуюся бабенку. Покрутив головой и убедившись, что особиста поблизости не наблюдается, полковник произнес елейным голоском:
– Мы в курсе, уважаемая Софья Ивановна, относительно вашего знания о мужских «штучках». Но я не совсем понимаю, зачем выносить это в основную повестку дня?
Женщины засмеялись. Пунцовая Худавая выкрикнула: «Идиот! Импотент! Командир, тоже мне!» – и быстро скрылась из виду.
Жена начальника штаба, отсмеявшись, спросила:
– Но все-таки, Константин Константинович, как быть? Что нам говорить детям? Как самим спать спокойно, когда неизвестно, где мы и что с нами будет?
– Дорогая Антонина Дмитриевна, – мягко сказал полковник, – я не готов ответить на большинство ваших вопросов. Знаю одно…
Тут у командира заорал транк. Он выслушал сообщение, нажал на «отбой» и вновь обратился к женщинам:
– Ну вот, первый вопрос. Кто из вас согласен проехать с нами за ворота? Важный психологический момент – трапеза с аборигенами. От этого, возможно, будут зависеть наши дальнейшие отношения. Кто храбрый.
Из толпы вышла Елизавета Норвегова и молча стала рядом с мужем.
– Кто с нами? – спросила она, – еще бы парочку.
Вперед вышла дочь Семиверстовых – Татьяна.
– Куда? – ринулась за ней мать, – одну не отпущу.
Полковник фыркнул от смеха.
– Ой, я боюсь! – воскликнул кто-то.
– И я не поеду! – сказала жена начальника секретной части, – мы – тыловые бабы!
Только еще одна женщина согласилась ехать – жена зампотеха Рыженкова. Наталья Владимировна одернула на себе сарафан и тихо сказала:
– Хотя бы раз в жизни не лезть поперед матки на батьку, так нет же! Записывайте меня, товарищ полковник!
В большом, просторном помещении был накрыт огромный стол, на котором уютно гнездилась всякая снедь. Наметанный глаз бойцов сразу же определил отсутствие картофеля. Ратибор, заметив взгляд ребят, ухмыльнулся:
– Уж звиняйте, робяты – драников нетути.
Их усадили на почетное, как объяснили, место – по правую руку от старейшины. Прислуживала им его дочь, та, что грезилась наяву Володе. Сестра ее Анастасия
исподлобья глядела на парней.
Видя, что гости ничего не пьют, кроме кваса, Дуня спросила у Мурашевича о причине такого воздержания, при этом тихонько коснувшись его плеча. Володя хотел ответить, но в этот момент встретился с ней глазами. Ответ застрял у него в легких несформировавшимся пучком воздуха, на щеках выступил румянец, а сознание забилось в самый отдаленный уголок мозга и оттуда тихонечко повизгивало. Дуня застыла тоже в какой-то отрешенной позе. «Пора спасать ситуацию», – подумал Андрей.
– Благодарствуем, Дуняша! Пока у нас в руках эти штуки, – он указал на автомат, болтавшийся на боку, – хмельного нам нельзя никак.
– Володя! – обратился он к приятелю, – подай мне, пожалуйста, вон ту куриную ногу. Мурашевич потянулся в сторону блюда с курицей, но то же сделала и Дуня, решившая помочь. Когда они стукнулись лбами, Ратибор хитро улыбнулся и затянул какую-то песенку. Андрей подмигнул Анастасии. Та надула губы и горделиво отвернулась. Парень улыбнулся про себя и занялся курицей.
Не успели парни как следует перекусить, а во дворе уже раздался шум моторов. Бойцы быстро поднялись из-за стола и вышли из трапезной.
– Ни фига себе! – присвистнул Мурашевич. Около дома старейшины припарковались три УАЗика и два бронетранспортера. Ратибор уже стоял там, а возле него сгруппировались гости: Норвегов с женой, два его заместителя, тоже со своими половинами, особист, капитан Селедцов, пара молодых прапорщиков да буфетчица. Рядом стоял довольный, как петух, майор Булгаков.
– Волков! Мурашевич! – покажите остальным селение, удобства, ну, и выставьте два поста. Вдруг, тревога какая…
В двух БТРах расположилось человек по десять. Волков побрел выполнять приказ, а Мурашевич остался на месте.
– Володя, – обратился к нему Олег Палыч, – ты случайно не в курсе, что здесь пьют?
– Квас, хмельной мед и какую-то гадость из ячменя.
– Так я приблизительно и думал. Там, в одиннадцатке, стоит два ящика водки. Будь другом, перетащи их в пещеру Ратибора. Да! Еще мешок с конфетами. Это для детей. Конечно, можешь угостить свою милую… – Володя скорчил рожу и пошел к БТРу.
Майор, как всегда, оказался прав, собака. Водка пошла «на ура» среди взрослого населения, а конфеты – среди детей. На крыльце трапезной сидел Володя и буквально закармливал шоколадом Дуню. Проходивший мимо Андрей посоветовал приятелю воздержаться от неуемного хлебосольства, ибо девушке не привычной к шоколаду грозило расстройство желудка. Сам он устроился под раскидистой липой и закрыл глаза. Как это часто бывает, в голову лавиной хлынули мысли.
В субботу рано утром к нему приехала супруга с сыном. Андрею дали увольнительную, но вместо того, чтобы всей семьей отправиться на берег Березины, они с Костей остались в городке, а Анжела проехалась в Бобруйск на рынок. Великая модница Анжела просто обязана была посетить периферийный рынок «Еловики».
Теперь у сержанта в активе был маленький ребенок, а в пассиве – супруга, которая сейчас находилась невесть где и невесть когда.
Внезапно ему на голову что-то упало. Он пошарил в волосах и обнаружил маленький камешек. Выбросив его, он опять оперся спиной о ствол дерева и снова прикрыл глаза.
… Костик сейчас находился на попечении поварихи – тетки бальзаковского возраста, у которой своих детей не было, и поэтому она с радостью согласилась выполнить просьбу Андрея. Все равно, нужно было решать, как жить дальше. К счастью, здесь на базе служил отец Андрея, но, опять-таки, отец, не подозревавший о сыне и внуке. Мать Андрея, когда узнала об этом, Христом-богом просила не заикаться об этом никому. Ну, это мы еще посмотрим! Всего, Андрюшенька, не могла предвидеть даже твоя эмансипированная, практичная мама…
Снова на голову что-то упало. Андрей вздохнул:
– Поймать бы тебя, да нашлепать по месту мягкому! – сказал он, не раскрывая глаз.
– Нешто ругается! – послышался девичий голос.
– Шла бы ты, родимая, в куклы играть, – произнес Андрей со все еще закрытыми глазами.
– Больно грозен! – рядом раздались шаги и совсем близко послышалось:
– Угадаешь кто, уйду.
– Тоже мне, задача! Настя, кому здесь еще быть, кроме тебя, – он открыл глаза – у рядом стоящей девушки от гнева аж навернулись слезы.
– Нет, каков, а! Откуда ты узнал, что это – я? Голоса ведь моего не слыхивал?!?
– Голоса не слыхивал, зато глазки твои видывал.
– Что можно узнать по глазам?!?
– Ну, конечно, не размер валенок. А вот, что в тебе сидит чертик, запросто, – Настя перекрестилась:
– Полно. Грешно даже шутить так! Что ты там про валенки сказывал?
– А к незнакомым дяденькам приставать не грешно? – Андрей опять закрыл глаза, – ну все беги, а то там все твои куклы описались давно. Нечего к старшим приставать.
– Тоже мне – старший! Девушка, сердито топнув ногой, убежала.
– Дела! – пробормотал Андрей и погрузился в истошные мысли.
Анжела! Сладкая баба, умная и коварная жена. Кто там тебя будет лапать за белое тело? Долго ли ты снесешь одиночество? Сильно ли будешь переживать потерю сына и мужа – двух твоих самых любимых мужчин? По крайней мере, ты так всегда говорила… Черти, пляшущие в твоих глазах истовый танец новой жизни, всегда привлекали мужчин… Андрей подскочил на ноги и принялся нервно расхаживать среди доисторических построек.
Веселье было в самом разгаре. Все были здорово набравшись, кроме, естественно, майора Булдакова и солдат охраны. Булдаков утверждал, что уже младенцем мог выпить бутылку водки, а на закуску сосать грудь матери. Так это было, али нет, проверить было невозможно, но пил Булдаков красиво, не признавая посуды меньше стакана. У него дома всегда стоял чемодан с водкой «для гостей». Майор уверял, что сам не знает, откуда там появляется спиртное. Ему верили. В час самого веселья майор решил пройтись до ветру и заодно проверить своих «орлов».
Олега Палыча привлекла группа парней, которые что-то горячо обсуждали. Он заложил руки за спину и кочетом прошелся по авансцене. В центре группы стоял Горомыко и вяло оправдывался.
– В чем дело, мужики? – спросил, подходя Булдаков. Ответил Абрамович:
– Да ни в чем, товарищ майор. Мы спрашивали Василия, как он попал в нашу часть. У него из нас самый высокий индекс Дауна, приближающийся к критической отметке, при которой в армию уже просто не берут.
– А как этот индекс определяется? Нынче совсем другие системы вербовки, так что я, к стыду своему признаться, слегка не в курсе.
– Задают кучу идиотских вопросов. Например: «Рано утром вы стоите лицом к солнцу. В какой стороне восток?», либо «Сколько скрипок сделал Паганини?»
– Все очень просто, ребята. Все вы проходили такого хитрого врача, как психиатр. Он вам задавал деликатный вопрос: «Рыбу ночью ловишь?», на который вы все отвечали «нет», прекрасно понимая подоплеку. Так ведь? – все дружно кивнули, – а наш Вася ответил «хожу на охоту». Так он и очутился здесь.
Конец фразы потонул в дружном хохоте аудитории. Василь махнул рукой и потупился. Майор одобрительно хлопнул его по плечу.
– К черту, Вася, индекс Дауна! Ты с нами, а остальное – ерунда. Правда, ребята? – одобрительно загудели бойцы, по очереди похлопывая Горомыко по плечу. Тот отвечал вяло, с матерком.
Тем временем пора было возвращаться на базу. Оставалось, конечно, еще с десяток бутылок, но Булдаков по праву самого трезвого сказал:
– Это им завтра на опохмелку. Ратибор! – пьяный в стельку альтест тупо кивнул и попытался встать, – завтра вам будет невмоготу от этой дьявольской водички. Так вы с утреца примите грамм по сто-сто пятьдесят… Тут майор вспомнил, с кем говорит, – по четверть кружки, так вам сразу полегчает. Волков! Мурашевич!
– Мы! – ехидно воскликнули парни.
– Ну, вы в курсе. Охранять и бдеть! Оставляю вам БТР и Довгалева. Селедцов выдаст вам два транка и научит, как ими колоть орехи. Чтобы мне надели бронежилеты, каски и сделали серьезные лица. На вас лежит тяжкий груз ответственности за аборигенов, – майор откланялся и ушел. Вслед ему поднявшийся ветер закружил всякий сор:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65